Черноглазый чиновник в зеленой униформе и розовой чалме, не торопясь,
прицепил к каждой коробке по бирке, проверил билеты, посчитал что-то на
микрокалькуляторе и объявил Николаю, что перевес его багажа составляет
шестьдесят килограммов.
- Ну, что такое шестьдесят килограмм на три билета, сэр? - широко
улыбнулся Николай.
- Это по восемьдесят крошей за кило, итого четыре тысячи восемьсот,
сэр, - не менее лучезарно улыбнулся в ответ чиновник.
- Совсем сдурел парень, - глядя на розовую чалму, сказал по-русски
Николай. - Это же моя месячная зарплата.
- Что вы сказали, сэр? - улыбка исчезла с лица чиновника.
- Я очень, очень худой, сэр, - перешел на английский Николай. - И же-
на моя худая, и сын совсем худой. Считайте, что каждый из нас временно
поправился на двадцать килограмм.
- Сожалею, сэр, - чиновник стал строг и непроницаем и даже вроде бы
позеленел под цвет своей униформы.
- А где представитель Аэрофлота мистер Барсуков? - погасил и свою
улыбку Марченко.
- Вот-вот появится.
И действительно, у дальней стойки мелькнула голубая рубашка с золоты-
ми шеврончиками на рукавах.
- Желанный гость любого советского дома, - усмехнулся Николай. - Мис-
тер Барсуков по кличке Сумчатый, или Кенгуру. У него всегда на столе в
офисе сумочка лежит. Кладешь в нее молча бутылку виски и нет у тебя пе-
регруза. Имей это ввиду.
Барсуков и впрямь был похож на хомячка.
- Отмучился? - пожал он руку Марченко.
- И не говори, - вздохнул Николай. - Знакомься, Валера Истомин, моя
замена.
Кенгуру кивнул мне, глянув мельком. Я же поймал себя на том, что весь
подобрался, как Тонкий перед Толстым в рассказе Чехова.
- Сколько? - понимающе спросил Барсуков у Марченко.
- Шестьдесят.
- Ноу проблем, - важно сказал Кенгуру розовой чалме.
Хорошо, когда нет проблем. Обязательно надо будет пригласить Барсуко-
ва в гости. И налить.
Вернулись мы на легковой, отпустив автобус, и около дома обнаружили
несколько машин с голубыми дипломатическими номерами, которые все начи-
нались с цифры шестьдесят шесть.
Шесть-шесть, Си-Ди, корпус дипломатик. Номер СССР. У Абу-Даби скорее
всего номер первый. Или у Афганистана.
- На посошок прикатили, - прокомментировал Николай сборище "диплома-
тов". - Как на прием.
В столовой несколько человек стояли со стаканами в руках.
Одни мужики. Жены в другой комнате передавали напоследок Гале кто
письмецо, кто маленькую посылочку.
Налили и мы себе.
Завелся разговор, сразу, естественно, о перевесе, потом о местной та-
можне, оказалось, отсюда нельзя везти игрушечное оружие, всякие там
пластмассовые пистолеты и автоматы, на нашей же таможне трясут за виски,
за видеокассеты, за чай, за кожаные изделия, пальто, дубленки, шубы. За-
одно обсудили, на что сейчас спрос в Союзе, почем кожа и барахло, укра-
шения из полудрагоценных камней и жемчуг. При получении багажа в Шере-
метьево запросто можно недосчитаться ящика или двух. Украдут при разг-
рузке. Протыкают коробку прутом, ищут технику - магнитофоны, музыкальные
центры, видео. Убытки возмещает родной Аэрофлот по весу, что-то около
десяти рублей за кило и мороки не оберешься. А в каждой коробке товара
на тысячи. Так что технику лучше всего везти в руках. А сколько пота-
щишь? И в чем? Есть раскладные сумки на колесиках, "смерть аэрофлота"
зовутся. Но против них местный персонал сильно ополчается, не пускают,
велят сумки в основной багаж сдавать. Остается стоять насмерть. Или мис-
тера Барсукова, нашего Кенгуру звать. В Шереметьево тележек не достать.
Куда деваться с грузом, с этими коробками, чемоданами, сумками? Раньше
как хорошо, нашел носильщика, дал ему десятку, он тебя мимо таможни про-
везет, знает, к какому таможеннику лучше идти, чтобы быстрей пропустил,
а теперь? Говорят, какой-то кооператив организовали, все тележки у него.
В дверях родного Отечества рэкетиры ждут, у них все такси схвачены, они
специально тех, кто с большим багажом, выбирают, и что человек с этими
коробками, женой и ребенком против них может поделать?
Картина получилась такая безрадостная, что мы налили себе еще по од-
ной.
Тут жены пришли, шумно сразу стало, а потом разом стихло, потому что
настал момент, который с полным правом можно назвать последним.
- На кольце царя Соломона было начертано "Все проходит", - сказал,
глядя в свой стакан, словно именно там лежало царское кольцо, старший
юрисконсульт, он же председатель профкома, нет не профкома, профком -
это партбюро, а месткома Женя Гусаров и впрямь с пышными гусарскими уса-
ми. - Прошло время и настало время нам попрощаться с Николаем и Галиной.
Что им можно пожелать? Самое главное - чтобы вернулись домой, к своим
родным и близким, здоровыми, поскольку всем известно, что и через год и
через два, тут никто не застрахован, а вылезет где-нибудь в печенке-се-
лезенке амеба и замучишься лечиться, потому как специалистов и лекарств
в России супротив амебы нет. И вообще, эта простейшая пакость сильно
противопоказана белому человеку, в отличие от аборигенов. Анализы сдал?
Все в порядке?
- Бог миловал, - серьезно ответил Николай.
- По моему разумению и не могло быть ничего плохого, потому что амеба
не переносит алкоголя, косеет быстро и удаляется из организма, насыщен-
ного живой водой. Марченки же, как всем известно, а здесь всем о всех
известно, на здоровье не экономили, лекарство целительное, - Гусаров
поднял стакан и посмотрел на свет светло-желтую жидкость, - принимали
регулярно. Второе пожелание - хорошо вернуться. Многие заграничные мужи
начинают мнить о себе, общаясь с членами, я говорю в образном смысле,
высоких делегаций, верят их широким обещаниям, а вернувшись в нашу высо-
кохудожественную действительность, не выдерживают обманутых надежд, дол-
гих очередей и маленькой зарплаты. Где и кем будешь службу дальнейшую
проходить, коли не секрет?
- Да вроде бы в родном АПН, - осторожно сказал Николай. - На том же
регионе стран.
- Можно предположить, что годика через три опять сменишь Истомина.
Это и есть мое третье пожелание, ибо жизнь человеку дается только один
раз, как объяснил нам классик, и надо прожить ее так, чтобы не было му-
чительно больно за бесцельно прожитые годы. Ну, и традиционно, чтобы
число взлетов у тебя строго соответствовало числу посадок. Я имею ввиду
самолет.
Выпили до дна, присели на дорожку, кто на что, помолчали минутку и
поднялись.
Алена осталась, а я поехал с Марченками.
"Пили мы - мне спирт в аорту проникал, - я весь путь к аэропорту про-
икал. К трапу я, а сзади в спину - будто лай: На кого ж ты нас покинул,
Николай!"
Эти слова из песни Высоцкого крутились у меня в голове, повторяясь
как на заезженной пластинке все два часа, пока самолет не взлетел и пока
я с Ганешем перевозил вещи.
В этих хлопотах, разборке и приборке время пролетело незаметно, и был
уже поздний вечер, когда мы сели, наконец-то, ужинать. Чай решили пить
на балконе, где стоял столик и легкие алюминиевые кресла.
Черное небо с крупными звездами раскинулось над головой.
Чужое небо, чужие звезды, зарево чужого города. Теплый вечер ноябре.
- А змеи не ползают по балконам? - спросила Алена.
- Нет, они любят в постель забираться, - сказал я и по глазам Алены
понял, что шутка не удалась.
Решил сменить тему:
- Письма Гале отдала, не забыла?
- Отдала, конечно.
- Ну, и что ты в них написала?
- Разве это расскажешь?
Глава шестнадцатая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава шестнадцатая
Проснулся от того, что почти падаю с края широченной плоской кровати - Ленка
тесно прижалась, вытеснив меня почти совсем, хотя с ее стороны свободного
места хватило бы с избытком еще на двоих. Кровать - деревянная, с резьбой в
мавританском стиле: вязь арабских букв сплетена в причудливый орнамент,
инкрустированный белой костью. Шторы на окнах плотно задернуты, солнечный свет
с трудом пробивается по краям, под высоким потолком застыл трилистник широких
лопастей вентилятора, вдоль стены розового цвета - длинный узкий стол,
трехместный диванчик и от пола до потолка двери встроенных шкафов темного
дерева.
Я осторожно высвободился от Ленки, прошел мимо белого туалетного сто-
лика с трехстворчатым зеркалом в ванную комнату, выложенную серым мрамо-
ром. В приоткрытое окно доносился отдаленный шум улицы, автомобильные
гудки и музыка.
Умылся вкусно пахнущим мылом, оделся и по винтовой лесенке вышел на
плоскую крышу. В безоблачном голубом небе светило неяркое зимнее солнце.
Не жарко, но потихоньку пригревало.
Во дворе солдаты разложили стираное исподнее сушиться на газоне, Га-
неш поливал дорожку из шланга, увидел меня, согнулся в поклоне.
Я помахал ему рукой и слегка размялся - побегал по крыше трусцой,
сделал наклоны, поприседал, а когда спустился вниз, то увидел Ганеша уже
в столовой. Перед ним стояла Ленка в халатике.
- Как по-английски будет огурец? - спросила она меня нетерпеливо.
- Какамбер.
- Так вот, - сказала она Ганешу по-русски. - Десять какамберов.
И показала ему две руки с растопыренными пальцами.
- А помидоры? - опять повернулась она ко мне.
- Минутку, мадам, - попросил Ганеш Алену и исчез.
Вернулся минут через пять с книжкой, похожей на детский букварь. На-
шел в ней страничку, где красочно отпечатаны темно-красные помидоры, яр-
ко-зеленые огурцы, коричневая картошка и фиолетовые баклажаны с английс-
кими названиями.
- Господи, удобно-то как, - восхитилась Алена.
С книжкой-выручалочкой у нее с Ганешем возникло полное взаимопонима-
ние, и вскоре Ганеш отправился на местный рынок.
Позавтракав, мы с Аленой занялись каждый своим - она разборкой вещей,
а я пошел в свой кабинет, то бишь офис. На дверях - табличка "директор"
и передвижной указатель "в" и "аут". Если "в", то директор на месте, ес-
ли в "ауте", то и нечего попусту в кабинет заглядывать. Удобно.
Я поставил указатель на "в" и с полным основанием вошел в кабинет.
Деревянный стол вишневого цвета, кожаное кресло на колесиках с высо-
кой спинкой, два телефона - внутренний и внешний, стеллаж с папками и
книгами, на стене портрет Ленина и календарь с полуголыми девицами.
Я посмотрел на такое сочетание, подумал и снял девиц.
Итак, директор, с чего начнем, спросил я самого себя, погрузившись в
кресло. С верхнего ящика, с первой бумажки...
Трех часов мне едва хватило, чтобы просмотреть только то, что было в
столе. Довольно на сегодня.
Позвонил по внутреннему Алене. В спальне ее не оказалось. Нашел в
столовой.
- Елена Сергеевна? Директор кушать хочет.
- Ой, это ты? А я думала, что Ганеш.
- Устала?
- Не столько устала, сколько надоело. Может, погуляем, сходим ку-
да-нибудь?
- Голодный никуда не пойду.
- Да все уже готово, иди, жду.
Я повесил трубку... По телефону... В собственном доме... А хорошо
быть директором... Еще лучше хозяином...
Я встал из кресла, оглядел кабинет, подумал и снял портрет Ленина,
водрузив на его место календарь. Чем же я не хозяин? Машина есть - сей-
час сядем и двинем куда-нибудь...
Алена пришла в восторг от моей идеи. После обеда Ганеш помыл посуду,
и я объяснил ему, что хотелось бы поехать в город, посмотреть какую-ни-
будь достопримечательность. Ганеш покивал головой и перечислил несколько
названий, которые мне ничего не говорили. Тем не менее, и я солидно по-
кивал в ответ и выбрал "форт" и "моск", рассудив, что форт он и есть
форт, а что такое "моск" и с чем его едят, посмотрим.
Воскресный послеполуденный город ленив и сравнительно пуст. Минут за
двадцать мы добрались до широкой шумной площади, забитой туристами, мел-
кими ларьками с сувенирами, вездесущими мальчишками и нищими попрошайка-
ми, киосками с водой и мороженым, велорикшами и двухместными колясками с
впряженными в них низкорослыми лошадками. С одной стороны площадь обры-
валась рвом, правда сухим, без воды, за которым высились отвесные кре-
постные стены форта. Бойницы и башни из красного песчаника, словно про-
питанные кровью некогда здесь сражавшихся, молча смотрели поверх суетли-
вой толпы в даль далекого прошлого. Через ров шел мост с двумя каменными
боевыми слонами, охранявшими деревянные, кованые ворота.
Внутри форта мы сразу попали в длинный ряд магазинов. Чего только не
было за их витринами и на выносных лотках?! У Алены глаза разбежались.
Россыпи бус - гранатовых, аметистовых, из бирюзы, золотого песка, брас-
леты, ожерелья из слоновой и верблюжьей кости, серебряные и золотые це-
почки, кольца, диадемы, кулоны, серьги, нитки жемчуга, изумруды, рубины,
бриллианты, тонко выписанные миниатюры на слоновой кости, яркая, разноц-
ветная батика, фигурки из сандалового дерева - ошарашивающее изобилие,
кажущееся нам, северным людям, вычурным и избыточным. Впрочем, так пока-
залось, скорее всего, только мне, судя по загоревшимся глазам Алены, ей
вовсе не претила эта роскошь. Здесь же высились стеллажи, стояли прямо
на улице вешалки, забитые кожаными пальто, куртками, свитерами и кофточ-
ками ангорской шерсти, платьями, жакетами, блузками и юбками...
- Валера, давай купим что-нибудь, - тоном девочки, которой хочется
куклу, попросила Аленка.
- Обязательно купим, только сначала давай-ка приценимся, сравним -
дорого или нет.
- А кожаное пальто с меховым воротником дорого?
Ганеш сказал, что рынок здесь дорогой, бойкое место, и пальто, что
приглянулось Ленке, тянет под тысячу.
- Вот и считай, Алена, если я получаю пять тысяч в месяц, то выходит,
пять пальто, а если поторговаться, то и шесть выкроим. И не торопись,
это же все никуда не исчезнет, не денется, тут тебе не Москва и добра
такого - горы на каждом углу.
Успокоилась она все-таки, когда выбрала себе простенькую, но симпа-
тичную сиреневую кофточку.
Магазины кончились, и мы вошли еще через одни ворота во внутреннее
пространство форта, где прямая дорога, выложенная красным обожженным
кирпичом, через зеленый газон вела к прямоугольному возвышению, обрам-
ленному высокими тонкими колоннами. В глубине его на троне восседал ког-
да-то раджа, или король, и вел прием, одаривая милостями или верша расп-
раву.
За залом приемов открылся сад с дворцами и храмами, он был вознесен
над городом, как и подобает сану владыки, поскольку обитателями сада бы-
ли царственные особы, диковинные звери и птицы да стража из евнухов. Бе-
ломраморные стены дворцов были инкрустированы цветами из полудрагоценных
камней, окна закрывали ажурные, вырезанные из единого монолита каменные
решетки, на полах когда-то лежали дорогие ковры и подушки золотого шитья
и везде протекала вода. Путь ее был замысловато проложен по всему саду,
но точно рассчитан так, чтобы в любом уголке сада было прохладно, и тихо
шумел небольшой водопад. Водяные стоки были устроены так, чтобы вода или
ниспадала тугим гладким сливом, или веселой толчеей сверкала на солнце.
Воды не было, как и ковров, судя по всему, с тех пор, как рухнула импе-
рия, страна обрела независимость и хозяином дворцов стало государство.
Распахнутые солнцу, всем ветрам и дождям здания стали постепенно вет-
шать, толпы туристов вытоптали сады, полудрагоценные камни повыковырива-
ли из стен, и только усилием воображения можно было представить себе бы-
лое величие.
Нагулявшись по саду, мы вышли из форта и направились было к машине,
но Ганеш стал показывать куда-то рукой, повторяя:
- Моск! Моск!
Мы пересекли площадь перед фортом и углубились в лабиринт старого го-
рода.
Улочки, узкие настолько, что можно достать руками от стены до стены,
нечистоты, стекающие вдоль домов, запах жирного чада от готовящейся
где-то еды и грязные оборванцы, не спускающие с нас черных диковатых
глаз. Резкий контраст по сравнению с вознесенными на высоту форта сада-
ми.
Моск оказался большой мечетью, неожиданно открывшейся за очередным
поворотом.
Ганеш пытался затащить нас внутрь, но потускневшее желание знако-
миться с такой экзотикой у нас совсем пропало, когда мы увидели нес-
колько прокаженных с вывернутыми руками и ногами, торопливо ковыляющих к
нам.
- Мне страшно, - потащила меня Алена за руку назад.
Я не сопротивлялся.
Впечатление от клоаки старого города было настолько сильным, что Але-
на молчала всю обратную дорогу и только позже, после ужина, сидя на бал-
коне в новой сиреневой кофточке, она спросила:
- А когда мы опять в форт поедем?
Глава семнадцатая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава семнадцатая
Ничего нельзя загадывать заранее - в следующий раз в форт мы попали нескоро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37