Из ворота черной куртки торчала еще одна записка Октобера: «Куртка завер
шит то, что начали бачки. Это униформа мошенников и бандитов, так что с при
знаками приличной репутации будет покончено. Желаю удачи!»
Я осмотрел сапоги. Они были подержанные и явно нуждались в чистке, но когд
а я сунул в них ноги, то, к моему удивлению, оказалось, что они мне в самый ра
з. Я стянул сапоги и примерил ботинки с невероятно острыми носами. Вид у ни
х был совершенно сногсшибательный, но размер мой, и я остался в них, чтобы
привыкли ноги (и глаза).
Три папки с документами, которые я забрал с собой наверх после отъезда Ок
тобера в Йоркшир, лежали на низком столике возле кресла, и с чувством, что
время не ждет, я сел, открыл первую из них и принялся за чтение.
Я медленно вчитывался в каждое слово, поэтому мне потребовалось два дня,
чтобы покончить со всеми бумагами в трех папках. Через два дня я сидел, уст
авившись в ковер, без единой ценной мысли в голове. Здесь были отпечатанн
ые или написанные от руки отчеты о беседах председателей Комитета с трен
ерами, жокеями, старшими разъездными конюхами, просто конюхами, кузнецам
и и ветеринарами, имеющими отношение к одиннадцати подозрительным лоша
дям. Здесь был длинный отчет фирмы частных детективов, которые расспраши
вали десятки конюхов в «местах отдыха» и не получили ровным счетом никак
их результатов. Записка от букмекера на десяти страницах перечисляла мн
огочисленные подробности о ставках, которые делались на этих лошадей, но
последняя фраза подытоживала всю эту информацию так: «Нам не удалось на
йти какое-либо лицо или синдикат, которые выигрывали бы постоянно на все
х этих лошадях, поэтому мы делаем вывод, что если такое лицо или синдикат с
уществуют, их ставки делались через тотализатор». Несколько дальше в это
й же папке я нашел письмо компании «Тоут Инвесторз Лимитид», в котором со
общалось, что никто из их постоянных клиентов не ставил на всех перечисл
енных лошадей, но, разумеется, они не имеют данных о ставках, которые делаю
тся наличными прямо на ипподромах.
Вторая папка содержала одиннадцать отчетов о лабораторных анализах мо
чи и слюны. Первый из них относился к лошади по кличке Чаркоул и был состав
лен полтора года назад. В последнем речь шла о проверках лошади Радьярд, п
роведенных в сентябре, когда Октобер был в Австралии.
В конце каждого отчета аккуратным почерком было выведено слово «отрица
тельный».
Пресса явно старательно избегала выражений, которые могли бы навлечь на
нее преследование за клевету. Вырезки из газет, подшитые в третью папку, и
зобиловали такими высказываниями: «Чаркоул продемонстрировал соверше
нно нетипичную для него манеру бега», «казалось, что Радьярд весьма возб
ужден своим успехом».
Заметок, где упоминались Чаркоул и следующие три лошади, было сравнитель
но мало, но потом кто-то явно догадался прибегнуть к услугам агентства по
сбору информации: я обнаружил вырезки из нескольких дневных, вечерних, м
естных и спортивных газет, относящиеся к последним семи случаям.
В самом конце папки с вырезками я наткнулся на средних размеров конверт
с надписью «Дейли Скоуп» 10 июня». Я понял, что это материалы, собранные бед
нягой Стейплтоном, и с большим любопытством открыл конверт. Но, к моему ве
личайшему разочарованию, все вырезки, кроме трех, оказались дубликатами
уже прочитанных мной.
Одна из этих трех была посвящена владелице Чаркоула, в другой говорилось
о лошади (не упомянутой в списке Октобера), которая взбесилась и убила жен
щину в паддоке в Картмеле, Ланкашир, третья же представляла собой большу
ю статью из спортивного еженедельника, подробно рассказывающую о знаме
нитых случаях применения допинга и их расследовании. Я прочел все это оч
ень внимательно, но с минимальным результатом.
После трех суток бесплодных умственных усилий весь следующий день я про
вел, бродя по Лондону, с пьянящим чувством свободы вдыхая дымный городск
ой воздух, часто спрашивая дорогу и вслушиваясь в звук голосов отвечавши
х. Пожалуй, Октобер с излишним оптимизмом оценил мое произношение, потом
у что еще до полудня два человека опознали мой акцент как австралийский.
Мои родители сохранили английский выговор до самой смерти, я же в возрас
те девяти лет понял, что в школе гораздо лучше ничем не выделяться, и с тех
пор перенял манеру говорить, принятую на моей новой родине. Теперь уже я н
е смог бы изменить свою речь, даже если бы захотел, но чтобы она звучала по
хоже на кокни, ее явно надо было подправить.
Я двинулся в восточном направлении, задавая вопросы и прислушиваясь к от
ветам. Постепенно я пришел к выводу, что если я не буду произносить букву «
эйч» и глотать окончания слов, результат получится вполне сносный. Я пра
ктиковался целый день, и в конце концов мне даже удалось изменить произн
ошение некоторых гласных. Никто больше не спрашивал меня, откуда я приех
ал, что показалось мне признаком успешности моих стараний, а когда под ко
нец дня я спросил уличного торговца, где мне сесть на автобус в сторону Ве
ст-Энда, я не уловил особой разницы между своим вопросом и его ответом.
Кроме этого, я сделал одно приобретение Ц прочный холщовый ремень с кар
машками для денег, застегивающимися на «молнии». Надев его под рубашку, я
спрятал в него двести фунтов: что бы ни случилось, деньги под рукой мне все
гда пригодятся.
Вечером, со свежей головой, я попытался подойти к проблеме допинга с друг
ой стороны. Было ли у этих одиннадцати лошадей что-нибудь общее? Ответ нап
рашивался вполне определенный: нет. Все они обучались у разных тренеров,
принадлежали разным владельцам, и жокеи на них ездили разные. Единственн
ое, что их объединяло, это то, что у них не было ничего общего.
Я вздохнул и отправился спать.

Теренс Ц слуга, с которым у меня установились сдержанные, но определенн
о дружеские отношения, Ц разбудил меня утром четвертого дня, войдя в мою
комнату с завтраком на подносе.
Ц Приговоренный ел с аппетитом, Ц заметил он, поднимая серебряную крыш
ку, чтобы позволить мне насладиться видом и запахом яичницы с ветчиной.
Ц Что ты хочешь этим сказать? Ц поинтересовался я, довольно зевая.
Ц Я не знаю, сэр, какие планы у вас и его светлости, но вы явно собираетесь
в какое-то странное место. К примеру, ваш костюм куплен не там, где все эти в
ещи.
Он поднял фибровый чемодан, положил его на табурет и открыл замки. Бережн
о, как будто они были шелковые, он выложил на стул хлопчатобумажные брюки
и клетчатую рубашку, за ними последовали грубый светло-коричневый пулов
ер, черные штаны из «чертовой кожи» и черные носки. С видом отвращения он в
зял в руки черную кожаную куртку и повесил ее на спинку стула, а в ногах ак
куратно расположил остроносые ботинки.
Ц Его светлость велели мне лично убедиться, что вы оставили все ваши вещ
и здесь, а с собой взяли только это, Ц сказал он с сожалением.
Ц Это ты их покупал? Ц с интересом спросил я. Ц Или лорд Октобер?
Ц Его светлость покупали все сами. Подойдя к двери, он вдруг улыбнулся.
Ц Хотел бы я посмотреть, как он толкался в дешевом универмаге среди всех
этих суетящихся теток!
Я прикончил завтрак, принял ванну, побрился и оделся полностью во все нов
ое, увенчав свой костюм черной кожаной курткой и застегнув ее на «молнию
». Потом зачесал волосы не назад, как обычно, а вперед, чтобы вьющиеся черн
ые пряди падали на лоб.
Когда Теренс вернулся за подносом, я стоял и разглядывал свое отражение
в большом зеркале. Вместо того чтобы улыбнуться ему, я медленно разверну
лся на каблуках и одарил его жестким, прищуренным взглядом.
Ц Боже правый! Ц воскликнул он.
Ц Отлично, Ц радостно сказал я. Ц Значит, ты не стал бы мне доверять?
Ц Ни на грош.
Ц А что бы ты обо мне подумал? Ты взял бы меня на работу?
Ц Ну, во-первых, вы бы вообще не вошли в этот дом через парадную дверь. Тол
ько с черного хода, да и то вряд ли. Прежде всего я бы основательно изучил в
аши рекомендации, но все равно взял бы только в крайнем случае. Вид у вас к
акой-то ненадежный… и даже… даже немного опасный.
Я расстегнул «молнию» так, чтобы видны были ворот клетчатой рубашки и ко
ричневый пуловер.
Ц А теперь? Ц спросил я.
Он наклонил голову к плечу, соображая.
Ц Да, теперь я бы, пожалуй, взял вас. Так вы выглядите более обыкновенным. Н
е то чтобы более честным, но менее опасным.
Ц Спасибо, Теренс. По-моему, это как раз то, что нужно. Обыкновенный, но неч
естный. Ц Я улыбнулся с удовольствием. Ц Пожалуй, мне пора.
Ц Вы взяли что-нибудь из своих собственных вещей?
Ц Только часы, Ц заверил я.
Ц Прекрасно.
Я отметил про себя, что впервые за четыре дня он перестал автоматически в
ставлять в каждое предложение обращение «сэр», а когда я поднял дешевый
чемоданчик, даже не пытался забрать его у меня.
Мы спустились к входной двери, где я пожал ему руку, поблагодарил за то, чт
о он так хорошо обо мне заботился, и дал пять фунтов Ц одну из тех банкнот,
что оставил мне Октобер. Он взял деньги с улыбкой и остановился на пороге,
разглядывая меня в моем новом обличье.
Я широко ему улыбнулся.
Ц До свидания, Теренс.
Ц До свидания, и спасибо… сэр, Ц сказал он и засмеялся. Следующим свидет
ельством резкого падения моего социального положения было поведение т
аксиста, которого я остановил на другой стороне площади. Он отказывался
везти меня на вокзал Кинге Кросс, пока я не показал ему, что у меня достато
чно денег, чтобы заплатить. Я успел на полуденный поезд в Хэрроугейт и в пу
ти несколько раз поймал на себе неодобрительный взгляд сидящего напрот
ив приличного мужчины средних лет с обтрепанными манжетами. Очень хорош
о, подумал я, глядя на проносящийся мимо сырой осенний пейзаж Ц значит, я
сразу же произвожу сомнительное впечатление. Хотя вряд ли это может счит
аться подходящим поводом для радости.
Из Хэрроугейта я на местном автобусе приехал в деревушку Слоу, спросил д
орогу и пешком прошел последние две мили до поместья Октобера, явившись
туда около шести, Ц лучшее время для того, чтобы наниматься на работу в к
онюшню.
Они действительно уже сбивались с ног. Я спросил старшего конюха, и он отв
ел меня к Инскипу, который был занят вечерней проверкой работы.
Инскип осмотрел меня с головы до ног и поджал губы. Это был моложавый, замк
нутый на вид человек в очках, с редкими рыжеватыми волосами и вялым ртом.

Ц Рекомендации? Ц Голос же его, напротив, был резким и властным.
Я достал из кармана письмо корнуолльской кузины Октобера и вручил ему. О
н вынул письмо из конверта, прочитал его и убрал и свой собственный карма
н.
Ц Значит, раньше ты не работал со скаковыми лошадьми?
Ц Нет.
Ц Когда можешь начать?
Ц Прямо сейчас, Ц я показал на свой чемоданчик. Он поколебался, но недол
го.
Ц У нас сейчас как раз не хватает людей. Поэтому мы возьмем тебя для проб
ы. Уолли, устройте его у миссис Оллнат, утром он приступит к работе. Обычна
я плата, Ц добавил он, обращаясь ко мне, Ц одиннадцать фунтов в неделю, тр
и фунта из них идут миссис Оллнат. Документы можешь отдать мне завтра. Уст
раивает? Ц Да, Ц сказал я, и был принят.

Глава 3

Я незаметно, как еретик в рай, входил в жизнь конюшни, стараясь не быть рас
познанным и уволенным прежде, чем впишусь в обстановку. В первый вечер я п
ользовался только односложными словами, поскольку не был уверен в своем
новом произношении, но постепенно мне стало ясно, что сами конюхи говоря
т на множестве местных диалектов и мой австралийский кокни вряд ли привл
ечет внимание.
Уолли, старший конюх, низкорослый жилистый человек с неудачно подогнанн
ыми зубными протезами, сказал, что я буду спать в коттедже у ворот, в котор
ом жили с десяток неженатых конюхов. Я поднялся на второй этаж, в маленьку
ю, тесную комнату, где стояли шесть кроватей, гардероб, два комода и четыре
стула, оставлявшие свободными примерно два квадратных ярда в центре. На
окнах висели тонкие занавески в цветочек, пол был покрыт натертым линоле
умом.
Моя кровать здорово провисла в середине за долгие годы службы, но была до
статочно удобна и застелена чистыми белыми простынями и серыми одеялам
и. Миссис Оллнат оказалась жизнерадостной женщиной, маленькой и круглой
, с пучком на макушке. Она поддерживала в коттедже идеальную чистоту и зас
тавляла своих жильцов мыться. Готовила она хорошо, еда была простая, но сы
тная. Короче, с жильем мне повезло.
Сначала я все время держался начеку, но слиться с обстановкой удалось ле
гче, чем я предполагал. Правда, в первые дни мне стоило большого труда удер
живаться и не отдавать приказаний другим конюхам Ц давала себя знать де
вятилетняя привычка. Я был удивлен и даже неприятно поражен тем раболепн
ым отношением, которое все проявляли к Инскипу (во всяком случае, в его при
сутствии), Ц мои работники держались со мной гораздо более свободно. То,
что я им платил, не давало мне права считать их ниже себя, и для них это было
столь же естественно. Но в конюшне Инскипа Ц а как я впоследствии узнал, и
во всей Англии Ц было гораздо меньше того почти агрессивного стремлени
я к равенству, которое так характерно для Австралии. Конюхам, в общем-то, к
азалось вполне нормальным, что в глазах окружающих они были людьми менее
значительными, чем Инскип и Октобер. Для меня такое положение было удиви
тельным, унизительным и постыдным. Но свои мысли я держал при себе.
Уолли, шокированный той раскованной манерой разговаривать, которую я пр
одемонстрировал по приезде, заявил, что я должен называть Инскипа «сэр»,
а Октобера «милорд», и что если я чертов коммунист, то лучше мне сразу убра
ться. Поэтому я поспешил проявить то, что он называл «должным уважением к
тем, кто выше тебя».
С другой стороны, именно благодаря привычке к непринужденным и равнопра
вным отношениям со своими работниками мне не составило труда найти общи
й язык с конюхами. Я не ощущал никакой напряженности с их стороны, а когда
мое беспокойство по поводу произношения рассеялось, то и с моей. Но Октоб
ер был, безусловно, прав Ц если бы я в детстве остался в Англии и закончил
Итон, а не Джилонг, мне не удалось бы выдать себя здесь за своего.
Инскип закрепил за мной трех новых лошадей, что было не очень удачно с мое
й точки зрения, поскольку практически лишало меня шанса поехать на скачк
и. Лошади совершенно не годились, да и не были записаны для участия в сорев
нованиях и в лучшем случае могли бы попасть на них через несколько недел
ь, а то и месяцев. Я обдумывал эту проблему, таская сено и воду, убирая стойл
а и выезжая утром вместе со всеми на разминку.
На второй день около шести вечера Октобер появился в конюшне со своими г
остями. Инскип, предупрежденный заранее, заставил нас с ног сбиться, чтоб
ы закончить работу раньше обычного, и обошел все стойла сам, чтобы провер
ить, все ли в порядке.
Каждый конюх стоял возле той из своих лошадей, которая была ближе к начал
у осмотра. Октобер с друзьями, сопровождаемые Инскипом и Уолли, двигалис
ь от стойла к стойлу, болтая, смеясь и обсуждая каждую лошадь. Когда они по
равнялись со мной, Октобер бросил быстрый взгляд в мою сторону и сказал:

Ц Вы новый работник, не так ли?
Ц Да, милорд.
Больше он не обращал на меня внимания, но когда, заперев первую лошадь, я с
тоял рядом со второй, он подошел потрепать ее по спине и пощупать ноги. Вып
рямляясь, он лукаво подмигнул мне. Я стоял лицом к окружающим, и мне с труд
ом удалось сохранить каменное выражение. Чтобы не расхохотаться, он высм
оркался. Да, маловато у нас с ним профессионализма для участия в шпионски
х историях!
Когда они уехали, я поужинал и в компании двух конюхов отправился в Слоу в
пивную. Выпив первую кружку, я пошел к телефону и позвонил Октоберу.
Ц Кто это говорит? Ц осведомился голос на другом конце провода.
Я на секунду замешкался, потом сказал «Перлума», зная, что это слово подей
ствует. И действительно, он взял трубку.
Ц Что-нибудь случилось?
Ц Нет, Ц сказал я. Ц На телефонной станции подслушивают ваши разговор
ы?
Ц Это не исключено. Ц Он заколебался. Ц Где вы?
Ц В Слоу, в телефонной будке ближе к вашему концу деревни.
Ц У меня гости. Мы сможем встретиться завтра?
Ц Да.
Он помолчал, что-то обдумывая.
Ц А вы можете сказать, что вам нужно?
Ц Да, Ц ответил я. Ц Отчеты о скачках за последние семь или восемь сезон
ов и вся информация, которую вы можете раскопать об одиннадцати… объекта
х.
Ц Что вы ищете?
Ц Пока не знаю, Ц признался я.
Ц Еще что-нибудь?
Ц Да, но это надо обсудить. Он задумался.
Ц За двором конюшни есть ручей, который течет с болот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29