— Может, только вот что. Мы все боимся Пракстин-Тара и его армии. И я тоже боюсь. Но здесь, в Фалиндаре, мы сильны, а Пракстин-Тар слаб. Может, на первый взгляд этого и не скажешь, но это так. Прямо сейчас он сидит на холоде, один, и помочь ему некому. А мы все собрались здесь, — тут он крепко сцепил пальцы обеих рук, — вместе!
Стоявший у помоста Люсилер серьезно кивнул. Он взобрался обратно на помост, обнял Ричиуса и поцеловал его в Щеку.
— Превосходно, друг мой, — прошептал он. — Превосходно.
На прощание Ричиус помахал толпе рукой и спрыгнул с помоста, с облегчением скрывшись среди слушателей. Шани бросилась к нему и обхватила руками за колени.
Он охотно наклонился и подхватил дочку на руки. Как это ни странно, теперь он был доволен случившимся.
— Ну, — спросил он, — как получилось?
— Хорошо! — ответила она и уткнулась лицом ему в плечо.
Ричиус снова уселся, держа Шани на руках. Прожив два года чужаком, он по-настоящему стал здесь своим, и при мысли об этом с его плеч свалился тяжелый груз. Он посмотрел на Дьяну и увидел в ее взгляде какое-то беспокойство.
— В чем дело? — спросил он.
Она улыбнулась, но ничего не ответила.
— Дьяна, почему ты так на меня смотришь?
— Неужели ты не понял?
— Не понял, — признался Ричиус. — Объясни мне. Дьяна отвела глаза и стала смотреть на устланный ковром пол.
— Я два года ждала, чтобы ты сказал эти слова, Ричиус. Я ждала и надеялась — и все их не слышала. Сегодня ты произнес их впервые.
Ричиус прекрасно понял, что она хотела ему сказать. Придвинувшись к ней, он положил ладонь ей на колено.
— Мне хотелось бы верить, что на этот раз ты говорил искренне, — печально сказала она. — На этот раз ты сдержишь свое слово? Ты больше не уедешь?
Ему ничего не стоило пообещать ей это. Арамур больше не принадлежал ему — и никогда не будет принадлежать.
— Обещаю, — сказал он. — Теперь мой дом здесь, Дьяна.
Впервые за их совместную жизнь Дьяна, похоже, поверила этим словам. Глаза у нее заблестели, белое лицо зарумянилось — и Ричиус понял, что ничто на свете не заставит его снова с ней расстаться.
Пракстин— Тар стоял на краю своего лагеря, наблюдая, как к нему приближаются три всадника. Полдень давно миновал, и военачальник испытывал сильнейшее нетерпение, поскольку отправил своих воинов с поручением много часов назад. Кринион по-прежнему был болен. После ранения прошло пять дней, а его состояние не улучшалось. Хотя он ненадолго очнулся, множественные раны на его теле не заживали, и Валтув утверждал, что в них начинается заражение. Заражение может убить раненого, а лекарь не умел с ним бороться. Валтув пробовал применять травяные лекарства и пиявок, смачивал раны какими-то растворами и даже заставил Криниона выпить молоко пантеры, но вся так называемая «помощь» оказалась бесполезной. Криниону становилось хуже. Сегодня, в день касады, даже молитвы отца не смогли ему помочь. Кринион нуждался в молитвах человека с большим авторитетом, такого, к кому Лоррис и Прис прислушались бы.
И теперь искусник приближался к лагерю. Священник в сопровождении двух воинов с вытатуированным на лице вороном ехал на простом гнедом коньке, но его широкое одеяние было традиционного шафранового цвета. На лице его читался гнев из-за того, что его вызвали в военный лагерь, а когда он встретился взглядом с военачальником, выражение его лица стало еще более мрачным. Пракстин-Тар скрестил руки на груди. Волей или неволей, но искусник приехал — и военачальник был ему благодарен.
— Подъезжайте сюда, — приказал он.
Воины доставили священника к краю лагеря, где дожидался Пракстин-Тар. Лицо искусника было хмурым и неприветливым. Он не спешился вместе с воинами и продолжал сидеть верхом, гневно глядя на военачальника. Пракстин-Тар дружелюбно протянул ему руку.
— Тебе не причинят вреда, — пообещал он. — Но мне нужно было, чтобы ты сюда приехал. У меня для тебя дело.
— Сегодня я нужен в моей деревне, военачальник, — ответил искусник. — Сегодня касада. Или ты об этом забыл? Пракстин-Тар с трудом подавил гнев и остался вежливым.
— Я пользуюсь тем же календарем, что и ты, священник. Но мой сын болен и нуждается в молитвах. Не будь положение таким отчаянным...
— Я приехал потому, что у меня не было выбора, — прервал его искусник. — Моя деревня страшится твоего мщения. И это — единственная причина, Пракстин-Тар. Ты позоришь священный праздник, посылая за мной вооруженных людей.
— Ты мне поможешь или нет? — вопросил Пракстин-Тар.
— Я ведь здесь, разве нет?
— Тогда поучай меня когда-нибудь в другой раз, священник. Моему сыну ты очень нужен. — Пракстин-Тар подошел к коньку священника и взял его под уздцы. — Слезай.
Искусник выполнил приказ. Слезая с конька, он бережно придерживал полы своего шафранового одеяния. Седла под ним не было — только простая попона. Пракстин-Тар узнал ее узор. Попону сделали в Тарагизе — далекой деревне. Пока армия Пракстин-Тара не трогала Тарагизу, но если священник не поможет, положение изменится. Военачальник поручил коня искусника заботам своих воинов.
— Как тебя зовут? — спросил он у священника.
— Награ.
Пракстин— Тар внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Ты очень молод, Награ. Как давно ты стал искусником?
— Какое это имеет значение?
Военачальник не смог ответить на этот вопрос. Возможно, никакого.
— Ты сделаешь для меня все возможное, Награ? Для моего сына?
— Я помолюсь, — ответил тот. Неожиданно его лицо смягчилось. — Так приказывают мне мои боги. Его имя Кринион?
— Да, — сказал Пракстин-Тар. — Он очень болен. Он...
— Твои воины все мне объяснили, — прервал его священник. — Веди меня к нему, и я помолюсь. Но предупреждаю тебя, Пракстин-Тар: Лоррис и Прис уже слышали твои молитвы. Если они на них не отвечают, значит, таков их выбор.
— Этого недостаточно, — возразил военачальник. — Именно для того ты и здесь, искусник. К тебе они прислушаются. Пойдем.
Он гневно зашагал в центр лагеря, где все его воины праздновали касаду. Горели костры, и запах жаркого поднимался высоко на горном ветру. Даже рабы играли и пели, радуясь дню без работы и порки. Только нарец, Грач, усердно трудился. Пракстин-Тар увидел его вдалеке, окруженного горой свежеспиленных бревен. В зубах он держал какой-то инструмент, а в руках — кусок каната. Начатый требюшет пока больше походил на груду неровных поленьев. Пракстин-Тар постарался не обращать на нарца внимания, надеясь, что Награ его не заметит. Пусть священник сосредоточится на молитве и не расспрашивает об осаде. К счастью, Награ шел за военачальником как дрессированный пес и, углубляясь в лагерь, ни о чем Пракстин-Тара не спрашивал. Наконец прямо показался шатер военачальника. У входа на страже стоял воин. При приближении своего господина он опустился на одно колено.
— Он все так же, Пракстин-Тар, — сказал воин, не дожидаясь вопроса.
— Заходи, — сказал военачальник Нагре.
Он провел священника внутрь затемненного помещения, где стоял сладкий запах лечебных трав, благовоний — и узнаваемый привкус болезни. На холщовом полу грудами валялись подушки, на алтаре горели свечи — но глухих богов смягчить не удавалось. Неподалеку от алтаря лежал Кринион. Его голова покоилась на подушке из багряного шелка. Он казался исхудавшим и неопрятным, а его тело покрывали свежие повязки. Над ним хлопотал Валтув. Лекарь промокал Криниону лоб полотенцем, уже промокшим от лихорадочной испарины. Валтув встревожено посмотрел на Пракстин-Тара и отошел в сторону.
— Это и есть твой священник? — спросил он.
— Мое имя Награ, — объявил искусник.
Подойдя к Криниону, он наклонился над ним, внимательно разглядывая его лицо и тело, а потом осторожно прикоснулся пальцем к нежной коже. Пракстин-Тар тихо приблизился. На лице Нагры он прочел искреннюю озабоченность.
— Он спит, но ему не лучше, — сказал Валтув. — Мне очень жаль, Пракстин-Тар, но я почти ничем не могу ему помочь.
— С каждым днем он все слабеет, — прошептал Пракстин-Тар. — Искусник, ты за него помолишься.
— Молитвами заражения не вылечить, — возразил Валтув. — Это могут сделать только покой и воля его собственного тела.
— Но он же поднимался! — запротестовал Пракстин-Тар. — Он разговаривал. Ты же сам это видел, Валтув. Он уже начинал выздоравливать.
Валтув был безжалостен:
— Нет, не начинал. Он очнулся от забытья, потому что рана на голове стала заживать. И она меня больше не тревожит. Его губят другие раны. — Лекарь осторожно провел рукой над телом Криниона. Под одеялом и повязками Кринион был обнажен. — Мне приходилось видеть подобные заражения. Посмотри, как лихорадка вцепилась в него!
— Почему он так спит? — спросил Награ.
— Из-за слабости. Тело борется за жизнь, но оно больно. — Валтув указал на множество ушибов на теле Криниона и на бесчисленные гноящиеся язвочки. — Видите это? Это грязь. Весь мусор и обломки от разлетевшейся катапульты. Все это теперь у него в теле. И я не могу это извлечь.
Пракстин— Тар схватил Нагру за руку.
— Лоррис и Прис должны тебя услышать! — приказал он. — Ты — искусник. Они не будут к тебе глухи. Ты должен заставить их, тебя выслушать.
Награ резко высвободил руку.
— Я богам не приказываю, военачальник, — сказал он. — И ты тоже.
Устыдившись, Пракстин-Тар отступил на шаг.
— Скажи им про моего сына! — взмолился он. — Скажи им, что он слишком юн, чтобы умирать. Скажи им, что он служит им, как служу им я сам.
— Служишь им! — возмущенно фыркнул Награ. — Само твое присутствие здесь их оскорбляет! Ты — злокачественная опухоль, Пракстин-Тар, ты — позор. А теперь уходи. — Отвернувшись от военачальника, он опустился на колени рядом с Кринионом. — И лекарь пусть тоже уйдет.
— Почему мне нельзя остаться и помолиться с тобой? — спросил Пракстин-Тар.
— Потому что ты мне здесь не нужен.
Награ закрыл глаза и начал молиться, на секунду разжав руки для того, чтобы взмахами выгнать военачальника и лекаря из шатра. Пракстин-Тар ушел с огромной неохотой. У выхода он секунду смотрел на молодого священника, убедился, что тот знает, что делает, а потом повернулся и ушел из шатра вместе с Валтувом. Выйдя наружу, лекарь высказался откровенно.
— Не тешься пустыми надеждами, — сказал он своему господину. — Ты молился со всем возможным усердием. Почему же ты думаешь, что слова священника будут услышаны скорее твоих?
— Потому что он священник. Он знает их лучше, чем я. Они ему ответят.
Валтув грустно улыбнулся.
— Может быть, они уже ответили, — предположил он. — Может быть, тебе просто не нравится их ответ.
Военачальник Рийна повернул лицо к солнцу. Он только теперь заметил, какой теплый день стоит. Решив не обращать внимания на слова лекаря, он сказал:
— Я иду в горы. Я хочу остаться один. Скажи искуснику, чтобы он нашел меня там, когда закончит. Я буду у скалы, которая похожа на череп. Ты знаешь это место.
Он зашагал прочь, но Валтув сказал ему вслед:
— Пракстин-Тар, неправильно, что ты себя не готовишь. Все люди умирают. Даже молодые.
Пракстин— Тар ушел, словно его и не слышал.
Военачальник провел день в горах, сидя на скале в форме черепа. Кругом было тихо. С высоты казалось, что его лагерь расползается по земле, как язва. Пракстин-Тар держал в руке палку и рассеянно крутил ее, время, от времени начиная тыкать ею в землю. В горах дул ветер. Издали донесся крик — возможно, снежного барса. Но Пракстин-Тару было не страшно. Он больше не молился: не хотел мешать работе искусника. Вместо этого он сидел, погрузившись в мрачное молчание, и смотрел на Фалиндар.
Скала, на которой он сидел, была настоящим чудом, Пракстин-Тар нашел ее сразу же. Можно было подумать, будто кто-то обработал этот камень, выбив в нем глазницы, которые пристально следили за Фалиндаром. Скала находилась довольно высоко, и Пракстин-Тар сидел у нее на макушке, опираясь на локоть. Он сидел так много часов, не обращая ни на что внимания, и почти не шевелился. Когда у него за спиной послышались шаги, военачальник сел прямо, возмущенный вторжением, и тут увидел, что к нему идет Награ. Искусник умело карабкался по скалам. Священник казался усталым, но Пракстин-Тар сразу же понял, что устал он не из-за подъема. Когда Награ добрался до вершины скалы, Пракстин-Тар указал ему на место рядом с собой.
— Садись, — спокойно предложил он. Награ послушался и сел рядом с военачальником. Он не стал тянуть время и сразу же сообщил свое неприятное известие.
— Твой сын очень тяжело болен, — сказал он. — Тебе следовало бы прислушаться к твоему лекарю, военачальник. Я не знаю, сколько он еще проживет.
— Но ты молился?
— Да, я за него молился.
— Всем сердцем?
— Я сделал все, что мог. Теперь все в руках Лорриса и Прис. Но он очень болен. Я ощущал запах его заразы, словно болота. Тебе следует приготовиться.
— Тогда ты здесь закончил, — объявил Пракстин-Тар. Говоря, он не отводил взгляда от Фалиндара. — Если хочешь, то перед возвращением к себе в деревню можешь отдохнуть. Поешь и насладись оставшимся временем праздника.
— Тебе стоит меня послушать, — посоветовал Награ. — Я не лекарь, но даже я вижу, как тяжело болен твой сын. Пожалей себя и не обманывайся. Кринион...
— Будет жить! — Пракстин-Тар повернулся к священнику и посмотрел ему прямо в лицо. — Боги не оставят меня без внимания. Я этого не допущу. Я слишком много для них сделал, чтобы позволить им забрать у меня сына.
Награ нахмурился.
— Неужели? Ты смел, если говоришь так. Ты вообще не дрол, Пракстин-Тар. Я знаю о тебе всю правду.
— Избавь меня.
— Я знал Тарна, — продолжал искусник. — Я даже ездил с ним в Чандаккар. Он был совсем не такой, как ты. И ты совсем не такой, как он. Он был великим человеком. А ты не великий. Сравнивая себя с ним, ты порочишь его память.
Пракстин— Тар ощетинился:
— Сегодня касада. Тебе следовало бы придержать язык, мальчик, хотя бы ради духа сегодняшнего дня.
— Нет. Я видел твой шатер. Алтарь, свечи... У тебя одни внешние атрибуты, Пракстин-Тар, но в твоей груди нет сердца дрола. Боги не заговорят с тобой только потому, что ты сплел для них гирлянду. И они не оделят тебя своими дарами только из-за того, что ты ради них убиваешь.
— Хватит, святоша! — презрительно бросил Пракстин-Тар. — Ты сделал то, о чем я просил. Я тебя благодарю и прощаюсь с тобой.
Награ встал. Он собирался, было сказать что-то еще, но сдержался. Молча, посмотрев на военачальника, он начал спускаться вниз. Но не успел священник пройти и трех шагов, как Пракстин-Тар его окликнул:
— Искусник, почему они молчат?
Награ приостановился и снова посмотрел на военачальника.
— О чем ты?
— Они молчат с тех пор, как умер Тарн. Почему? Казалось, этот вопрос заставил молодого дрола опечалиться.
— Тарн очень отличался от прочих людей, — сказал он, помолчав. — У него был дар небес.
— И что? — с горечью спросил Пракстин-Тар. — Они закрыли дверь перед всеми нами? Награ покачал головой.
— Я не могу тебе ответить. Я знаю только, что Тарн позволил нам ненадолго увидеть то, что существует на самом деле. А теперь нам надо найти другие двери.
— Именно это я и стараюсь сделать. Но какую бы дверь я ни открывал, они меня не хотят видеть.
— Тогда, может быть, тебе стоит попробовать построить свою собственную дверь в небеса, — посоветовал Награ, — и не выбивать те, которые построили другие.
Не дождавшись от Пракстин-Тара ответа, Награ повернулся и ушел. Еще час Пракстин-Тар сидел в полном молчании и наблюдал за закатом. И все это время последние слова Нагры эхом повторялись и повторялись у него в голове.
21
Королева Джелена стояла на носу своего джарла. По обе стороны высоко поднимались берега старинного канала. Пролив Змея казался древним, словно возник еще в те времена, когда миром правили скалы и вода, а человек еще не оставил на нем своей метки. Глухой туман окутывал близлежащие холмы. Воздух был холодным от ветра и постоянного движения воды. По обе стороны от суденышка Джелены к небу уходили отвесные скалы, заслонявшие солнце и затемняющие пролив своими тенями. Пролив был довольно широким, но в нем всегда казалось неуютно и тесно. Вот и сейчас, когда джарл плыл вперед, Джелене представлялось, будто скалы готовы обрушиться вниз и навсегда оставить ее в заполненном водой ущелье. Для задуманного ею кровавого дела этот пролив подходил идеально.
— Здесь, — решила она, указывая на площадку высоко, на скалах с восточной стороны. — Вот то, что нужно. Тимрин, останови лодку.
Тимрин приказал матросам остановить джарл. Гребцы подняли весла, и судно тихо заскользило вперед, увлекаемое течением. Джелена пристально всматривалась в восточную каменную стену, а потом повернулась, чтобы оценить берег напротив. С той стороны обрыв тоже был скалистым и мрачным. Скалы были достаточно высокими, чтобы спрятать людей, и находились достаточно близко друг к другу, чтобы дать им нужную площадь обстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Стоявший у помоста Люсилер серьезно кивнул. Он взобрался обратно на помост, обнял Ричиуса и поцеловал его в Щеку.
— Превосходно, друг мой, — прошептал он. — Превосходно.
На прощание Ричиус помахал толпе рукой и спрыгнул с помоста, с облегчением скрывшись среди слушателей. Шани бросилась к нему и обхватила руками за колени.
Он охотно наклонился и подхватил дочку на руки. Как это ни странно, теперь он был доволен случившимся.
— Ну, — спросил он, — как получилось?
— Хорошо! — ответила она и уткнулась лицом ему в плечо.
Ричиус снова уселся, держа Шани на руках. Прожив два года чужаком, он по-настоящему стал здесь своим, и при мысли об этом с его плеч свалился тяжелый груз. Он посмотрел на Дьяну и увидел в ее взгляде какое-то беспокойство.
— В чем дело? — спросил он.
Она улыбнулась, но ничего не ответила.
— Дьяна, почему ты так на меня смотришь?
— Неужели ты не понял?
— Не понял, — признался Ричиус. — Объясни мне. Дьяна отвела глаза и стала смотреть на устланный ковром пол.
— Я два года ждала, чтобы ты сказал эти слова, Ричиус. Я ждала и надеялась — и все их не слышала. Сегодня ты произнес их впервые.
Ричиус прекрасно понял, что она хотела ему сказать. Придвинувшись к ней, он положил ладонь ей на колено.
— Мне хотелось бы верить, что на этот раз ты говорил искренне, — печально сказала она. — На этот раз ты сдержишь свое слово? Ты больше не уедешь?
Ему ничего не стоило пообещать ей это. Арамур больше не принадлежал ему — и никогда не будет принадлежать.
— Обещаю, — сказал он. — Теперь мой дом здесь, Дьяна.
Впервые за их совместную жизнь Дьяна, похоже, поверила этим словам. Глаза у нее заблестели, белое лицо зарумянилось — и Ричиус понял, что ничто на свете не заставит его снова с ней расстаться.
Пракстин— Тар стоял на краю своего лагеря, наблюдая, как к нему приближаются три всадника. Полдень давно миновал, и военачальник испытывал сильнейшее нетерпение, поскольку отправил своих воинов с поручением много часов назад. Кринион по-прежнему был болен. После ранения прошло пять дней, а его состояние не улучшалось. Хотя он ненадолго очнулся, множественные раны на его теле не заживали, и Валтув утверждал, что в них начинается заражение. Заражение может убить раненого, а лекарь не умел с ним бороться. Валтув пробовал применять травяные лекарства и пиявок, смачивал раны какими-то растворами и даже заставил Криниона выпить молоко пантеры, но вся так называемая «помощь» оказалась бесполезной. Криниону становилось хуже. Сегодня, в день касады, даже молитвы отца не смогли ему помочь. Кринион нуждался в молитвах человека с большим авторитетом, такого, к кому Лоррис и Прис прислушались бы.
И теперь искусник приближался к лагерю. Священник в сопровождении двух воинов с вытатуированным на лице вороном ехал на простом гнедом коньке, но его широкое одеяние было традиционного шафранового цвета. На лице его читался гнев из-за того, что его вызвали в военный лагерь, а когда он встретился взглядом с военачальником, выражение его лица стало еще более мрачным. Пракстин-Тар скрестил руки на груди. Волей или неволей, но искусник приехал — и военачальник был ему благодарен.
— Подъезжайте сюда, — приказал он.
Воины доставили священника к краю лагеря, где дожидался Пракстин-Тар. Лицо искусника было хмурым и неприветливым. Он не спешился вместе с воинами и продолжал сидеть верхом, гневно глядя на военачальника. Пракстин-Тар дружелюбно протянул ему руку.
— Тебе не причинят вреда, — пообещал он. — Но мне нужно было, чтобы ты сюда приехал. У меня для тебя дело.
— Сегодня я нужен в моей деревне, военачальник, — ответил искусник. — Сегодня касада. Или ты об этом забыл? Пракстин-Тар с трудом подавил гнев и остался вежливым.
— Я пользуюсь тем же календарем, что и ты, священник. Но мой сын болен и нуждается в молитвах. Не будь положение таким отчаянным...
— Я приехал потому, что у меня не было выбора, — прервал его искусник. — Моя деревня страшится твоего мщения. И это — единственная причина, Пракстин-Тар. Ты позоришь священный праздник, посылая за мной вооруженных людей.
— Ты мне поможешь или нет? — вопросил Пракстин-Тар.
— Я ведь здесь, разве нет?
— Тогда поучай меня когда-нибудь в другой раз, священник. Моему сыну ты очень нужен. — Пракстин-Тар подошел к коньку священника и взял его под уздцы. — Слезай.
Искусник выполнил приказ. Слезая с конька, он бережно придерживал полы своего шафранового одеяния. Седла под ним не было — только простая попона. Пракстин-Тар узнал ее узор. Попону сделали в Тарагизе — далекой деревне. Пока армия Пракстин-Тара не трогала Тарагизу, но если священник не поможет, положение изменится. Военачальник поручил коня искусника заботам своих воинов.
— Как тебя зовут? — спросил он у священника.
— Награ.
Пракстин— Тар внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Ты очень молод, Награ. Как давно ты стал искусником?
— Какое это имеет значение?
Военачальник не смог ответить на этот вопрос. Возможно, никакого.
— Ты сделаешь для меня все возможное, Награ? Для моего сына?
— Я помолюсь, — ответил тот. Неожиданно его лицо смягчилось. — Так приказывают мне мои боги. Его имя Кринион?
— Да, — сказал Пракстин-Тар. — Он очень болен. Он...
— Твои воины все мне объяснили, — прервал его священник. — Веди меня к нему, и я помолюсь. Но предупреждаю тебя, Пракстин-Тар: Лоррис и Прис уже слышали твои молитвы. Если они на них не отвечают, значит, таков их выбор.
— Этого недостаточно, — возразил военачальник. — Именно для того ты и здесь, искусник. К тебе они прислушаются. Пойдем.
Он гневно зашагал в центр лагеря, где все его воины праздновали касаду. Горели костры, и запах жаркого поднимался высоко на горном ветру. Даже рабы играли и пели, радуясь дню без работы и порки. Только нарец, Грач, усердно трудился. Пракстин-Тар увидел его вдалеке, окруженного горой свежеспиленных бревен. В зубах он держал какой-то инструмент, а в руках — кусок каната. Начатый требюшет пока больше походил на груду неровных поленьев. Пракстин-Тар постарался не обращать на нарца внимания, надеясь, что Награ его не заметит. Пусть священник сосредоточится на молитве и не расспрашивает об осаде. К счастью, Награ шел за военачальником как дрессированный пес и, углубляясь в лагерь, ни о чем Пракстин-Тара не спрашивал. Наконец прямо показался шатер военачальника. У входа на страже стоял воин. При приближении своего господина он опустился на одно колено.
— Он все так же, Пракстин-Тар, — сказал воин, не дожидаясь вопроса.
— Заходи, — сказал военачальник Нагре.
Он провел священника внутрь затемненного помещения, где стоял сладкий запах лечебных трав, благовоний — и узнаваемый привкус болезни. На холщовом полу грудами валялись подушки, на алтаре горели свечи — но глухих богов смягчить не удавалось. Неподалеку от алтаря лежал Кринион. Его голова покоилась на подушке из багряного шелка. Он казался исхудавшим и неопрятным, а его тело покрывали свежие повязки. Над ним хлопотал Валтув. Лекарь промокал Криниону лоб полотенцем, уже промокшим от лихорадочной испарины. Валтув встревожено посмотрел на Пракстин-Тара и отошел в сторону.
— Это и есть твой священник? — спросил он.
— Мое имя Награ, — объявил искусник.
Подойдя к Криниону, он наклонился над ним, внимательно разглядывая его лицо и тело, а потом осторожно прикоснулся пальцем к нежной коже. Пракстин-Тар тихо приблизился. На лице Нагры он прочел искреннюю озабоченность.
— Он спит, но ему не лучше, — сказал Валтув. — Мне очень жаль, Пракстин-Тар, но я почти ничем не могу ему помочь.
— С каждым днем он все слабеет, — прошептал Пракстин-Тар. — Искусник, ты за него помолишься.
— Молитвами заражения не вылечить, — возразил Валтув. — Это могут сделать только покой и воля его собственного тела.
— Но он же поднимался! — запротестовал Пракстин-Тар. — Он разговаривал. Ты же сам это видел, Валтув. Он уже начинал выздоравливать.
Валтув был безжалостен:
— Нет, не начинал. Он очнулся от забытья, потому что рана на голове стала заживать. И она меня больше не тревожит. Его губят другие раны. — Лекарь осторожно провел рукой над телом Криниона. Под одеялом и повязками Кринион был обнажен. — Мне приходилось видеть подобные заражения. Посмотри, как лихорадка вцепилась в него!
— Почему он так спит? — спросил Награ.
— Из-за слабости. Тело борется за жизнь, но оно больно. — Валтув указал на множество ушибов на теле Криниона и на бесчисленные гноящиеся язвочки. — Видите это? Это грязь. Весь мусор и обломки от разлетевшейся катапульты. Все это теперь у него в теле. И я не могу это извлечь.
Пракстин— Тар схватил Нагру за руку.
— Лоррис и Прис должны тебя услышать! — приказал он. — Ты — искусник. Они не будут к тебе глухи. Ты должен заставить их, тебя выслушать.
Награ резко высвободил руку.
— Я богам не приказываю, военачальник, — сказал он. — И ты тоже.
Устыдившись, Пракстин-Тар отступил на шаг.
— Скажи им про моего сына! — взмолился он. — Скажи им, что он слишком юн, чтобы умирать. Скажи им, что он служит им, как служу им я сам.
— Служишь им! — возмущенно фыркнул Награ. — Само твое присутствие здесь их оскорбляет! Ты — злокачественная опухоль, Пракстин-Тар, ты — позор. А теперь уходи. — Отвернувшись от военачальника, он опустился на колени рядом с Кринионом. — И лекарь пусть тоже уйдет.
— Почему мне нельзя остаться и помолиться с тобой? — спросил Пракстин-Тар.
— Потому что ты мне здесь не нужен.
Награ закрыл глаза и начал молиться, на секунду разжав руки для того, чтобы взмахами выгнать военачальника и лекаря из шатра. Пракстин-Тар ушел с огромной неохотой. У выхода он секунду смотрел на молодого священника, убедился, что тот знает, что делает, а потом повернулся и ушел из шатра вместе с Валтувом. Выйдя наружу, лекарь высказался откровенно.
— Не тешься пустыми надеждами, — сказал он своему господину. — Ты молился со всем возможным усердием. Почему же ты думаешь, что слова священника будут услышаны скорее твоих?
— Потому что он священник. Он знает их лучше, чем я. Они ему ответят.
Валтув грустно улыбнулся.
— Может быть, они уже ответили, — предположил он. — Может быть, тебе просто не нравится их ответ.
Военачальник Рийна повернул лицо к солнцу. Он только теперь заметил, какой теплый день стоит. Решив не обращать внимания на слова лекаря, он сказал:
— Я иду в горы. Я хочу остаться один. Скажи искуснику, чтобы он нашел меня там, когда закончит. Я буду у скалы, которая похожа на череп. Ты знаешь это место.
Он зашагал прочь, но Валтув сказал ему вслед:
— Пракстин-Тар, неправильно, что ты себя не готовишь. Все люди умирают. Даже молодые.
Пракстин— Тар ушел, словно его и не слышал.
Военачальник провел день в горах, сидя на скале в форме черепа. Кругом было тихо. С высоты казалось, что его лагерь расползается по земле, как язва. Пракстин-Тар держал в руке палку и рассеянно крутил ее, время, от времени начиная тыкать ею в землю. В горах дул ветер. Издали донесся крик — возможно, снежного барса. Но Пракстин-Тару было не страшно. Он больше не молился: не хотел мешать работе искусника. Вместо этого он сидел, погрузившись в мрачное молчание, и смотрел на Фалиндар.
Скала, на которой он сидел, была настоящим чудом, Пракстин-Тар нашел ее сразу же. Можно было подумать, будто кто-то обработал этот камень, выбив в нем глазницы, которые пристально следили за Фалиндаром. Скала находилась довольно высоко, и Пракстин-Тар сидел у нее на макушке, опираясь на локоть. Он сидел так много часов, не обращая ни на что внимания, и почти не шевелился. Когда у него за спиной послышались шаги, военачальник сел прямо, возмущенный вторжением, и тут увидел, что к нему идет Награ. Искусник умело карабкался по скалам. Священник казался усталым, но Пракстин-Тар сразу же понял, что устал он не из-за подъема. Когда Награ добрался до вершины скалы, Пракстин-Тар указал ему на место рядом с собой.
— Садись, — спокойно предложил он. Награ послушался и сел рядом с военачальником. Он не стал тянуть время и сразу же сообщил свое неприятное известие.
— Твой сын очень тяжело болен, — сказал он. — Тебе следовало бы прислушаться к твоему лекарю, военачальник. Я не знаю, сколько он еще проживет.
— Но ты молился?
— Да, я за него молился.
— Всем сердцем?
— Я сделал все, что мог. Теперь все в руках Лорриса и Прис. Но он очень болен. Я ощущал запах его заразы, словно болота. Тебе следует приготовиться.
— Тогда ты здесь закончил, — объявил Пракстин-Тар. Говоря, он не отводил взгляда от Фалиндара. — Если хочешь, то перед возвращением к себе в деревню можешь отдохнуть. Поешь и насладись оставшимся временем праздника.
— Тебе стоит меня послушать, — посоветовал Награ. — Я не лекарь, но даже я вижу, как тяжело болен твой сын. Пожалей себя и не обманывайся. Кринион...
— Будет жить! — Пракстин-Тар повернулся к священнику и посмотрел ему прямо в лицо. — Боги не оставят меня без внимания. Я этого не допущу. Я слишком много для них сделал, чтобы позволить им забрать у меня сына.
Награ нахмурился.
— Неужели? Ты смел, если говоришь так. Ты вообще не дрол, Пракстин-Тар. Я знаю о тебе всю правду.
— Избавь меня.
— Я знал Тарна, — продолжал искусник. — Я даже ездил с ним в Чандаккар. Он был совсем не такой, как ты. И ты совсем не такой, как он. Он был великим человеком. А ты не великий. Сравнивая себя с ним, ты порочишь его память.
Пракстин— Тар ощетинился:
— Сегодня касада. Тебе следовало бы придержать язык, мальчик, хотя бы ради духа сегодняшнего дня.
— Нет. Я видел твой шатер. Алтарь, свечи... У тебя одни внешние атрибуты, Пракстин-Тар, но в твоей груди нет сердца дрола. Боги не заговорят с тобой только потому, что ты сплел для них гирлянду. И они не оделят тебя своими дарами только из-за того, что ты ради них убиваешь.
— Хватит, святоша! — презрительно бросил Пракстин-Тар. — Ты сделал то, о чем я просил. Я тебя благодарю и прощаюсь с тобой.
Награ встал. Он собирался, было сказать что-то еще, но сдержался. Молча, посмотрев на военачальника, он начал спускаться вниз. Но не успел священник пройти и трех шагов, как Пракстин-Тар его окликнул:
— Искусник, почему они молчат?
Награ приостановился и снова посмотрел на военачальника.
— О чем ты?
— Они молчат с тех пор, как умер Тарн. Почему? Казалось, этот вопрос заставил молодого дрола опечалиться.
— Тарн очень отличался от прочих людей, — сказал он, помолчав. — У него был дар небес.
— И что? — с горечью спросил Пракстин-Тар. — Они закрыли дверь перед всеми нами? Награ покачал головой.
— Я не могу тебе ответить. Я знаю только, что Тарн позволил нам ненадолго увидеть то, что существует на самом деле. А теперь нам надо найти другие двери.
— Именно это я и стараюсь сделать. Но какую бы дверь я ни открывал, они меня не хотят видеть.
— Тогда, может быть, тебе стоит попробовать построить свою собственную дверь в небеса, — посоветовал Награ, — и не выбивать те, которые построили другие.
Не дождавшись от Пракстин-Тара ответа, Награ повернулся и ушел. Еще час Пракстин-Тар сидел в полном молчании и наблюдал за закатом. И все это время последние слова Нагры эхом повторялись и повторялись у него в голове.
21
Королева Джелена стояла на носу своего джарла. По обе стороны высоко поднимались берега старинного канала. Пролив Змея казался древним, словно возник еще в те времена, когда миром правили скалы и вода, а человек еще не оставил на нем своей метки. Глухой туман окутывал близлежащие холмы. Воздух был холодным от ветра и постоянного движения воды. По обе стороны от суденышка Джелены к небу уходили отвесные скалы, заслонявшие солнце и затемняющие пролив своими тенями. Пролив был довольно широким, но в нем всегда казалось неуютно и тесно. Вот и сейчас, когда джарл плыл вперед, Джелене представлялось, будто скалы готовы обрушиться вниз и навсегда оставить ее в заполненном водой ущелье. Для задуманного ею кровавого дела этот пролив подходил идеально.
— Здесь, — решила она, указывая на площадку высоко, на скалах с восточной стороны. — Вот то, что нужно. Тимрин, останови лодку.
Тимрин приказал матросам остановить джарл. Гребцы подняли весла, и судно тихо заскользило вперед, увлекаемое течением. Джелена пристально всматривалась в восточную каменную стену, а потом повернулась, чтобы оценить берег напротив. С той стороны обрыв тоже был скалистым и мрачным. Скалы были достаточно высокими, чтобы спрятать людей, и находились достаточно близко друг к другу, чтобы дать им нужную площадь обстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79