Жюльетта Бенцони: «Констанция. Книга третья»

Жюльетта Бенцони
Констанция. Книга третья


Констанция – 3




«Констанция. Книга 3, 4»: Литература; 2001

ISBN 985-6274-75-3, 985-6274-73-7, 985-456-985-3 Аннотация Читатель опять встретится с очаровательной и строптивой Констанцией. Любовные истории, друзья и коварные враги не позволят закрыть книгу, не прочитав последнюю страницу. Жюльетта БенцониКонстанция. Книга третья ГЛАВА 1 Первое облегчение после удачного спасения Колетты прошло. Констанция чувствовала себя измученной и уставшей.«Ну почему так получается, — злилась сама на себя мадемуазель Аламбер, — молодые люди любят друг друга, а толку от этого, во всяком случае для меня, никакого. Не буду же я способствовать их женитьбе. Нужно придумать что-нибудь другое». И Констанция задумалась. Единственным реальным вариантом было привлечение виконта Лабрюйера со всеми его талантами. Но для этого нужно было увезти Колетту в имение его бабушки графини Лабрюйер. Вот только согласится ли Франсуаза Дюамель с таким предложением? Но делать было нечего.«Или сейчас — или никогда», — решила Констанция. Но прежде, чем начать реализацию своего плана, предстояло лишить Анри выбора — пока в имении находится Мадлен Ламартин, тот вряд ли обратит внимание на немного глуповатую Колетту. Значит, Констанции предстояло ускорить развязку отношений виконта и мадам Ламартин.Вначале мадемуазель Аламбер написала трогательное письмо Мадлен Ламартин.«Мадам, — писала она, — я прекрасно помню наш разговор за вечерним столом и прошу простить меня за излишнюю развязность. Вы, как оказалось, совсем по-другому смотрите на любовь и на мужчин, чем привыкла смотреть я. От меня не укрылось то, что виконт Лабрюйер домогается вашей любви. Поверьте, я знаю, он умеет делать это очень искусно и настойчиво. Мало найдется, дорогая моя, в мире девушек и женщин, способных противостоять его уговорам. Виконт обворожителен и, зная это, умело использует свое достоинство. К тому же он честен и абсолютно искренен, когда произносит слова нежности. Но, мадам, не обольщайтесь. Ведь в Анри Лабрюйере словно бы заключено два человека: один из них мой хороший милый друг, а второй — наглый обманщик и соблазнитель. Поверьте мне, перемена происходит всегда ночью. Не зря же виконт так мило улыбался, когда говорили, что мужчина поутру видит, что ночью он обнимал в постели совсем другую женщину. Он никогда не дожидается утра и исчезает уже навсегда. На его совести более двухсот соблазненных женщин и, я думаю, вам не стоит тратить на него времени.Вы можете спросить, мадам, откуда мне все это известно? Я вам отвечу. Анри мой друг, но не более того, поэтому мне известно о нем многое. Вы можете посмеяться над моими предупреждениями, но совесть не позволяет мне молчать.Остерегайтесь виконта Лабрюйера и лучше всего покиньте имение. Возвращайтесь в Париж. Напоследок, мадам, я прошу вас об одном — не говорите Лабрюйеру о том, что я предупредила вас».Констанция подписала письмо.«Сегодня же она получит его, — усмехнулась женщина, — а теперь к Франсуазе».Баронесса встретила Констанцию с распростертыми объятиями. Она уже успела соскучиться по своей родственнице и без остановки принялась высказывать свои опасения.— Дорогая моя, я так опасаюсь за Колетту.— А что с ней может случиться?— Я боюсь, дворецкий видел возле моего дома этого мерзавца, шевалье Александра. Чего доброго, он похитит мою дочь.— Но, Франсуаза, Колетта сама разберется во всем.— Нет, она еще ребенок.— Не собираешься же ты держать ее взаперти?— Это единственный выход, Констанция.— А, по-моему, существует еще один.Франсуаза с недоверием посмотрела на свою гостью.— Ты хочешь предложить свои услуги, Констанция? Ведь ты же знаешь, сама я не могу покинуть Париж.— Я думаю, дорогая, лучше увезти Колетту на несколько дней за город. Смена обстановки поможет ей забыть о своей детской влюбленности. Я буду неотлучно при ней. Можешь не беспокоиться — с улыбкой на губах промолвила Констанция Аламбер.— Ты просто спасаешь меня.— Да, полно, Франсуаза…— Нет-нет, Констанция, сколько раз мне доводилось убеждаться: ты заботишься о моей дочери так, как не могу позаботиться я сама. Она тебя любит, доверяет, а главное, слушается.— Но и тебе она не прекословит, Франсуаза.— Это только внешнее. А с тобой, Констанция, она всегда искренна.Наконец, женщины условились о том, что завтра же Констанция отправится с Колеттой в имение графини Лабрюйер погостить несколько дней.Бедная мать и не подозревала, что готовит ей Констанция. Колетта была грустна — ей не хотелось расставаться с учителем музыки. Но Констанция смогла уговорить и ее.— Ты должна показать матери, Колетта, что ты не боишься покинуть Париж, не боишься расстаться с Александром. Она поверит тебе и впоследствии вы можете вновь встретиться.Девушка недоверчиво качала головой. Но слова Констанции сделали свое дело. Колетта после того, как мадемуазель Аламбер устроила ей встречу с Александром в ее доме, доверяла ей безгранично. Правда, зачем Констанция помогает ей, девушка и не догадывалась.Отъезд был назначен назавтра и Констанция, чтобы отдохнуть, пораньше отправилась домой.Но и тут ей не дали покоя. Шарлотта, обычно не вмешивающаяся в дела своей хозяйки, рискнула дать ей совет.— Мадемуазель, забудьте вы о шевалье де Мориво. Ведь вы никогда не любили его.— А что ты понимаешь в любви?— Мне довелось немало видеть, мадемуазель.— Видеть, Шарлотта, это одно, а любишь не глазами, не ушами, не душой, а сердцем.— Но ведь вы, мадемуазель, не любите шевалье де Мориво? — улыбнулась темнокожая служанка.— Я его ненавижу, — абсолютно спокойно отвечала Констанция.— Ну так пусть его…— Знаешь, Шарлотта, ты бы лучше не давала мне советы, а старательнее делала свою работу.— Все зря, — Шарлотта развела руками, — не моя же вина, что мадемуазель Дюамель и учитель музыки перепутали спальню с музыкальным классом.— Теперь уж мне, Шарлотта, целиком придется положиться на саму себя.В день перед отъездом Констанция отпустила всех слуг, кроме Шарлотты, которая должна была сопровождать ее в поездке.— По-моему, к нам визитер, — сказала Шарлотта, выглянув в окно.— Кто же?— Не знаю.— В такое позднее время и кто-то из чужих? — удивилась Констанция.Шарлотта еще раз высунулась из окна, пытаясь разглядеть приехавшего.— Герба на дверце не видно. Нет, решительно, я не знаю этого человека.— Что он делает, Шарлотта?— Направляется к ограде.— Пойди-ка, разузнай.Констанция, охваченная любопытством, стараясь оставаться незамеченной, выглянула из окна.Возле кованой ограды стояла черная карета с непонятным гербом на дверце. Единственное, что смогла разглядеть Констанция — это графскую корону над геральдическим щитом. Цвета ливрей лакеев тоже были неизвестны Констанции.Она видела, как Шарлотта вступает в переговоры с высоким, гордо державшимся молодым мужчиной в треуголке, из-под которой на плече ниспадали длинные волосы.Констанция пожала плечами, она как ни старалась, не могла припомнить этого позднего посетителя.— Ничего, Шарлотта сейчас все разузнает, — и она вернулась к столику, на котором были разложены всякие безделушки и принялась выбирать такие, что пригодятся в поездке.Вскоре вернулась Шарлотта и доложила, что некий граф Арман де Бодуэн просит принять его.Его имя было довольно известным, но Бодуэны насчитывали столько линий, что в пору было растеряться.— Он постельничий у короля Пьемонта.— А-а, значит он не из Парижа, и я зря старалась вспомнить его. А что у него за дело ко мне?— Не знаю, мадемуазель, говорит, что ему необходимо с вами переговорить.— Ну что же, зови в малую гостиную. Констанция на ходу взглянула в зеркало, поправила выбившуюся прядь.— Что ему от меня нужно?Когда гость вошел в малую гостиную, Констанция Аламбер сидела в мягком кресле с книгой в руках. Она не сразу подняла голову.— Добрый вечер, мадемуазель Аламбер, — вошедший учтиво поклонился и припал губами к руке виконтессы, — я сразу же прошу простить меня за столь поздний визит, к тому же мы с вами незнакомы.— Это условности, — вздохнула Констанция, — надеюсь, что дело, приведшее вас ко мне, и в самом деле не терпит отлагательства.Граф де Бодуэн смутился.— Мои слова могут показаться вам немного странными.— Мне показался странным уже ваш визит, граф.— Поверьте, мадемуазель, я не из тех мужчин, которые сорят словами и не отвечают за свои поступки.— Надеюсь, граф, вы докажете это делом.— Я хотел бы предложить вам стать моей женой. Констанция онемела от удивления. Она видела этого человека впервые — и такое неожиданное предложение.Некоторое время она часто моргала, вглядываясь в лицо Армана де Бодуэна.Он был красив, в этом ему не откажешь, но чтобы так сразу, не раздумывая, ответить, хотя бы даже и «нет»…— Я понимаю ваше удивление, мадемуазель. Но я не располагаю временем. Вскоре мне предстоит покинуть Париж. Я не хочу услышать от вас сегодня ни да, ни нет. Когда вы решитесь дать мне ответ, то разыскать меня будет несложно.Но, граф, … по-моему, я не буду готова ответить на ваше предложение ни сегодня, ни завтра, ни даже через год. Во-первых, я вас абсолютно не знаю, а во-вторых, замужество не для меня…— Именно поэтому я и выбрал вас, мадемуазель.— Ничего не понимаю, — развела руками Констанция, — вы можете хоть что-то объяснить.— Я влюбился в вас, — граф прикрыл глаза, — лишь только услышал вашу историю, она очень романтична.— Но, граф, я так изменилась с тех пор, что даже близкие друзья вряд ли узнали бы меня.— Я узнал вас сразу, лишь только увидел в опере.— Ах, вот оно что! — воскликнула Констанция Аламбер. — И кто же указал вам на меня?— Никто. Было достаточно одного взгляда.— Вы начинаете пугать меня, граф. О, простите, присаживайтесь, я забыла предложить вам кресло.Граф опустился в кресло по другую сторону маленького столика, и Констанция приказала Шарлотте принести угощение.Постельничий короля Пьемонта говорил по-французски почти без всякого акцента, лишь изредка выдавая себя южным произношением звука «р». Но это придавало ему в глазах Констанции больше обаяния. Она улыбнулась.— Я бы поняла вас, граф, если бы явившись ко мне, вы предложили стать вашей любовницей. Тут бы все решали чувства. А замужество — это здравый расчет.— А вы всегда раздумываете прежде, чем что-нибудь сделать?— Я чаще полагаюсь на свою интуицию, она еще ни разу меня не подвела.— И что же она подсказывает вам сейчас?— Подождать с ответом. Но боюсь, что ответ будет отрицательным.— Я же рассчитываю на другой.— Ваше дело, — Констанция Аламбер была заинтригована донельзя. Такого, наверное, не случалось ни с ней, ни с какой-нибудь другой знатной дамой.— Вы не будете на меня в обиде, граф, если я вам совсем не отвечу?— Я буду ждать ответа столько, сколько потребуется.— Даже если пройдет десять лет?— Даже если пройдет пятнадцать лет.— Вас трудно чем-нибудь удивить, граф. Скорее, вы привыкли удивлять сами.— Может быть, — граф положил на столик свою визитную карточку, — если вы, виконтесса, решитесь отыскать меня, то я всегда готов подтвердить сделанное мной предложение.— Завтра я уезжаю.— Я и не рассчитывал на столь быстрый ответ, — поклонившись, граф Арман де Бодуэн оставил Констанцию Аламбер в полной растерянности.Такие мужчины запоминаются, — подумала женщина и тут же рассмеялась. — Это какое-то сумасбродство! Он или сумасшедший, или дурак, или…Она приостановилась. — …или влюблен в меня без ума.Последнее предположение было очень лестным для ее самолюбия. Она и в самом деле была красива, еще достаточно молода и знала себе цену.— А почему и нет? — улыбнулась Констанция. — Не оставаться же мне всю жизнь старой девой. Любовь к Филиппу, давно ушедшему из жизни, это прекрасно. Но одно дело любовь, другое — замужество… Но нет, граф де Бодуэн абсолютно неПодходит для этой роли. Я не собираюсь покидать Париж и отправляться в Пьемонт. Не буду я ему отвечать ни да, ни нет. Пусть тешит себя надеждой и питается иллюзиями.Этот поздний визит немного нарушил ее душевное равновесие. Сон как рукой сняло, и женщина рассердилась на самое себя, ведь завтра ей предстояла дорога в имение графини Лабрюйер.— Не думала, — пробормотала Констанция, укладываясь спать, — что я выгляжу такой наивной дурочкой, способной согласиться выйти замуж лишь только меня поманят пальцем.Неужели граф де Бодуэн считает меня этакой Колеттой, сохранившей ум семилетнего ребенка?!Назавтра Констанция заехала за Колеттой, и они вместе отправились в имение графини Лабрюйер.Ошибкой мадемуазель Аламбер было то, что она решилась выехать именно этим утром. Виконт в этот день собрался сделать решительный шаг и окончательно соблазнить Мадлен Ламартин. В его арсенале было много хитроумных уловок, способных склонить женщину к любви. Но виконт изобрел еще одну, и наверное, самую действенную. Возможно, знай он о письме, полученном мадам Ламартин накануне, он действовал по-иному, а может быть, и нет.Жак всецело был занят приготовлениями, а его хозяин Анри верхом поджидал появление Мадлен на одной из аллей парка.Ничего не подозревавшая женщина шла в тени деревьев и на ходу читала письмо. При этом она испытывала странное смущение, словно бы прикасалась к чему-то недозволенному или подглядывала в замочную скважину. Хоть разумом она и понимала, что все написанное в письме правда, но в душе не могла согласиться с этим.Лишь только Мадлен заметила приближающегося к ней всадника, сердце ее затрепетало. Она узнала виконта, поспешно сложила письмо и спрятала за кружевной отворот рукава.— Доброе утро! — виконт низко склонился, сидя в седле, и поцеловал прохладную, чуть дрожащую ладонь Мадлен Ламартин.— Доброе утро, виконт.— Вы всегда гуляете по утрам одна? Но мадам Ламартин пропустила этот вопрос мимо ушей, в нем явно читался намек на то, что неплохо бы пригласить виконта на утренние прогулки.— А вы любите ездить верхом? — не унимался Анри, придерживая свою лошадь.Та никак не могла приноровиться к тихой поступи Мадлен и все время опережала ее. Женщине хотелось сразу рассказать о письме, но она помнила просьбу-предостережение не называть имени отправителя. Отказываться от верховой прогулки было бы глупо, к тому же Мадлен прекрасно понимала, что Анри не оставит ее в покое, пока она не согласится.«Ну что, — подумала мадам Ламартин, — немного проехаться в седле с чужим мужчиной — это не преступление».И она подала руку. Виконт помог ей взобраться в седло и, очень бережно придерживая спутницу, пустил коня вскачь.— Куда мы едем?— Сейчас увидите, мадам.— Только прошу вас, не говорите больше… Виконт перебил.— Вы просите меня не говорить о любви?— Вы уже сказали об этом, месье Лабрюйер.— Я бы рад, мадам, но не могу, чувства переполняют мое сердце. Но я постараюсь отвлечь вас.— Так куда мы едем?— Скоро увидите.Конь вынес их на опушку леса. Взгляду мадам Ламартин открылась чудесная картина.Дорога, убегавшая в зеленый туннель, а в конце его залитая солнцем поляна. Остановив коня, Анри пронзительно свистнул и тут же из кустов вынырнул Жак. Он держал на привязи двух собак, одна из них сжимала в зубах стрелу, другая — лук.— Ну что же, ты, Жак? Спускай их. Собаки рванулись вперед, каждая стремилась первой прибежать к своему хозяину. Анри нагнулся, не покидая седла, и принял у собак лук и стрелу. Выпрямившись, он протянул их Мадлен.— Вы умеете стрелять? Женщина пожала плечами.— Нет.— Я научу вас.Женщина растерянно взяла в руки оружие, было видно, что она никогда не держала его в руках.— Сейчас я вам помогу.— А зачем?— Увидите.Мадлен взяла лук за середину, Анри положил свою сильную ладонь поверх ее тонких пальцев.— А теперь, тяните тетиву.Стрела лишь самым краешком коснулась пальцев Мадлен. Мадам Ламартин и виконт вместе натянули лук.— А теперь стреляйте!Стрела, взмыв вверх, склонилась к земле и исчезла в кроне деревьев.— А дальше что?— Посмотрим, куда вы попали. Надеюсь, вы никого не убили. Мадлен весело рассмеялась.— Быстрее!— Сейчас посмотрим.Анри пронзительно свистнул. Собаки полетели впереди лошади. Жак еле поспевал за ними, тяжело переваливая свое грузное тело с ноги на ногу.— Быстрее! Быстрее! — крикнул Анри.— Они проскакали под сенью деревьев и вскоре выехали на залитую солнцем поляну, посреди которой стоял богато накрытый стол и два кресла.— А вот и ваш удачный выстрел, — виконт помог Мадлен спуститься на землю. Женщина подошла к столу и рассмеялась — в самом центре на блюде лежал зажаренный гусь, из его живота торчала стрела, точь-в-точь такая же, какую она только что выпустила из лука.— Вы попали, мадам, в самую середину, так же точно, как поразили мое сердце, — и виконт картинно схватился рукой за грудь.— Вы думаете, я так наивна? — засмеялась Мадлен.— Неужели вам, мадам, никогда не хотелось поверить в сказку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24