— А тебе хочется, чтобы все постоянно были у тебя под рукой. Да?— Ну, не постоянно, но чаще.— А Машу желательно к твоей юбке намертво пришить, чтоб из дома — ни ногой.— Ой, Саня, ну что ты говоришь? Когда это я ее к юбке пришивала? — отмахнулась Зинаида.— Вот и не надо. У нее своя жизнь, — кивнул Сан Саныч.Зинаида развела руками:— Так я разве против? Я просто счастлива буду, если все у них будет хорошо. Я больше них радоваться буду!— Вот и радуйся! И не надо кликать бурю! Давай лучше пообедаем! — предложил Сан Саныч. * * * Машина с Левой и Костей остановилась под окнами кабинета следователя. На улице потемнело, капал дождь. Костя включил дворники. Ожидание было для обоих томительным. Наконец после долгого напряженного молчания Лева спросил:— Ну, и что дальше? Долго мы здесь будем стоять?— Не знаю, — мрачно ответил Костя. — Может, у него все сорвалось, может, его уже сто раз разоблачили и уже на допрос ведут. А кто вам передал, такое прекрасное лекарство? А?— Хорош острить. Уезжаем или стоим, черт возьми? — Леве было не до шуток.— Поехали! Пока нас тут самих не загребли! — Костя завел мотор, но задумался, потом спросил: — А деньги?Лева любил деньги, но чрезмерно рисковать ради них не собирался.— Какие деньги, родной? Никаких денег! Умерла так умерла! Я за деньги голову подставлять не намерен.— Да? Что ж ты раньше не сказал? — возмутился Костя. Он как раз был готов рискнуть. Но разговор прервался, потому что послышался звон разбитого стекла. Костя и Лева переглянулись.— Сматываемся! — потребовал Лева.— А как же смотритель?Но Леву больше Волновала собственная судьба.— К черту его! Гони! — закричал он.Костя послушался, и машина рванула с места.На вой сигнализации в кабинет следователя снова вбежала охрана и скрутила смотрителя.— Уведите подследственного, — скомандовал следователь.Охранники, подгоняя смотрителя дубинкой, увели его из кабинета. Следователь остановился посреди кабинета, потирая шею. Вошел Марукин:— Григорий Тимофеевич! Я извиняюсь. Может, Родя все-таки того?— Что того? — поднял на него глаза следователь.— Ну, в изолятор?— Зачем это? — удивленно спросил Буряк.— Я его в коридоре встретил — он словно взбесился. Как собака. Аж пена изо рта.— Это не от бешенства, Марукин! Это от отчаяния! — возразил следователь.Сигнализация продолжала истошно выть, и Буряк крикнул в коридор:— Да выключите вы сигнализацию! Сигнализация смолкла. В наступившей тишине Марукин тихо спросил:— Так вы ему что, сочувствуете?— Ну, по большому счету, да, — кивнул следователь.— Это как же? Нет, я, конечно, понимаю: от тюрьмы и от сумы не зарекайся… — начал было Марукин. Буряк перебил его:— Эх, Марукин! Ничего-то ты не понимаешь! Не дай Бог оказаться в его шкуре! * * * Да, смотритель был в нелегком положении. Операция сорвалась, Лева и Костя были уже далеко.— Вот черт, черт, черт! Если б нас накрыли, мы бы сроду не отмазались! — бормотал Лева.— Ладно, не дрейфь! — успокаивал его Костя. — Лучше скажи, что могло произойти? Может, ему таблетки не передали? А?— Да хрен его знает! Не передали, или не проглотил! Или не подействовала! Боров здоровый! — предположил Лева.— Нет, не подействовать не могла, — возразил Костя. Лева нервно огрызнулся:— Откуда ты знаешь? На себе пробовал?— Нет. Я читал.— Слушай, а может, его раскололи? Таблетки нашли и раскололи? — предположил Лева.— Если б раскололи, нам бы тоже крышка! Мы бы так просто не ушли… — возразил Костя.У него уже складывался план дальнейших действий.— Теперь мы должны молчать как рыбы. Если спросят, что мы там делали, скажем, мотор заглох. Понял? — спросил он.— Понял, понял! Я еще, дурак, засветился, — продолжал волноваться Лева.— Когда? — удивился Костя.— Когда передачи носил! Не понимаешь, что ли? Костя попытался его успокоить:— Это не преступление. Мало ли, кто ему передачи носил.— Да кроме меня, таких идиотов больше нет, — простонал Лева, хватаясь за голову.— Ну и что? Они же таблетки не нашли.— А это неизвестно! Ох, наверное, нашли… Правильно. А кто таблетки доставал? Ты. Мы теперь с тобой, Костик, одной веревочкой связаны.— Вообще, если нас у милиции никто не видел, хорошо бы иметь алиби. Мол, не были там сегодня вообще.— Точно. А где были? — сразу же ухватился за эту идею Лева.— Я у тебя в ресторане, — предложил Костя.— Правильно. А я — у Риммы. Звони Катьке своей, быстро. И дуйте ко мне в ресторан.Лева набрал на мобильном номер телефона Риммы:— Римма! Риммуля! А я к тебе. Дождь мне не помеха. Да. Уже еду. Целую.Костя, наблюдавший эту сцену, тоже набрал телефонный номер. Звонил он Кате.Катя как раз в это время выходила из дома Самойловых вся в слезах. Она стояла под козырьком подъезда, потому что на улице шел дождь.— Господи! Если б я знала! Я же не знала! Я чуть его не убила! Алешка! Бедный! Прости меня! — причитала Катя.У нее резко зазвонил мобильный телефон, и Катя взяла трубку:— Да! Алло! Костя? Ты уже освободился от своих важных дел? Нет, я не плачу. Просто насморк. Господи! Да, я готова встретиться хоть сейчас. Я ужасно злая и голодная. Ты тоже? Какое совпадение!Катя убрала телефон, достала из сумки зеркальце, внимательно себя осмотрела, вытерла слезы и поправила макияж. Неожиданно интересы Кати и Кости совпали. Встреча была нужна им обоим. * * * Маша вернулась домой в возбужденном состоянии. Она была оглушена Алешиным предательством. Зинаида сразу заметила что-то неладное:— Что случилось? Ты сама не своя!— Леша, Леша, Леша… — Маша задохнулась от обиды, горло ей сжал спазм, и она замолчала. Сан Саныч налил в стакан воды и протянул его Маше.— Выпей, Машенька. Успокойся и расскажи толком, что произошло. Что-то с Лешей?— Н-н-нет, — еле выдавила из себя Маша.— Ну, а что тогда? Он тебя обидел? — Зинаида погладила ее по голове:Маша сделала глоток воды и взяла себя в руки. Она сказала то, чего ни Зинаида, ни Сан Саныч от нее не ожидали:— Да. Ты была права, бабушка!.. Я его ненавижу! Изумлению стариков не было предела.— Маша, расскажи, что случилось? За что ты вдруг возненавидела Лешу? — спросила Зинаида.Маша затрясла головой, словно отгоняя от себя страшное видение.— Бабушка, я ни вспоминать, ни говорить об этом не хочу. И не могу.Сан Саныч успокаивающе сказал:— Маш, ты успокойся. Может, Леша и сделал что не так, но я уверен, что это не со зла.— Вы ошибаетесь, — возразила Маша. Сан Саныч покачал головой:— Быть этого не может. Лешку я с младенчества знаю, он парень надежный и не злой. Ты, Маша, ляг, поспи. А завтра, глядишь, все твои обиды забудутся.Маша вспомнила только что виденную картину и твердо сказала:— Нет. Об этом я не забуду никогда.Сан Саныч хотел еще что-то сказать, но Зинаида его опередила:"— Саня, ты бы сходил на чердак. Мне кажется, крыша у нас подтекает. Дождь прошел, и потолок весь мокрый.— Да не протекает ничего. Я бы заметил, — удивленно посмотрел на нее Сан Саныч.— А я говорю — посмотри. Нам с Машей поговорить нужно с глазу на глаз.Сан Саныч тяжело вздохнул и вышел. Зинаида прижала всхлипывающую Машу к груди, потом укутала ее своей шалью.— Давай-ка чаю попей. А то дрожишь вся. От обиды или из-за того, что промокла?Маша сделала глоток чаю и снова расплакалась. Зинаида ласково спросила:— Машенька, ну чем тебя Леша так обидел? Ударил он тебя или силу применил? Может, болит что-то?Маша утвердительно кивнула, и Зинаида в ужасе воскликнула:— Да ты что!— Душа у меня болит, бабушка. Душа. Просто на кусочки разрывается.— У вас… это… ты извини… было что-нибудь? — осторожно спросила Зинаида.— Нет-нет, ты не так поняла.— Так что же случилось? Из-за чего ты уже полчаса рыдаешь без остановки?— Бабушка, для меня весь мир сегодня рухнул! Я больше никогда никому не смогу поверить!— Ну, это ты напрасно, — заметила Зинаида, — с мужчинами нужно быть осторожнее — это так. А вот на весь мир обижаться грех.— А поступить со мной так — не грех? — прошептала Маша. — Я пришла к Леше домой, а он там с Катей!— С Буравиной? Не может быть! — не поверила Зинаида.Маша боролась с рыданиями:— Леша сказал, что приготовил мне сюрприз. Дверь была открыта, я вошла. А он лежит в кровати, и рядом — Катя! В его рубашке!Зинаида в ужасе качала головой:— Да что ж это такое-то, Господи! Как же так можно-то?— Я так растерялась, что ничего даже сказать не могла. У меня просто земля из-под ног уплыла, — Маша снова расплакалась.Зинаида обняла ее покрепче:— Не плачь, девочка моя. Раз Лешка так поступает, не стоит он ни тебя, ни твоих слез!— Но почему он так поступил со мной? Как будто лицом в грязь окунул!— Странно все это. Он же знал, что ты придешь. Так почему с Катей улегся?— Значит, он с ней тоже встречается, втайне от меня.Зинаида покачала головой:— Одно дело тайно, а другое — так. Если он захотел с ней встретиться, зачем в этом же месте назначать свидание тебе? Что-то здесь нечисто. Твой Леша вроде из ума не выжил, чтобы назначать свидание в одно и то же время двум девушкам. Маша всхлипнула:— Не знаю, бабушка. Может, он ее и не приглашал, может, она случайно зашла. Но мне-то от этого не легче. Я собственными глазами видела, как они лежали в обнимку, в лепестках роз. Рядом — два бокала из-под вина. Идиллия!— А ты, получается, эту идиллию нарушила. И что Лешка тебе сказал?— Да ничего! Смотрел на меня так, как будто я — привидение. И что особенно обидно — он знал, что я вот-вот приду, и даже дверь не удосужился запереть! Сразу Катю в кровать потащил.Зинаида, хорошо знающая женское коварство, предположила:— Или она его.— Да какая разница, кто кого? Если не устоял, значит, до сих пор ее забыть не может! — Маша была в отчаянии.— Мне кажется, он душой-то к тебе привязан, — возразила Зинаида.— А телом — к Кате. И что, ты предлагаешь нам его поделить? Нет, спасибо. Я в эти игры не играю, — Маша решительно направилась к себе в комнату.Зинаида пошла за ней следом.— Маша, это я во всем виновата. Хотела тебя остановить и не смогла. Настояла бы на своем — и не убивалась бы ты сейчас так.— Вот и правильно, что не остановила. Хорошо, что я увидела это до свадьбы, а не после.— Но ты же еще во всем не разобралась. Может, Леша и не виноват, а все дело в Кате.— А тут и разбираться нечего. Я все видела своими глазами, — у Маши был действительно железный аргумент.Зинаида грустно кивнула головой:— Так-то оно так. Но, Маша, женщины есть разные. Так мужика закрутят, так ему голову задурят, что только держись! Соблазн — он велик!Действительно, если женщина захочет, то любой мужчина хотя бы на мгновенье, но увлечется ею.— Возможно, — согласилась Маша, — но это же от мужчины зависит, устоит он перед этим соблазном или нет. А Леша не устоял! Воспользовался.— Не знаю я. Нет у меня полной уверенности, — с сомнением сказала Зинаида.— А у меня есть. Извини, я не хочу об этом больше говорить. Можно, я побуду одна?Зинаида с жалостью посмотрела на внучку.— Конечно, Машенька. Только не плачь, пожалуйста! И так вон все глаза выплакала.Маша вздохнула:— Не буду, не беспокойся. Все, что могло, плохое со мной уже случилось.Зинаида вышла, а Маша вытерла слезы, переоделась, взяла в руки морячка и поставила перед собой.— Я не знаю, Леша, что ты должен мне сказать, чтобы я тебя простила. Никто и никогда не причинял мне такой боли, как ты. * * * Под моросящим дождем Катя подошла к ресторану. Туда же подъехала машина Самойлова, из которой вышел Костя. Их потянуло друг к другу, словно магнитом. Объятия были долгими и нежными.— У меня сегодня был не самый удачный вечер, — призналась Катя.— У меня тоже, — вздохнул Костя. Катя грустно улыбнулась:— Не всегда получается так, как хочется.— У меня тоже не всегда.— Ну и ладно, — улыбнулась Катя, — это не повод остаться без ужина.Костя подключился к ее немного наигранному веселью:— Действительно. Идем?За столом Катя старалась выглядеть спокойной, ела и наблюдала за Костей чуть насмешливо. На самом деле она очень нервничала.— А где ты была? — спросил Костя.— Костенька! — укоризненно заметила Катя. — Я же тебя не спрашиваю о твоих делах.— Просто ты какая-то расстроенная, и меня это беспокоит, — объяснил свое любопытство Костя.— Спасибо за заботу. Но ничего страшного не произошло. Ты должен знать, что у молодых женщин бывают разные поводы для расстройства. Плохой маникюр, например, или криворукая парикмахерша.— Ты подстриглась? Тебе идет.— Ты чертовски наблюдателен, — хмыкнула Катя. Костя примирительно сказал:— Извини. И пожалуйста, не расстраивайся. Ну, ради меня. Знаешь, сегодня это кажется мировой трагедией, а завтра ты об этом даже и не вспомнишь.— Точно. Надо выбросить все из головы. Ради тебя, мой дорогой!Костя нежно взял Катю за руку и заглянул ей в глаза:— Катюш, съешь что-нибудь. Говорила, что голодная, а так ни к чему и не притронулась.— Аппетит пропал. Тошнит. Костя, я должна тебе кое-что рассказать.— А почему ты говоришь таким тоном? — напрягся Костя.Катя тихо сказала:— Потому что боюсь, что моя новость тебе не понравится. Более того, ты будешь чувствовать себя виноватым.— Хорошенькое начало. Что случилось?Катя начала:— Я сегодня вечером искала тебя. Звонила на мобильный, но ты не отвечал…Костя перебил:— Не знаю, может, батарейка села. Это и есть твоя новость?— Это только вступление. Потом я решила зайти к тебе домой. А там — «скорая помощь».— «Скорая»? Кому-то было плохо?— Алешке. И еще как плохо!— Господи, да что с ним опять? Недавно из больницы выписался!— У Леши был очень серьезный сердечный приступ. Еще бы чуть-чуть «скорая» задержалась — и все. Он уже сознание потерял.— Но из-за чего?— Врачи сказали, что это — последствие аварии, — вздохнула Катя.— В каком смысле? — не понял Костя. Катя жестко ответила:— В прямом! Автокатастрофа, которую ты подстроил, подорвала его здоровье. И теперь твой брат может в любую минуту умереть!— Неужели это правда? Неужели моя глупость имеет такие ужасные последствия?— Как видишь. Врачам пришлось здорово постараться, прежде чем Леша пришел в себя.— Они увезли его в больницу?— Нет, дома оставили. Успокоительное вкололи, нитроглицерин под язык положили. Приступ прошел, и он уснул.— Извини. Я должен ехать домой — Леша там один. Вдруг с ним еще что-то случится, — вскочил Костя.Катя удержала его:— В этом случае тебе точно нужно держаться подальше от него. Тем более что с ним сейчас твоя мама.— Мама? Ты ее вызвала? — удивился Костя.— Нет, она сама пришла. Как будто почувствовала что-то.— Это хорошо. Но надо отца предупредить. Он же еще ничего не знает.— Костя, я бы на твоем месте не суетилась. И вообще сделала бы вид, что ничего не знаю, — предложила Катя.— Почему? — удивился Костя.— А потому. Что ты рыпаешься раньше времени? Хочешь себя выдать? Чтобы все узнали, кто в этом во всем виноват?Костя опустил голову:— Ты права, мне лучше вести себя как ни в чем не бывало. С Лешей действительно уже все в порядке?Катя пожала плечами:— Врач сказал, что опасность миновала. А вообще — придешь домой и сам все узнаешь. Можешь даже у Лешки спросить, когда он проснется.— У меня духу не хватит с ним поговорить. Я теперь даже в глаза ему смотреть не смогу. — И Костя тяжело вздохнул.Переложив свою вину на Костю, Катя немного успокоилась. Ей было приятно думать, что она ни в чем не виновата и что именно Костя является причиной всех Алешиных бед.Когда Катя и Костя вышли из ресторана, дождь уже закончился, кругом были лужи, с деревьев падали капли.— А ты мне когда-нибудь расскажешь, что у тебя произошло сегодня вечером? Почему ты мобильник отключил?— Может быть, может быть. Когда-нибудь, — нехотя ответил Костя.Они подошли к машине, и Костя предложил:— Садись, я тебя подвезу.— Спасибо, не надо. Дождик закончился, так хорошо дышится. Я лучше пройдусь пешком, — отказалась Катя.Костя заглянул ей в глаза:— Давай я провожу.— Нет, Костя, я очень устала. И хочу пройтись одна. Извини, — твердо ответила Катя.— Как хочешь. Наше дело предложить, — Костя явно расстроился.Катя повернулась, чтобы уйти, и Костя спросил вдогонку:— Кать! Ты меня совсем-совсем не любишь? Катя глянула на него через плечо:— Почему? Как можно не любить родственную душу? * * * Алеша спал, а Полина в это время тихонько, чтобы не разбудить сына, обследовала комнату, обнаруживая везде странные следы: лопнувшие лампочки, треснувшие люстры. Полина ничего не могла понять. В конце концов она взяла веник и принялась подметать осколки. Она уже заканчивала уборку, когда хлопнула входная дверь и в комнату вошел насквозь промокший Самойлов:— О, какая неожиданность! Неужели я все напутал?Полина сухо ответила:— Здравствуй, Борис. Что ты перепутал? Самойлов оказался не только мокрым с головы до ног, но и пьяным:— Ну как же? Похоже, что романтическое свидание сегодня не у Лешки, а у меня!— Ты все не так понял. И пожалуйста, говори тише — сына разбудишь.Самойлов рассмеялся:— Так ты что, пришла, чтобы уложить его спать? Дорогая, твоя любовь к Буравину лишила тебя разума. Леша уже давно не грудной младенец, и ему не нужно петь колыбельную на ночь!Полина резко оборвала его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37