Я не сдержалась и тоже высказала ей все, что думаю.— Да? А зачем ты меня раздела? Неужели для того, чтобы мне помочь, нужно было снимать с меня рубашку? По-другому никак?Катя оправдывалась:— Леша, у тебя был сильный жар. Я хотела обтереть тебя холодным полотенцем, только и всего.— Ну а блузку с себя зачем сняла? Маша сказала, что ты была в моей рубашке!— Я была в твоей рубашке? Не помню такого. Может, твоей Маше это просто померещилось? Знаешь, как говорят: у страха глаза велики.— Не наговаривай на Машу! — воскликнул Леша.— Я не наговариваю. Я, например, вообще плохо помню, что было в тот день. Может, и с ней что-то подобное?— Маша говорит, что все прекрасно помнит. Катя поджала губы:— Ну, не знаю. Я тогда чуть от страха не померла — первый раз оказалось одна рядом с человеком, которому стало плохо. До раздеваний ли мне было? И вообще, я стою тут и оправдываюсь перед тобой, а ты должен мне сказать спасибо — ведь я спасла тебе жизнь.— Спасибо, конечно… Только из-за этого Маша видеть меня не хочет, — вздохнул Леша.— Нет, ну было бы из-за чего истерики закатывать. Я ведь тебе первую помощь оказывала, а не просто так обнимала и прижималась к тебе, — и Катя показала, как она не обнимала Лешу, крепко обняв его. В этот момент из-за угла дома появилась Маша. Она увидела их объятия и замерла как вкопанная.Алеша и Катя ее не заметили.— Ладно, Катя. Будем считать, что ты убедила меня в своих чистых намерениях. Теперь я прошу тебя убедить в этом и Машу.— Думаешь, она мне поверит? — Катя повела плечом.Леша настойчиво повторил:— А ты постарайся, чтобы поверила. Расскажи ей, что между нами ничего не было и быть не могло. Что вчерашний вечер — просто дурацкое недоразумение.— Ну, не знаю. После той встречи я твою Машу как-то опасаюсь. Она была такой… яростной!— Пожалуйста, Катя! Пойми, я ее очень люблю и не хочу потерять. Я просто не смогу без нее жить…— Я тебя понимаю… Действительно, глупо было бы потерять любимого человека из-за такой ерунды… — Катя притворно вздохнула.— Так ты поговоришь с Машей?— Постараюсь, — Катя милостиво кивнула. Маша видела, как Катя и Алеша улыбнулись друг другу, мило прощаясь. Катя ушла, и Маша направилась к Алеше. Он радостно бросился к ней:— Маша, я так рад! Жалко, что Катя только что ушла. Сейчас бы она…Маша, не дослушав, ударила его по лицу. * * * Лева в шелковом халате и с чашечкой кофе сидел на диване. Звонок в дверь разрушил эту идиллию.Лева вальяжно приподнялся и нехотя пошел к выходу. В комнату он вернулся вместе с почтальоном, который спросил:— Вы — Лев Давидович Бланк, прописанный по адресу улица Александра Невского, дом тридцать один?— Да, это я.— Тогда распишитесь в получении, — почтальон протянул Леве листок.Лева взглянул на листок и испуганно спросил:— Боже мой, что это?— Повестка из милиции, вы же видите!— Господи, где я, а где милиция? Зачем это?.. — руки у Левы задрожали.Добродушный почтальон успокоил его: —..Ну, мало ли что. Может, вы пять лет за квартиру не платили, или ваш сосед задушил жену на ваших глазах. А вы как свидетель нужны.— Квартира… соседка. Что вы мелете, уважаемый?Почтальон обиделся:— Сами вы… Лев Давидович! Повестка из милиции — обычное в наше время дело. От тюрьмы да от сумы, как говорится, не зарекайся. Расписывайтесь, и я пошел.Лева снова вздрогнул, но расписался и взял в руки конверт с сургучом и официальными печатями. Любопытный почтальон рад был бы задержаться, но Лева махнул ему рукой, и почтальон ушел.Лева разорвал конверт. В конверте была маленькая записка:«Действуем по плану Б. Жди в условленном месте — у северного входа. Принеси деньги, ксиву и костюм. Срок — сутки».Лева схватился за голову, потом — за телефон:— Алло, Костя. Это я. Есть срочное дело. Встречаемся в ресторане.Лева отключился от связи, дрожащими руками скомкал письмо, сорвал с себя халат и начал быстро бегать по комнате:— Вот, попил кофейку с утра пораньше! Черт подери! Черт подери! Где мои штаны, в конце-то концов?— Там, где ты их вчера оставил, — отозвалась из соседней комнаты Римма.— Где, Римма, где?— На люстре в спальне, дорогой! — нежно ответила она. * * * — Алло! Римма! Ты готова меня принять? — позвонила подруге Таисия.— Готова, готова, подруга. Еще час назад была готова. Супружник умчался, как ошпаренный таракан.— Замечательно. Я взяла все, что ты сказала. Иду. Через некоторое время Римма уже поила Таисию чаем и интересовалась ее состоянием:— Ну что, ты еще не успокоилась?— Нет, — Таисия покачала головой. Римма закатила глаза:— Ох. Как будто на твоем Вите свет клином сошелся. Нашла бы ты кого-нибудь посолиднее. Из депутатов или, на худой конец, из городской администрации.Таисия неожиданно нервно отреагировала на Риммины слова. Вздрогнув, она сказала:— Не надо. Был у меня уже роман… с карьеристом.— У тебя? Роман? А я ничего не знаю? Когда? Ну-ка, ну-ка, расскажи!Таисия раздраженно отмахнулась:— Да нечего рассказывать. Это было так… в глубокой юности. Можно сказать, в детстве.— Депутат?— Нет. Комсомольский вожак, — поморщилась Таисия.Римма оценивающе прищелкнула языком:— Тоже ничего. И? Таисия ее передразнила:— Тоже ничего. Все быльем поросло тысячу лет назад. Римма, не отвлекайся. Я к тебе с конкретным делом пришла.Римма нехотя вернулась к работе:— Ну да, ну да. Конкретное дело. А ты сама-то, сама — что-нибудь предпринимала? Или только на мои магические силы рассчитываешь?— Да пробовала я сама. Вот, мобильник у него взяла, — Таисия вытащила из сумки мобильный телефон. — Ему Полина позвонила, а я говорю — нет, мол, его, Виктор в ванной.— Вот это да! А она? — У Риммы заблестели глаза.— Не знаю, — пожала плечами Таисия. — А он? — Римма не унималась. Таисия горестно вздохнула:— Ничего. Отключил телефон от обслуживания.— Да. Но не переживай. Дай-ка сюда телефончик, — Римма внимательно разглядывала вещицу. — Ты знаешь, это очень хорошо, что именно телефон. Телефон — это же символ связи, понимаешь?— Какой символ? Связь — она и есть связь. Римма ее передразнила:— Связь — она и есть связь! Ты что, не понимаешь, что ли? Эх, трудно эзотерическому человеку с вами, приземленными, общаться.— А ты объясни по-простому, — нахмурилась Таисия.Римма наклонилась вперед, словно собираясь рассказать страшную тайну:— Помнишь фильм «Матрица»? Ну, помнишь?— Да не люблю я такие фильмы, Римма… Римма взмахнула руками:— Темная женщина. Вот там, в этом фильме, было черным по белому между строк сказано: любовь — это не эмоция. Любовь — это связь! — Римма победоносно потрясала в воздухе мобильным телефоном. — Связь, Тася, это мощное оружие. Поэтому подумай в последний раз — ты точно хочешь вернуть своего мужика обратно? Жечь мы мобильник, конечно, не будем. Вонь страшная, да и толку никакого. А будем действовать, как самые современные маги. Смотри!Римма отключила телефон:— Вот сейчас он от тебя отключен. Он — это Виктор — понимаешь?— Не совсем, — Таисия ошарашенно наблюдала за происходящим.— Неважно. Отключен. А почему, скажешь?— Ты выключила, — неуверенно ответила Таисия.— Я же говорю, темная женщина! Телефон может отключиться еще в том случае, если у него… заряд закончился. Поняла?— Поняла, — Таисия с готовностью кивнула. Римма, как учитель на уроке в первом классе, спросила:— Значит, что надо сделать?— Что? — Таисия смотрела на нее глазами первоклассника.Римма даже подпрыгнула на месте:— Что, что? Зарядить! Энергетически, разумеется. И она вдохновенно принялась заряжать телефон заклинаниями.Глаза у Таисии становились все шире:— Римма, а теперь что?— Теперь ты его должна вернуть! — Римма торжественно протянула ей телефон.— Почему? — Таисия перестала вообще что-либо понимать.Потому, темная женщина, что энергетический заряд Вселенной, который посредством моей скромной персоны был послан мобильному твоего Буравина, должен вернуться к хозяину. А следом и сам Буравин к тебе. На, включай!Таисия растерянно смотрела на телефон:— А я пин-код не знаю. Римма всплеснула руками:— Вот, приехали! Пин-код она не знает. Хорошо, вернешь в таком виде. Ну, все! Я свое дело завершила, и вот что я тебе скажу, подруга: это в последний раз. В последний раз я тебе помогаю.— А мне больше другого раза и не надо. Если этот обряд сработает, то большего мне не нужно.Римма усмехнулась:— Ой-ой-ой. Так я тебе и поверила. А сама… как завспоминала о своем юном романе, как загорелись глазки.— Нет, не было такого, — возмутилась Таисия."— Хорошо, не было. Но я тебе тогда другое скажу. Ты дама молодая, красивая, свободная. Я не понимаю, почему мы — женщины — так долго зависаем на одних и тех же мужиках.— В каком смысле — зависаем?— Как компьютер в перезагрузке, — рассмеялась Римма.— А разве ты не такая? — спросила Таисия. Римма вздохнула:— Такая. Пока. Но я думаю, что могу измениться. Я на пороге новых открытий, новых свершений и новых мужиков!Таисия восхищенно смотрела на нее:— Ого. Вот это да. На пороге новых мужиков — это здорово звучит.Римма свысока посмотрела на Таисию:— У меня-то хоть звучит. А у тебя: «Виктор, Виктор»… Год уже слышу одно и то же. Не могу, ф-фу! А вот представь себе. Появляется ОН — новый, неожиданный, молодой. Горячий, как…Таисия хмыкнула:— Утюг. Забыла спросить, а когда эти твои заклинания начнут действовать?— Конкретных сроков глубинного поражения врага, то есть любимого, в магической книге не указано, но я думаю, через неделю должно прихватить.— Через неделю, — Таисия повторила. — Спасибо. Буду ждать.— Жди, жди… Может, не сразу, конечно, но результат будет. Сначала может быть обострение конфликта, а потом все должно наладиться.— Надеюсь.Таисия ушла, а Римма пробормотала тихо, сама себе:— Надейся. Отрицательный результат — тоже результат. * * * Буряк задумчиво изучал материалы дела, Марукин крутился вокруг него, пытаясь заглянуть через плечо и увидеть пометки, которые следователь делал красным карандашом на полях.— Чего это вы пишете, Григорий Тимофеевич?— Записки на манжетах, — усмехнулся Буряк.— А я вам хорошую новость могу рассказать.— Какую же? — поднял на него глаза следователь.— Сходил к начальству. Выбил необходимость проведения следственного эксперимента уже завтра. Они ждут от вас отчета в срочном порядке.Следователь аж подскочил на стуле:— Что? Я же просил тебя — никому ни слова! И ты обещал молчать!— Григорий Тимофеевич, да я как лучше хотел. С этим делом тянуть-то нельзя… тем более, ваш выговор…Следователь серди го оборвал его:— Да при чем тут мой выговор? Кто вообще тебя просил поперед батьки в пекло лезть?— Я хотел вам помочь… — Марукин развел руками.— В следующий раз, когда захочешь мне помочь, со мной и посоветуйся! Знаешь что, Юрий Аркадьевич! Раз уж ты мне так «помог» с оповещением начальства, то почему бы не помочь мне еще раз? Только нормально помочь, по-настоящему!— Что вы имеете в виду? — Марукин насторожился.— Завтрашний следственный эксперимент — задача сложная, ответственная. Ты уже в курсе дела, так что поедешь со мной, поможешь на месте.— Э, нет, спасибо, — Марукин покачал головой.— Что значит — нет, спасибо? — озадаченно переспросил следователь.— Официально я дело не веду, — заявил Марукин.— Но все время рвешься мне в помощники, — напомнил следователь.— Конечно. Рад стараться и рад помочь. Только… не в эксперименте.Следователь удивился еще больше:— Но почему? Для сыщика это самая любимая часть работы!— Наверное… Но я нетипичный сыщик… И радикулит чего-то, — Марукин притворно схватился за бок и поморщился.Следователь скептически смерил его взглядом:— Радикулит, говоришь? И давно?— С детства. Обостряется, — простонал Марукин.— Да-а-а… А если серьезно? — сухо спросил следователь.— Серьезно? Пусть уж вся слава вам достается. Я человек скромный. Готов в тени побыть. Или на скамейке запасных.— Ну, смотри, как знаешь, — холодно сказал следователь.— Буду за вас кулаки держать, — услужливо пообещал Марукин.Он был готов пообещать все, что угодно, но на следственный эксперимент ехать не собирался. В отличие от Буряка, он знал, чем этот эксперимент должен закончиться.Лева и Костя, с некоторых пор ставшие не только приятелями, но и сообщниками, сидели за столом в пустынном зале и разговаривали.— Не удалось взять отпуск, Костенька. Придется доводить наше безумное дело до ума, — сетовал Лева.— А отчего все сорвалось вчера, не знаешь?— Не знаю. Связь — ты же понимаешь — односторонняя.— Так. Теперь каков план действий?— Как и прежде — предельно простой. Я беру на себя самое важное и ответственное, ты — самую мелочь, не требующую усилий.— А если без комментариев? — поморщился Костя.— Если без комментариев, то у них намечается следственный эксперимент. Знаешь, что это такое?— Приблизительно, — неуверенно сказал Костя. Лева пояснил:— Следственный эксперимент — это когда все менты и подозреваемый приходят на место преступления и играют в игру — как это было на самом деле. Если угадывают — все счастливы, преступник в тюрьме. Не угадывают — все обламывается, преступник бежит. Потому что место преступления, Костенька, в нашем случае — это вотчина смотрителя. Маяк и катакомбы. Мы должны ждать его у северного входа. Предположительно с полудня и до упора. Никто не знает, насколько у них затянется это следственное мероприятие. И потом, ты же знаешь, наша милиция, работает не по часам, а по интуиции.— Так. Хорошо. У северного входа, говоришь? — задумался Костя. — Предлагаю двигаться туда нам с тобой разными путями. Меньше подозрений у случайных глаз. А то мы вдвоем уже примелькались.— Умно рассуждаешь, Костя. Ты растешь, можно сказать, — Лева с уважением взглянул на него.— Тогда угости меня коньячком по этому случаю, — предложил Костя.— Средь бела дня коньяк не пьют, Костенька, — Лева погрозил ему.— А мне надо утренний стресс снять.— Снова ля фам? Катерина?Костя кивнул, и Лева крикнул в проем двери:— Эй, кто-нибудь! Коньячку уважаемому гостю! * * * Таисия вернулась от Риммы и застала Катю, сидящую на диване и уныло глядящую в одну точку.— Доченька, ты что такая невеселая? — кинулась к Кате мать.— Чувствую себя плохо… — вяло сказала Катя.— Так съешь что-нибудь вкусненькое. Это обычно поднимает настроение, — посоветовала Таисия.— Не хочу. С утра аппетита нет.— Надо больше бывать на свежем воздухе. Не сиди затворницей.Катя продолжала жаловаться:— А мне никуда идти не хочется. Слабость, голова весь день кружится…Таисия подошла к дочери и с тревогой положила ей руку на лоб:— Да? А температуры нет.— Я тебе ничего про температуру не говорила. Мама, а ты куда ходила? — спросила Катя, чтобы сменить тему.Таисия с воодушевлением ответила:— К Римме! Ты своим сообщением о том, что Полина заглядывает к бывшему мужу, в меня такую надежду вселила!— Знала бы, ничего бы тебе не говорила. Сболтнула сдуру, а ты теперь разовьешь бурную деятельность.— Бурную — не бурную, но один способ попробовали… — Таисия достала из сумки мобильный телефон Буравина.— Это папин телефон? — удивилась Катя.— Да. Отдашь ему при случае.— Слушай, так отец тоже к тебе заходил! — воскликнула Катя.— Ну да, я тебе говорила, — кивнула Таисия.— Вот это да! Развелись! Папа тайком приходит к тебе в гости, Полина Константиновна бегает к Борису Алексеевичу… А еще нам указываете, что можно, а что нельзя!— Катя, мне грустно в этом признаваться, но твой отец приходил сюда по делу, а не по доброй воле.Неожиданно Катя подскочила:— Ох, меня уже тошнит от ваших перемен в настроении!И она опрометью выбежала из комнаты. Таисия удивленно посмотрела ей вслед. Когда Катя вернулась, мать обеспокоенно спросила:— Куда ты бегала?— Я же сказала, тошнит меня от ваших… взаимоотношений! — резко ответила Катя.— Сильно тошнит? — насторожилась Таисия.— Прилично.— И часто?Катя отрицательно покачала головой. Таисия подошла к ней, снова внимательно посмотрела, думая о чем-то, и тихо сказала:— Катенька, если тебя тошнит буквально, то это одно из двух. Либо гастрит, либо беременность.— Ты что, доктор? — деланно рассмеялась Катя.— Нет. Я женщина. И твоя мать, — возразила Таисия.— Да, и на этом основании делаешь такой вывод. Ну подумаешь, меня тошнит иногда! Наверное, это на нервной почве.— Может быть, может быть… — пробормотала Таисия.— Ладно, я пойду к себе. Прилягу, — Катя направилась в комнату, но в какой-то момент на долю секунды потеряла равновесие и схватилась рукой за колонну.Таисия бросилась к дочери:— Ты что?— Ничего. Голова закружилась.— Я помогу тебе, — «предложила Таисия, но Катя резко отказалась:— Не надо! Меня тошнит потому, что все меня достали! А кружится голова потому, что все вокруг — как будто сговорились — меняют свое мнение, чувства, слова — каждый день! Не жизнь, а чехарда какая-то! * * * Следователь вошел в камеру к смотрителю.— У меня для тебя новости, Михаил Макарович.— Какие? — Родь насторожился.— Приятные, — заверил следователь.— Неужели? — недоверчиво посмотрел на него смотритель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37