Обладатели санаторных книжек с орденом Победы, увитым гвардейской
лентой, составляли особую касту ветеранов ВОВ - неблагозвучная аббревиа-
тура Великой Отечественной. Они проходили, не задерживаясь, вперед и бы-
ли напористы и бесстрашны, как возможно когда-то в рукопашном бою с вра-
гом. Как и любые другие привилегированные, ветераны ВОВ вызывали только
глухое раздражение у толпящихся в ожидании и справедливо, по мнению Го-
рина, считавших, что перед бледным от боли лицом недуга все равны. К
столику регистраторши, в обход барьера, подходили и другие личности,
они, склоняясь, что-то шептали ей, и в большинстве случаев получали про-
пуск на беспрепятственный проход. При этом совсем не верилось, что в
стране провозглашенного семьдесят один год назад социального равенства
столько заслуженных лиц.
Когда испытание терпения очереди достигало ощутимого пре дела, ре-
гистраторша скрывалась в глубине длинной галереи с отсеками ванн, явля-
лась с горстью жетонов и толпа растекалась, как река в дельте, на рука-
ва, по другим очередям, человек по пять-шесть. Ванн, как таковых, не бы-
ло - вдоль стен квадратного отсека стояли столы с пластмассовыми лежака-
ми, а в середине торчала, подрагивая от внутреннего напора, труба, из
поворотного патрубка которой санитарка-грязевщица подавала на подстилку
черную горячую пасту. Погруженный в эту субстанцию, замотанный, как ко-
кон мумии, Горин в распаренной дремоте постепенно переступал грань по-
тустороннего мира, без боязни сливаясь с недрами земли, не холодной,
словно смерть, а горячей, жидкой, значит, живой. Грязь забирала, отводи-
ла шлаки организма, воды источника номер семь промывали засорившиеся
протоки и за телом, вспомнившем о бессмертии, ощутимо очищалась, успока-
ивалась и душа. Умиротворенная тишина царила в комнате отдыха, откинув-
шись в кресле, Горин безучастно-благостно наблюдал сквозь открытую дверь
очередные треволнения очереди у стола регистраторши.
- Кайф, - подтвердил Донецкий наблюдения Горина о грязелечебнице. - И
насчет ветеранов ВОВ верно. Вот встану на ноги обязательно закажу себе
комплект орденских планок рядов на пять-шесть, четырех маловато, шесть
многовато, пять будет в самый раз, здесь делают из пластмассы, сам видел
объявление а комбинате бытового обслуживания. А на какие места тебе
грязь накладывают?
- От колен до поясницы.
- Дурень, сунь грязевщице рубль, она тебя всего грязью перемажет.
- Так прописали.
- Много они знают, где у тебя какая болячка притаилась?
Все до поры, до времени, как созреет, схватишься, а поезд уже ушел,
весь состав и дымка не осталось.
Горин припомнил, что однажды в какой-то компании женщина, художница
по профессии, долго крутила его левую руку и, пронзительно посмотрев в
глаза Горину, нагадала ему смерть в пятьдесят два. Но об этом Донецкому
Горин ничего не сказал - не хотелось о неизбежном, что рано или позже
случится, только-только ощутив обновление.
Незаметная, а какая же славная радость чувствовать себя здоровым -
Горин с почти праздным любопытством и удовольствием совершил путешествие
в Кисловодск и его окрестности. Поначалу величаво развернулся за окнами
автобуса Бештау - пять так и не проснувшихся вулканов. Миновали издали
похожую на спираль вавилонской башни гору Шелудивую, которая на самом
деле была уже наполовину истрачена на строительство города химиков Лер-
монтов.
Сделали остановку у Кольца-горы, где небо сквозь круглое отверстие,
как через большой голубой монокль, рассматривало небольшой людской мура-
вейник у подножия. Здесь торговали сиреневыми вязаными шапочками и суве-
нирными безделушками, а в центре сидящий на корточках ловко манипулиро-
вал на брошенной в пыль фанерке тремя наперстками, предлагая угадать,
под каким из них скрыт металлический шарик. Игравший с ним молодой па-
рень начал с пяти рублей, постепенно повышая, проиграл сотню, азартно
удвоил ставку, вернул деньги, а потом даже выиграл. Еще двое, один наго-
ло стриженый, второй - в кепке, надвинутой на глаза, улыбаясь щербатым
ртом и золотой фиксой, подначивали парня, всем видом показывая, какое
удовольствие и легкий выигрыш ожидают доверившихся этой компании поу-
частвовать в невинном тюремном развлечении. Проехали через Кисловодск,
город-храм целебного воздуха, где священниками служат врачи, а прихожа-
нами являются сердечно-сосудистые больные. И наконец, посетили узкое
ущелье, в котором ветер и вода выточили из скал причудливый замок, ове-
янный легендами о любви и коварстве.
Вечером Горин не отказал себе еще в одном удовольствии - сходил в
один из видеосалонов, которых расплодилось достаточное множество. Явле-
ние видео было пока что внове для советского обывателя, которому из-за
никем ненаказуемого пиратства явно повезло с готовым зарубежным реперту-
аром на любой цвет и вкус.
Кровь, пульсирующая из оторванной головы, лопнувшие от ожога глаза,
яма с трупами и червями, куда свалилась белокурая девочка - Донецкому
нравились такие фильмы, где герои неудержимо шли в глухой лес, спуска-
лись в мрачные подвалы, наклонялись над черными дырами, откуда кидалась
на них слизистая нечисть, зубастая пакость и прочая мерзость. Светлана,
жена Горина, говорила - хочу про богатых и про любовь, Горин же предпо-
читал триллеры - истории с крепкими сюжетами, мастерски сделанными пого-
нями, захватывающими дух ситуациями.
Горину повезло - в увиденной ленте только поначалу ничего неожиданно-
го не происходило. Муж, преуспевающий бизнесмен, и его симпатичная жена
приехали по делам в большой город и пока муж в ресторанчике аппетитно
жевал бифштекс со свежими овощами, ел ананас с мороженым и обсуждал вы-
годные аспекты своих контрактов, жена ходила по магазинам и со вкусом
выбирала, как говорится, товары народного потребления из широкого ассор-
тимента, настолько широкого, что казался неизмеримо шире скудного оте-
чественного. Занятие это из-за многовариантности оказалось далеко не
простым, и она опоздала. Ресторанчик уже закрылся, муж маялся в одино-
честве на перекрестке, завидев его издалека, жена заторопилась, распла-
тилась и отпустила такси. Они оказались вечером вдвоем на незнакомой
улице. Так в Кабуле с темнотой наступает иная власть - душманов. Всю
ночь за мужем и женой гонялись озверевшие бандиты-садисты, спятившие
маньяки и одуревшие наркоманы. Авторы фильма умело и точно напоминали
зрителям, что есть оборотная темная сторона даже у солнечного мира пол-
ного благополучия. У Горина фильм вызвал свои ассоциации.
...Трагедия всегда идет рядом с обыденностью, прячется за ее серыми глазами,
рядится в ее ношеные одежды, приходит на чашку чая, курит, смеется, и никто не
знает, когда пробьет ее час. Лермонтов сидел на диване в гостиной и что-то,
иронически усмехаясь, говорил хозяйке дома. Плеск разговоров вдруг стих, как
оборванный, и в мертвой тишине прозвучал остаток фразы.
Мартынов понял, что это о нем, и начался отсчет последних часов жизни
поэта. Хоронили Лермонтова на следующий день после дуэли.
Народу пришло множество, но потрясенная тишина сопровождала процес-
сию. В полном молчании гроб предали Горе, в молчании же разошлись...
От церкви кладбищенская дорожка уходила вверх, могилы, кресты, ограды,
цветники поднимались друг над другом, лепились в мозаику погоста, и черные на
серебре стреловидные указатели, такие же как надписи на железных дощечках,
которые втыкают в свежие захоронения, привели Горина к обелиску на месте
первоначального погребения Лермонтова. Кто нес гроб? Однополчане? Шел ли за
гробом убийца? Этого Горин не знал, но подумал, что зря не дали сразу
успокоится мятежному духу - почти через год гроб выкопали и увезли в родовое
имение Лермонтовых Тарханы. Именно здесь, на уступе были бы Поэту и жилище
Демона - далекий Кавказский хребет, и город, и Гора.
Садилось солнце и тянуло за собой серый тюль сумерек. Казалось, что
над кладбищем сгустилась тишина и, словно придавленная к земле, затаи-
лась в ожидании темного часа. Холодок пополз по спине Горина, когда он
услышал какие-то шорохи позади себя. С Горы, упруго перепрыгивая через
могилы, спускались трое парней. В руках у них были длинные прутья, они
со свистом хлестали ими по крестам и оградкам, сбивали верхушки сухих
былинок, а затем разом, словно по команде, стали нападать друг на друга,
по-каратистки выбрасывая вперед ноги. Это была игра, но велась она сос-
редоточенно, с примеркой на условия, приближенные к боевым, и в любой
момент могли перестать игрой. Не мертвых бойся, подумал Горин о своем
испуге, когда трое скрылись за поворотом, страшись живых.
Вечером сообщили о пожаре на атомной подводной лодке "Комсомолец" -
катастрофа в чем-то схожая с гибелью "Титаника" - супер-корабля, осна-
щенного негодными спасательными средствами. Еще одна беда в ряду столк-
новений пароходов и железнодорожных поездов, аварий и взрывов на предп-
риятиях, угона самолетов, облысевших, нервно-парализованных детей - ме-
тастазы Системы. После мартовского пленума ЦК КПСС по селу язык не пово-
рачивался назвать хозяйством беспощадную эксплуатацию обезвоженной, от-
равленной ядохимикатами земли с разбитыми вконец дорогами, с мастодонта-
ми-тракторами, с гигантскими потерями неубранного, рассыпанного, сгноен-
ного. Отменили Госагропром - мертворожденный дебил перестройки, пови-
вальной бабкой которого была Система - по сути же экономической реформы
ничего не изменилось.
Горин ходил мрачный от своих размышлений, даже начал стрелять у До-
нецкого папиросы, к тому времени оправившегося от радикулита и постоянно
одетого, несмотря на теплую погоду, в пиджак, украшенный новенькими
пластмассовыми орденскими планками.
Горин чувствовал себя лишним человеком в этой жизни, звеном в верени-
це лишних русских людей. Талантливых, одаренных, готовых служить верой и
правдой, но не нужных своему Отечеству, России. Лишний Онегин, друг по-
вешенных и сосланных, лишний Печорин в безысходных душевных муках, лиш-
ний Обломов, безнадежно отстающий от нового века, лишние призраки выруб-
ленного вишневого сада. Советское время сделало лишними и даже преврати-
ла во врагов государственных миллионы соотечественников. Так и для Гори-
на связь с лишними людьми прошлого оказалась кровной, окрашенной личной
горечью. При этом советский человек Евгений Горин в отличие от светского
Евгения Онегина не мог скрыться в своем имении, уехать заграницу - его
ждала либо гибель в бесплодной борьбе с Системой, либо опустошающий душу
компромисс. Горин был частью Горы, ее камнем, и Система, как Юпитер, по-
жирающий своих детей, поглотила Горина, его жизнь, его время, а перест-
ройка сделала бессмысленным пережитое.
Горину вспомнилось, как в Москве открылась парикмахерская "Чародейка"
и Горин раз в месяц или полтора приходил в ее светлые зеркальные залы к
своему парикмахеру Яше, который встречал его с радушной улыбкой, усажи-
вал в кресло, мыл голову душистым шампунем, тщательно стриг, укладывал
феном волосок к волоску, и Горин выходил каждый раз из парикмахерской с
ощущением обновления, свежести и уверенности в себе. Так продолжалось до
тех пор, пока Яша, щелкая ножницами, не рассказал Горину невеселую исто-
рию своей жизни. До крутого поворота Яша двигался по наезженной колее -
школьник, студент, инженер, жена, двое детей и все те же сто восемьдесят
- двести, на которые все труднее сводить концы с концами. Яша постепенно
старился в одном из конструкторских бюро Метростроя, но тут произ-
водственная необходимость сформулировала следующие условия задачи: есть
бетон, есть отходы металлообработки, требуется создать машину, изготов-
ляющую бетон, армированный металлической стружкой. И увлекся Яша идеей,
ночами не спал, но задачу решил, авторское свидетельство получил и двад-
цать два рубля награды за четыре года работы. Тут Яша задумался и ушел в
парикмахеры, спасибо люди помогли, в светлые зеркальные залы ввели, что-
бы мыть и стричь чужие грязные волосы и где радио целый день болтает о
новых достижениях победившего, развернутого и развитого социализма, спа-
сибо люди помогли, спасибо люди надоумили, тяжело было инженерное дело
бросать, тяжело было заново жизнь начинать - люди помогли. Так Яша тоже
стал лишним и хотя твердил, что счастлив и доволен, а на самом деле он
умер. Люди, не занятые тем, чему предназначены, неживые, прошлые.
А настоящее уходило в глубь пучины времени стремительно, как горящая
атомная подводная лодка, и каждый день приносил неожиданные новости и
известия, заслонявшие своей значимостью вчерашнее. Ночью на главную пло-
щадь Тбилиси плотным строем вышли танки и смерть настигла не ведающих,
что они пришли на свидание с нею...
Дорога длинными асфальтовыми уступами привела к храму.
Казалось ничем не примечательна кладбищенская церковь Лазаря Четве-
родного, но войдя в нее, Горин попал в пространство, окруженное святыми
ликами, где невозможно совершить что-то безнравственное, как в Тбилиси.
Среди пришедших и творящих молитву Горин неожиданно для себя почувство-
вал необходимость поделиться сокровенным. Горин не был лишним здесь, че-
ловек в храме среди других таких же, и свободно мог, сознательно приняв
веру даже без атрибутов посвящения, обратиться к тому, кого именуют Соз-
дателем: помоги не пасть духом, огради от болезни меня и любезных сердцу
моему, благослови явление трудов моих взору человеческому, раз горит во
мне искра Твоя. Еще Горин захотел мира и блага на всей земле, но сразу
ощутил неисполнимость такого желания. Тут даже Бог бессилен.
Двадцать четыре раза взошло и зашло солнце, каждый раз возвращаясь на
круги своя, и наступил последний день пребывания Горина в санатории.
Последний день, весенний день. Деревья покрылись зеленым пухом первой
листвы и уже заслоняли ранее просматриваемое здание павильончика с вода-
ми источника номер семь.
Горин выпил маленькими глотками стакан тепловатой горьковато-солоно-
ватой воды, глубоко дыша свежим утренним воздухом, упруго преодолел
подъем и лестницу с ординарными перилами, с аппетитом позавтракал, поп-
рощался с застольниками и получил у медсестры Галины Александровны вы-
писку.
- Уезжаете, - добродушно улыбнулась Галина Александровна.
- Домой. А дома, конечно, жена ждет, скучает, детки спрашивают, где
это наш папка пропал, а папка, отдохнувший, здоровый, вернулся, вот и
радость в доме, не то что мне, вдове, здесь до смерти куковать одной.
- Ну, вот, начали за здравие, а кончили за упокой. Вы же круглый год
на курорте живете, Галина Александровна. А мои детки уже три года как
сделали меня дедкой. Вот везу внуку кожаные тапочки, мехом отделанные,
пусть бегает. Ваши-то как?
- Дочку недавно замуж выдала, слава богу, за русского, а то за ней
внук соседа, местные они, все бегал, а внука-то на дороге поймали с ав-
томатом, грабили они иногородних, кто на своих машинах приезжают из
Москвы или других городов.
- Посадили внучека?
- Куда там! У них деньги мешками стоят, дед взял один мешок, в мили-
цию снес, отпустили внука на все четыре. А вот с сыном моим беда.
- Что такое?
- Он у меня под Саратовым служит, звонит каждый вечер. А тут молчок
три дня подряд. Их часть и раньше посылали на усмирение. Слышали, что в
Грузии творится, наверное, опять ему приказ вышел.
Глаза Галины Александровны наполнились слезами. Словно пробился ис-
точник из Горы. И наверное , эти слезы такие же теплые и горько-солоно-
ватые, подумал Горин.
- Какие ваши годы, Галина Александровна, еще глядишь, изберете себе
кавалера покрепче из приезжающих с каким-нибудь легким остеохандрозом,
тем более что история болезни кандидата, а значит картина его здоровья у
вас всегда под рукой. И выборы можно провести, как сейчас говорят, на
широкой альтернативной основе.
- У них, у кандидатов этих, вместе со старостью не остеохандроз, а
остеостервоз развивается, - опять заулыбалась Галина Александровна. - А
что верно, живы будем - не помрем, счастливо вам, не болейте.
В лечебном корпусе небольшая очередь неспешно продвигалась к окошку
раздачи. Из блестящей металлической трубочки вязко вытекала белая пена,
заполняла глубокое блюдце, и медсестра выдавала его с маленькой ложкой в
обмен на запись в санаторной книжке. И Горин получил свою порцию кисло-
родного коктейля, дозу растворенного жизнерода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
лентой, составляли особую касту ветеранов ВОВ - неблагозвучная аббревиа-
тура Великой Отечественной. Они проходили, не задерживаясь, вперед и бы-
ли напористы и бесстрашны, как возможно когда-то в рукопашном бою с вра-
гом. Как и любые другие привилегированные, ветераны ВОВ вызывали только
глухое раздражение у толпящихся в ожидании и справедливо, по мнению Го-
рина, считавших, что перед бледным от боли лицом недуга все равны. К
столику регистраторши, в обход барьера, подходили и другие личности,
они, склоняясь, что-то шептали ей, и в большинстве случаев получали про-
пуск на беспрепятственный проход. При этом совсем не верилось, что в
стране провозглашенного семьдесят один год назад социального равенства
столько заслуженных лиц.
Когда испытание терпения очереди достигало ощутимого пре дела, ре-
гистраторша скрывалась в глубине длинной галереи с отсеками ванн, явля-
лась с горстью жетонов и толпа растекалась, как река в дельте, на рука-
ва, по другим очередям, человек по пять-шесть. Ванн, как таковых, не бы-
ло - вдоль стен квадратного отсека стояли столы с пластмассовыми лежака-
ми, а в середине торчала, подрагивая от внутреннего напора, труба, из
поворотного патрубка которой санитарка-грязевщица подавала на подстилку
черную горячую пасту. Погруженный в эту субстанцию, замотанный, как ко-
кон мумии, Горин в распаренной дремоте постепенно переступал грань по-
тустороннего мира, без боязни сливаясь с недрами земли, не холодной,
словно смерть, а горячей, жидкой, значит, живой. Грязь забирала, отводи-
ла шлаки организма, воды источника номер семь промывали засорившиеся
протоки и за телом, вспомнившем о бессмертии, ощутимо очищалась, успока-
ивалась и душа. Умиротворенная тишина царила в комнате отдыха, откинув-
шись в кресле, Горин безучастно-благостно наблюдал сквозь открытую дверь
очередные треволнения очереди у стола регистраторши.
- Кайф, - подтвердил Донецкий наблюдения Горина о грязелечебнице. - И
насчет ветеранов ВОВ верно. Вот встану на ноги обязательно закажу себе
комплект орденских планок рядов на пять-шесть, четырех маловато, шесть
многовато, пять будет в самый раз, здесь делают из пластмассы, сам видел
объявление а комбинате бытового обслуживания. А на какие места тебе
грязь накладывают?
- От колен до поясницы.
- Дурень, сунь грязевщице рубль, она тебя всего грязью перемажет.
- Так прописали.
- Много они знают, где у тебя какая болячка притаилась?
Все до поры, до времени, как созреет, схватишься, а поезд уже ушел,
весь состав и дымка не осталось.
Горин припомнил, что однажды в какой-то компании женщина, художница
по профессии, долго крутила его левую руку и, пронзительно посмотрев в
глаза Горину, нагадала ему смерть в пятьдесят два. Но об этом Донецкому
Горин ничего не сказал - не хотелось о неизбежном, что рано или позже
случится, только-только ощутив обновление.
Незаметная, а какая же славная радость чувствовать себя здоровым -
Горин с почти праздным любопытством и удовольствием совершил путешествие
в Кисловодск и его окрестности. Поначалу величаво развернулся за окнами
автобуса Бештау - пять так и не проснувшихся вулканов. Миновали издали
похожую на спираль вавилонской башни гору Шелудивую, которая на самом
деле была уже наполовину истрачена на строительство города химиков Лер-
монтов.
Сделали остановку у Кольца-горы, где небо сквозь круглое отверстие,
как через большой голубой монокль, рассматривало небольшой людской мура-
вейник у подножия. Здесь торговали сиреневыми вязаными шапочками и суве-
нирными безделушками, а в центре сидящий на корточках ловко манипулиро-
вал на брошенной в пыль фанерке тремя наперстками, предлагая угадать,
под каким из них скрыт металлический шарик. Игравший с ним молодой па-
рень начал с пяти рублей, постепенно повышая, проиграл сотню, азартно
удвоил ставку, вернул деньги, а потом даже выиграл. Еще двое, один наго-
ло стриженый, второй - в кепке, надвинутой на глаза, улыбаясь щербатым
ртом и золотой фиксой, подначивали парня, всем видом показывая, какое
удовольствие и легкий выигрыш ожидают доверившихся этой компании поу-
частвовать в невинном тюремном развлечении. Проехали через Кисловодск,
город-храм целебного воздуха, где священниками служат врачи, а прихожа-
нами являются сердечно-сосудистые больные. И наконец, посетили узкое
ущелье, в котором ветер и вода выточили из скал причудливый замок, ове-
янный легендами о любви и коварстве.
Вечером Горин не отказал себе еще в одном удовольствии - сходил в
один из видеосалонов, которых расплодилось достаточное множество. Явле-
ние видео было пока что внове для советского обывателя, которому из-за
никем ненаказуемого пиратства явно повезло с готовым зарубежным реперту-
аром на любой цвет и вкус.
Кровь, пульсирующая из оторванной головы, лопнувшие от ожога глаза,
яма с трупами и червями, куда свалилась белокурая девочка - Донецкому
нравились такие фильмы, где герои неудержимо шли в глухой лес, спуска-
лись в мрачные подвалы, наклонялись над черными дырами, откуда кидалась
на них слизистая нечисть, зубастая пакость и прочая мерзость. Светлана,
жена Горина, говорила - хочу про богатых и про любовь, Горин же предпо-
читал триллеры - истории с крепкими сюжетами, мастерски сделанными пого-
нями, захватывающими дух ситуациями.
Горину повезло - в увиденной ленте только поначалу ничего неожиданно-
го не происходило. Муж, преуспевающий бизнесмен, и его симпатичная жена
приехали по делам в большой город и пока муж в ресторанчике аппетитно
жевал бифштекс со свежими овощами, ел ананас с мороженым и обсуждал вы-
годные аспекты своих контрактов, жена ходила по магазинам и со вкусом
выбирала, как говорится, товары народного потребления из широкого ассор-
тимента, настолько широкого, что казался неизмеримо шире скудного оте-
чественного. Занятие это из-за многовариантности оказалось далеко не
простым, и она опоздала. Ресторанчик уже закрылся, муж маялся в одино-
честве на перекрестке, завидев его издалека, жена заторопилась, распла-
тилась и отпустила такси. Они оказались вечером вдвоем на незнакомой
улице. Так в Кабуле с темнотой наступает иная власть - душманов. Всю
ночь за мужем и женой гонялись озверевшие бандиты-садисты, спятившие
маньяки и одуревшие наркоманы. Авторы фильма умело и точно напоминали
зрителям, что есть оборотная темная сторона даже у солнечного мира пол-
ного благополучия. У Горина фильм вызвал свои ассоциации.
...Трагедия всегда идет рядом с обыденностью, прячется за ее серыми глазами,
рядится в ее ношеные одежды, приходит на чашку чая, курит, смеется, и никто не
знает, когда пробьет ее час. Лермонтов сидел на диване в гостиной и что-то,
иронически усмехаясь, говорил хозяйке дома. Плеск разговоров вдруг стих, как
оборванный, и в мертвой тишине прозвучал остаток фразы.
Мартынов понял, что это о нем, и начался отсчет последних часов жизни
поэта. Хоронили Лермонтова на следующий день после дуэли.
Народу пришло множество, но потрясенная тишина сопровождала процес-
сию. В полном молчании гроб предали Горе, в молчании же разошлись...
От церкви кладбищенская дорожка уходила вверх, могилы, кресты, ограды,
цветники поднимались друг над другом, лепились в мозаику погоста, и черные на
серебре стреловидные указатели, такие же как надписи на железных дощечках,
которые втыкают в свежие захоронения, привели Горина к обелиску на месте
первоначального погребения Лермонтова. Кто нес гроб? Однополчане? Шел ли за
гробом убийца? Этого Горин не знал, но подумал, что зря не дали сразу
успокоится мятежному духу - почти через год гроб выкопали и увезли в родовое
имение Лермонтовых Тарханы. Именно здесь, на уступе были бы Поэту и жилище
Демона - далекий Кавказский хребет, и город, и Гора.
Садилось солнце и тянуло за собой серый тюль сумерек. Казалось, что
над кладбищем сгустилась тишина и, словно придавленная к земле, затаи-
лась в ожидании темного часа. Холодок пополз по спине Горина, когда он
услышал какие-то шорохи позади себя. С Горы, упруго перепрыгивая через
могилы, спускались трое парней. В руках у них были длинные прутья, они
со свистом хлестали ими по крестам и оградкам, сбивали верхушки сухих
былинок, а затем разом, словно по команде, стали нападать друг на друга,
по-каратистки выбрасывая вперед ноги. Это была игра, но велась она сос-
редоточенно, с примеркой на условия, приближенные к боевым, и в любой
момент могли перестать игрой. Не мертвых бойся, подумал Горин о своем
испуге, когда трое скрылись за поворотом, страшись живых.
Вечером сообщили о пожаре на атомной подводной лодке "Комсомолец" -
катастрофа в чем-то схожая с гибелью "Титаника" - супер-корабля, осна-
щенного негодными спасательными средствами. Еще одна беда в ряду столк-
новений пароходов и железнодорожных поездов, аварий и взрывов на предп-
риятиях, угона самолетов, облысевших, нервно-парализованных детей - ме-
тастазы Системы. После мартовского пленума ЦК КПСС по селу язык не пово-
рачивался назвать хозяйством беспощадную эксплуатацию обезвоженной, от-
равленной ядохимикатами земли с разбитыми вконец дорогами, с мастодонта-
ми-тракторами, с гигантскими потерями неубранного, рассыпанного, сгноен-
ного. Отменили Госагропром - мертворожденный дебил перестройки, пови-
вальной бабкой которого была Система - по сути же экономической реформы
ничего не изменилось.
Горин ходил мрачный от своих размышлений, даже начал стрелять у До-
нецкого папиросы, к тому времени оправившегося от радикулита и постоянно
одетого, несмотря на теплую погоду, в пиджак, украшенный новенькими
пластмассовыми орденскими планками.
Горин чувствовал себя лишним человеком в этой жизни, звеном в верени-
це лишних русских людей. Талантливых, одаренных, готовых служить верой и
правдой, но не нужных своему Отечеству, России. Лишний Онегин, друг по-
вешенных и сосланных, лишний Печорин в безысходных душевных муках, лиш-
ний Обломов, безнадежно отстающий от нового века, лишние призраки выруб-
ленного вишневого сада. Советское время сделало лишними и даже преврати-
ла во врагов государственных миллионы соотечественников. Так и для Гори-
на связь с лишними людьми прошлого оказалась кровной, окрашенной личной
горечью. При этом советский человек Евгений Горин в отличие от светского
Евгения Онегина не мог скрыться в своем имении, уехать заграницу - его
ждала либо гибель в бесплодной борьбе с Системой, либо опустошающий душу
компромисс. Горин был частью Горы, ее камнем, и Система, как Юпитер, по-
жирающий своих детей, поглотила Горина, его жизнь, его время, а перест-
ройка сделала бессмысленным пережитое.
Горину вспомнилось, как в Москве открылась парикмахерская "Чародейка"
и Горин раз в месяц или полтора приходил в ее светлые зеркальные залы к
своему парикмахеру Яше, который встречал его с радушной улыбкой, усажи-
вал в кресло, мыл голову душистым шампунем, тщательно стриг, укладывал
феном волосок к волоску, и Горин выходил каждый раз из парикмахерской с
ощущением обновления, свежести и уверенности в себе. Так продолжалось до
тех пор, пока Яша, щелкая ножницами, не рассказал Горину невеселую исто-
рию своей жизни. До крутого поворота Яша двигался по наезженной колее -
школьник, студент, инженер, жена, двое детей и все те же сто восемьдесят
- двести, на которые все труднее сводить концы с концами. Яша постепенно
старился в одном из конструкторских бюро Метростроя, но тут произ-
водственная необходимость сформулировала следующие условия задачи: есть
бетон, есть отходы металлообработки, требуется создать машину, изготов-
ляющую бетон, армированный металлической стружкой. И увлекся Яша идеей,
ночами не спал, но задачу решил, авторское свидетельство получил и двад-
цать два рубля награды за четыре года работы. Тут Яша задумался и ушел в
парикмахеры, спасибо люди помогли, в светлые зеркальные залы ввели, что-
бы мыть и стричь чужие грязные волосы и где радио целый день болтает о
новых достижениях победившего, развернутого и развитого социализма, спа-
сибо люди помогли, спасибо люди надоумили, тяжело было инженерное дело
бросать, тяжело было заново жизнь начинать - люди помогли. Так Яша тоже
стал лишним и хотя твердил, что счастлив и доволен, а на самом деле он
умер. Люди, не занятые тем, чему предназначены, неживые, прошлые.
А настоящее уходило в глубь пучины времени стремительно, как горящая
атомная подводная лодка, и каждый день приносил неожиданные новости и
известия, заслонявшие своей значимостью вчерашнее. Ночью на главную пло-
щадь Тбилиси плотным строем вышли танки и смерть настигла не ведающих,
что они пришли на свидание с нею...
Дорога длинными асфальтовыми уступами привела к храму.
Казалось ничем не примечательна кладбищенская церковь Лазаря Четве-
родного, но войдя в нее, Горин попал в пространство, окруженное святыми
ликами, где невозможно совершить что-то безнравственное, как в Тбилиси.
Среди пришедших и творящих молитву Горин неожиданно для себя почувство-
вал необходимость поделиться сокровенным. Горин не был лишним здесь, че-
ловек в храме среди других таких же, и свободно мог, сознательно приняв
веру даже без атрибутов посвящения, обратиться к тому, кого именуют Соз-
дателем: помоги не пасть духом, огради от болезни меня и любезных сердцу
моему, благослови явление трудов моих взору человеческому, раз горит во
мне искра Твоя. Еще Горин захотел мира и блага на всей земле, но сразу
ощутил неисполнимость такого желания. Тут даже Бог бессилен.
Двадцать четыре раза взошло и зашло солнце, каждый раз возвращаясь на
круги своя, и наступил последний день пребывания Горина в санатории.
Последний день, весенний день. Деревья покрылись зеленым пухом первой
листвы и уже заслоняли ранее просматриваемое здание павильончика с вода-
ми источника номер семь.
Горин выпил маленькими глотками стакан тепловатой горьковато-солоно-
ватой воды, глубоко дыша свежим утренним воздухом, упруго преодолел
подъем и лестницу с ординарными перилами, с аппетитом позавтракал, поп-
рощался с застольниками и получил у медсестры Галины Александровны вы-
писку.
- Уезжаете, - добродушно улыбнулась Галина Александровна.
- Домой. А дома, конечно, жена ждет, скучает, детки спрашивают, где
это наш папка пропал, а папка, отдохнувший, здоровый, вернулся, вот и
радость в доме, не то что мне, вдове, здесь до смерти куковать одной.
- Ну, вот, начали за здравие, а кончили за упокой. Вы же круглый год
на курорте живете, Галина Александровна. А мои детки уже три года как
сделали меня дедкой. Вот везу внуку кожаные тапочки, мехом отделанные,
пусть бегает. Ваши-то как?
- Дочку недавно замуж выдала, слава богу, за русского, а то за ней
внук соседа, местные они, все бегал, а внука-то на дороге поймали с ав-
томатом, грабили они иногородних, кто на своих машинах приезжают из
Москвы или других городов.
- Посадили внучека?
- Куда там! У них деньги мешками стоят, дед взял один мешок, в мили-
цию снес, отпустили внука на все четыре. А вот с сыном моим беда.
- Что такое?
- Он у меня под Саратовым служит, звонит каждый вечер. А тут молчок
три дня подряд. Их часть и раньше посылали на усмирение. Слышали, что в
Грузии творится, наверное, опять ему приказ вышел.
Глаза Галины Александровны наполнились слезами. Словно пробился ис-
точник из Горы. И наверное , эти слезы такие же теплые и горько-солоно-
ватые, подумал Горин.
- Какие ваши годы, Галина Александровна, еще глядишь, изберете себе
кавалера покрепче из приезжающих с каким-нибудь легким остеохандрозом,
тем более что история болезни кандидата, а значит картина его здоровья у
вас всегда под рукой. И выборы можно провести, как сейчас говорят, на
широкой альтернативной основе.
- У них, у кандидатов этих, вместе со старостью не остеохандроз, а
остеостервоз развивается, - опять заулыбалась Галина Александровна. - А
что верно, живы будем - не помрем, счастливо вам, не болейте.
В лечебном корпусе небольшая очередь неспешно продвигалась к окошку
раздачи. Из блестящей металлической трубочки вязко вытекала белая пена,
заполняла глубокое блюдце, и медсестра выдавала его с маленькой ложкой в
обмен на запись в санаторной книжке. И Горин получил свою порцию кисло-
родного коктейля, дозу растворенного жизнерода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37