— Так вы любите его или еще сомневаетесь?— Да, я люблю виконта.— А он вас?— Он говорит, что любит.— Уверяю вас, мадам, он никогда не обманывает. Глаза Мадлен вспыхнули огнем надежды.— Так и вы, мадемуазель, верите, что он по-настоящему влюблен в меня? Констанция рассмеялась.— Но под любовью Анри, наверное, понимает нечто иное, чем вы, мадам. Для него любовь — нечто мимолетное, то, чего невозможно удержать руками. И поверьте мне, мадам, если вы окажетесь вместе, то долго это не продлится.— Но ведь любовь — это не обязательно постель.— Анри считает по-другому и будет вас любить до тех пор, пока не овладеет вами, а дальше… — Констанция развела руками, — дальше начнутся страдания.Мадам Ламартин сидела задумавшись. Ей очень хотелось остаться здесь, в имении, ведь после этого разговора с Констанцией она поняла, что не сможет отказаться от любви.— Но как же быть с мужем? Он любит меня и если я спрошу у самой себя, то с удивлением буду должна признать — я тоже люблю его.Констанция словно прочла мысли Мадлен. Сложного в этом ничего не было. Почти все женщины одинаковы, во всяком случае, рассуждают очень похоже. Большинство из них не считает возможным делить свою любовь, им подавай или все, или ничего.— Если вы хотите сохранить мужа, мадам, то вам следует покинуть общество виконта Лабрюйера и никогда более с ним не встречаться.— Я тоже об этом думаю.И мой вам совет — покидайте имение как можно скорее, потому что вы уже не в силах владеть своими чувствами.Мадлен слушала эти спокойные слова Констанции, и на ее глаза наворачивались слезы. Она сама своими пуками убивала любовь. Счастье было так близко, стоило протянуть руку.— Я так и сделаю, — прошептала Мадлен, — я сейчас же покину имение.— Сейчас же? — брови Констанции в изумлении поднялись. — Но ведь ночь…— Иначе утром я не найду для этого силы. Констанция схватила в свои ладони холодную руку Мадлен и сжала ее.— Простите меня, мадам.— За что?— В душе я не желала вам счастья.— Но ведь вы совсем не знали меня.— А это и не нужно.Внезапный приступ искренности обжег душу Констанции. Ей хотелось рассказать Мадлен обо всем, и она знала, мадам Ламартин простит ее. Но мадемуазель Аламбер вовремя спохватилась, — каково же будет мадам Ламартин жить потом с таким грузом на сердце?— Я не желала вам счастья лишь потому, что за ним следует отчаяние, — тихо проговорила мадемуазель Аламбер, чувствуя, как дрожит рука Мадлен. — И если вы хотите сохранить мужа, то немедленно покидайте имение.— Благодарю вас, мадемуазель Аламбер! воскликнула Мадлен Ламартин. — Я услышала от вас именно то, что хотела, и теперь знаю, поступаю правильно.— Насчет правильности я сомневаюсь, — улыбнулась Констанция, — но рада, что смогла помочь вам.— Помогите мне еще в одном…— В чем же?— У меня у самой не хватит духа отдать распоряжение.— Хорошо, сидите здесь, я сейчас все устрою.Констанция взяла в руки подсвечник и двинулась по коридору. Дворецкий даже не проснулся, когда она остановилась напротив него.— Любезный!Тот встрепенулся и вытянулся перед виконтессой Аламбер.— Если возможно, распорядитесь, чтобы заложили экипаж мадам Ламартин, она срочно уезжает в Париж.Дворецкий в душе выругался, но ни единый мускул на его лице не дрогнул.— Слушаюсь, мадемуазель.Констанция хотела дать дворецкому монету, но только сейчас спохватилась: на ней была ночная рубашка.— Напомните мне завтра, что оказали любезность, — с улыбкой сказала она дворецкому, — и я вознагражу ваши старания.Констанция вернулась к Мадлен. Та вся дрожала, но лицо ее казалось спокойным. Наконец — то она знала, что ей надо делать, в каком направлении двигаться. Да, она покинет человека, которого любит, ради мужа и, наверное, никогда не пожалеет о своем поступке.— Я думаю, вам надо одеться, мадам.— Простите, я обо всем забыла. Моя служанка уже упаковала вещи и больше я не буду тяготить здесь никого своим присутствием. Я так благодарна вам, мадемуазель, и если вам что — то понадобится в Париже, можете рассчитывать на мою помощь.— Я не премину воспользоваться вашим предложением, мадам.— И пожалуйста, извинитесь от моего имени завтра перед графиней. Я даже не знаю, что и придумать…— Я найду слова, не беспокойтесь, мадам. Главное, вы почувствуете себя в безопасности.— И передайте виконту, чтобы он и не пытался искать меня.— Это я сделаю с удовольствием. Счастливой вам дороги! Простите, но ждать отъезда у меня уже нет сил.Мадлен обняла Констанцию и побрела в свою комнату проследить за сборами.«Ну почему все считают своим долгом досаждать мне злилась Констанция, устраиваясь в постели около спящей Колетты. — Каждый считает своим долгом посоветоваться со мной и всю ответственность за свои поступки переложить на меня. Ну ничего, я сделала еще одно доброе дело и это зачтется мне на страшном суде».Констанция острожно обняла Колетту и поняла, что уснуть ей будет очень сложно. Но спокойное дыхание девушки скоро убаюкало ее, и мадемуазель Аламбер уснула. Если бы она только знала, что это еще далеко не все. Еще одно испытание ждет ее с самого утра.В Париже в этот вечер произошло еще одно событие, которое чуть было не привело к ссоре Франсуазы и Констанции. Баронесса, оставшись одна, без дочери, стала переживать. Шутка ли, Колетта находится без ее присмотра! Конечно, рядом Констанция Аламбер, на которую можно положиться, но Колетта еще такая несмыш-ленная! Если, находясь в своем доме, да еще под присмотром слуг и матери, она умудрилась влюбиться в учителя музыки и даже завести с ним переписку, то чего можно от нее ожидать в далеком имении?Чтобы хоть как-то заглушить свои мрачные мысли, Франсуаза решила отправится на прием, от которого прежде отказалась.Предложение исходило от некоего графа Армана де Бодуэна, постельничьего короля Пьемонта. Баронессе приходилось видеть его всего лишь пару раз в жизни, и он не произвел на нее особого впечатления. Франсуаза была равнодушна к мужчинам и смотрела на них только с точки зрения того, хочет ли он соблазнить ее дочь или этот человек благородный. Других оттенков для нее не существовало.Прием был устроен со вкусом, но без достаточного для Парижа размаха. Франсуазу немного утешило лишь то, что среди гостей был и Эмиль де Мориво.Она тут же отыскала своего будущего зятя и обратилась к нему:— Месье, я думаю, мое решение отправить на несколько дней дочь к графине Лабрюйер не привело вас в замешательство?Эмиль впервые услышал о том, что Колетта покинула Париж. Ему и самому приходилось бывать вместе с виконтом Лабрюйером у его бабушки в имении, и он себе прекрасно представлял, что может там твориться.— Простите, мадам, она отправилась туда вместе с виконтессой Аламбер?— Да, я попросила виконтессу присматривать за ней и до свадьбы Колетта будет находиться под ее попечительством.Еще немного поговорив о том о сем, Эмиль передал Франсуазу в руки ее подруги, а сам отправился разузнать, где сейчас виконт Лабрюйер. И каким же большим было его недовольство, когда Эмиль узнал, что Анри находится в имении.А тут еще и Констанция. Всякой мести можно ожидать от считавшей себя обиженной любовницы. Констанция Аламбер могла отомстить страшно, в этом Эмиль не сомневался ни минуты. Но как-то повлиять на ход событий у него практически не было никакой возможности. Напрямую заговаривать о своих опасениях с баронессойБыло невозможно. Та могла воспринять это как оскорбление, и дело могло дойти даже до расстройства свадьбы.Эмиль отыскал хозяина торжества графа де Бодуэна и отвел его вСторону.— Арман, у меня неприятности.— Ты хочешь, чтобы они были и у меня? — улыбнулся граф деБодуэн.— Нет, что ты. Правда, ты, возможно, сочтешь меня слишкомМнительным, но мои опасения имеют под собой почву.— Какие-нибудь дворцовые интриги?— Да нет, что ты. Ты же слышал, я собираюсь жениться, а мояНевеста находится сейчас не в самом безопасном месте.— Ты хочешь, чтобы я ее выкрал, Эмиль?— Нет, давай я тебе расскажу все попорядку. У меня есть одинДруг, виконт Лабрюйер, ты, наверное, слышала о нем.Тогда тебе легче понять меня. Стал бы ты оставлять свою будущую невесту в одном доме с этим… Эмиль замялся, стараясь подыскать не очень-то оскорбительное слово, — с этим соблазнительным мужчиной.— Не знаю как ты, Эмиль, но я достаточно уверен в себе.Дело не в этом, он может соблазнить даже каменную статую.— Ты так боишься за нее?— А что мне остается делать? Не так давно мы с Анри поссорились и теперь он может насолить мне.— Неужели баронесса направила ее туда одну, без присмотра?— Вместе с ней Констанция Аламбер. Она ее покровительница.Лицо Армана тут же изменилось.— Ты говоришь, Констанция Аламбер?— А что в этом странного, они с баронессой родственницы.Хотя уже некоторые из гостей с неудовольствием посматривали на Эмиля де Мориво, похитившего надолго хозяина приема, но Эмиль решил довести дело до конца.Арман заинтересовался — это было главное. Теперь нельзя было упускать шанса.— Арман, я хочу попросить тебя об одном одолжении.Граф де Бодуэн улыбнулся.— Всего лишь об одном?— Да, но оно очень многое для меня значит.— Давай же, я готов.— Мне не хотелось бы посвящать в свои проблемы чужих и только ты можешь помочь так, чтобы никто ни о чем не узнал. Я и сам поговорил бы с баронессой, но боюсь ее обидеть.— Так что же от меня требуется?— Ты подойти к баронессе Дюамель и как бы невзначай заведи разговор о ее дочери. Я знаю, она и так очень волнуется, и ты только укрепишь ее в решении поехать к графине Лабрюйер и забрать дочь домой.— Что ж, — граф де Бодуэн пожал плечами, — я охотно выполню твою просьбу, — и он отравился разыскивать баронессу.Лишь только Арман упомянул о Колетте, как баронесса тут же заволновалась. Но причину своего волнения, правда, она объяснила иначе, чем предполагал Эмиль де Мориво.— Она еще совсем ребенок, и я боюсь, что она заболеет.Такое предположение вызвало улыбку у Армана де Бодуэна.— Если хотите, баронесса, я буду сопровождать вас, у меня тоже есть дело в тех краях.И баронесса Дюамель договорилась с графом де Бодуэном, что завтра утром они отправляются к графине де Лабрюйер.У Армана на сей счет были свои планы, о которых баронесса и не догадывалась. Ему хотелось еще раз увидеть Констанцию Аламбер. Но не для того, чтобы заводить разговор о любви и женитьбе, ему хотелось еще раз взглянуть в глаза этой женщине и высказать все лишь одним взглядом.Ему теперь не терпелось, чтобы гости как можно скорее разошлись.Первой прием покинула баронесса, за ней потянулись и остальные. Вскоре Арман и Эмиль остались одни.— А ты знаком с Констанцией Аламбер? — осведомился граф де Бодуэн.От этих слов Эмиль вздрогнул. Что-то не понравилось ему во взгляде графа и поэтому он стал темнить.— Мы знакомы, и я даже был вхож в ее дом. Но в последнее время не понимаю, что и творится. Кто-то распустил сплетни обо мне и о ней, и теперь я не рискую появляться в ее доме.— Так это только сплетни?— Честно признаться тебе, Арман, я одно время ухаживал за ней, но это неприступная женщина, — глаза Эмиля были неискренними, что не укрылось от графа.— Я не могу поверить, что такой мужчина, как ты, мог потерпеть поражение.Но Эмилю ничего не оставалось, как только врать дальше.Я не спорю, она хороша собой, богата, но мы ней слишком разные люди, чтобы быть вместе. К тому же ты сам знаешь, я собираюсь жениться и теперь с любовницами покончено.Граф де Бодуэн недоверчиво хмыкнул:Что-то ты стал слишком правильным.Но помечтать мне хотя бы можно? Молодая жена, красивая, я хоть на какое-то время смогу занять свои мысли ею.Ты еще не успел жениться, Эмиль, а уже подозреваешь ее в измене.— По-моему, это вполне естественно.— Не знаю, я до сих пор не женат, но считаю, женщина имеет такое же право изменять мужчине, как и он ей.— Э, нет, — тут же поспешил возразить Эмиль де Мориво, — женщина слишком привязывается к мужчине и со временем начинает требовать от любовника невозможного.— Так зачем жениться? То-то я смотрю, ты такой напуганный!— А вот мужчина — совсем наоборот. Его очень трудно уговорить жениться.— Глядя на тебя, Эмиль, я бы этого не сказал.— Колетта никогда не была моей любовницей, это невинная девушка и надеюсь, ей и никогда не придет в голову изменять мне.— Да, Эмиль, подобные мысли приходят только тебе в голову.Еще немного поговорив, немного выпив, мужчины расстались. Слуги убирали комнаты, наводя порядок после приема. а граф прошел на балкон и посмотрел вдаль. За остроконечными крышами домов, за остроконечными башнями соборов виднелосьНизкое, затянутое облаками вебо. Луна едва пробивалась сквозь толстый слой облаков, окрашивая его в нежно-желтый цвет.Арману уже давно следовало покинуть Париж, но он медлил. Образ Констанции как тень неотступно следовал за ним. Он полюбил эту женщину, даже не увидев ее, и это чувство только усилилось после первой встречи. Арман проговаривал это имя так, словно напевал мелодию любимой оперной арии.— Констанция…Почему именно она стала избранницей его сердца, Арман не мог бы и ответить. В его жизни встречались женщины и более красивые и более родовитые, но ни на одной он не остановил своего выбора. К тому же, Констанция была чужестранкой для него и в Пьемонте к ее появлению отнеслись бы настороженно.Но граф, как в бреду, глядя на ночное небо, повторял:— Констанция… Я знаю, рано или поздно ты станешь моей. Ведь стоит чего-то очень сильно пожелать, и оно сбудется. Я желаю твоей любви, и ты не сможешь остаться равнодушной к моим словам, к моему взгляду. Ты поймешь, только меня ждала ты последние годы, только обо мне и думала. Но мой образ менялся, ты принимала за меня других мужчин и отдавала им, дарила свою любовь, даже неПодозревая, что даришь мне.Был в эту ночь в Париже еще один человек, которому и в голову не приходила мысль уснуть — Александр Шенье. Он обычно избегал шумных компаний и все свое свободное время отдавал урокам музыки и чтению книг. Но на этот раз он изменил своим правилам, уж слишком сильными потрясениями наградила его жизнь в последние дни.Он поверил, что женится на Колетте, какие бы преграды ни стояли у него на пути. Молодой человек влюбился первый раз в жизни, и ему казалось, что если они с Колеттой расстанутся, жизнь окончится.По поводу зачисления двух его товарищей в полк королевской гвардии была устроена вечеринка. Местом для ее проведения избрали небольшой погребок возле собора святой Терезы. Старая неказистая церковь, построенная еще во времена столетней войны, виднелась на фоне ночного неба сквозь заляпанные грязью стеклаПолуподвальных окон.Будущие гвардейцы собрались за длинным столом, во главе которого восседали двое новоиспеченных гвардейцев. Они еще не успели сшить себе форму, но с первого взгляда, брошенного на них, можно было сказать — это уже не ученики, столько надменности и гордости было в их взглядах. Остальные сперва относились к ним с почтением, вызванным завистью, но после кружки, другой вина вновь вспомнилась дружба и восторжествовало равенство. И если бы за столом сидели мужчины, умудренные опытом, они выпили бы еще по кружке я разошлись.Но молодость неугомонна, и одному из виновников торжества, Луи де Эрио, пришло в голову подшутить над нерешительным Александром Шенье. Он, даже не удосужившись обойти стол, поднялся, и придерживаясь за спинку стула, чтобы не упасть, крикнул:— Александр, говорят, у тебя неприятности в доме баронессы Дюамель?Александр смутился и чтобы прогнать смущение выпил добрые полкружки вина. Раньше ему почти не приходилось пить, и хмель тут же ударил ему в голову.Луи смотрел вызывающе и довольно нагло.— А твоя Колетта хороша собой! Александру не хотелось, чтобы за столом, среди пьяных, упоминалось имя его возлюбленной.— Мне не хотелось бы обсуждать это.— Значит, она не красива, — сделал вывод Луи и тут же обвел взглядом погребок.В углу, у камина, скучали две девицы, по поводу занятий которых трудно было бы иметь какие-либо сомнения.— Но она хоть красивее вон той, что поближе к огню? — поинтересовался Луи, указывая рукой на пышногрудую девушку.— Я женюсь на ней! — неожиданно для себя вдруг выкрикнул Александр.Лицо Луи тут же сделалось серьезным.— А ты не промах.— Мы уже обо всем договорились.— Может, тебе нужно помочь, Александр? Ведь мать не отдаст ее за тебя, придется похитить.Компания тут же возбужденно загудела, каждый предлагал свои услуги Александру. Но Луи тут же усомнился.— По-моему, женившись, ты поступаешь не правильно.— Я уже сделал ей предложение, и она согласилась.— Настоящий мужчина не должен рано жениться, — пустился в рассуждения Луи, — он должен сначала испытать себя, оценить женщину, а уж потом сделать выбор. А ты, по-моему, еще никогда не спал с женщиной.Александр вспыхнул, его щеки залил румянец. Луи попал в точку. Ему до этого даже не приходилось видеть обнаженное женское тело, и Луи чувствовал себя перед ним чрезвычайно искушенным в любовных делах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24