А дождь все продолжался. К тому же было холодно, хотя, к счастью, у них имелся небольшой навес и они не слишком вымокли. Гас успел затащить одеяла в пещеру еще до начала дождя.Пи испугался, заметив, что Гас не похож на самого себя. Щеки ввалились, руки тряслись. Он жевал кусок сушеного мяса, который достал из сумки, но видно было, что у него нет сил даже есть.– Плохо тебе? – спросил Пи.– Надо было раньше вытащить эту стрелу, – сказал Август. – С ногой у меня будут проблемы. – Он протянул Пи кусок мяса, и они некоторое время сидели молча, наблюдая за мутным потоком воды.– Черт, вчера лягушка могла перепрыгнуть через этот ручей, – заметил Пи. – А теперь гляди. Мы можем утонуть вместо того, чтобы быть скальпированными. Хорошо, что Джаспера тут нет, – добавил он. – Здорово он воды боится.– Вообще-то этот поток дает нам некоторые преимущества, – заключил Август. – Если мы продержимся день, то ночью ты можешь проплыть мимо и улизнуть.– Нет, так нельзя, – возразил Пи Ай. – Я не хочу бросать тебя сидеть здесь.– А я и не собираюсь сидеть, – заверил Август. – Я тоже поплыву, если дождь будет продолжаться. Вполне вероятно, что дождь может остудить пыл индейцев. Они могут вернуться к семьям и оставить нас в покое.– И все равно я не хочу тебя бросать, – упрямился Пи Ай.– Ты же не сможешь донести меня до стада, а я сомневаюсь, что смогу идти, – настаивал Гас. – У меня температура, и в любой момент я могу потерять сознание. Тебе придется идти одному и привести сюда ребят, а может, и фургон. Тогда я смогу вернуться с ком фортом.Тут Пи впервые пришла в голову мысль, что Гас может умереть. Он был бледен, его трясло. Никому никогда не приходило в голову, что Гас может умереть. Разумеется, Пи знал, что все умирают рано или поздно. Пи и сам может умереть. Но в отношении Гаса Маккрае такая мысль казалась дикой, как и в отношении капитана. Они были людьми особенными, не такими, как все, во всяком случае, по понятиям Пи. Так что он никогда даже не задумывался, что и они могут умереть. Теперь же, глядя на бледного и дрожащего Гаса, такая мысль впервые пришла ему в голову. Гас может умереть. Пи сразу осознал, что он должен сделать все возможное, чтобы этому помешать. Если он вернется к фургону и доложит, что Гас умер, страшно даже представить, что скажет капитан.Но он понятия не имел, что ему делать. Лекарств у них не было, дождь лил как из ведра, вокруг индейцы, а до стада больше ста миль.– Поганая ситуация, согласен. – Август как будто прочитал мысли Пи. – Но пока не смертельная. Я здесь несколько дней продержусь. Калл до этого ручья на своей славной кобылке за сутки доберется. Тебе лучше идти ночами. Если пойдешь днем, эти краснокожие ребята могут тебя выследить, и тогда шансов не останется. Полагаю, за три ночи ты до Йеллоустон до берешься, а они к тому времени уже должны будут ту да подойти.Пи Ая все это пугало. Он ненавидел ездить по ночам, а ходить пешком – и того хуже. Он стал надеяться, что, возможно, индейцам надоел дождь и они ушли, но вскоре его надежды разбились в пух и прах. В течение дня индейцы трижды принимались по ним стрелять. Они стреляли снизу по течению, и Гас сразу же ответил. Пули индейцев бесполезно застревали в грязи или с визгом рикошетили от воды. Гас так плохо выглядел, что Пи сомневался, может ли он прицельно стрелять, но получил ответ на этот вопрос к концу дня, когда один из индейцев попытался под прикрытием дождя выстрелить в них с противоположного берега. Он сделал один выстрел, попав в седло, затем Гас подстрелил его, когда он повернул, чтобы уползти. Выстрел заставил его выпрямиться, но тут Гас выстрелил снова. Вторая пуля настигла индейца, он свалился навзничь и скатился в воду. Он еще был жив и попытался плыть, но Гас выстрелил еще раз. Через минуту-две он уже плыл вниз лицом.– Я думал, он потонет, – сказал Пи Ай, считая, что Гас зря тратит патроны, стреляя трижды.– Возможно, но мог и выплыть и потом перерезать нам горло, – ответил Август.В тот день индейцы больше не стреляли, но, вне вся кого сомнения, и не ушли. Перед закатом солнца они снова выкрикивали свой боевой клич. На этот раз Август им не ответил.День был пасмурным, но все тянулся и тянулся. Сумерки никак не кончались, и Пи Ай совсем потерял присутствие духа. В пещере было тесно. Ему хотелось размять ноги, и он совершил досадную ошибку, признавшись в этом Гасу.– Потерпи до темноты, – посоветовал тот. – Тогда уж разминай, сколько влезет.– А вдруг я заблужусь? – спросил Пи Ай. – Я в этих краях никогда не бывал.– Держись южного направления, – посоветовал Август. – Больше ничего не требуется. Если спутаешь и пойдешь на север, тебя съест белый медведь.– Ага, и какой-нибудь гризли, если я пойду на юг, – с горечью заметил Пи Ай. – И так, и так – конец один.Он пожалел, что Гас вспомнил о медведях. Медведи не выходили у него из головы со дня великой битвы техасского быка. Он неожиданно подумал, что жизнь на севере довольно суровая. Гасу понадобилось трижды стрелять, чтобы убить маленького индейца. Сколькими же выстрелами можно убить медведя-гризли?– Ну, пора тебе отправляться, Пи, – наконец проговорил Август. Уже с час как стемнело, и индейцы молчали.– Эта проклятая вода на вид холодная, – заметил Пи Ай. – Никогда не любил холодные ванны.– Тогда жаль, что мы не захватили с собой печку, – сострил Август. – Мы подогрели бы тебе водички. Но сейчас придется обойтись тем, что есть. Дождь кончился. Вода вскоре спадет, а тебе чем больше воды, тем лучше. Давай выплывай на середину и сделай вид, что ты водяная крыса.Пи Ай не хотел идти. Он за свою жизнь ни разу не ослушался приказа и колебался не из-за холодной воды и возможных опасностей. Он не хотел оставлять Гаса. Гас был на грани потери сознания. Если это случится, индейцы смогут захватить его. Пи немного посидел, стараясь придумать довод, который бы заставил Августа разрешить ему остаться.– Может, вместе поплывем? – спросил он. – Я знаю, тебе трудно ходить, но ты сможешь опереться на меня.– Пи, иди, – велел Август. – Мне лучше не становится, только хуже. Если хочешь помочь, доберись до капитана Калла. Пусть скачет сюда с запасной лошадью и везет меня в Милс-Сити.Пи собрался, но на сердце у него лежал камень. Все казалось ему неправильным, и ничего бы такого не случилось, останься они в Техасе.– Я же не могу плыть и держать это чертово ружье, Гас, – упорствовал он.– Засунь его за пояс и пропусти в штанину, – посоветовал Август. – Ты же будешь двигаться по течению, тебе и плыть почти не придется.Пи Ай снял сапоги и рубашку и свернул их в узелок. Затем он последовал совету Гаса и засунул ружье за пояс и дальше, в штанину. Он сунул в один из сапогов немного сушеного мяса. Теперь ему оставалось лишь уйти, а он все медлил.– Да иди же, Пи, – поторопил его Август. – Иди к капитану и не беспокойся обо мне. Но постарайся, чтобы индейцы тебя не схватили.Гас протянул руку, и Пи понял, что он хочет обменяться рукопожатием. Пи Ай пожал ему руку, испытывая глубокую печаль.– Гас, вот никогда не думал, что придется тебя бросить, – сказал он.– Что же, так уж вышло, – заметил Август. – Береги себя.Именно в этот момент Пи Ай осознал, что наверняка никогда больше не увидит Гаса живым. Они и раньше часто ввязывались в драчки с индейцами, но, насколько Пи мог помнить, Гас никогда не был ранен. Те стрелы и пули, которые раньше пролетали мимо, теперь настигли его.Пожав Пи руку, Гас повел себя так, будто его уже нет. Он не предложил ничего передать, вообще больше ничего не добавил. Пи захотелось что-нибудь сказать на прощание, но он ничего не мог придумать. Он грустно вошел в холодную воду. Она оказалась куда холоднее, чем он предполагал. Ноги сразу закоченели. Он оглянулся. Отсюда он мог смутно разглядеть пещеру, но не Гаса.Добравшись до глубокого места, Пи Ай тут же за был и про Гаса, и про все остальное, так боялся утонуть. Ледяная вода тащила его вниз. Плыть было вовсе не так легко, как обещал Гас. Сильно мешало ружье. Казалось, оно весило тонну. Да он и не привык к такому быстрому течению. Несколько раз его сносило на берег, где он путался в зарослях.Хуже того, он почти сразу потерял свой узелок с сапогами, одеждой, одеялом, едой и частью патронов. Он потянулся, чтобы чуть выше подтянуть ружье, и вода вырвала узел из его рук и сразу же унесла далеко вперед. Пи Ай начал понимать, что утонет, если быстро что-нибудь не предпримет. Несколько раз его накрывало с головой. Ему безумно хотелось выбраться на берег, но он не был уверен, что уже проплыл мимо индейцев. Гас велел плыть по меньшей мере милю, а Пи Ай не знал, сколько уже осталось позади. Ему все время приходилось бороться с течением. К своему ужасу, он почувствовал, как вода стаскивает с него брюки. Он пожалел, что не затянул крепче ремень, прежде чем спуститься в реку. Он никогда не отличался широкими бедрами, и вскоре его брюки оказались ниже них. Ружейный прицел бил по ноге. Пи схватил было ружье, но тут же снова ушел под воду, ружье и спустившиеся штаны топили его. Он принялся судорожно снимать их, чтобы освободить ноги. Хотелось выматерить Гаса за его совет сунуть ружье в штанину. Он все равно не смог бы его достаточно быстро вытащить, случись на его пути индеец, и эта мысль его безумно раздражала. Пи с трудом вынырнул на поверхность и едва не позвал на помощь, но вовремя вспомнил про индейцев, кроме которых его здесь некому было услышать. Затем ему едва не оторвало ногу – он проплыл слишком близко к каким-то кустам. Берег находился совсем рядом, его туда вынесло течением, и волочащееся сзади ружье за что-то зацепилось. Пока он с ним сражался, штаны с него смыло, и он выплыл на середину спиной вперед. На мгновение он увидел южный берег, а затем снова вокруг была одна вода. Дважды он открывал рот, что бы вдохнуть воздух, но вместо него глотал воду, часть которой выходила через нос. Его ноги настолько закоченели в холодной воде, что он их не чувствовал.Пи так потом и не смог вспомнить, как выбрался из воды, но каким-то образом ему это удалось, потому что, когда он пришел в себя, оказалось, что он лежит в грязи, а ноги его все еще в воде. Он был совершенно гол, грязь была дико холодной, так что он с трудом поднялся и выбрался на берег – не больше восьми футов высотой, но очень скользкий.Когда Пи наконец залез наверх, ему захотелось лечь на траву и заснуть, но он достаточно соображал, чтобы оценить ситуацию, и это привело его в чувство. Он не утонул, но был совершенно гол, без оружия и пищи, причем на сотню миль от фургона. Он не знал местности и вполне мог встретить крутых индейцев, которые ее хорошо знали. Где-то выше по течению остался больной и, может, умирающий Гас. Пи пришла в голову ужасная мысль – вдруг после всех этих переворачиваний в ручье он вылез не на тот берег? Он вполне может направляться на север, а в этом случае ему конец, но у него не было времени беспокоиться. Нужно двигаться. Он потерял узел и ружье, так что, когда спадет вода, они останутся лежать в русле у всех на виду. Если их найдут индейцы, они догадаются, что он ушел, а Гас остался один, так что ему придется худо. Если им захочется преследовать его, тогда и ему не на что надеяться. У них лошади, они его догонят за несколько часов. Чем быстрее он пойдет, тем больше у него шансов выжить.Поразмышляв обо всем этом, Пи всерьез порадовался, что ночь такая темная. Пусть бы так и не рассветало, по крайней мере, пока он не доберется до стада. Когда он думал обо всех ожидающих его опасностях, то с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на бег. Он живо вспомнил все то, что индейцы делают с белыми. В свою бытность рейнджером он помогал похоронить несколько человек, побывавших в их руках, и воспоминание об обугленных и изуродованных трупах постоянно преследовало его. Он также не мог отделаться от мысли об огромном рыжем медведе, который едва не задрал техасского быка. Он помнил, как быстро передвигался медведь, когда они пытались его преследовать верхом. Если такой медведь заметит его, уж лучше ему просто лечь и сдаться.Но скоро рассвело. Единственным благодеянием, принесенным светом, был вид Полярной звезды, мелькавшей в разрыве облаков. По крайней мере, он знал, что идет в правильном направлении. Вскоре взошло солнце, и он вспомнил предостережение Гаса – не идти днем. Пи решил его проигнорировать. Он находился на абсолютно ровной и пустынной равнине, где негде спрятаться. Так что уж лучше идти, чем сидеть.Когда он посмотрел вперед, то очень расстроился, потому что равнина тянулась бесконечно. Ему казалось, что он может видеть на сотню миль, но впереди пустота, и он должен преодолеть ее. Он никогда не любил ходить пешком, а привыкнув за время перегона ездить все время верхом, и вовсе разлюбил этот способ передвижения. Он никогда не собирался пересекать такие расстояния пешком, тем более босым. Не успел он пройти и нескольких миль, как ноги покрылись ссадинами и царапинами. Равнина только выглядела ровной и травянистой, но на самом деле кругом были разбросаны камни, о которые он спотыкался.Его еще смущало то, что он голый. Разумеется, ни кто не мог его видеть, но сам-то себя он видел, и это его расстраивало. Капитан здорово удивится, увидя, что он вернулся нагишом. Ребята наверняка решат, что это забавно, и будут потом долго над ним подтрунивать.Сначала его нагота беспокоила его не меньше сбитых ног, но после полдня ходьбы ноги болели так, что ему уже было все равно, голый он и жив ли вообще. Ему пришлось переправиться через двенадцать ручьев, и на берегу одного из них он попал в очень колючие кусты. Вскоре каждый шаг причинял ему боль, но он понимал, что должен идти, иначе никогда не найдет ребят. Каждый раз, оглядываясь, он боялся увидеть либо индейцев, либо медведя. К вечеру Пи уже еле брел, спотыкаясь. Он нашел травянистый холмик и лег, чтобы немного поспать.Проснулся Пи от дикого холода и обнаружил, что по шел снег. Налетел ветер. Пи услышал странный звук и не сразу понял, что это стучат его зубы. Ноги так болели, что он с трудом встал, а от снега было совсем худо. Снег шел мокрый, сразу таял, но от этого уютнее не становилось.Каким-то образом он проковылял на юг всю ночь. Снег вскоре прекратился, но ноги страшно замерзли, и каждый раз, когда он спотыкался о камень, с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Он очень ослаб и понимал, что движется слишком медленно. Пи мучительно жалел, что не сберег хоть что-то – мясо, ружье, одеяло. Гас поднимет его на смех, когда узнает, что он растерял все, еще не выбравшись из ручья.От усталости Пи Ай даже как-то запамятовал, что Гас остался в маленькой пещере. Пока он брел, он несколько раз обращался к нему, в основном задавал вопросы. Временами ему казалось, что Гас впереди, ведет его. Или то был Дитц? Все в голове у Пи перепуталось. Кто бы это ни был, он не отвечал на его вопросы, хотя Пи продолжал их задавать. Ему становилось легче, когда он знал, что Гас или Дитц с ним. Лучших разведчиков, чем они, он не знал. Они его выведут.В конце второго дня пути Пи остановился отдохнуть. Он понял, что никого с ним нет, разве что духи. Но ведь и вправду, то могли быть духи. Может, Гас уже умер, а Дитц и вовсе давно мертв. Возможно, кто-то из них от нечего делать решил поплавать наверху над ним и вы вести его к Йеллоустон.Посмотрев на свои ноги, он решил, что уж лучше ему ползти или идти на руках, скорость будет та же. Они распухли вдвое, кругом порезы и синяки. Но других ног у него не было, так что, отдохнув часок на солнце, он снова поплелся вперед. Очень хотелось есть, и он пожалел, что в свое время не присматривался повнимательнее к По Кампо, который всегда находил что-нибудь съедобное в прерии. Пи тоже попробовал поискать, но кругом была одна трава. Ему еще повезло, что по пути попадались ручейки, так что с водой проблем не было. Однажды ему удалось поймать в грязи немного миног. Они не давались в руки и ускользали, да и во обще их хватило откусить пару раз. Но все же лучше, чем ничего.Больше всего ему повезло попозже в тот день, когда удалось подбить камнем большую дикую курицу. Он сломал птице лишь крыло, и ему пришлось бегать за ней по прерии, но птица устала раньше Пи, так что он поймал ее, ощипал и съел сырой. Отдохнув часа три, он всю ночь тащился вперед.На третье утро Пи едва смог заставить себя пошевелиться. Ноги были в жутком состоянии, а равнина впереди такой же пустынной и бесконечной. У него заболели глаза, так он хотел увидеть Йеллоустон, но все равно ничего не мог разглядеть.Больше всего его удручала пустота. Он давно почти перестал думать об индейцах и медведях. Больше всего он боялся заблудиться. По звездам он знал, что идет на юг, но куда именно? Он мог обойти стадо с востока или с запада, и его никто не заметил. Может, он просто прошел мимо, тогда ему надеяться не на что. Выпадет снова снег, и он замерзнет или же умрет от голода.Он лежал до позднего утра, не зная, как поступить. Иногда ему казалось, что лучше всего сесть и ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113