– Ма, ты еще спишь? – спрашивала Салли. – Мы уже давно встали.– Хочешь, соберем яйца? – предлагала Бетси. Она обожала это занятие, но предпочитала собирать яйца вместе с матерью. Некоторые куры отличались раздражительностью и клевались, когда Бетси пыталась вытащить из-под них яйцо. Клару же они никогда не трогали.– Я лучше соберу вас, – говорила Клара, прижимая к себе дочек. Когда солнце освещало бескрайние равнины, а обе ее девочки были рядом, она уже не так плохо относилась к себе, как одинокой ночью.– Ты что, не хочешь вставать? – спросила Салли. В ней было куда больше от отца, чем в Бетси, и ее беспокоило, что мать лежит в постели, когда солнце уже поднялось. Ей это казалось неправильным, во всяком случае, отец часто огорчался по этому поводу.– Ладно, тихо, – сказала Клара. – Солнце только что взошло.Она никогда не умела рано вставать, несмотря на большую практику. Она поднималась по обязанности и готовила завтрак Бобу и работникам, которые были в этот момент в доме, но никогда это у нее не получалось так быстро и четко, как хотелось бы Бобу. Она всегда радовалась, когда он уезжал продавать лошадей и она могла поспать подольше или просто полежать в постели и почитать те журналы, которые она заказывала на востоке или в Англии.В журналах для женщин печатались дамские рассказы и отрывки из романов, в которых женщины вели образ жизни, настолько отличный от ее собственного, что ей иногда казалось, что она живет на другой планете. Ей нравились дамы у Теккерея больше, чем у Диккенса, а еще больше – у Джорджа Элиота. Но почта доставлялась так редко. Иногда ей приходилось ждать по два-три месяца своего журнала и раздумывать, что же произошло с героями рассказов. Читая рассказы, написанные женщинами, не только Джорджем Элиотом, но и миссис Гор, миссис Гаскелл и Шарлоттой Янг, ей иногда хотелось заняться тем же, что и они, – писать рассказы. Но эти женщины жили в городах, у них было много друзей и родственников. Она теряла присутствие духа, глядя в окно на пустые равнины, и понимала, что даже если бы у нее было время и умение писать, подходящей темы она бы не сыскала. После смерти Мод Джонс она редко встречалась с другими женщинами, да и родственников у нее, кроме мужа и детей, не было. Имелась тетка в Цинциннати, но они переписывались не чаще двух раз в год. Ее героями, возьмись она за перо, стали бы лошади и куры, потому что все знакомые мужчины не казались ей достаточно интересными. Во всяком случае, ни один из них не умел говорить так, как герои английских романов.Иногда ей хотелось побеседовать с человеком, писавшим рассказы и печатавшим их в журналах. Ей интересно было узнать, как это делается: пишут ли они о людях, которых знали, или придумывают героев. Она один раз даже заказала себе писчей бумаги, собираясь попробовать, даже если она не знает как, но то случилось в те далекие, полные надежд годы; когда мальчики еще были живы. При той работе, которая падала на ее плечи, она так и не выбрала время, чтобы сесть и что-то написать, а потом мальчики умерли, и все изменилось. Когда-то один вид бумаги приносил ей надежду, но после смерти детей она перестала обращать на нее внимание. Бумага стала служить еще одним укором, подтверждением невыполнимости ее желаний. Однажды она сожгла всю бумагу, дрожа от гнева и боли, как будто бумага, а не погода, была причиной смерти ее сыновей. И на какое-то время она перестала читать журналы. Она ненавидела описываемую в них жизнь: как могли люди так разговаривать и тратить время на балы и вечеринки, когда умирают дети и их приходится хоронить?Но прошло несколько лет, и Клара снова стала интересоваться рассказами в журналах. Она обожала читать вслух, поэтому зачитывала отрывки из них дочерям, стоило им немного подрасти. Бобу это не сильно нравилось, но он терпел. Ни одна из знакомых ему женщин не читала столько, сколько его жена, и он считал, что здесь кроется причина ее своеобразного тщеславия: ее особенно внимательного отношения к своим волосам, к примеру. Это же надо, каждый день их мыть и расчесывать. С его точки зрения – пустая трата времени. Волосы, они волосы и есть.Пока Клара наблюдала за приближающимся фургоном, замеченным девочками, она увидела Чоло, который гнал двух жеребых кобыл. Чоло, видно, тоже заметил фургон и приехал, чтобы на всякий случай быть рядом. Он отличался осторожностью, а к Кларе испытывал сложное чувство преданности и изумления. Его беспокоила ее бесшабашность. Она осмотрительно относилась к опасным лошадям, но, казалось, совсем не боялась опасных людей. Когда Чоло пытался вразумить ее, она смеялась. Она даже не боялась индейцев, хотя Чоло и показывал ей шрамы, оставленные их стрелами.Он запер кобыл в загон и подскакал к дому, чтобы убедиться, что ей не угрожает никакая опасность со стороны тех, кто едет в фургоне. Они держали ружье в сарае, но Клара стреляла из него лишь по змеям, приспособившимся красть ее яйца. Иногда ей казалось, что куры не стоят того беспокойства, которое они причиняют. Их постоянно приходилось защищать то от койотов, то от скунсов, то от барсуков, а то и от ястребов и орлов.– Там всего двое, Чоло, – сказала Клара, присматриваясь к фургону.– Если это плохие люди, то там как раз двое лишних, – заметил Чоло.– У плохих людей была бы получше упряжка, – сделала заключение Клара. – Жеребят нашел?Чоло отрицательно покачал головой. Полностью седой – Клара никак не могла заставить его сказать, сколько ему лет. но явно семьдесят пять или даже восемьдесят. По ночам у костра Чоло вечно плел лассо из конского волоса. Кларе нравилось наблюдать за его пальцами. Когда умирала лошадь или когда приходилось какую-нибудь из них пристреливать, Чоло всегда сберегал гриву и хвост. Он делал лассо и из сыромятной кожи, а однажды сплел ей лассо из оленьей кожи, хотя она и не умела им пользоваться. Боба подарок поразил до глубины души. «Клара не накинет лассо и на столб», – сказал он тогда, но Клара вовсе не удивилась. Она была довольна. Прекрасный подарок, Чоло вообще отличался хорошими манерами. Она знала, он ценит ее так же, как и она ценила его. Как раз в тот год она и купила ему пальто. Иногда, читая журнал, она видела плетущего веревку Чоло и представляла себе, что возьмись она писать рассказ, то написала бы о нем. Рассказ сильно отличался бы от тех, что печатают в английских журналах. Чоло ничем не напоминал английских джентльменов, но его доброта и умение обращаться с лошадьми, особенно в сравнении с некомпетентностью Боба, заставляли ее делать все возможное, чтобы он остался с ними. Говорил он мало, тут ей сложновато пришлось бы в рассказе, поскольку в тех, что она читала, герои говорили без конца. В детстве его украли индейцы из племени команчей, потом продавали из одного племени в другое, и так он попал на север, где и сбежал однажды во время сражения. Уже старый и проживший почти всю свою жизнь среди индейцев и белых, он все же предпочитал говорить по-испански. Клара помнила немного со своих детских дней в Техасе и пыталась общаться с ним на его языке. При звуке испанских слов все его лицо сияло от счастья. Хотя он не умел читать, учителем был превосходным – он любил девочек, учил их ездить верхом, совершал с ними прогулки и называл им все, что они видели, по-испански.Скоро все кобылы в загоне начали прядать ушами и наблюдать за приближающимся фургоном. Крупный мужчина в пальто, еще тяжелее того, что носил Чоло, ехал рядом на гнедой лошади, которая выглядела так, будто вот-вот упадет, если ей придется провезти его еще немного. Другой мужчина с сильно изуродованным лицом сидел на облучке фургона рядом с женщиной на сносях. Женщина правила упряжкой. Вся троица вы глядела настолько уставшей, что даже вид людей после длинного пути не слишком взволновал их. В фургоне были свалены несколько бизоньих шкур. Чоло внимательно наблюдал за незнакомцами, но, похоже, они не представляли никакой опасности. Женщина натянула поводья и взглянула на них затуманенным взором.– Мы уже в Небраске? – спросила она.– Да, – ответила Клара. – До города миль двадцать. Не хотите ли спуститься и отдохнуть?– Вы не знаете Ди Бута? – спросила женщина. – Я его ищу.– Sipistolero , – тихо пробормотал Чоло, который обычно занимался покупками и знал всех в городе.Эльмира услышала слово и поняла, что оно означает, но ей было безразлично, как назвали Ди, самое главное – он рядом. Если он близко, значит, она сможет вскоре избавиться от Большого Звея и Люка, и ей не придется больше трястись в фургоне целыми днями, а ночью дрожать от страха, что на них нападут индейцы.– Слезайте, – пригласила Клара, – вам все равно надо напоить животных. Если хотите, оставайтесь ночевать. Завтра вы легко доберетесь до города. Мне кажется, вам не мешает отдохнуть.– А что это за город? – спросил Люк, осторожно спускаясь на землю. Несколько дней назад он подвернул ногу, когда бежал, чтобы подстрелить антилопу, и теперь едва ходил.Эльмире не хотелось останавливаться, даже если до Огаллалы всего полдня езды, но Звей спешился и отстегнул мулов. Хоть бы скорее увидеть Ди, подумала она, но потом решила, что еще один день ничего не изменит. Она медленно слезла с сиденья.– Проходите в дом, – пригласила Клара. – Девочки принесут воды. Вижу, вы давно в пути.– Мы из Арканзаса, – сказала Эльмира. Дом находился близко, но, когда она направилась к нему, он вроде поплыл в ее глазах.– Бог мой, вот это даль! – воскликнула Клара. – Я когда-то жила в Техасе. – Она обернулась и увидела, что женщина сидит на земле. Клара не успела подбежать к ней, как она завалилась на бок и осталась лежать лицом кверху на дорожке, ведущей к дому.Клара не слишком обеспокоилась. Просто устала, решила она. Долгий путь из Арканзаса в таком фургоне вымотает кого угодно. Она помахала рукой перед лицом женщины, но без всякого результата. Чоло скоро тоже заметил, что женщина упала, и подбежал, но крупный мужчина легко поднял ее на руки, как будто она была ребенком, и понес к дому.– Я не расслышала, как вас зовут, да и ее тоже, – заметила Клара.Верзила молча посмотрел на нее. «Немой?» – подумала Клара. Но попозже человек со шрамами на лице тоже подошел к дому и объяснил, что нет, он просто мало разговаривает.– Зовут Звей, – сказал он. – Большой Звей. А я Люк. Вот по дороге лицо попортил и эту чертову ногу подвернул. А женщину зовут Эльмира.– И она приятельница мистера Бута? – поинтересовалась Клара. Они положили Эльмиру на кровать, но та не открывала глаз.– Вот этого не знаю, но она замужем за шерифом, – сообщил Люк. После стольких дней и ночей в прерии он чувствовал себя неловко в доме, поэтому вскоре вышел и сел рядом со Звеем около фургона. Он случайно заметил двух маленьких девочек, таращившихся на них из окна второго этажа. Интересно, а где хозяин? Ведь не может же такая симпатичная женщина быть замужем за старым мексиканцем.Попозже вечером Клара вышла и спросила, не хотят ли они поужинать с ними. Звей отказался, он был слишком робок, поэтому женщина вынесла им еду, и они поели около фургона.Девочек очень разочаровал такой поворот событий. Они редко видели людей, и им хотелось рассмотреть незнакомцев поближе.– Пусть они придут, ма, – прошептала Салли. Ее особенно поразил тот, со шрамами на лице.– Я же не могу им приказывать, – объяснила Клара. – Кроме того, ты и раньше видела охотников за бизонами. И чувствовала, как от них пахнет. От этих пахнет не лучше, чем от других.– Один какой большой, – заметила Бетси. – Он муж этой дамы?– Не думаю, и нельзя быть такой любопытной, – укорила Клара. – Она очень утомлена. Может быть, завтра она сможет говорить.Но девочкам суждено было услышать голос Эльмиры задолго до наступления утра. Мужчины у фургона тоже услышали его – продолжительные вопли, разносившиеся по всей прерии.И снова Клара порадовалась, что рядом с ней Чоло, умевший обращаться с женщинами не хуже, чем с лошадьми. Трудные роды не пугали его, как других мужчин, да, впрочем, и женщин. Случай с Эльмирой тоже был сложным. Она слишком ослабла за длинный и тяжелый путь. В течение ночи она неоднократно теряла сознание. Клара ничем не могла ей помочь, разве что протереть лицо салфеткой, смоченной в холодной воде. Когда рассвело, Эльмира так ослабела, что уже не могла кричать. Клара беспокоилась за нее – слишком уж много она потеряла крови.– Мамуль, папе плохо, от него скверно пахнет, – сообщила Салли, заглядывая в комнату. Девочки спали внизу на матрацах, чтобы не так были слышны крики.– Оставь его в покое, я о нем позабочусь, – пообещала Клара.– Но он болен, от него плохо пахнет, – повторила Салли. Глаза у нее были испуганными.– Он жив, а живые не всегда благоухают, – сказала Клара. – Иди и приготовь нам завтрак, и тем мужчинам тоже. Они, верно, голодны.Через несколько минут Эльмира снова потеряла со знание.– Слишком слаба, – заметил Чоло.– Бедняжка, – проговорила Клара. – Я бы тоже ослабла, проделай я такой путь. Ребенку придется подождать, пока она не наберется сил.– Нет, он ее убьет, – заявил Чоло.– Ну, тогда спаси хоть его, – попросила Клара, неожиданно настолько упав духом, что ей пришлось выйти из комнаты. Она взяла ведро и вышла из дома, чтобы принести воды для Боба. Утро выдалось чудесное, вся долина была залита солнечным светом. Клара заметила эту красоту и сама удивилась, что она еще способна после стольких лет отзываться на нее, когда в доме двое или даже трое умирают, а она валится с ног от усталости. Но она любила прерию ясным утром, это поднимало ей настроение все эти годы, когда, казалось, грязь, холод и смерти раздавят ее. Но льющийся по равнине свет придавал ей бодрости, заставлял ее действовать.Больше всего она хотела посадить цветы, которые цвели бы в этом свете. Она и посадила их, выписав семена и луковицы с Востока. Свет заставил их взойти, но ветер вырвал их у нее. Ветер Клара ненавидела еще больше грязи. С грязью можно было бороться, каждое утро подметать, но ветер был бесконечен и беспощаден. Он дул снова и снова, уносясь на север и забирая с собой ее цветы, лепесток за лепестком, пока ничего не оставалось, лишь голые стебли. Клара упрямо продолжала сажать, пряча цветы в наиболее защищенных местах. Но ветер всегда находил их, хотя иногда цветы выдерживали несколько дней, прежде чем лепестки уносил ветер. В этой борьбе она не хотела сдаваться. Каждую зиму она изучала каталоги семян и обсуждала с девочками, что они посадят весной.Возвращаясь с полным ведром воды от цистерны, она заметила двух грязных молчаливых мужчин, сидящих около фургона. Она прошла мимо них только что, не обратив внимания.– Уже родился? – спросил Люк.– Нет еще, – ответила Клара. – Она слишком утомлена.Верзила проводил ее глазами, но промолчал.– Вы так много дров в печку положили, что все сожжете, – заметила Клара, посмотрев, как идут дела у ее дочерей с завтраком.– Ой, мам, да мы умеем готовить, – сказала Салли. Ей нравилось выставлять мать из кухни, чтобы иметь полную возможность покомандовать младшей сестрой.– Та женщина по-настоящему больна? – спросила Бетси. – Почему она так кричит?– У нее тяжелая задача, – объяснила Клара. – Смотрите, не сожгите кашу, я бы поела немного.Она отнесла ведро в спальню, вытащила вонючие простыни из-под Боба и вымыла его. Боб продолжал, как всегда, смотреть прямо вверх. Обычно она подогревала воду, но сегодня у нее на это не было времени. От холодной воды ноги его покрылись пупырышками. Крупные ребра, казалось, выпирали еще сильнее. Клара забыла захватить чистые простыни – вечная проблема успеть все перестирать, – поэтому она прикрыла его одеялом и вышла на минуту на веранду. Она услышала, как снова начала стонать Эльмира. Клара знала, что ей следовало пойти и сменить Чоло, но она не стала торопиться. Роды могут продлиться еще целые сутки. Так уж получалось, что все происходило либо слишком медленно, либо слишком уж быстро. Жизни ее сыновей унесло как порывом ветра, а муж бездвижно лежит уже два месяца и все не умирает. Как же трудно приспособиться к этим разным ритмам, задаваемым жизнью.Постояв немного на прохладной веранде, она вошла в комнату, где лежала Эльмира, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чоло принимает у нее окровавленного младенца-мальчика.Младенец казался мертвым, да и Эльмира с виду уже отходила, но, как ни странно, оба выжили. Чоло поднял мальчика к лицу и принялся дуть на него, пока он не задвигался и не заплакал. Тоненький звук, не громче мышиного писка. Эльмира снова потеряла сознание, но дышала.Клара спустилась вниз, чтобы нагреть воды, и увидела, что девочки отнесли мужчинам завтрак. Они стояли рядом, пока те ели, не желая отказаться от возможности поговорить, пусть хоть и с охотниками за бизонами, один из которых пока не произнес ни одного слова. Глядя на них, Кларе захотелось плакать. Насколько же ее дети лишены друзей, что они тянутся даже к двум угрюмым мужчинам в поисках хоть какого-то общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113