— Бабушка, Леша не такой. Вот увидишь, он будет очень рад и обязательно меня поддержит!. — Ага, и борщ тебе сам сварит… — иронично продолжила Зинаида.Маша взяла письмо и пошла к себе в комнату. Ома не ожидала, что счастья будет так много, что прямо через край. И любимый Алеша наконец-то рядом, и сбылась мечта о поступлении в институт. Врач — это профессия, которая всегда влекла ее. Но выбирать между любимым человеком и любимой профессией — это очень трудно. * * * Таисия после разговора с Буравиным пребывала в плохом настроении. В комнату вошла Катя и сразу оценила ситуацию:— Привет. Чего грустим?— Не грущу — думаю.— О чем?— О твоем отце. Я только что ему звонила.— Да? Зачем?— Напомнила, что нам с тобой нужно на что-то жить.— Думаешь, папа об этом забыл? Я уверена, что он и так будет нам помогать, — уверенно сказала Катя.— А я не уверена, потому что знаю мужчин. Пока они любят или хотя бы делают вид, что любят, они чувствуют себя обязанными обеспечивать женщину. А как только любовь проходит, от внутреннего чувства долга не остается и следа.— По-моему, к папе это не относится, — заметила Катя.— Еще как относится. Я понимаю, что отец кажется тебе идеальным мужчиной. В молодости я тоже так думала. А теперь оказалась брошенной женой.— Даже если отец и бросил тебя, то меня-то он не бросал! — сказала Катя. — Он обещал, что будет мне помогать. И я ему верю.— Дорогая, хочу тебе напомнить, что ты собираешься выйти замуж.— Мама, при чем тут это?— При том, что содержать тебя должен Костя Самойлов, а не отец! Или ты хочешь не только поселить Костика в нашем доме, но и посадить его на мою шею? Если мужчина входит в дом жены, он должен доказать свою состоятельность хотя бы умением зарабатывать деньги.— А я не сомневаюсь, что Костя ради меня в лепешку расшибется! — Катя по-прежнему была полна оптимизма.— Тогда ты должна надеяться на него, а не на материальную помощь отца.— Мама, с Костей я разберусь сама. А по поводу папы ты лучше успокойся. Хватит жить прошлым, он ушел и, увы, не вернется.— Что значит успокойся? Что значит не вернется? — Таисия и не думала прекращать борьбу. — Это ты мне говоришь? Да мы же с тобой одного поля ягоды — отступать не в нашем характере!— Мама, важно не только бороться до конца, но и уметь вовремя признать свое поражение.— Признать поражение? Ни за что!— Значит, вопрос не в деньгах, — задумчиво подвела итог Катя. — Похоже, ты все еще веришь, что отца можно вернуть. И все разговоры с ним обо мне только козырь в твоей игре. Ведь так?— А тебя это беспокоит?— Конечно!— Напрасно. Беспокойся лучше о Косте.— А чего мне о нем беспокоиться? В нем я уверена.— Ну да, Костя горы свернет ради тебя. Лишь бы не свернул шею себе или кому-нибудь другому ради этой светлой цели.— Мама, почему ты так говоришь?— Потому что неплохо знаю твоего жениха.— Я с ним тоже не первый год знакома. И выхожу за него замуж потому, что он любит меня по-настоящему. По-моему, это достаточное основание.— Ну, возможно, — неожиданно согласилась Таисия.— Кстати, Костя вот-вот должен быть здесь. Сказал, что сначала зайдет к матери, а потом — к нам.— К Полине? Значит, он сейчас у Буравина? — Таисия изменилась в лице.— Да, мама, да. И хватит вздрагивать. Он же должен налаживать контакт с будущим тестем!— Надо было начинать с будущей тещи, — не согласилась Таисия. — Я бы ему объяснила, как общаться с Виктором.— Да? И что бы ты ему сказала?— Я бы посоветовала сразу же брать быка за рога. Не затягивая, обсудить деловые вопросы и денежные проблемы.— Уж чему-чему, а этому Костю учить не надо. Для него деньги — вторая любовь после меня.— А ты не боишься, что со временем эти приоритеты могут поменяться местами?Кате не понравился мамин вопрос. Она покачала головой и вышла из комнаты.Расследование дела смотрителя шло к концу, и следователь решил поговорить с подсудимым. Он зашел к смотрителю в камеру, огляделся и сказал:— Утро доброе.— Ну, может, минуту назад оно и было добрым, а после твоего прихода — вряд ли, — откликнулся смотритель. — Чего надо-то?— Попрощаться хотел. Я твое дело в суд передаю.— Поди, скучать, по мне будешь, когда меня на зону переведут? — с иронией спросил смотритель.— Не буду. И надеюсь больше никогда тебя не увидеть.— Намекаешь, что остаток жизни я за решеткой проторчу?— А тут и намекать нечего. По твоей статье лет двадцать строгого режима гарантировано. В твоем возрасте это почти смертельно.— Это еще бабушка надвое сказала. В нашем деле никто никому никаких гарантий дать не может. Рано ты меня со счетов сбрасываешь, рано.— Я и сам понимаю, что рано. Еще бы немного времени ты у нас провел, я бы на тебя столько интересного накопал!— Умерьте пыл, гражданин начальник. От работы кони дохнут.— При чем здесь кони? Из-за таких, как ты, люди гибнут.— Из-за таких, как я? А кто моих сыновей замордовал? Не наша доблестная милиция?— Нет. Дети у тебя погибли потому, что ты их воспитал по своему образу и подобию. Они за твои грехи поплатились.— О грехах заговорил? Ты, может, по совместительству попом подрабатываешь? — Смотритель становился все мрачнее и мрачнее.Нет. Просто думал, что ты захочешь облегчить свою душу и рассказать мне напоследок о своих темных делах. Я ведь знаю: их за тобой немало числится.— Если знаешь — предъявляй доказательства. А нет — так иди отсюда. Ты не священник, чтобы я перед тобой каялся. Ты — мой злейший враг! — подвел итог беседе смотритель.Следователь вернулся к себе в кабинет, понимая, что разговор не состоялся. Как говорится, врагами были, врагами и остались. Но рабочий день шел своим чередом, и к Буряку пришел неожиданный для него посетитель.— Разрешите представиться. Марукин Юрий Аркадьевич. Младший следователь прокуратуру. Буду работать под вашим началом.— А, я слышал о вас, — вспомнил следователь. — Ну что ж, будем знакомы. Мне, я думаю, представляться не нужно.— Надеюсь, мы сработаемся, — несколько угодливо сказал Марукин.— Посмотрим, — сухо кивнул следователь."— Григорий Тимофеевич, скажите, а как продвигается дело Михаила Родя?— А почему вы спрашиваете?— Ну как же! Начинаю вникать…— А, ну да. Родь, он же смотритель маяка, сейчас находится в одиночной камере. Его дело практически завершено.— Когда передаете в суд?— Со дня на день.— По-моему, торопиться с этим не стоит, — мягко намекнул Марукин.— Почему?— Я нашел материалы, которые расскажут об этом человеке много интересного.Марукин положил на стол папку, которую до этого момента держал в руках.— Я думаю, здесь можно найти доказательства причастности Родя к нескольким преступлениям.— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался следователь, — дайте посмотреть.— Пожалуйста.Следователь открыл папку и стал перебирать бумаги:— Постойте. Откуда это у вас?— Так я же готовился к работе под вашим началом. Покопался в архиве, кое-что нашел.— Ничего себе кое-что. Папка внушительная.— Сам не успел проанализировать толком, но понял, что благодаря этим материалам некоторые старые загадки могут быть раскрыты, — скромно сказал Марукин.Следователь долго изучал представленные Марукиным документы.— Здесь много интересного, — сказал он наконец. — Но беда в том, что здесь нет прямых доказательств причастности Родя к преступлениям. Только косвенные. А до суда осталось очень мало времени.— Значит, нам нужно получить чистосердечное признание самого Родя.— В общем, да. Только рассчитывать на это не приходится. Родь не такой человек.— Григорий Тимофеевич, на прежнем месте работы я славился умением проводить допросы. Давайте я попробую допросить смотрителя.— Попытаться, конечно, можно. Только вряд ли из этого что-нибудь получится.— Знаете, как говорят: не попробуешь — не узнаешь, — улыбнулся Марукин.— Ну хорошо, пробуйте, — согласился Буряк.— Скажите, а как вообще содержат Родя? Как за ним наблюдают?— Сейчас он содержится как обычный преступник. Но по-хорошему, в его камере надо бы установить прослушивающее устройство.— Полностью вас в этом поддерживаю, — кивнул Марукин.— А еще нужно тщательно проверять тех, кто будет его навещать, — продолжал следователь.— У Родя часто бывают посетители? — заинтересовался Марукин.— Пока его никто не навещал. Но лишняя предосторожность не помешает. * * * Алеша и Костя остановились у двери квартиры, где жили Полина и Буравин. Алеша потоптался перед дверью и признался брату:— Костя, все-таки мне не хочется туда идти. Может, ты зайдешь один? Передашь маме вещи, а от меня — привет…— Ну что ты как маленький! Мама ждет, наверняка стол накрыла, пирожков напекла. Нельзя так, Лешка.— Понимаешь, я буду чувствовать себя там не в своей тарелке. Мама все поймет и расстроится.— А если ты вообще не придешь, она расстроится меньше? — спросил Костя. — Давай зайдем на несколько минут, пообщаемся. Хотя бы ради приличия.— Ох уж эти мне приличия. Ну ладно, раз и отец тоже просил…Алеша собрался позвонить и уже потянул руку к кнопке звонка, но тут Косте пришла в голову странная мысль.— Слушай, а ведь у тебя должен быть ключ от этой квартиры.— Да, наверное. Буравин дал мне его еще тогда… когда дарил эту квартиру нам с Катей на свадьбу… — Алеша смутился от этого воспоминания.Но Костя даже не обратил на это внимания.— Покажи, — попросил он ключи.Алеша полез в карман, достал связку ключей и нашел среди них нужный.— Вот этот. А тебе зачем?— Давай маме сюрприз сделаем! Откроем дверь этим ключом, войдем неожиданно и удивим ее.— Ты что, с ума сошел? Это же непорядочно! — не одобрил решение брата Алеша.— Да ладно, ничего такого в этом нет. Она нам знаешь как обрадуется! — уверенно сказал Костя и, забрав у Алеши ключ, открыл дверь.— Костя, остановись, не надо, — все еще сопротивлялся Алеша.— Ну вот и все, уже открыл. Заходи, — сказал Костя.Он распахнул дверь в квартиру и уступил дорогу Алеше. Братья тихо зашли в квартиру и увидели в открытую дверь комнаты целующихся Полину и Буравина. Сыновья не ожидали увидеть такое. Им казалось, что мама — это только их мама, больше никому она не могла принадлежать. Даже выросшие дети остаются немного эгоистами в этом вопросе. Мама — это собственность ребенка, с такой установкой живут многие дети. Может, они в чем-то и правы. По крайней мере, семей, в которых дети — это главное, очень много.Полина почувствовала на себе взгляды детей и быстро отстранилась от Буравина. Ей вдруг показалось, что она что-то делает не так. Она смутилась и, направляясь к сыновьям, быстро заговорила:— Ой, мальчики… Здравствуйте. Проходите, проходите. Мы вас очень ждали. Я сейчас стол накрою.Буравин подошел вслед за ней и, улыбаясь, протянул Алеше руку:— Добро пожаловать в наш новый дом. Как видите, ваша мама живет во вполне сносных условиях.Алеша ответил рукопожатием и заспешил:— Мам, мы тут сумку принесли. Отец просил тебе передать кое-какие вещи. А я побегу, мне некогда.Алеша развернулся и вышел из комнаты.— Сынок, постой, — поспешила за ним Полина.— Мама, извини, но я тороплюсь.— Алеша, хоть на пять минут задержись. Расскажи, как вы там живете без меня.— Не могу, мам. Как-нибудь потом. Сейчас я очень спешу.Полина, расстроенная, вернулась в дом.— Да, ребята, вы нас застукали… — смущенно сказал Косте Буравин. — А как" вы вошли? Разве дверь была открыта?— Ну да, — не моргнув глазом, сказал Костя. — Не переживайте, Виктор Гаврилович, дело житейское. Мы все понимаем.— Странно. По-моему, я закрывал дверь на ключ… — задумался Буравин. — А ты, Костя, тоже побежишь или задержишься?— Я-то? Я с удовольствием попью чайку. Тем более что нам нужно кое-что обсудить.— Ты хочешь поговорить со мной о маме?— Нет, о Кате. Мы с вашей дочерью начинаем совместную жизнь.— Поздравляю. Рад за вас.— Я тоже рад, но одно обстоятельство омрачает мне радость.— Таисия? — предположил Буравин.— Нет, мое материальное положение. Сейчас оно не очень устойчивое. Я продал аптеку за долги. И теперь не знаю, что делать дальше.— И что ты хочешь от меня? — перешел на деловой тон Буравин.— Хочу попросить вас о помощи. Надеюсь, вы поможете мне выкупить назад аптеку. Или возьмете работать в свою фирму. Поймите, я забочусь не столько о себе, сколько о Кате. Она привыкла ни в чем себе не отказывать, и мне нужно соответствовать…— Знаешь что, Костя. О своей дочери я позабочусь сам. А ты — взрослый человек. И пора бы тебе научиться самостоятельно решать свои проблемы.— Но ведь вы — практически мой тесть, — напомнил Костя. — А мне кажется нормальным, когда родственники помогают друг другу… Поймите, я на нуле.— Да? Вот и отлично. Когда начинаешь с нуля — терять нечего. Д'Артаньян завоевывал Париж с тридцатью экю в кармане!Сравнение с д'Артаньяном Косте не понравилось. Он погрустнел. Хотелось, чтобы Буравин все же ему подкинул денег и помог с работой.Мужской разговор прервала Полина.— Как неудобно получилось… Алеша убежал, даже не захотел со мной разговаривать… — посетовала она.— Похоже, что мне тоже не о чем с вами разговаривать! — резко сказал Костя и ушел, хлопнув дверью.— Вот и Костя убежал тоже… Пообщались посемейному, называется… — совсем сникла Полина.— Все еще наладится, будь уверена. Было бы странно, если бы они с первой минуты признали наш союз как семейный! — успокоил ее Буравин.— Да, конечно…— Главное, что мы с тобой чувствуем себя единым целым, семьей.— Скажи, Витя, это что — сыновья ревность? — спросила Полина.— Не знаю, наверное… Говорят же психологи, что мальчики ревнуют свою мать как женщину…— Это ты говоришь про Алексея. У Кости наверняка другой мотив, — заметила Полина.— Согласен. И если с Алексеем, я думаю, скоро смогу найти общий язык, то с Костей… — Буравин почесал затылок и задумался.— А что с Костей?— Костя — второй человек за сегодняшний день, которому нужны от меня деньги.— Они что, с Таисией сговорились?— Нет. Пока нет. Но я уверен, что они оба нас так просто в покое не оставят, — уверенно сказал Буравин.— Ты знаешь, Виктор, меня немного настораживает решение Кости и Кати жить вместе. Слишком уж это быстро, спонтанно происходит… — сказала Полина, разливая по чашкам чай.— А как ты относишься к решению Алеши и Маши пожениться? — поинтересовался Буравин.— В их любовь я верю. Безоговорочно.— Да, посмотреть на эту пару — кажется что они светятся от счастья, — согласился Буравин.— Да, за Алешу и Машу я спокойна. А вот союз твоей дочери и моего старшего сына мне кажется слишком скоропалительным, — поделилась своими сомнениями Полина.— Но, в конце концов, и наше с тобой решение быть вместе другим может показаться… слишком быстрым. Правда? Но мы-то знаем, что это не так.— Знаем, — немного неуверенно сказала Полина. — Хотя… Мне до сих пор не верится, что мы уже вместе. Я так привыкла жить мечтой, что реальность меня немного пугает.— Неужели? А я, наоборот, очень счастлив, что ты рядом, — признался Буравин. — Мы так долго шли к своему счастью, родная!— Но сейчас окружающие нас понимают так же мало, как я — Костю и Катю, — заметила Полина.— Вот и надо показать детям пример. Понимать и принимать их поступки такими, какие они есть. Ни в чем не сомневаться. Тогда им тоже будет легче понять нас.— Я попробую, — улыбнулась Полина.— Непременно. Мы все должны научиться заново любить друг друга в новом качестве.— Да, — засмеялась Полина. — Не успею я ощутить себя молодой женой, как придется примерять на себя образ тещи!— И возможно, скоро — бабушки, — таинственно сказал Буравин.— С чего ты взял? — удивилась Полина.— Ни с чего, — пожал плечами Буравин. — Но ведь такое развитие событий очень логично, правда? Непростой у нас период. Мы — молодожены, дети у нас вот-вот станут молодоженами. Надеюсь, что с Катей как с невесткой тебе удастся поладить?— А тебе — с Костей и Алешей. Не формально, а искренне, по-родственному.— Ты же знаешь, что Алешку я люблю, как родного сына! — признался Буравин. О Косте ему говорить не хотелось.— Витя! Я знаю, что сыновья у меня разные. Я также знаю, что ты по-разному к ним относишься. Но… пойми! Я их люблю одинаково сильно. Это как пальцы на одной руке. Любой порань — будет больно. Ты для меня — самый близкий человек. Но даже ты, боюсь, не можешь абсолютно и полностью понять материнских переживаний. Наша задача сейчас, Витя, быть с ними обоими в согласии.— Да кто спорит? Разве я что-то сказал против? — согласился Буравин.— Подожди, Витя, не перебивай меня, я волнуюсь. Дай договорить, — попросила его Полина. — Алеше трудно примириться с новым положением вещей чисто психологически. Он ранимый, чувствительный человек. Косте тоже непросто. Уже по другой причине. Константин сейчас входит в твою бывшую семью. Понимаешь? В семью, где осталась обиженная Таисия, для которой я — естественный раздражитель.— Не думаю, что Костю это особенно смущает, — отметил Буравин.— Зря не думаешь! Даже если он еще этого не осознает полностью, у него непростая ситуация. Ты бы был с ним помягче, а?— Хорошо, хорошо. Я постараюсь сдерживаться, — Буравину уже не нравился этот разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37