Человека, который занимается не столько лечением и уходом за больными людьми, сколько обеспечением условий для этого.Маша замялась:— Сестры-хозяйки? Но я… я никогда не представляла себя в этой роли!— А я неожиданно тебя в этой роли увидел. Для того чтобы быть сестрой-хозяйкой, нужно… обладать ого-го каким характером! А у тебя он, думаю, есть.— Вот как? Интересно, — Маша наклонила голову набок.— Понимаешь, у меня до многого не доходят руки. Например, чтобы сделать приличный ремонт в отделении и организовать районное совещание коллег. А необходимость в нем ого-го какая! Мы варимся каждый в собственном соку, необходим обмен опытом…— И… что же вам мешает?— Текучка. Ежедневная нагрузка. Я думаю одновременно о том, как купить необходимые лекарства и не выйти за рамки бюджета. Я думаю о том, как, не увеличивая сроки пребывания больного в наших стенах, сделать более эффективным процесс лечения… Я думаю об этом до операций и после, во время обходов и во время сна… Понимаешь?— Да… Но не очень, — покачала головой Маша.— Если коротко — мне нужен помощник. Правая рука. Тот, кто мог бы освободить меня от проблем материальных и хозяйственных для того, чтобы я думал только о медицине.— И вы считаете, что я гожусь на эту должность? Врач кивнул:— Да! Но я честно тебя должен предупредить — зарплата сестры-хозяйки, к сожалению, меньше, чем статус. В общем, работы много, а зарплата… обычная. Ты, наверное, не согласишься?Маша встала и «хозяйским» взглядом окинула помещение, прошлась по кабинету. Затем остановилась и в упор посмотрела на врача:— Ну почему же. Соглашусь.— Но для этого нужно обладать особым взглядом, Маша… Нужно самой замечать, что и где не в порядке. Где необходимо твое вмешательство. Понимаешь?Маша кивнула:— Отлично понимаю. Например, сейчас я вижу ужасный беспорядок в вашем кабинете.Маша указала рукой на огромную «пирамиду» бумаг на столе врача-травматолога. Он протянул:— Э-э, нет, ты меня не так поняла. Здесь, конечно, беспорядок. Но это мой беспорядок. Личный. Художественный, так сказать…— Нет-нет. Ведь эта гора бумаг в любую секунду может развалиться! — уверенно заявила Маша.Гора бумаг, словно «услышав» Машины слова, на глазах изумленного травматолога развалилась по принципу домино. Папки с бумагами разлетелись по всему кабинету, рассыпались на полу. Врач с изумлением и даже страхом наблюдал за происходящим. Маша с каким-то странным внутренним удовлетворением отметила:— Вот видите!По комнате словно пробежал холодок, какая-то скрытая угроза.Алеша лежал в постели с отрытыми глазами. Услышав стук в дверь, он закрыл глаза, натягивая на голову одеяло. Вошел отец и присел на край кровати:— Лешка, ты спишь?— Сплю, — буркнул Леша.— Ясно. А я всю ночь не мог уснуть.— Почему? — Алеша повернулся. Самойлов ответил:— Я думаю, ты прав, Алешка. Отдать « Верещали но» Буравину — это мой промах. Ты извини меня, сын!Алеша встал и начал заправлять кровать.— Я обязательно исправлю эту ситуацию, сынок. — Самойлов пересел на стул.— А это возможно? Ведь Буравин теперь вцепится в «Верещагине» зубами.Самойлов возразил:— Нет, сын. А потом — на его зубы — две наших челюсти. Против его двух рук — наши с тобой четыре, против его ног…Леша замялся:— Да, пап. Я тебе одну вещь должен сказать. Вчера очень странный случай произошел с моими ногами. Я шел-шел и в какой-то момент как будто врос в землю.— Да ты что? Неужели последствия паралича… Ох, Лешка, и ведь приступ твой был неспроста…— Мне неприятно это осознавать, но я действительно не стопроцентно здоров. Не так, как мне хотелось бы…Самойлов засуетился:— Да, Лешка. Надо тебе идти к врачам, и немедленно. Причем не дожидаться плановой медкомиссии, а сегодня же отправиться в поликлинику на обследование. Пусть доктора разбираются, что с тобой происходит.— Хорошо, я так и сделаю. Завтра, а то сегодня уже опоздал.— Нет, Лешка! Иди немедленно. Уговори их. Я буду сегодня ждать результат! * * * В кабинет к следователю, где Буряк, как обычно, сидел за своим столом, перебирая бумаги, вошел сияющий Марукин. Следователь поднял на него глаза:— Представляешь, Юрий Аркадьевич, результатов осмотра территории побега Родя еще нет. Сижу тут, как пень, жду своих архаровцев…— Это еще ничего, Григорий Тимофеевич. Экспертиза показала, что скелет, найденный вами на маяке, всего лишь муляж. Такие бывают в медицинских кабинетах или в кабинетах химии.Следователь был ошарашен этой новостью:— Как муляж? Быть этого не может! Я же был уверен, что это останки профессора Сомова! И вообще, почему я узнаю о результатах экспертизы последним?У Марукина была в запасе еще более неожиданная для Буряка новость.— Потому что с сегодняшнего дня вы отстранены от всех дел, — спокойно сказал он.Катя ходила по комнате с телефонной трубкой, произнося страстный монолог:— Костя, миленький! Я хочу извиниться за прошлый раз, когда ты принес мне охапку розовых лепестков. Я накричала на тебя, потому что еще не проснулась и не поняла толком, что происходит. Прости, Костя, я знаю, что ты хотел меня порадовать. Да-да, Костя, как хорошо, что ты меня понимаешь! Я очень хочу с тобой помириться, я ужасно по тебе соскучилась. Давай встретимся сегодня! Когда? Вечером. У меня, конечно. Приходи ко мне, Костенька, я буду ждать!Катя отвела телефон от уха, громко выдыхая.— Ну? Что он сказал? — появилась Таисия. Катя воскликнула:— Какая ты любопытная, мама! Это была просто генеральная репетиция!— По-моему, получается очень складно.— А по-моему, подслушивать неприлично.— Хорошо, — Таисия пожала плечами. Она ушла, и Катя вновь набрала номер.Костя услышал звонок мобильного телефона, вынул телефон из куртки и готов был уже ответить, но смотритель выхватил телефон из Костиных рук.— Потом побазаришь на посторонние темы/Сейчас самое главное — здесь. Понимаешь, Костяш, я же на самом деле сказочно богат. А сейчас осознаю: все, что было нажито за жизнь, и передать-то будет некому, "если сам не потрачу. Толику моему и Жорику пусть земля будет пухом, не уберег… Но если нет наследников, это не значит, что не будет компаньонов. И моим компаньоном можешь быть ты, Костя.Костя кивнул:— Это замечательно. А теперь скажи мне, своему компаньону, как тебе все-таки удалось сбежать?Смотритель довольно улыбнулся:— Все просто, Костя. Нужно было всего лишь отвлечь внимание следствия яркой деталью и воспользоваться моментом.— А что это за деталь? — заинтересовался Костя.— Приковывающая внимание, но абсолютно бесполезная.И смотритель с удовольствием вспомнил, как давно замуровал в стену своей каморки скелет, рассчитывая на то, что его сыновья, наткнувшись на подобный «клад», передумают искать папины богатства.Катя услышала короткие гудки в трубке, затем голос диктора сказал: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Катя швырнула телефон на диван.— Он выключил телефон, черт подери! Он увидел мой номер и выключил телефон!Тут же появилась Таисия:— Ну так пойди и найди его! Ты знаешь, где он может быть?— В последний раз он ошивался в своей бывшей аптеке, — вспомнила Катя.Таисия предположила:— Возможно, и сейчас он там. Иди, заодно подышишь свежим воздухом! * * * Маше пришлось ликвидировать разрушающие последствия своего неосознаваемого влияния. Она вместе с врачом собрала разлетевшиеся по кабинету бумаги и спросила:— Ну, как? Уже лучше, правда?— Правда, Машенька. Ты меня убедила. Начинать наводить порядок надо с собственного кабинета, — улыбнулся врач.— Конечно. Все начинается с головы. Так я могу приступать к своим новым обязанностям?— Да-а, но-о… — неуверенно протянул врач.Но Маша уже решительно направлялась к выходу.— Я думаю, нужно осмотреть все отделение, правильно?— Но ведь для официального вступления в должность необходимо оформиться…— Павел Федорович! Не будьте вы формалистом! — прервала его Маша.Через десять минут Маша в белом халате шла по коридору, по ходу комментируя недостатки, которые она видела, а врач послушно записывал ее указания в блокнот.— Вот здесь нужен свет. Огромный угол без всякого освещения — это нехорошо. А здесь, не дожидаясь капитального ремонта, необходимо побелить потолок.Врач, вздыхая, кивал и шел за Машей. Оба остановились у поста дежурной медсестры, на котором красовалась табличка: «Круглосуточный пост». За столом никого не было. Маша подняла брови:— А это что такое? Написано, что пост круглосуточный, а дежурного нет! Почему?Врач почему-то испуганно пожал плечами.— А если кому-нибудь из больных неожиданно станет плохо? — Маша повысила голос.Врач не успел ответить, как появилась медсестра, которая со всех ног бежала к столу:— Пал Федорович, вы извините, пожалуйста. Я на минутку отлучилась в лабораторию. Там пришел пациент, у которого анализ крови нужно взять… Ой, здравствуй, Маша.— А вы-то здесь при чем? — Маша нахмурилась. Медсестра не могла отдышаться:— Да ни при чем я! Просто время анализов вышло, девчонки из лаборатории домой ушли. А парня жалко, не отправлять же его обратно, тем более, что случай особенный.— Как же вы могли оставить пациента одного в лаборатории? Идемте. — Маша кивнула медсестре, и они обе направились дальше по коридору.— Машенька, я вижу, ты вполне вошла в роль, — крикнул ей вслед врач.— Вы полностью можете на меня положиться, — ответила ему Маша.Необычным пациентом, которого оставили одного в лаборатории, был Алеша. Он сидел за столом, рукав его рубашки был закатан: Леша готовился к сдаче анализа. В кабинет вошли Маша и медсестра.— Жгут я наложу, — сказала Маша и, не обращая внимания на пациента, подошла к столу и надела перчатки. — Поработайте кулачком, молодой человек. Не бойтесь, много крови от вас не потребуется.Алеша поднял глаза на Машу. Открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но Маша, не глядя на него, продолжала:— Больной, вы готовы?Только после этих слов Маша подняла глаза на Алешу.— Маша, ты? Ты что, здесь работаешь? — Алеша первым нарушил молчание.— Да, я… Работаю.— И давно?— С сегодняшнего дня.Оба разговаривали медленно, растерянно. Наконец Маша справилась со своим удивлением и заговорила чрезмерно официально:— Пациент Самойлов, у вас уже рука посинела. Работайте кулаком, пожалуйста.Алеша молча наблюдал за тем, как медсестра переливала из шприца кровь в пробирку. Когда она поставила пробирку в штатив, Леша решился:— Маша, ты… Медсестра подошла к ним:— Спасибо, Маша, за помощь, ты справилась. Маша холодно посмотрела на нее:— А вы решили, что я не справлюсь?— Нет, но… Молодой человек, все нормально? — робко начала медсестра.Леша кивнул:— Все отлично. Может быть, поговорим? — повернулся он к Маше.— Я на работе. О чем говорить, Алеша? Вряд ли ты мне сможешь сообщить нечто новое. Для нас обоих будет лучше, если мы забудем все, что было между нами.Медсестра взяла штатив с пробирками в руки и хотела было уйти, но остановилась, прислушиваясь к разговору. Ни Алеша, ни Маша не обращали на медсестру ни малейшего внимания.— Маша, остынь, пожалуйста. Не делай поспешных выводов, — попросил Леша.Маша резко встала и зло ответила:— Остыть? Я остыну! Я остыну так, что всем вокруг будет холодно!При этих словах медсестра испуганно и зябко поежилась от холода.— А если мне будет жарко, то будет жарко и всем остальным! — Маша повысила голос.Сразу после этого в кабинете мигнули лампочки. Алеша и медсестра переглянулись: им обоим стало не по себе. Маша стояла за столом со злым лицом, от гнева у нее раздувались ноздри.— — И не стоит меня отвлекать от дела всякими пустяками!Алеша и медсестра молчали.Маша, подумав, немного успокоилась:— Что ж, я, пожалуй, пойду.Решительным шагом, отодвинув с пути медсестру, Маша направилась к дверям кабинета. Алеша грустно смотрел ей вслед, затем сказал, обращаясь к медсестре:— Наверное, от меня тоже ничего больше не нужно. Я пойду?Он нерешительно и медленно пошел к двери. Маша резко обернулась и вскинула на него колючий взгляд. Медсестра, перехватив этот взгляд, охнула и выронила штатив с пробирками.— Что это? Что здесь творится! — воскликнула медсестра испуганно. Из разбитых пробирок тонкими темно-красными струйками растекалась кровь. Маша хлопнула дверью. Медсестра судорожно схватила салфетки, стала протирать пол, причитая:— Ой, что я докторам-то скажу… Мне попадет!— Так это… случайность. С каждым может произойти. Давайте я вам помогу, — успокаивал ее Леша.— Но я же за это отвечаю, — причитала медсестра, выбрасывая осколки и окровавленные салфетки в мешок с мусором.Алеша неуклюже, одной рукой взял мешок в руки.— Я вынесу, не беспокойтесь.— Постойте, не уходите. Вам нужно еще раз сдать кровь — предыдущий анализ теперь пропал. Я быстренько все подготовлю…Леша покачал головой:— Нет, не стоит. Вы знаете, я передумал обследоваться. Я думаю, что я совершенно здоров.Леша повернулся и ушел, унося мусор. Медсестра растерянно посмотрела ему вслед:— Нет, я обязана поставить в известность Павла Федоровича!Маша подошла к посту дежурной медсестры, за которым сидел врач-травматолог. Он вопросительно взглянул на Машу, и она поспешила его успокоить:— Все в порядке.— Очень хорошо, — кивнул врач.— Не очень. С тех пор, как я ушла отсюда, здесь многое изменилось. И не в лучшую сторону.— Правда? — удивился врач. Маша резко ответила:— Правда. И дисциплина — в первую очередь. Ладно. Я пойду. На сегодня, я думаю, хватит. До свидания!— Да, Машенька, на сегодня хватит.Маша сняла халат и кинула его на стул. Врач удивленно посмотрел ей вслед. Маша вышла из здания больницы, но, сделав несколько шагов, взялась за виски, как при сильной головной боли:— Боже, что это на меня нашло?Машино лицо исказила боль: она поняла, что творит что-то нехорошее, сама того не желая. Ею владела какая-то сила, неподвластная ей самой.Катя направилась к аптеке, подозревая, что Костя может быть именно там. Подойдя, она громко постучала в дверь. Костя и смотритель замерли.— Кого это там черт принес? — прошептал смотритель. Костя подошел к окну аптеки и неожиданно быстро от него отскочил: он увидел Катю, которая стояла на улице.— Да, наверное, кто-то по старой памяти за лекарствами зашел… — Костя быстро опустил жалюзи.Катя снова постучала в дверь аптеки:— Эй, есть кто-нибудь? Откройте! Откройте, я же знаю, что здесь кто-то есть!К Кате сзади подошел незнакомец:— Девушка, у вас проблемы?Катя вздрогнула, резко обернулась и увидела перед собой мужчину в милицейской форме:А вы кто такой? И какое вам дело до меня? Марукин, а это был именно он, ответил:— Кто я? Пожалуйста, ознакомьтесь.Достав служебное удостоверение, он предъявил его Кате. Катя смотрела на фотографию в удостоверении, сличая ее с оригиналом:— Я не поняла… Вы из охранной фирмы?— Нет, хотя для вас это не важно. Считайте, что я работаю в охранной фирме вашего города.— Понимаете, товарищ… — начала объяснять Катя.— Юрий Аркадьевич, — подсказал Марукин.— Юрий Аркадьевич. Я ищу здесь бывшего владельца аптеки, Костю Самойлова.— Но аптека закрыта, и никто здесь не появлялся. Ни нынешние хозяева, ни прошлые.Катя спросила:— Да? А почему, когда я подошла, жалюзи на окнах были открыты, а сейчас они закрыты?Марукин потер подбородок:— Серьезно? Нет, не может быть. Я думаю, вы ошиблись. Помещение поставлено на сигнализацию. Так что… так что вам показалось!Катя пожала плечами:— Зря не прислушиваетесь к гласу народа. А все-таки… можно проверить — есть ли там кто-нибудь?— Вот это уж точно без вас, девушка, — сказал Марукин.— Подумаешь! Не вечно же он будет в этой аптеке сидеть! — Катя ушла с гордо поднятой головой.Марукин проводил ее взглядом:— Вот тут ты права. Не вечно же им там сидеть.Катя очень помогла Марукину, потому что он тоже хотел знать, есть ли кто-нибудь в аптеке. А если есть, то он даже знал, кто это. * * * Рабочие интересы взяли верх над личными разногласиями, и Андрей с Полиной стали обсуждать интересующие их вопросы истории. Они сидели над раскрытыми книгами, и Андрей увлеченно рассказывал:— …И если верить моим предположениям, Марметиль, вернее, ее современное воплощение вполне может жить среди нас. Помните, вы сами мне писали об этом?Полина заметила:— Я писала так… несерьезно. Вы же не можете предположение, основанное на домыслах, считать научной гипотезой.— А разве исторические гипотезы рождаются не из домыслов?Полина возразила:— Не только. И не столько. Хотите услышать мое мнение, Андрей? Вы, конечно, очень красноречивы. Вы занятно и увлекательно рассказываете сказки, в которые, наверное, верите и сами.— Кажется, сейчас вы повторяете слова своего мужа, — задумчиво сказал Андрей.Нет. Я сама так думаю. И еще я думаю, что вы верите в сочиненные вами же истории только до того момента, пока не допишете финал и не сдадите рукопись книги редактору издательства.— Почему вы так решили? — удивился Андрей.— Предположение, основанное на жизненном опыте.— Вот как. Раньше вы мне такого не говорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37