Мужчины спали у догорающего костра. На горизонте она видела всполохи молний, а через несколько минут на нее упали первые крупные капли дождя. Через минуту она промокла насквозь, вскочила и спряталась под фургоном. Не слишком надежная защита, но лучше, чем ни чего. Вскоре молнии сверкали прямо над ее головой, сопровождаемые оглушительными ударами грома, как будто падали большие здания. Ее так все это напугало, что она, дрожа, поджала колени. Когда сверкала молния, вся прерия на секунду освещалась белым светом.Гроза вскоре кончилась, но остаток ночи она пролежала без сна, слушая, как капает с фургона вода. Было очень темно. Что могло случиться с мужчинами, она и представить себе не могла.Но поутру они оказались точно на тех же местах, где уснули, мокрые, как водяные крысы, но готовые к завтраку. Ни один даже не упомянул о грозе. Эльмира решила, что они привыкли к суровым условиям, и ей тоже придется привыкать, причем чем быстрее, тем лучше.Скоро она взяла себе в привычку разговаривать с мулами. Она говорила мало, да и мулы не могли ей ответить, но все-таки день тянулся не так медленно. 54 Первую половину дня Август разыскивал следы, потому что Синий Селезень оказался достаточно хитроумным, чтобы сначала ехать вместе со стадом, где их следы трудно различить среди тысяч других. Хитрый трюк, немногие решатся на такое.Прошли годы с тех пор, как Август в последний раз всерьез шел по следу. Все утро он ехал, пытаясь вспомнить, за кем же гнался в последний раз просто для того, чтобы войти во вкус. Как ему казалось, последним был конокрад-неудачник по имени Уэбстер Уиттер, промышлявший какое-то время кражей лошадей в Бланко. Они с Каллом как-то отправились за ним вдвоем, поймали и повесили еще до восхода солнца. Но тогда все было элементарно хотя бы потому, что конокрад гнал с собой сорок украденных лошадей.Вот что он хорошо помнил насчет Уэбстера Уиттера, так это то, что тот был высоким мужчиной, а они поймали его в низких зарослях и им пришлось вешать его на невысоком дереве. Или везти назад, против чего возражал Калл. Калл верил, что быстрый суд часто самый справедливый, и в те дни он был прав, поскольку им приходилось зависеть от курсирующих туда-сюда судей, которые чаще всего вообще не появлялись.– Если мы отвезем его назад, он подкупит тюремщика или сделает подкоп и нам придется ловить его снова, – говорил тогда Калл. Ему никогда не приходило в голову пристрелить того, кого нельзя было повесить, и в том случае Август тоже не выступил с таким предложением, потому что ехали они через суровые края, а с патронами у них было плоховато.К счастью, у Уэбстера сломалась шея, когда они ударили плетью его лошадь, и она рванулась из-под него, а то бы остался он стоять и хохотать над ними, поскольку сук мескитового дерева прогнулся и его ноги волочились по земле.Это случилось по меньшей мере двенадцать лет назад, и Август вскоре пришел к выводу, что он в качестве следопыта заржавел настолько, что не годился к употреблению. Единственные лошадиные следы, найденные им после трех часов поисков, принадлежали лошадям «Хэт крик». Он уже было решил вернуться и попросить в помощь Дитца, хотя понимал, что Калл с ним расстанется неохотно.Наконец, завершая широкий круг на северо-запад, Август наткнулся на следы двух лошадей и мула. Синий Селезень использовал старый трюк – пересек путь, пройденный стадом, но этим и ограничился. С тех пор следы вели четко на северо-запад, причем настолько неуклонно, что Август вскоре понял, что нет нужды к ним особо и приглядываться. Если вдруг потеряет след, снова обязательно нападет на него через полмили.Он ехал настолько быстро, насколько мог рискнуть, ведь у него имелась всего одна лошадь и потерять ее он не хотел. На каждом водопое он разрешал коню несколько минут отдохнуть. Он ехал всю ночь, и на следующий день следы все еще вели на северо-запад. Август был недоволен, поскольку он явно не нагонял беглецов. Лорене, видимо, приходилось здорово тяжело, она к такому не привыкла. Скорее всего, если ей очень сильно не повезет, ждет ее еще худшая, чем прежде, доля, и Август знал, что это его вина. Он должен был заставить ее приехать с ним в лагерь сразу же, как обнаружил, что имеет дело с Синим Селезнем. Вспоминая все сейчас, он никак не мог объяснить свою халатность. Этот промах был из числа тех, которые сопутствовали ему всю жизнь: явная опасность иногда не внушала ему достаточных опасений.Он попробовал перестать заниматься самобичеванием и сконцентрироваться на поисках Лорены. В конце концов, что произошло, то произошло, а кто виноват – уже неважно. Синий Селезень – человек из их прошлого. Это его появление среди них через пятнадцать лет лишило его возможности четко соображать.На второй день он вообще перестал следить за следами, потому что понял, что Синий Селезень направляется в засушливую прерию. Хотя она и занимала большую территорию, Август считал, что он знает, куда подастся Синий Селезень: в район северо-западнее Пало-Дюро-Каньона, где он обычно прятался, когда его преследовали.Когда-то они с Каллом сидели на западной стороне огромного каньона, разглядывая коричневые безводные пространства, лежащие на западе. Они порешили кончить погоню, пока у них есть реальные шансы вернуться домой живыми. Они боялись не столько индейцев, сколько отсутствия воды. Стояла середина лета, и равнины высохли, трава стала коричневой и хруп кой. Калл был расстроен, он терпеть не мог возвращаться, не поймав преступника.– Там должна где-то быть вода, – сказал он. – Они ведь пересекают эту равнину, не могут же они пить грязь.– Верно, только они знают, где она, а мы – нет, – ответил Август. – Они могут погубить лошадей, добираясь до воды, их там ждут другие. Но если подохнут наши, нам, черт побери, придется возвращаться в Сан – Антонио пешком.В тот день они переправились через приток Бразоса и встретили по дороге недостроенную брошенную хижину. Она являлась ярким напоминанием власти индейцев – устраиваемая ими резня заставила многих поселенцев дать деру, пока у них имелись для этой цели ноги. Они с Каллом наблюдали в пятидесятые, как продвигалась пограничная линия, чтобы затем снова отступить. Те мужчины и женщины, которые появились тогда на Тринити и Бразосе, знали, что такое трудности, но одно дело трудности, другое – террор. Земли было много, каждый мог брать себе сколько захочется, но она не могла служить достаточной компенсацией за их страх. Калл этого никогда понять не мог. Его раздражало, что белые бегут.– Если бы они задержались, – повторял он многократно, – если бы они задержались, их было бы скоро достаточно, чтобы справиться с индейцами.– Тебе никогда не приходилось лежать всю ночь в постели с перепуганной женщиной, – втолковывал ему Август. – Ты не можешь стать фермером, если тебе приходится жить в форте. Те, кто хочет обрабатывать землю, должны селиться отдельно, а это значит, что на них легче напасть и перебить.– Ну, они на время могли бы оставить женщин, – возражал Калл. – Потом бы за ними послали.– Да, но тот человек, который берет жену вне зависимости от связанных с этим трудностей, как правило, не хочет уезжать и бросать ее, – объяснял ему Ав густ. – Это прежде всего значит, что всю домашнюю работу придется делать самому. Кроме того, если нет под боком жены, значит, не будет и детей, а дети – такой прекрасный источник дармового труда. Куда дешевле рабов.Они безуспешно спорили на эту тему долгие годы, потому что Калл не имел привычки прощать людям их слабости. Август считал, что виной тому – недостаток воображения. Калл и представить себе не мог, что это значит – бояться. Они попадали в трудные ситуации, но обычно такое случалось в сражениях, а в бою все происходит настолько быстро, что страх не успевает парализовать мозг такого человека, как Калл. Он никогда не сможет себе представить, как это так – ложиться каждый вечер в постель со страхом в душе, что еще до восхода солнца и ты, и твоя семья узнают, что такое индейский нож.В ту ночь Август остановился, чтобы дать лошади отдохнуть. Он не стал разжигать костер и поел сушеного мяса, которое взял с собой. Он находился в заросшей кустарником местности и со своего откоса над Бразосом мог далеко видеть освещенную лунным светом долину.Ему пришло в голову, что он уже забыл, что такое пустота, которая сейчас окружала его. В конце концов, последние годы он прожил в пределах слышимости пианино в салуне, церковного колокола в маленькой церквушке Лоунсам Дав и блямканья Боливара по обеденному колоколу. Он спал и слышал храп Пи Ая, равномерный, как тиканье часов.Здесь же он не слышал ни звука, ни малейшего шороха. Ни койотов, ни кузнечиков, ни саранчи, ни сов. Только хрумкал травой его собственный мерин. От него до звезд во всех направлениях расстилались лишь безмолвие и пустота. Ни спора мужиков за картами, ничего. Хотя ехал он в быстром темпе и напряженно, ему казалось, что он хорошо отдохнул просто от тишины.На следующий день Гас наткнулся на скелет лошади Лорены. К концу дня он выбрался из кустарников. После того как пересек Уичито, он повернул на запад. Он уже два дня не встречал следов Синего Селезня, но это его не беспокоило. Он верил в свое шестое чувство и считал, что знает, куда направляется этот человек. Возможно, он едет в Эдоуб-Уоллз, один из брошенных фортов Бенца. Этот форт, который был построен на реке Канейдиан, оказался неудачным. Бенц бросил его, и он превратился в убежище для охотников за бизонами и любого путешественника через равнины.Стояла весна, так что немногие оставшиеся бизоны двигались к северу, а немногие оставшиеся охотники за бизонами собирались в старом форте, готовясь добыть последний урожай шкур. Охотники за бизонами никогда не отличались разборчивостью в смысле общества, и, хотя Синий Селезень в свое время положил многих из них, молодая поросль, несомненно, забудет об этом, особенно если он явится с таким призом, как Лорена.Кроме того, в этой местности до сих пор орудовали бандитские банды индейцев-кайова и команчи. По слухам, банды были разобщены, во всяком случае, так утверждали в Южном Техасе, и с торговлей пленниками было покончено.Но Август в данный момент находился вовсе не в Южном Техасе, и, пока он ехал по пустынной местности, у него было достаточно времени, чтобы прикинуть, а есть ли в этих слухах доля правды. Разумеется, банды обречены, но вполне могут порезвиться еще пару лет, а он вторгался на их территорию сегодня. За себя он не боялся, он страшился за Лорену. Синий Селезень вполне мог иметь дело с каким-нибудь бандитом – индейским вождем, который предпочитал белых женщин. И Лорена завершит его карьеру, которая заключалась в основном в краже детей.Если Синий Селезень собирается продать ее индейцу, он, скорее всего, увезет ее дальше на запад, в район, известный как Квитакве, а затем на север к переправе через Канейдиан, где индейцы из племени команчи торговали пленниками уже много лет. Рядом находилась Долина слез, называемая так теми пленниками, которых удалось выручить. Там индейцы разделяли пленников, матерей разлучали с детьми и продавали в разные руки, считая, что если их изолировать друг от друга, то они меньше будут стараться убежать.Когда он добрался до Квитакве, высушенного солнцем края, где мелкие красные каньоны тянулись к западу, к Пало-Дюро, Август увидел впереди себя спиралевидные столбики красной пыли. Он пересек приток Ред-Ривер, названный Собакой Прерии, причем этих собак вокруг было видимо-невидимо, и поехал на запад, к краю Пало-Дюро. Несколько раз ему встречались маленькие стада бизонов, а дважды он пересек равнину, покрытую выбеленными солнцем костями. Там охотники забили сразу несколько сотен животных. Ему повезло, и он наткнулся на ручей, около которого и провел ночь, чтобы дать отдохнуть лошади перед последним броском.К концу следующего дня он приблизился к пойме реки Канейдиан, изрезанной мелкими извилистыми оврагами. Он видел, где река поворачивает на восток. Он проехал в этом направлении несколько миль, надеясь наткнуться на следы индейца. Но ничего не нашел, это доказало ему, что его предположение было ошибочным, и он забрался слишком далеко на запад. Индеец, скорее всего, поехал прямо в Уоллз и сбыл Лорену охотникам за бизонами.Не успел он пожалеть о своей ошибке, как заметил нечто, заставившее его полностью о ней забыть. Он увидел точку, двигающуюся через равнину к северу, в направлении реки. Сначала он решил, что это Синий Селезень, но если так, то Лорены с ним не было, Август видел лишь одну точку. Лошадь тоже заметила эту точку. Август вытащил ружье на случай, если точка проявит враждебные намерения. Он галопом направился в ту сторону и обнаружил старика с грязной белой бородой, толкающего перед собой тачку с бизоньими костями. Мало того, Август выяснил, что он даже знает этого старика.Его звали Ос Фрэнк, он начинал в горах, ставил ловушки на бобров. Одно время он держал магазинчик в Уако, но ни с того ни с сего свихнулся и ограбил банк по соседству с магазином. Хозяин банка считал, что они добрые соседи, пока однажды Ос не вошел и не ограбил их. Случилось так, что Калл и Август находились в это время в Уако, и, хотя Каллу не хотелось возиться с грабителями банков, поскольку он считал банкиров большими дурнями, заслуживающими быть ограбленными, их все же убедили в необходимости его поймать. Они поймали его сразу, хотя дело не обошлось без перестрелки. Перестрелка приключилась в зарослях на берегу Бразоса, где Ос Фрэнк расположился, чтобы поджарить мясо. Она продолжалась около двух часов, но без всякого вреда для воюющих сторон. Затем у Оса кончились боеприпасы, и арестовать его не составило труда. Он материл их всю дорогу до Уако и сбежал из тюрьмы на следующий день после их отъезда. С той поры Август о нем не слышал, пока не увидел его здесь с тачкой, полной бизоньих костей.Он не казался вооруженным, так что Август подъехал прямо к нему, положив ружье поперек седла. У старого грабителя вполне мог быть спрятан пистолет среди костей, хотя, если он с той поры не научился стрелять приличнее, вреда от него будет немного, да же если у него и есть пистолет.– Привет, Ос, – поздоровался Август, подъезжая. – Ты теперь костями занялся, что ли?Старик минуту смотрел на него прищурясь, но промолчал. Он продолжал толкать тачку, наполненную костями, по неровной поверхности. Борода от табака стала практически коричневой.– Полагаю, ты меня не помнишь, – сказал Август, пуская коня рядом со стариком. – Я – капитан Маккрае. Мы постреляли друг в дружку однажды после полудня, здесь, на Бразосе. Ты сидел в одной чаще, мы с капитаном Каллом – в другой. Мы своими выстрелами всю кору с дубов обчистили, а потом сунули тебя в тюрьму, откуда ты сбежал на следующий день.– Ты мне не очень нравишься, – заметил Ос Фрэнк, продолжая толкать тачку. – Посадил меня в эту чертову тюрьму.– А зачем ты грабил банк? – спросил Август. – Это не по-христиански – грабить соседей. И не по – христиански затаивать зло. Ты разве не христианин?– Нет, – отрезал Ос Фрэнк. – Чего тебе надо?– Белую девушку, – сказал Август. – Хорошенькую. Бандит украл ее. Ты можешь его знать. Синий Селезень.Ос Фрэнк остановил тачку. Ему требовалось сплюнуть, что он и сделал, сплюнув табачную слюну прямо на муравейник. Раздраженные муравьи прыснули в разные стороны.Август рассмеялся. Ос Фрэнк всегда был оригиналом. Как ему помнилось, в Уако постоянно спорили по его поводу, потому что он вроде бы никогда не спал. Лампа в его магазинчике горела всю ночь, и его часто видели бродящим по улице в три утра. Никто не знал, что именно он искал и нашел ли.– Новый трюк, – восхитился Август. – Плевать на муравьев. Подозреваю, что это и есть твое основное занятие, если не считать перетаскивания костей.Ос Фрэнк снова пустился в путь, и Август последовал за ним, усмехаясь при мысли о том, как странно может повернуться жизнь. Вскоре они пришли в долину непосредственно у реки Канейдиан. Август поразился, увидев огромную пирамиду из бизоньих костей примерно в пятидесяти футах от воды. Пирамида была настолько высокой, что Августу подумалось: Ос должен пользоваться лестницей, укладывая кости, хотя нигде поблизости лестницы не наблюдалось. Ниже по течению, приблизительно в четверти мили от первой, виднелась еще одна пирамида, такая же высокая.– Ну, Ос, я вижу, ты не бездельничал, – заметил Август. – Когда-нибудь ты так разбогатеешь, что явится какой-нибудь банк и ограбит тебя. Кому ты продаешь эти кости?Ос Фрэнк не обратил внимания на вопрос. Пока Август наблюдал, он подкатил тачку к подножию пирамиды и принялся изо всех сил швырять кости наверх. Пару раз кости долетали до самого верха, но по большей части застревали где-то посредине. Через пять минут большая тачка оказалась пуста. Не говоря ни слова, Ос Фрэнк развернул тачку и направился назад в прерию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113