– Почему бы тебе не наладить отношения с матерью? – укоризненно проскрипела Нора. – Ты ей даже поздравительную открытку не послала.Хевен заливисто рассмеялась.– А она мне послала? Хоть раз? Спасибо, через три недели чек приходит – когда вы ей дырку в голове сделаете.Этого Нора отрицать не могла.– Все-таки постарайся приехать, – попросила она перед тем, как повесить трубку.Как бы ей хотелось, чтобы мать и дочь наладили отношения! Многие – включая Хевен – считали Силвер стервой. Нора видела другую сторону этой женщины. Удачливая, но совершенно одинокая, начисто лишенная близких друзей. Честолюбивая и здорово настрадавшаяся от мужчин. Отторгнувшая семью, но отчаянно в ней нуждающаяся.– Господи! – воскликнула Силвер. – Как же, постарается! Побежит на мой прием босиком по горячим углям!– Поеду домой, приведу себя в порядок, – сказала Нора. – Через час вернусь.– Хорошо, – откликнулась Силвер, думая, как ей поступить: то ли освежить мощный грим, оставшийся на ней после съемок у Антонио, то ли все смыть и разрисоваться по-новой.Она выбрала компромисс. Эффектный грим под глазами оставила нетронутым, а кожу остальной части лица вычистила ватными тампонами, макая их в косметическое молочко.Прохладный лосьон приятно успокаивал кожу. Она подошла к своей роскошной королевских размеров кровати, откинула фиолетовое сатиновое покрывало. Ее ждали накрахмаленные простыни. Прикорнуть минут на пятнадцать – как раз то, что надо.В спальне было тихо, прохладно. Задрапированные тускло-лиловым шелком стены гармонировали с темно-фиолетовым ковром. Комната изобиловала зеркалами.Она откинулась на спинку, постаралась прогнать абсолютно все мысли. Нет, не получается, не тот день. Из головы не шел отец Хевен… каким он все-таки оказался мерзавцем!
Силвер Андерсон повстречала «Бизнесмена», как она всегда его про себя называла, когда ей был тридцать один год, а ему – пятьдесят два. Это был человек исключительно богатый, могущественный и – само собой разумеется – женатый. Силвер тогда блистала на Бродвее. Попутно она разводилась со своим бывшим отчимом и флиртовала со своим партнером по мюзиклу. «Бизнесмен» вошел в ее жизнь на одном из многочисленных коктейлей и быстро там обосновался. Это был крупняк во всех отношениях – высокий, дородный, с грубоватыми чертами лица и тяжелыми веками. Согласно одним слухам, в прошлом он был связан с организованной преступностью. Согласно другим – к его мнению прислушивался сам Президент. Согласно третьим – его подружкой когда-то была покойная Мэрилин Монро. Его жена была светской львицей. Миниатюрная, всегда в костюмах от модного портного, ухоженная и причесанная волосок к волоску, она управляла их тремя домами элегантным железным кулачком. «Мы никогда не трахаемся», – объявил он вскоре после знакомства. Эту новость Силвер слышала от каждого женатого мужчины, любившего сходить налево. «Что же вы тогда делаете?» – мягко спросила она. «Выходим в свет и даем приемы», – ответил он густым голосом и подарил ей бриллиантовое ожерелье от Картье стоимостью в сто тысяч долларов. «Бизнесмен» был человеком очень требовательным – когда позволяло время. Совершенно ненасытный в смысле секса, и Силвер, тоже знавшая толк в сексуальных забавах, с трудом с ним управлялась. В нем было что-то от необузданного зверя, но именно это ее распаляло и будоражило. Итак, Силвер влюбилась в женатого мужчину на двадцать одни год старше ее, влюбилась без памяти. С одной стороны, он обращался с ней, как со шлюхой. С другой – засыпал немыслимыми подарками, бриллиантовое ожерелье было только началом. Однажды в квартиру на крыше, где они предавались любовным утехам, он приехал с двумя другими женщинами – сооблазнительного вида рыжей и холеной негритянкой со статью манекенщицы. Инстинкт подсказал Силвер – проститутки. Высокого пошиба, очень дорогие, но проститутки. После того, как он приготовил им выпить, она в кухне притиснула его к стенке. «В чем дело?» «Ни в чем, если у тебя нет желания», – ответил он вкрадчиво. Зато такое желание было у него – она это поняла, и у нее засосало под ложечкой. Силвер Андерсон не была невинной девочкой, но до такого дело не доходило никогда. Они вернулись в гостиную, к непритязательной вежливой беседе. Свое дело девицы знали туго. «Что-то здесь жарковато», – пробормотала одна и сняла с себя легкий шелковый жакет. «Да, правда», – согласилась другая и, вытянув ноги, сняла туфли и чулки. Силвер чувствовала, как напрягся сидевший рядом с ней на диване «Бизнесмен». Чернокожая поднялась и соблазнительно улыбнулась. «Надеюсь, вы не против?» – спросила она, распахивая перекрещенное на груди платье. Под ним оказался ярко-алый кружевной пояс с подвязками – и больше ничего. Груди были заостренные и отполированные, как самый изысканный оникс. Поднялась и рыжая. «Люблю раздеваться, – проворковала она. – Чтобы между мной и природой ничего не было». Она потянулась, и ее полные груди освободились от блузки. Нельзя сказать, что в квартире гуляли ветры, но Силвер начал бить озноб. Плавно, лениво девушки начали поглаживать друг друга. Трепетные пальцы касались груди, других потаенных мест. В ход пошли языки, нежные, теплые. Потаенные места открыты для обозрения. Дыхание «Бизнесмена» участилось, зрелище возбуждало его – брюки не могли этого скрыть. Не поднимаясь с дивана, не отводя глаз от девиц, он велел Силвер поднять юбку. Она попыталась остаться безучастной к происходящему, но это оказалось невозможным. К своему стыду она поняла: она сделает все, о чем он попросит. И пока женщины извивались на полу, Силвер Андерсон подняла юбку, сняла трусики, раздвинула ноги и позволила «Бизнесмену» взобраться на нее и пуститься в страстный галоп извращения. Когда все кончилось, она чувствовала себя униженной, словно ее вывозили в дерьме. Ведь она – Силвер Андерсон, а не какая-то дешевка, которую можно вот так использовать на глазах у шлюх. Она была готова разорвать его на части, а себя убить – за то, что пошла у него на поводу, да так просто. На следующий день он прислал ей рубин величиной с яйцо, а с ним – записку: «Мы повторим это еще раз». Э нет, не дождешься. Она наотрез отказалась видеть его, хотя он забросал ее цветами и подарками. Через полтора месяца она поняла, что беременна. Первым делом она обратилась к своему гинекологу. «Этот ребенок мне не нужен», – заявила она без обиняков. Гинеколог был очаровательный седовласый мужчина, когда он улыбался, по лицу разбегалась сеть морщинок. «Почему, дорогая моя? Вы абсолютно здоровы». «Знаю, – раздраженно бросила она, ища подходящую причину. – Но я не замужем». – Ну, тут-то он заткнется. Он засмеялся, Улыбка, как всегда, была очаровательная. «Силвер, Силвер, – вздохнул он, сводя кончики пальцев и покачиваясь в кресле за своим столом. – Вы очень известная женщина. Какая разница, замужем вы или нет? Вы родите прекрасного ребенка и не будете знать никаких неудобств, связанных с наличием в доме мужа. – Собственная мысль так ему понравилась, что он даже прищелкнул языком. – Благодаря вам матери-одиночки войдут в моду». Эта мысль оказалась ей близка. Силвер Андерсон, пионер женского движения! С другой стороны, необходимость делать аборт приводила ее в ужас. В конце концов она решила – пусть родится ребенок. Ко времени рождения Хевен «Бизнесмена» в ее жизни уже не было. Она грозилась обо всем рассказать его жене, если он не оставит ее в покое. Он и понятия не имел, что ребенок – его. Пресса пускалась во все тяжкие, чтобы докопаться, кто же отец ребенка, но Силвер хранила молчание. Через три месяца после рождения Хевен она переехала в Рио с одним бразильцем, игроком в поло. Хевен осталась в Нью-Йорке, с няней. Силвер сожалела о том, что тогда дала слабину и родила ребенка. Всякий раз, когда она видела Хевен, она вспоминала «Бизнесмена» и кошмарную ночь ее падения. Хевен никогда не спрашивала, кто ее отец. Однажды об этом спросил Джек, приехавший в Лондон забрать девочку. «Его не существует», – последовал холодный ответ. К сожалению, это было не так.
Силвер вздохнула, потянулась. Открыла глаза, уставилась на задрапированный шелком потолок над постелью. Едва ли ей будет приятно, если Хевен сегодня все-таки явится. Черт бы подрал Нору – это все ее происки. Пригласила девчонку и пробудила у нее эти неприятные воспоминания.Часы «Баккара» на прикроватном столике сказали ей, что пора начинать готовиться к приему. Сейчас бы поспать часиков эдак десять. Когда последний раз она позволяла себе такую роскошь? Работа… работа… работа… приемы… приемы… приемы…Что ж… за большую славу приходится платить.Игра стоила свеч.Вот только… 13 Перед тем, как собираться на прием, Мэннон Кейбл решил подкачать мускулатуру в своем личном спортзале. На прием ему ехать не хотелось. Он их не любил в принципе. В этот раз согласился, просто чтобы сделать любезность Норе Карвелл. Она позвонила неделю назад и пригласила его. Нора была старой приятельницей, одной из немногих в Голливуде, ради кого он был готов расшибиться в лепешку. Ну, это громко сказано; во всяком случае, если она просила об одолжении, он делал, что мог. В начале его карьеры она была единственной, кто всегда был готов протянуть руку помощи. Он вспомнил, как вошел в ее кабинетик на съемочной площадке, в тот самый день, когда заключил контракт на съемки в своем первом серьезном фильме. С тех пор, если быть до конца откровенным, прошло пятнадцать лет.
Когда двадцатисемилетний Мэннон Кейбл вошел в кабинетик Норы Карвелл, она подумала, что такой роскошный самец появился на ее пути впервые. Нет, эта сторона жизни ее мало интересовала. Она всегда предпочитала девушек, и вряд ли это изменится. Но Мэннон этого не знал, и когда перед ним возникла не первой молодости женщина со стрижкой «под горшок» и прилипшей к нижней губе сигаретой, он мгновенно вошел в роль. Осанистая сексуальная походка. Прищур самца. Кобальтовые глаза все сжигают на своем пути. «Садитесь, – буркнула Нора, – и подробно о себе расскажите. А дальше будем думать. – Она пошелестела бумажками у себя на столе. – В отделе фоторекламы уже были?» «Нет». – Он покачал головой. Она покосилась на его обласканные солнцем стати, пытаясь определить, как лучше распорядиться эдаким куском мяса. «Валяйте. Я слушаю». Он рассказал ей, что родился в Монтане, в девятнадцать лет приехал в Лос-Анджелес. Изучал актерское мастерство на разных курсах, работал официантом, статистом, помощником на бензоколонке, изымал автомобили у неплательщиков, был каскадером. «Женат?» – спросила Нора. «Нет». «Гомосексуалист?» – проверяла она его половые пристрастия. Он заерзал на стуле. «Шутите?» Карандаш застыл в ее руке, ей важно было знать, не врет ли он. «Я не собираюсь трезвонить об этом на весь мир, сынок. Мне нужно знать такие вещи, чтобы тебя же защитить». «Я не педик», – глухо сказал он. Она что-то черкнула на листке бумаги и сказала: «Приходи завтра. Я тебя разрисую в лучшем виде». Когда назавтра он вернулся, она передала ему отпечатанный на машинке тест с его воображаемыми достижениями. Он был героем футбольных баталий и блестящим студентом-филологом, потом во время игры получил тяжелую травму и услышал приговор – он больше никогда не сможет ходить. Два года он, недвижимый, пролежал в больнице, и вдруг свершилось чудо: слепая вера подняла его на ноги. Вскоре он приехал в Голливуд и попал на заметку как раз для участия в фильме, о котором идет речь. «Это все вранье», – запротестовал он. Она пожала плечами. «Просто я чуть исказила истину. Великое дело». «Мне это не нравится». Вдохнув сигаретный дым, она сказала: «Совсем не обязательно, сынок, чтобы тебе это нравилось. Главное, чтобы ты это запомнил». Он покачал головой. «Не пойдет». «Такова политика студии. Они должны купиться на твои выходные данные. А на твое деревенское прошлое не купится никто». – Облачко дыма окутало ее, и она закашлялась. – А ты точно не гомик? Напишем, что с тобой живут еще два парня. Идет?» «Да катитесь вы!» – взорвался он и вышел. После этого они стали хорошими друзьями. Нора организовала ему рекламу на центральном развороте популярного журнала, предложив как бы спарадировать Берта Рейнольдса. Он улыбался во весь рот, эдакий смазливый ухарь, прикрывая своего боевого петуха (грозу Голливуда) изображением боевого петуха настоящего (грозы курятника). Реклама не прошла незамеченной, и с тех пор все знали, кто такой Мэннон Кейбл. Через несколько лет, оставив студию, Нора стала работать его личным агентом. Потом она со своей давней спутницей перебралась в Италию, а когда ее любовница умерла, вернулась в Америку и устроилась на телевидение. Первой же ее клиенткой оказалась Силвер Андерсон. С тех пор она работала у нее.
Как следует наотжимавшись, Мэннон накинул поверх шорт махровый халат. Когда он был женат на Уитни, приемы в их жизни были редкостью. Уитни любила проводить вечера в их загородном доме, вдвоем. Ей нравилось ездить на лошадях, прогуливаться по пляжу, жарить вместе с ним мясо. Как все было прекрасно… но нет, ей втемяшилось в голову делать карьеру, и все полетело к чертовой бабушке. И вот дом в Малибу продан, лошади тоже. Теперь его домом считался особняк на бульваре Сансет, и счастлив он не был.Мелани-Шанна ждала его в комнате отдыха, где стоял стол для игры в пул, стилизованный под Дикий Запад бар, на стенах висели ружья из его коллекции.Приняв душ и переодевшись, Мэннон пришел туда.– Привет, милый, – негромко встретила она его. – Как настроение?– Лучше не бывает.Мелани-Шанна, не будучи ни в чем виноватой, раздражала его донельзя. В чем тут дело, он сам толком не знал. Возможно, лишь в том, что его женой была она, а не Уитни. Они познакомились в Хьюстоне, где он снимался, стараясь прийти в себя после разрыва с Уитни и последовавшего за этим ее романа с Чаком Нельсоном.Ему предложили войти в состав жюри на конкурсе красоты. Мелани-Шанна, с ее гривой золотисто-каштановых волос, с неотразимо изящным телом, с милейшей улыбкой оказалась вне конкуренции. Несколько раз он приглашал ее пообедать в ресторане. Потом пригласил отобедать у себя. Все закончилось любовью на полу его роскошного гостиничного номера. Через неделю они поженились, ей было всего двадцать лет. А Уитни, между прочим, уже под тридцать. Пусть покусает локотки.Мэннон женился на Мелани-Шанне, чтобы досадить Уитни. Во всяком случае, это была главная причина. Но решение оказалось не из лучших. В результате он оказался с молодой женой на шее, даже не погуляв. Дело осложнялось тем, что Мелани-Шанна была от него без памяти.– Выпьешь чего-нибудь, милый? – спросила она.– Почему в конце каждого предложения у тебя обязательно торчит «милый»? – проворчал он.– Извини, ми… дорогой. Само по себе выскакивает.– Так следи, чтобы не выскакивало. – Предупредил он ее. – Ты же не танцовщица из дешевого бара.Она отвернулась, потому что на ее глаза навернулись слезы. Что она делает не так? Вот уже несколько месяцев он не может найти для нее доброго слова. Когда они только познакомились, он был таким добрым и любящим, настоящим сказочным принцем. Он и понятия не имел, что у нее на стене не одни год висела его фотография – после фильма «Сладкая месть». Мэннон Кейбл всегда был ее любимым киноактером.И вот она миссис Мэннон Кейбл, но ни он, ни она не стали от этого счастливее.Она молча налила в стакан шотландское виски, добавила несколько кубиков льда и протянула ему.Он проглотил напиток в два глотка.– Ну что, пора ехать, – сказал он мрачно и направился к двери. – Только имей в виду, засиживаться там допоздна я не желаю.– Я тоже, – согласилась она, идя за ним. Сегодня она хотела приехать домой пораньше. Потому что намеревалась объявить ему о том, что они ждут ребенка. 14 – Как насчет вечеринки? – спросила Хевен у Эдди по телефону.Он засмеялся гаденьким смешком.– Я думал, мы сегодня днем уже навечерялись.– Ох, навечерялись. – Она хихикнула.– Блеск, да?– Выше крыши.– Как насчет повторить?Она помолчала.– Я не такую вечеринку имею в виду.– А-а, – понял Эдди. – Эти приемы на открытом воздухе на нюх не выношу. Кругом шляются чьи-то дети, а в дом тебя не приглашают, ты как бы второго сорта…– Эта вечеринка без дураков, – перебила она. – Как полагается в Беверли-Хиллс, с кинозвездами, с клевой жратвой, наверняка группа какая-нибудь бацать будет.– Со жратвой? – переспросил Эдди. – С настоящей жратвой?– Надеюсь.– А кто нас пригласил? – спросил он подозрительно.– Тебя – никто, – сообщила она едко. – Просто я могу взять тебя с собой, – подколола она. – Если, конечно, захочу, и если твоя тачка перевезет нас на ту сторону.– Кто закатывает прием?– Моя мамуля наконец-то вспомнила, что я жива.– Силвер Андерсон?– С Линдой Эванс в родстве не состою, недоумок. На мгновение наступила тишина – Эдди переваривал полученную информацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57