Несколько раз Эмиль делал выпады, но всегда Александр уходил от них и даже один раз умудрился задеть острием рапиры плечо своего наставника.— Вы ранены, месье, — не без злорадства заметил Александр, изготавливаясь к выпаду.— Вы тоже, — Эмиль резко ударил и зафиксировал острие своей рапиры на большой сверкающей пряжке ремня Александра Шенье. И тут молодой человек, изловчившись, поддел рапиру своего наставника и поворотом выбил оружие из его рук.Со звоном рапира упала на каменные плиты пола.Будущие гвардейцы онемели: никому еще не удавалось выбить рапиру из рук Эмиля де Мориво.Тот и сам стоял в растерянности. Нужно было что-то говорить.— Шевалье, вы не хотели бы поступить на службу в мой полк?Нет, месье, — абсолютно спокойно ответил Александр Шенье, склонив голову.Это был, наверное, единственный случай отказа за все время существования гвардейской школы. Никто ничего не понимал, а Александр, удовлетворив свое самолюбие, вложил рапиру в ножны и двинулся к выходу. Никто не стал его останавливать. Он вышел на залитый солнцем двор и остановился у тихоЖурчащего фонтана.— Я мог убить его, — тихо проговорил Александр, — но он бы умер, не зная за что. Я похищу Колетту, и она будет моей женой.В имении графини Лабрюйер все шло своим чередом. Обилие гостей лишь радовало старую графиню. Ведь когда рядом с тобой молодые люди, реже вспоминаешь о собственной старости. Не стоит только смотреться в зеркало. Мадам Лабрюйер уже давно убрала зеркало из своей спальни. Она не любила теперь своего лица, изрытого морщинами, своего дряблого подбородка. А когда-то она была очень красива, и мужчины сходили по ней с ума.У нее не было дочерей, не было внучек и только Анри оставался ее единственной надеждой. Она не баловала внука большими деньгами, предпочитая оплачивать его долги только после того, как они были сделаны. Но в душе старая графиня очень любила своего развязного внука. Он был как бы продолжением ее молодости, только теперь ее былое женское коварство воплотилось в мужчину.После ужина все гости собрались в гостиной. Но на этот раз начать игру в карты не дала Констанция Аламбер.— Как вы думаете, мадам, — обратилась она к Мадлен Ламартин, — люди любят глазами, ушами, сердцем, душой или руками?Мадлен Ламартин и без того чувствующая себя потерянной, растерялась.— Я не совсем понимаю ваш вопрос, мадемуазель Аламбер.— Ну, скажем так: вы могли бы быть полностью уверены, что обнимаете своего мужа, если бы находились в абсолютно темной комнате?— Думаю, да, — улыбнулась Мадлен Ламартин.— А мне кажется — нет.— Вы хотите сказать, что я не узнала бы собственного мужа?— Дело в том, мадам Ламартин, что человек, предаваясь любви, становится совершенно другим существом. И ваш муж, думаю, не исключение из правила.— Констанция, но почему ты задаешь такие странные вопросы? — поинтересовался виконт.— Я вспомнила, Анри, сегодняшний наш разговор, когда ты уверял меня, что человек любит душой, а значит, нет разницы, видишь ли ты предмет своего обожания или он скрыт от тебя темнотой.— Ты хочешь, Констанция, уверить меня, что любовь — это всего лишь оптический обман?— Нет, виконт, человек любит душой, а наслаждается телом.— Я никогда не ошибусь, — неосмотрительно воскликнул виконт.— А это можно проверить.— Каким же образом?— Я хочу предложить тебе одну игру, конечно же, если все присутствующие согласятся на нее, — Констанция пристально посмотрела на Мадлен Ламартин.Колетта же явно скучала, ее мысли были заняты Александром Шенье.— Я согласна отказаться от партии в вист, — сказала старая графиня, — если вы, мадемуазель, предложите что-нибудь более веселое.— Я предлагаю, — говорила Констанция, — завязать виконту глаза и пусть присутствующие дамы по очереди целуют его, а он примется отгадывать их имена. Вот мы и узнаем, чем любит виконт, глазами или же душой.Такое предложение пришлось по вкусу Анри и он, сняв шейный платок, дал себе завязать глаза. Анри сидел в кресле, запрокинув голову, а Констанция готовила его к игре.Я советовала бы, виконт, спрятать руки за спину.Ты так боишься, что я примусь прикасаться к дамам, не доверяя своимГубам?Хорошо, Анри, можешь держать руки перед собой, все равно это тебе не поможет, ведь ты будешь вести честную игру.— Конечно, но мне не терпится скорее ее начать.— Кто же будет первой? — Констанция посмотрела на Колетту, та испуганно вжалась в кресло.— Колетта, подойди же и поцелуй виконта, — сказала Констанция и сама склонилась к Анри.Она лишь слегка губами коснулась его плотно сжатых губ и отошла в сторону.— Не нужно стесняться, Колетта. Девушка, наконец-то поняв, что ее имя использовали лишь для розыгрыша, рассмеялась.— Вот тут ты ошиблась, Констанция, — улыбнулся виконт, — Колетта находилась слишком далеко для того, чтобы так скоро поцеловать меня и, наверное, это сделала ты.— Ну что ж, первый опыт удался. Но это не твоя заслуга, а моя промашка.В полной тишине Констанция подошла к Мадлен Ламартин, взяла ее за руку.Та отрицательно качнула головой. Но улыбка Констанции выглядела так просительно, что Мадлен Ламартин не могла устоять перед соблазном.Ее сердце сильно билось в груди, ведь то, о чем она мечтала в последние дни, хоть в виде игры могло осуществиться.— Да не волнуйтесь же так, мадам, — прошептала Констанция, — это всего лишь игра, к тому же при свидетелях. В этом нет ничего зазорного или постыдного.Мадлен Ламартин опустила руки на спинку кресла и коснулась своими влажными губами лица виконта.— Но мы договаривались целовать в губы, я так не разобрал, — пробормотал Анри. — Придется повторить.Мадлен Ламартин, плотно закрыв глаза, коснулась губами губ виконта и тут же отпрянула.— Но погодите же, нельзя так быстро, я ничего не успел разобрать.— Виконт, — воскликнула Констанция, — вы не хотите придерживаться правил. Всего лишь один поцелуй — и вы должны угадать. Так кто же была эта дама?— Моя бабушка, — с улыбкой ответил виконт, — только она могла догадаться поцеловать меня в щеку.— Нет, вы не угадали.— А кто?— Это тайна, о которой вам лучше не знать. Виконт сидел от злости сжимал кулаки. Он понял, что проиграл. В самом деле, невозможно догадаться, кто тебя целует. Он даже не мог разобрать, старуха перед ним или молоденькая девушка.— Ну что ж, еще одна попытка.Колетта, уже осмелев, смотрела на Констанцию. Та улыбнулась ей и сделала знак рукой.Ступая на цыпочках, стараясь не шуметь, Колетта приблизилась к виконту и поцеловала его. Тот, не дав девушке опомниться, схватил ее за руку.— Нет, подождите, я должен узнать, — он скользил своими длинными пальцами по обнаженной до локтя руке девушки, ощупывал ее ладонь.— Виконт, если вы хотите найти перстень, замеченный вами до игры, то могу заверить вас, мы его сняли.— Так это не ты, Констанция, — улыбнулся виконт, — но это и не моя бабушка.— Да, я здесь, Анри, — проскрипела старуха из-за карточного стола.— Сейчас, сейчас, — лихорадочно соображал виконт. Ему казалось, он сжимает в своих пальцах руку Мадлен. Он принимал желаемое за действительное.» Так вот почему так сладок был этот поцелуй! Я еще никогда в жизни не целовал эту женщину, не обнимал ее. Вот губы маркизы Лагранж я узнал бы сразу. Они очень мягкие и чувственные, а здесь ощущается напряженность «.— Это вы, мадам Ламартин, — без тени колебания сообщил виконт и левой рукой сорвал повязку с глаз. Перед ним стояла смущенная девушка.Это ты, Колетта? — изумился Анри.— Да.Признайся, вы подшутили надо мной?— Как?Ты стояла рядом, а поцеловала меня мадам Ламартин.— Нет.— В самом деле, вы меня не разыгрываете? — виконт Лабрюйер посмотрел на Мадлен Ламартин.Та стояла, взявшись за спинку кресла, в котором восседала графиня.— Анри, мадам Ламартин неотлучно находилась при мне, и ты спутал ее с Колеттой.— Боже мой, — воскликнул Анри, — как обманчива темнота и как слепо мое сердце!Констанция радовалась, что ее затея удалась. Нужно было заронить в душу виконта сомнение насчет искренности его любви к Мадлен Ламартин.Мадам Ламартин, побледнев, смотрела на Колетту и думала:» Неужели можно спутать ее поцелуй с моим?«— Вот видите, — торжествующе воскликнула Констанция Аламбер, — в душе можно любить кого угодно, а тело, ощущения обманут вас.— Ах, теперь я понимаю, — воскликнул маркиз Лагранж, — почему женщины в постели закрывают глаза.— Вы не очень наблюдательны, маркиз, — отвечала ему Констанция, — они закрывают глаза, находясь в постели с мужьями, представляя себе в объятиях любовника.— И после этого еще обвиняют в коварстве мужчин! — вздохнул виконт, завязывая шейный платок. Твоя игра, Констанция, навеяла на меня грусть, и я хотел бы немного развеяться.Он медленно обернулся и обратился к Колетте. — Ты умеешь фехтовать?Та и без того смущенная своим предыдущим приключением, пожала плечами.— Мне никогда не приходилось.— Тогда защищайся, — виконт схватил одну из тростей, стоящих в углу и бросил ее Колетте, а сам схватил другую и принялся шутливо нападать на девушку.Колетта сперва сильно смущалась, но постепенно азарт овладевал ею. Ей хотелось первой нанести удар и выиграть сражение.Гости развеселились, глядя на то, как в пышном платье Колетта орудует тростью, словно шпагой.Войдя в раж, девушка левой рукой подобрала подол и начала наступать на виконта. Тот игриво отступал, прятался за кресло и, наконец, оказался припертым к растопленному камину.— Мадемуазель, вы должны пощадить меня, — воскликнул виконт.— Никогда!— Одумайтесь!— Нет.— Тогда я предпочитаю убить себя сам. Анри схватил трость обеими руками, вставил себе под мышку, растянулся на ковре и прошептал:— Я умираю-у-у.Колетта поставила ногу ему на грудь, и оглядела всех с видом победительницы.Во время этого шутливого представления Констанция подобралась к Мадлен Ламартин и завела с ней разговор.— Остерегайтесь, дорогая, виконта.— Я благодарна вам за письмо, но оно, право же, было лишним.— Я боялась, мадам Ламартин, что вы не устоите перед чарами Анри.— Нет, что вы, мадемуазель, я ничуть его не люблю. Глаза Констанции сузились.— Ну и прекрасно, дорогая.Мадемуазель Аламбер поняла: Мадлен любит виконта. Нервы ее напряжены до предела, она борется со своей любовью в надежде выиграть эту битву.— Но все же, мадам Ламартин, — продолжала Констанция, — я хочу предупредить вас: Анри, хоть он и мой друг очень коварен и для вашей же безопасности лучше покинуть имение.Нет, мадемуазель, я уверена в собственных силах, виконт Лабрюйер мне безразличен.Я предупредила вас, мадам, распоряжаться своей судьбой вы будете сами.Уже немного заскучавшая графиня Лабрюйер распорядилась позвать музыкантов, тот самый квинтет, который играл на полянке в лесу. И вновь зазвучала та же мелодия. Мадлен вздрогнула.— Я приглашаю вас, — перед ней стоял виконт.Она подала ему руку и ощутила, как сжимается ее сердце только от одного его прикосновения. Она танцевала, неотрывно глядя в глаза виконту. Тот тоже не отводил своего взгляда, но не проронил за время танца ни слова.» Вы не обманываете меня?«— вопрошал взгляд Мадлен.» Что вы, мадам, разве можно усомниться в моей искренности?«— отвечал взглядом Анри.» Прошу вас, оставьте меня!«» Я не могу «.» Исчезните отсюда, виконт, оставьте меня в покое!«» Никогда!«» Тогда я пропала «.И тут на лице виконта появилась улыбка, словно бы он и впрямь прочитал мысли женщины, танцевавшей с ним.Музыка стихла, пальцы виконта разжались, а Мадлен, сделав над собой усилие, улыбнулась.— Я благодарен за танец, — Анри поклонился, Мадлен сделала реверанс.— Ну что же вы, маркиз, — сказала старая графиня, — у нас не так уж много мужчин, и вы могли бы пригласить кого-нибудь из дам.— Нет-нет, — ответил маркиз Лагранж, — после виконта показывать свое умение в танце небезопасно. Пусть он танцует.Анри пригласил к следующему танцу Констанцию.— Так вы помните о нашем уговоре? — шептала мадемуазель Аламбер.А Анри, ведя ее за руку, не поворачивая головы, отвечал:— Только после того, как Мадлен окончательно потеряет голову.— Но ведь не можете вы оставить меня без помощи?— Что ты, Констанпия, я обязательно помогу тебе, но не так скоро. Ты же видишь, я занят другим.— Тогда, Анри, я попрошу тебя еще об одной услуге.— Лишь бы она не была такой сложной.— Я очень устала, а девочке нужно написать письмо своему возлюбленному, оставшемуся в Париже. Сама она этого не сделает, а ты с твоим великолепным слогом справишься за несколько минут.— Это, Констанция, я тебе обещаю.Закончив танцевать с Констанцией, Анри пригласил маркизу Лагранж. Женщина смотрела на молодого человека, не скрывая своего восхищения, а маркиз невесело улыбался, следя за своей женой.— Мы еще с вами встретимся, виконт? — шепотом спрашивала маркиза во время танца.— Нет, мадам.— Отчего же?— Я заходил к вам всего лишь поговорить о вашем муже, и вы мне все рассказали, удовлетворили мое любопытство.— Так вы не придете?— Я сожалею, мадам, но не в моих правилах возвращаться к женщинам.— Вы чудовище, виконт, — приторно улыбалась маркиза.— Мне часто говорят это, но стоит взглянуть в зеркало, я понимаю — меня хотят оболгать. Ведь невозможно же, маркиза, согласитесь, любить чудовище.— Любовь… — задумчиво произнесла маркиза Лагранж, — я никогда не злоупотребляю этим словом.— И правильно делаете, маркиза, никогда не стоит говорить, что ты кого-то любишь, если это не так.— Но вы же, виконт, любите повторять это слово.— Я говорю лишь то, о чем хотят от меня услышать, не больше.— Так вы обманываете женщин?— Ничуть. Когда я произношу слово» люблю «, я и в самом деле испытываю это чувство. Но вы же сами убедились, любовь может быть разной — любовь тела, любовь души, любовь сердца, глаз.— Мужчины всегда находят оправдание для себя, — немного раздраженно бросила маркиза и танец на этом завершился.Только тут спохватились, что старая графиня уснула. Анри тут же дал знак музыкантам и те удалились.— Мадам! Мадам!— А? Что? — графиня вскинула голову.— Мадам…— Ты хочешь пригласить меня на танец?— Нет, бабушка, я уже отпустил музыкантов и, по-моему, настало время ложиться спать.— А ты спать собираешься? — лукаво улыбаясь, поинтересовалась графиня Лабрюйер.— Я слишком молод, чтобы спать каждую ночь. Дворецкий стоял в двери с непроницаемым лицом. Ему-то прекрасно были известны все ночные похождения молодого виконта. Но пожилого слугу уже трудно было чем-либо удивить. За время службы у графини Лабрюйер он насмотрелся всякого. А самое главное, он научилсяНичем не выдавать своего удивления, а это главное для слуги.— Я вас провожу, — виконт подал руку своей бабушке и та, распрощавшись с гостями, двинулась к своей спальне. Распрощались и супруги Лагранж.Мадлен, поколебавшись, подошла к Констанции и поблагодарила ее:— Мадемуазель, спасибо вам за заботу, я, наверное, воспользуюсь вашим советом покинуть имение.— Да, мадам, вам лучше всего уехать. Но только не расставайтесь с воспоминаниями.— Спокойной ночи.Мадлен Ламартин выглядела несчастной. Она сгорбилась и двинулась в одиночестве по коридору.» Какая странная женщина, — подумала Констанция, — быть влюбленной — и так не обращать внимания на свою внешность «.— А мы чего ждем, Констанция? — поинтересовалась Колетта.— Подожди, посиди здесь немного, я сейчас вернусь.Констанция выглянула в коридор.По коридору легкой походкой возвращался Анри. На его губах блуждала задумчивая улыбка. Он остановился у двери Мадлен Ламартин, ибо та была приоткрыта, словно приглашала войти.» Нет, это ловушка, — подумал виконт, — я сделаю по-другому»— и он осторожно прикрыл дверь.Мадлен, ожидавшая, что виконт вот-вот зайдет к ней, опустила голову на руки и расплакалась. Но тут же, не выдержав, сорвалась с места и выбежала в коридор. Виконт удалялся.Констанция посчитала нужным спрятаться за портьеру.— Погодите, виконт! — Мадлен не узнала своего голоса.Тот обернулся.— Простите, мадам, если я поступил не правильно, закрыв дверь. Я всего лишь боялся за ваше здоровье. Сквозняки в этом доме такие холодные!— Я должна поговорить с вами.— Я к вашим услугам, — виконт распахул дверь своей спальни, — входите же, не бойтесь.Мадлен огляделась. Коридор был пуст, если не считать дворецкого, сидевшего за столом перед зажженными канделябрами.— Я слушаю вас, мадам, — напомнил своей гостье виконт, которая потеряла дар речи и лишь смотрела на молодого человека глазами, сверкавшими от обилия слез.— Вы должны оставить меня, виконт.— Я не могу этого сделать, мадам.— Но я прошу вас!— Я тоже прошу вас не говорить подобного.Но неужели вы не видите, как я страдаю?— Я страдаю тоже.Но я уже не в силах переносить страдания.В вашей воле, мадам, прекратить их, только условности удерживают вас от этого.— Я ненавижу вас! — закричала Мадлен, но по ее глазам было нетрудно догадаться, что эти слова далеки от истины.— Вы обманываете сами себя.— Но я прошу вас, — взмолилась Мадлен, — не заставляйте меня произносить эти страшные слова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24