По сравнению с этим моя работа у Инскипа могла пок
азаться отдыхом в санатории.
При малейших признаках отлынивания от работы Хамбер изобрел для провин
ившегося отвратительные мелкие наказания и злобно кричал, что он платит
дополнительные деньги за дополнительную работу, а если кого-то это не ус
траивает, он может убираться. Здесь работали только люди, которых не нани
мали в приличные места, так что, уходя отсюда, они вообще расставались со с
каковым делом. И, разумеется, уносили с собой все, что им было известно. Рас
чет был исключительно точный.
Мои товарищи по этой чертовой дыре не отличались ни дружелюбием, ни расп
олагающими характерами. Самым лучшим из них был тот мальчик-полуидиот, к
оторого я видел в Стаффорде в День подарков. Его звали Джерри, и на его дол
ю приходилась наибольшая доля физических наказаний, потому что тупость
ю и медлительностью он превосходил всех остальных.
Двое других уже успели посидеть в тюрьме, и их взгляды на жизнь заставлял
и вспоминать о Соупи Тарлтоне, как о первом ученике воскресной школы. Име
нно у одного из них, Джимми, мне пришлось отвоевывать свои одеяла, а у втор
ого, коренастого крепыша Чарли, Ц подушку. Они были одного поля ягода: не
говоря уже о постоянной готовности пустить в ход кулаки, эти парни отлич
ались способностью в любую минуту наврать с три короба, вывернуться из л
юбой неприятности и свалить все на кого-нибудь другого.
Реджи крал еду. Тощий, бледный, с дергающимся левым веком, он мог стянуть к
усок хлеба с твоей тарелки своими длинными цепкими руками так быстро, чт
о ты просто не успевал этого заметить. Таким образом я несколько раз лиша
лся своей скудной порции, пока не поймал его за этим занятием. Но для меня
так и осталось тайной, почему, умудряясь есть больше всех, он оставался са
мым худым.
Еще один из конюхов был глухим. Он флегматично рассказал мне своим монот
онным невнятным голосом, что в этом виноват его отец, слишком часто бивши
й его по уху. Его звали Берт, он иногда мочился в постели, и поэтому от него о
мерзительно пахло.
Седьмой, Джеф, был здесь дольше всех, но даже спустя десять недель еще не з
аговаривал об увольнении. У него была манера украдкой оглядываться, а лю
бое упоминание о тюрьме со стороны Джимми или Чарли расстраивало его чут
ь не до слез, из чего я заключил, что он совершил какое-то преступление и бо
ялся разоблачения. Наверное, десять недель у Хамбера были лучше тюремног
о заключения, хотя я в этом не уверен.
Они все знали обо мне от старшего разъездного конюха, Джада Уилсона. Мою н
ечестность они восприняли как нечто само собой разумеющееся, но считали
, что в истории с дочерью Октобера мне удалось дешево отделаться, и постоя
нно подсмеивались надо мной, отпуская похабные шуточки, которые, увы, сли
шком часто попадали в цель.
Их постоянная близость была для меня суровым испытанием, пища казалась т
ошнотворной, работа изматывающей, постель жесткой, холод невыносимым. Вс
е это заставило меня понять, что моя жизнь в Австралии была легкой и прият
ной даже в те минуты, когда казалась мне тяжелой ношей.
До того как я попал к Хамберу, мне было непонятно, какой дурак может платит
ь деньги откровенно бездарному тренеру, но постепенно мое недоумение ра
ссеялось. Во-первых, сама по себе конюшня меня удивила. По внешнему виду л
ошадей можно было ожидать, что их окружает грязный песок, стойла со слома
нными дверьми и облупившаяся краска. На самом же деле конюшня и двор выгл
ядели аккуратными, чистыми и процветающими, причем поддерживались в так
ом состоянии руками конюхов, не знавших, что такое дневной отдых. Сверкаю
щая витрина обходилась Хамберу всего-навсего в лишний галлон краски и б
еззастенчивое использование рабского труда.
Его обращение с владельцами лошадей, которые иногда наведывались в коню
шню, было выдержано в солидной и убедительной манере, а взимаемая им плат
а, как я узнал впоследствии, была ниже, чем у других тренеров, что и привлек
ало к нему клиентов. К тому же не все лошади в конюшне были скаковыми Ц зд
есь было несколько охотничьих лошадей, за чье содержание он получал поря
дочные суммы денег, не утруждая себя выездкой.
От конюхов я узнал, что всего семь обитателей конюшни участвовали в соре
внованиях в этом сезоне, но все семь Ц очень часто, примерно раз в десять
дней, и среди них был один победитель, два вторых места и одно третье.
Из этих семи лошадей мне не досталась ни одна. Моя четверка состояла из дв
ух скаковых лошадей, принадлежавших, насколько я понял, самому Хамберу, и
двух охотничьих. Обе скаковые лошади были гнедыми семилетками, у одной б
ыл отличный рот и плохая скорость, другая же неплохо брала тренировочные
препятствия, но обладала упрямым характером. Я пристал к Кассу, старшему
конюху, и он сказал мне их имена Ц Доббин и Сути. Таких странных для скако
вых лошадей имен не оказалось ни в программах скачек, ни в хамберовском с
писке «тренируемых лошадей», и мне представлялось весьма вероятным, что
Радьярд, Супермен, Чаркоул и все остальные провели недолгий период пребы
вания в этой конюшне под подобными ничего не говорящими псевдонимами.
Конюх, ушедший из скачек, никогда не догадается связать Доббина или Сути,
за которыми он когда-то ухаживал, с Радьярдом, который будет принадлежат
ь другому тренеру и выиграет скачки два года спустя. Но почему, почему он и
х выиграет? Об этом я по-прежнему не имел ни малейшего понятия.
Холода наступили, продолжались и не собирались кончаться. Но предыдущая
зима, по словам конюхов, была несравненно страшнее. Я вспомнил, что в прошл
ом январе и феврале жарился под летним солнцем. Интересно, как Белинда, Хе
лен и Филип провели каникулы? Что бы они подумали о моем грязном унизител
ьном полусуществовании? А что подумали бы мои работники, увидев, как низк
о пал их хозяин? Эти мысли немало забавляли меня, они не только помогали ко
ротать утомительные часы, но и не позволяли мне потерять свое внутреннее
«я».
Шли дни, заполненные нудной тяжелой работой, и я начал сомневаться в том, ч
то соображал, что делаю, когда ввязался в этот маскарад. Выражение моего л
ица, речь и жесты постоянно принимали участие в спектакле, изображая туп
ую грубость. Я работал спустя рукава. Но мало-помалу притворство станови
лось все легче. Может быть, если достаточно долго притворяться опустивши
мся мерзавцем, в конце концов им и станешь? А если непрерывно наступать на
свое человеческое достоинство, то в один прекрасный день перестанешь за
мечать его отсутствие? Я надеялся, что подобные вопросы останутся для ме
ня чисто академическими, и считал, что могу не слишком беспокоиться за се
бя, пока сохраняю способность иронически относиться к своему положению.

Моя уверенность, что через три месяца пребывания в конюшне работнику вся
чески дают понять, что ему лучше уволиться, полностью подтвердилась исто
рией с Джефом Смитом.
Хамбер никогда не выезжал верхом со своими лошадьми Ц он приезжал на тр
енировку в автомобиле и возвращался в конюшню, когда там еще никого не бы
ло, чтобы проверить, выполнены ли все его приказания.
Однажды утром, вернувшись в конюшню со второй группой лошадей, мы увидел
и посреди двора Хамбера, излучавшего свое обычное неудовольствие.
Ц Ты, Смит, и ты, Роук, заведите лошадей в стойла и идите сюда.
Мы повиновались.
Ц Роук.
Ц Сэр.
Ц Ясли всех твоих четырех лошадей в омерзительном состоянии. Вычисти и
х.
Ц Слушаюсь, сэр.
Ц А чтобы в будущем ты был внимательнее, всю следующую неделю будешь вст
авать в полшестого.
Ц Сэр.
Я вздохнул про себя, хотя для меня это было самое терпимое из применяемых
им мелких наказаний, поскольку мне было не так уж трудно рано встать. Это о
значало, что я буду час с лишним просто стоять посреди двора, ничего не дел
ая, и мне будет темно, холодно и скучно. По-моему, он и сам спал мало. Окно его
спальни выходило во двор, и он всегда знал, если кто-то не появлялся на ули
це до без двадцати шесть с фонариком в руках в доказательство своего при
сутствия.
Ц Теперь с тобой. Ц Он расчетливо посмотрел на Джефа. Ц Пол в седьмом но
мере покрыт коркой грязи. До обеда ты уберешь солому и отдраишь пол с дези
нфицирующей жидкостью.
Ц Но, сэр, Ц неосторожно запротестовал. Джеф, Ц если я не успею к обеду, м
не ничего не оставят.
Ц Об этом надо было думать раньше. И вовремя выполнять свои обязанности.
Я плачу в полтора раза больше других тренеров и требую отдачи. Ты сделаеш
ь так, как я сказал.
Ц Но, сэр, Ц взмолился Джеф, зная, что если он пропустит обед, его замучит
голод, Ц нельзя ли сделать это после обеда?
Хамбер небрежно перехватил свою трость и, держа ее за нижний конец, разма
хнулся и изо всей силы ударил Джефа тяжелой ручкой по бедру. Джеф вскрикн
ул и стал тереть ногу.
Ц До обеда, Ц повторил Хамбер и удалился, опираясь на трость.
Джеф лишился своей доли водянистой полусырой тушеной баранины и, запыха
вшись, прибежал в тот момент, когда последняя ложка пудинга из хлеба с жир
ом исчезала в бездонной пасти Чарли.
Ц Сукины дети! Ц завопил он. Ц Все вы чертовы сукины дети! Он терпел еще
целую неделю. Ему пришлось вынести еще шесть ударов по разным частям тел
а, еще трижды пропустить обед, дважды завтрак и один раз ужин. Задолго до р
азвязки он уже был в слезах, но не желал уходить.
Через пять дней Касс пришел в кухню во время завтрака и сказал Джефу:
Ц Боюсь, босс на тебя взъелся. Теперь тебе не удастся ему угодить. Лучшее,
что ты можешь сделать Ц я говорю это только для твоей пользы, Ц это найт
и работу в другом месте. У босса иногда бывают такие заскоки, когда кто-ни
будь из конюхов его раздражает, и тогда его не переубедить. Ты можешь вкал
ывать до посинения, все равно ему будет все не так. Тебе ведь не хочется, чт
обы он все время колотил тебя? Я только хочу сказать Ц это все цветочки, и
если ты останешься, то очень скоро убедишься, что я прав.
Но несмотря на это, прошло еще два дня, прежде чем Джеф нехотя собрал свой
армейский рюкзак и убрался из конюшни подобру-поздорову.
Чахлый мальчишка явился на следующее утро ему на смену, но он продержалс
я всего три дня, поскольку Джимми уже успел стянуть его одеяла, а у него не
хватило сил отбить их обратно Он жалобно простонал две морозные ночи нап
ролет и ушел, не дожидаясь третьей.
Утром следующего дня, перед завтраком, и сам Джимми получил удар палкой. О
н опоздал к завтраку и с проклятиями выхватил кусок хлеба из рук Джерри.

Ц Где мой хренов завтрак? Разумеется, мы его съели.
Ц Ладно, Ц сказал он, оглядев нас, Ц можете заодно заняться и моими лоша
дьми, чтоб они провалились! А я сматываюсь. На хрена мне тут торчать Ц хуж
е, чем срок тянуть. Уж я-то не буду сидеть и ждать, чтобы меня взгрели еще ра
з, можете не сомневаться.
Реджи сказал:
Ц Почему ты не пожалуешься?
Ц Кому?
Ц Ну… в полицию.
Ц Ты спятил? Ц Джимми был изумлен. Ц Ну ты и козел! Значит, я пойду в полиц
ейский участок и скажу, что хочу пожаловаться на своего хозяина Ц он, дес
кать, ударил меня тростью? Для начала они здорово повеселятся. Похохочут
до упаду. А что потом? Допустим, они заявятся сюда и спросят у Касса, не обра
щаются ли здесь с кем-нибудь плохо. А Кассу совсем не хочется расставатьс
я с тепленьким местечком. И он скажет Ц нет, ничего такого я не видал. Мист
ер Хамбер такой милый добрый джентльмен, у него золотое сердце, а чего мож
но ждать от бывшего уголовника, кроме вранья? Не смеши меня. Я сматываюсь,
и если у вас еще не все мозги отсохли, вы здесь тоже не задержитесь.
Никто, однако, не последовал его совету. От Чарли я узнал, что Джимми пробы
л здесь на три недели дольше него, то есть одиннадцать недель.
Когда Джимми с вызывающим видом удалился, я всерьез задумался о своих пе
рспективах. Одиннадцать недель, самое большее двенадцать, и Хамбер начне
т пускать в ход палку. Я здесь уже три недели, значит, у меня есть еще максим
ум девять, чтобы выяснить, какой же все-таки допинг он применяет. Я, конечн
о, мог бы попробовать продержаться столько же, сколько Джеф, но если я не р
аскрою метод Хамбера до того, как он примется меня выживать, едва ли у меня
будет шанс достичь успеха, когда он приступит к делу.
Уже три недели, подумал я, а мне не удалось узнать ничего, кроме того, что я х
очу как можно скорее выбраться отсюда.
Места Джефа и Джимми заняли два новых конюха Ц высокий парень по имени Л
енни, который побывал в борстале
Борстал Ц исправительное заведение для м
олодых преступников (от 16 до 21 года). Первое такое учреждение было открыто в
Борстале, пригороде Рочестера, графство Кент, в 1902 году.
и гордился этим, и Сесил, хронический алкоголик лет тридцати пяти.

По его словам, его вышибли уже из половины английских конюшен, так как он н
е мог расстаться с бутылкой. Не знаю, где ему удавалось добывать спиртное
и как он его прятал, но каждый день к четырем часам он бывал на три четверт
и пьян, а каждую ночь храпел в мертвецком оцепенении.
Жизнь, если ее можно так назвать, тем временем продолжалась. У каждого из р
аботников, похоже, была веская причина стремиться заработать побольше. Л
енни должен был выплачивать деньги, украденные им у другого хозяина, у Ча
рли где-то была жена, которой он платил алименты, Сесил пил, Реджи копил де
ньги, а жалованье Джерри Хамбер отсылал прямо его родителям. Джерри горд
ился тем, что помогает им.
Я дал понять Джаду Уилсону и Кассу, что мне до зарезу нужны эти шестнадцат
ь фунтов в неделю, потому что я задолжал за купленный в рассрочку мотоцик
л. К тому же это давало мне отличный повод отлучаться в субботу днем на поч
ту в Поссет.
Общественного транспорта, который соединял бы конюшню с Поссетом, больш
им поселком в полутора милях от нас, попросту не существовало. Касс и Джад
Уилсон, хотя и имели машины, никогда никого не подвозили. Таким образом, мо
й мотоцикл был единственным доступным средством передвижения, но я, к по
стоянному неудовольствию конюхов, отказывался использовать его для ве
черних поездок по заснеженной дороге в пивную. Поэтому мы практически ни
когда не бывали в Поссете, если не считать двух свободных часов в субботу
днем и воскресных вечеров, когда менее длинный и тяжелый рабочий день ос
тавлял людям силы отправиться в пивную пешком.
По субботам я снимал с мотоцикла толстый пластиковый чехол и ехал в Посс
ет с переполненным счастьем Джерри на заднем сиденье. Я всегда брал с соб
ой простоватого Джерри, потому что бедняге всю неделю приходилось тяжел
ее всех, и вскоре у нас установился определенный распорядок. Первым дело
м мы шли на почту, где я отправлял вымышленный взнос за мотоцикл. На самом
деле, пристроившись на краю стола, заваленного бланками телеграмм и обры
вками розовой промокательной бумаги, я каждую неделю писал отчет для Окт
обера, предварительно убедившись, что никто из наших не заглядывает мне
через плечо. Если я получал ответ, то читал его, рвал на мелкие кусочки и вы
брасывал в корзину.
Джерри счел вполне естественным, что я провожу на почте как минимум четв
ерть часа, и убивал это время в противоположном конце магазина, в отделе и
грушек. Дважды он покупал там большой механический игрушечный автомоби
ль и играл с ним на полу спальни, пока тот не ломался; и обязательно каждую
неделю он покупал детский комикс за четыре пенса, над которым удовлетвор
енно хихикал несколько дней. Читать он не умел, поэтому часто просил меня
объяснить ему надписи к рисункам, и вскоре я близко познакомился со всем
и приключениями обезьянки Микки и Флипа Маккоя.
Выйдя из здания почты, мы снова садились на мотоцикл и проезжали еще двес
ти ярдов по улице, чтобы выпить чаю. Ритуал чаепития происходил в пустом к
вадратном кафе со стенами цвета маргарина, холодным освещением и грязны
ми столами. В роли украшений здесь выступали плакаты с рекламой кока-кол
ы, волосами мышиного цвета, уложенными на макушке в жидкую растрепанную
прическу.
Но все это не имело значения. Мы с Джерри заказывали и с неописуемым удово
льствием съедали гору телячьих отбивных, яичницы, раскисшей жареной кар
тошки и ярко-зеленого горошка. Чарли и остальные конюхи занимались тем ж
е самым за соседними столиками. Девица знала, откуда мы, и смотрела на нас
сверху вниз Ц ведь ее отец был владельцем кафе.
На обратном пути мы с Джерри набивали карманы плитками шоколада, чтобы д
обавлять его к нашему скудному меню, и этого тайного запаса нам хватало р
овно на столько времени, сколько требовалось Реджи, чтобы его обнаружить
.
К пяти часам мы уже снова были в конюшне, мотоцикл в чехле, главное событие
недели напоминало о себе лишь изжогой, а впереди нас ждали очередные тос
кливые семь дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29