Катя с интересом наблюдала за ней, ей была непонятна реакция матери. Таисия набросилась на нее:— Что ты на меня смотришь? Лучше на себя в зеркало взгляни!— Зачем еще? — насторожилась Катя.— Ты же точная копия Буравина. Одно лицо! Это же слепому ясно, чья ты дочь!— Ты же говорила, что я на тебя похожа? Таисия возбужденно заявила:— Любой ребенок похож и на маму, и на папу. И ты не исключение.Катя миролюбиво спросила:— Да что ты взвилась от одного-единственного вопроса? Успокойся. Мы сейчас не мое происхождение обсуждаем.Таисия постепенно успокаивалась:— Вот именно. А твою беременность. В общем, так, кого хочешь назначай отцом, а ребенка рожай. * * * Буравину нравилось возвращаться домой, где его ждала Полина.— Покорми меня, а то сейчас умру от голода, — попросил он с порога.— Сейчас-сейчас, — Полина поспешила в кухню расставлять на стол тарелки. Вилки и ножи, которые она пыталась разложить, все время падали. Полина их подбирала, но они снова выпадали из ее рук.Буравин внимательно посмотрел на нее:— Что это с тобой?— Ой, Виктор, такие дела. Маша ко мне заходила, — вздохнула Полина.— И что? Про Алешку говорили? Полина дрожащим голосом рассказывала:— Представляешь, я ей говорю, что у Алешки сердечный приступ был, а она отказывается верить. Еще говорит, что я его выгораживаю.— Ого! Так и сказала?— Да, и обвинила меня во лжи. Я Машу просто не узнала! Нападала на меня, как будто я во всем виновата!Буравин попытался ее утешить:— Успокойся, Полина.— Разве можно после всего этого успокоиться. Виктор! Ну хоть ты мне скажи, почему мой честный Лешка постоянно страдает из-за любви? Когда он Катю любил, она же его постоянно мучила. С Машей все так чудесно начиналось. А сейчас… видел бы ты ее — фурия какая-то.Буравин подошел к Полине и взял ее за руки:— Полечка, мне кажется, что все страдания Леши из-за того, что он сам долго не мог разобраться в своих чувствах.— Ты так думаешь? — грустно спросила Полина. Буравин кивнул:— Ты вспомни, когда Алешка собирался жениться на Кате, он встретил Машу и тогда уже влюбился в нее. А потом из-за своей врожденной порядочности он не мог оставить Катю.Полина подняла на него глаза:— Ты сейчас так говоришь, будто Катя — не твоя дочь.Буравин возразил:— Я так говорю, потому что хорошо ее знаю. К тому же сам подобную ситуацию пережил. И Лешку я твоего понимаю. Надо было ему вовремя с Катей расстаться.Полина задумчиво продолжала:— А меня еще один вопрос тревожит. Как сложатся отношения у Кати с Костей после всей этой истории?— Я думаю, у Кати с Костей все должно быть хорошо.— Почему ты так думаешь?— Потому что моей Кате твой Костя подходит гораздо больше, чем Алеша. Леша для нее был слишком мягкий. А Костя — другой.— Да это с виду они у меня такие разные. Но у них есть одно общее качество. Они — верные. И однолюбы.— Ну, насчет однолюбов — не сказал бы. Алеша, по-моему, и Катю тоже любил, — напомнил Буравин.— Нет, однолюбы. Это у нас наследственное. Буравин застыл с вилкой в руках. Полина продолжала:— Просто Алеше казалось, что он Катю любит, а на самом деле она просто ему очень нравилась. А вот Костя твою дочь просто обожает. Он ради нее на все готов. Я это вижу. А вот Алеша еще настрадается из-за Маши!Буравин поднял на нее глаза:— Да почему настрадается-то? Маша, конечно, сейчас сильно обижена на Алешу, но она тоже девушка верная.Полина тяжело вздохнула:— Это я тебе еще не все рассказала, Виктор! Представляешь, Витя, я сегодня совершенно случайно познакомила Машу с Андреем Москвиным.— И что в этом криминального?— На первый взгляд, ничего. Но я заметила, что они друг другу сразу понравились. Андрей сам напросился в гости ко мне, чтобы работать над расшифровкой легенды. А потом об этом забыл и убежал с Машей!"Буравин все еще не мог сообразить:— Ну, забыл. Что в этом такого? Полина воскликнула:— Так он ради этого приехал в наш город! Найти следы экспедиции, расшифровать легенду.Буравин рассмеялся:— Значит, его интересуют не только дела давно минувших дней. Он еще и в современную историю вмешивается. Настоящий историк. * * * Заходя в аптеку, Костя поддерживал раненого смотрителя под руку. В аптеке шел ремонт, поэтому царил полный беспорядок. Смотритель огляделся.— Макарыч, ничего другого не нашел. Придется здесь пожить, — извинился Костя.— За такой отель даже одной звезды не дадут, — рассмеялся смотритель, но от смеха ему стало больно. Он охнул и поморщился. Костя рылся по ящикам столов в поисках бинтов и других перевязочных средств.— Сейчас что-нибудь найдем. Устроил тут Лева ремонт некстати — ни черта не разберешь.— А кстати, сам-то Лева где? В штаны наложил? Костя рассмеялся:— Ага. Он такую деятельность бурную развел, чтобы тебя из ментовки вытащить. А сам в последний момент сдрейфил.— Ладно, Левчик от меня никуда не денется. Мы еще с ним потолкуем.Костя нашел бинты и начал перевязывать смотрителя:— Да, здорово тебя задело.— Заживет как на собаке. Я живучий. — Смотритель поморщился от боли и, чтобы перетерпеть, начал говорить: — Скажи, Костик, как на духу. Зачем ты Леве понадобился, ему же с тобой делиться пришлось бы?— Это ты у Левы спроси, когда найдешь его, — Костя пожал плечами.— Когда найду — спрошу. А сейчас ты мне ответь. Ты-то почему к северному входу пришел? Тебе-то какой интерес со мной возиться?— Ничего личного, Михал Макарыч! Мне деньги нужны позарез. И много. А как я понимаю, ведь гонорар теперь мой? — Костя закончил перевязку".Родь хлопнул его по плечу:— Твой, твой, пацан!Костя соорудил смотрителю постель из подручного материала — ящиков, тряпок, занавесок.— Михал Макарыч, не совсем удобно получилось. Но я что-нибудь потом из дома притащу.— Да ладно, не парься, мне на воле любая койка перинкой кажется. А ты чего домой не топаешь? Тебя ж, поди, ищут уже.— Да ладно, я большой мальчик. Чайку хочешь? — Костя включил электрочайник.Смотритель недоверчиво посмотрел на него:— Может, еще булочку с маком предложишь? Или новости последние расскажешь? Так стараешься, что аж вспотел весь.— Вам-то что, хочу и стараюсь, — огрызнулся Костя. Смотритель предупредил его:— Костик, ты уже план перевыполняешь. Думаешь, я тебе за это лишних деньжат накину? Обломаешься, сынок!— А у вас, Михал Макарыч, другого выбора нет. Кроме меня, о вас никто не позаботится.— По больному бьешь, щенок. Только не особо я верю в твою доброту.Костя поднес смотрителю горячий чай:— И правильно делаете. Если вы тут помрете, останусь я без гонорара. А мне этого не хочется.— Ты, Костя, еще молодой, а уже шустрый. Вникаешь быстро.Костя молча пил чай. Смотритель с тоской наблюдал за ним:— Да-а, было у меня два сына, два хлопца. А теперь я один — как перст. И надеяться не на кого.Костя молча и внимательно слушал его. Смотритель спросил:— Чего замолк-то? Или кипятку хлебнул?— Да нет. Я слушаю, — Костя пожал плечами.— Веришь ли, любил я их, ребят-то своих. И они меня любили. Веришь? — изливал душу смотритель. — Только я, дурак старый, все боялся разбаловать их, в строгости держал. Э-эх, сейчас бы все разрешил, если бы только живы были!Костя решил сменить тему:— Ты пей чай-то. А то остынет. Давай, горяченького подолью.Смотритель в сердцах воскликнул:— Да иди ты со своим чаем куда подальше. Заботливый какой! Я тебя насквозь вижу! Понял? И еще на полметра под тобой!Уставший следователь зашел в свой кабинет. За его столом сидел Марукин, который тут же встал и освободил место.— Привет, Юрий Аркадьевич! Ты чего тут сидишь? Домой не идешь?Марукин залебезил:— Да вот решил вас подождать, новости узнать.— Новости, Юрий Аркадьевич, плохие. За такие начальство по головке не погладит, — угрюмо буркнул следователь.Марукин суетился вокруг:— Так это только утром будет. А сейчас бы ехали домой, Григорий Тимофеевич! Поздно уже. Отдохнули бы, выспались.— Да нет, дома еще хуже. Буду маяться всю ночь. Глаз не сомкну. Лучше тут посижу, подумаю.— Давайте вместе. Все-таки и за мной вина есть. Я ведь сам втравил вас в это предприятие.— Да? Это как же? — Следователь смерил его взглядом.—Если бы я не привез из районного управления эти архивы, вы бы не затеяли следственный эксперимент. И сидел бы этот Родь в своей камере до морковкина заговенья.— Это что за жаргон, Юрий Аркадьевич? — Следователь поднял брови.— Ну, до суда. Это я так, для образности. Буряк задумался:— А в общем, ты прав, Марукин, прав. И знаешь что, спасибо тебе за поддержку.— Да ладно, Григорий Тимофеевич!— Ты не скромничай, — следователь встал из-за стола и протянул Марукину руку. — Для меня очень важно знать, что есть в отделе человек, который тоже душой болеет за дело.Сан Саныч задумчиво курил, глядя на оставшиеся на столе рюмки. Зашла Маша, и он оживился:— Да, Машенька, не ожидал я от тебя такого.— А что я сделала особенного? Сан Саныч покачал головой:— Я думал, ты переживаешь из-за ссоры с Алешкой. А ты с новым кавалером разгуливаешь.Маша сухо ответила:— Это мое дело, Сан Саныч! И оставьте меня в покое! С Алешей я сама как-нибудь разберусь!— Как-нибудь не надо, Маша! Я ж тебе совет хочу дать.— А не надо. Все равно ваши советы ни к чему хорошему не приводят!Сан Саныч примирительно начал:— Зря ты так, Маша. Мы с бабушкой тебе счастья хотим. А то, что Зинаида иногда перегибала палку, так это — ее инициатива. Я, между прочим, вас с Лешкой поддерживал.— Хватит уже про Лешу! — повысила голос Маша. Сан Саныч грустно посмотрел на нее:— Злая ты, Маша, какая. Я теперь думаю, что Зинаида права была.— В чем? — холодно спросила Маша.— В том, — ответил Сан Саныч, глядя ей в глаза, — что какая это любовь, если из-за пустяковой ссоры ты вон какие паруса распустила! Сразу утешаться на сторону побежала.— Никуда я не побежала, вот еще. Сан Саныч прищурился:— Хочешь сказать, что ты не видела, как на тебя этот заезжий москвич смотрел?— Ну и что? Я же не уродина какая-нибудь и не монахиня.— Монашеского обета ты не давала, но заявление в ЗАГС подала. Значит, определенные обязательства у тебя имеются, — напомнил Сан Саныч.— Сан Саныч, нам дали три месяца на раздумье. А тут за три дня все полетело вверх тормашками!Сан Саныч взмолился:— Прошу тебя, внучка, не руби с плеча! Время еще есть, остынете, примете правильное решение. Но только не делай ничего назло Лешке!— А я ничего назло и не делаю. И вообще, не надо меня больше учить — я уже взрослая. — И поймав недоуменный взгляд Сан Саныча, Маша пояснила: — Я теперь сама решаю, что мне делать, когда и с кем. И я больше не считаю себя Лешиной невестой.С этими словами Маша ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Сан Саныч потрясенно смотрел ей вслед.В кухню зашла Зинаида. Увидев три чашки, три ложки, стопочки, она повернулась к Сан Санычу:— Что, неужели Алеша с Машей помирились? Сан Саныч затушил сигарету:— Нет, Зина. Она себе другого нашла.— Это кого же? — Зинаида ахнула и осела на стул.— Зина, ты не поверишь! Какой-то писатель из Москвы. Андрей. Симпатичный.— И что, Маша его в дом приводила? — испуганно спросила Зинаида.— Ага. Он даже твоей наливочкой угощался.— А это обязательно было? — возмутилась Зинаида. Сан Саныч успокоил ее:— Зина, не заводись, это была проверка. Он и так на Машу пялился, не переставая, а как выпил, так смотрел, так смотрел!— И откуда она его взяла? — изумилась Зинаида. Сан Саныч развел руками:— Не поверишь, Зина. Сама Полина Константиновна и познакомила.— Знаешь, Сан Саныч, я уже ничего не понимаю! Зачем Алешиной матери это нужно?— Вот и я об этом думаю.— Ладно, Саныч. Давай спать, как говорится, утро вечера мудренее. * * * Вечером Таисия снова зашла к Кате:— Пришла пожелать тебе спокойной ночи.— И еще раз обсудить, кто должен стать отцом моего ребенка? — Катя в штыки приняла ее приход.Таисия не скрывала своих намерений:— Да. И моего внука.— Давай не будем об этом. Я и так на взводе, никак уснуть не могу.— Катюша, успокойся. Тебе сейчас волноваться вредно. Первые месяцы беременности самые опасные! — забеспокоилась Таисия.Катя нервно возразила:— Но я так и буду трястись всю беременность? Он — не он, узнает — не узнает!— Девять месяцев — это огромный срок! Успеешь и с отцами разобраться, и сорок раз замуж выйти.— И пятьдесят раз развестись! — съязвила Катя. Но Таисия не стала заводиться, а лишь кивнула:— Правильно.— Нет, мам! Я уже все решила. Я буду делать аборт.Таисия всплеснула руками, но Катя не желала продолжать беседу и погасила свет.Алеша зашел на кухню и сразу увидел подвыпившего отца. Самойлов приветливо улыбался:— Привет, сынок, что не весел? Что головушку повесил?Леша раздраженно посмотрел на него:— Причин много и одна из них — ты.— Я? — игриво переспросил Самойлов. Леша не собирался шутить:— Папа, из-за того что ты отдал «Верещагино», я потерял лучшего друга.— Женьку, что ли?— Да. Он остается работать на «Верещагино».— Ну и флаг ему в руки, — хмыкнул Самойлов.— Папа, как ты не понимаешь, мы теперь не сможем вместе работать. Мы теперь по разные стороны баррикад.Самойлов покачал головой:— Значит, такой у тебя, Лешка, друг оказался. Такова цена его дружбе.— Нет, папа. Сан Саныч ему «Верещагино» передал, и Женька теперь с него ни за что не уйдет. А вот ты «Верещагино» Буравину уступил.— Ну вот, я же во всем и виноват оказался, — недовольно посмотрел на сына Самойлов.— Да. Потому что ты не понимаешь, как важно для нас, Самойловых, чтобы с нами были и Женька, и «Верещагино».— Не переживай ты, Лешка! Обещаю тебе, что мы все вернем. И Женьку твоего, и «Верещагино». Дай только срок.Леша скептически смерил отца взглядом:— Да… самые оптимистические планы в последнее время ты произносишь исключительно нетрезвым голосом.— Сынок, Лешка, да ты что? Отца упрекаешь? Ну, выпил чуть-чуть. С кем не бывает?— Никто тебя не упрекает. Делай как знаешь. Я караулить тебя не собираюсь. Не маленький уже.Раздосадованный, Леша ушел в свою комнату. Самойлов пожал плечами, мол, что тут такого, и вернулся к недопитой бутылке.На следующий день с утра Сан Саныч и Зинаида продолжили обсуждение того, что Маша пришла в дом с молодым человеком. Зинаида спросила:— Саня, так ты говоришь, что Полина познакомила Машу с этим Андреем, да?Сан Саныч кивнул:— Да! Видела бы ты, какими глазами смотрел Андрей на Машеньку…Зинаида поджала губы:— Странно. Странно для Полины. Маша-то вчера пошла к ней — разбираться насчет Алеши. А Полина, вместо того чтобы за сына заступаться, сосватала ей своего московского знакомого.— Полина, может быть, и не сосватала. Может, она ничего такого не имела в виду. Но Маша с ним пришла сюда. И я видел, что этот гастролер смотрел на нашу Марию особенным взглядом.— Да-а-а, ничего не понимаю! Беспокоюсь только, как бы у Машеньки от этих любовных переживаний ум за разум не зашел.— Что ты имеешь в виду? — спросил Сан Саныч.— Да учебу ее я имею в виду! Она же мне что говорила: если не поеду в этом году в институт, буду учиться на заочном. А я в поликлинике узнала у врачей — нет в медицинском институте заочного отделения! Нет! — многозначительно сообщила Зинаида.— А Маша-то об этом знает?— А как с ней поговоришь? — отмахнулась Зинаида. — То она из-за Лешки по городу мечется сама не своя, то, как ты говоришь, москвичей в дом ведет.— Ну, москвича, положим, я сам в дом пригласил, — виновато сказал Сан Саныч.— Но до двери-то она довела, так? — уточнила Зинаида.— Так. И я пытался ей сказать, что, мол, неправильно она себя ведет. Разве так можно — только поссорилась с любимым человеком и сразу пошла гулять с другим?— И что она тебе сказала? Сан Саныч пожал плечами:— Намекнула, что не мое дело. А я за Алешку все-таки переживаю…— За Алешку! За Алешку пусть его родители переживают. Я вот, например, не хочу об Алеше думать. Я хочу Машу на путь истинный наставить.Последние слова Зинаиды услышала Маша, входящая на кухню:— Интересно, кто кого собрался здесь на путь истинный наставлять?Маша стояла в дверях, Сан Саныч и Зинаида смотрели на нее с удивлением.— Доброе утро, Машенька! — хором сказали они.— Доброе, — сухо кивнула Маша.Она прошла в кухню, взяла хлеб, нож и сделала себе бутерброд, говоря на ходу:— Тебе кажется, бабушка, что я веду себя как-то неправильно, да?Зинаида кивнула, не произнося вслух ни слова. Маша продолжала:— А вам показалось, Сан Саныч, что Андрей на меня смотрел неправильным взглядом, да?Сан Саныч тоже кивнул — он был удивлен и поражен новыми интонациями у Маши и ничего не говорил, только откашливался.— А я хочу сказать, что мне чихать на то, насколько правильным или неправильным выглядит мое поведение со стороны, — заявила Маша.Сан Саныч и Зинаида растерянно переглянулись, а Маша продолжала говорить, жуя бутерброд и наливая себе чай в чашку:— После того как мой свежеиспеченный жених Алеша прощался со своей бывшей любовью, я пересмотрела линию своего поведения. Я не могу считать ни его правым, ни себя виноватой.— Но, Машенька… — собралась с духом Зинаида.— А специально для тебя, бабушка, я скажу. Для того чтобы стать хорошим врачом, желательно иметь большой профессиональный стаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37