Жизнь теряет смысл, когда ее нет рядом со мной.Он так упорно повторял эти слова, что уже верил в них, подходя к дому.Графиня Лабрюйер встретила его в гостиной. Старая женщина сидела за столиком с веером карт в руках. Напротив нее сидели маркиз и маркиза Лагранж.— Анри, присоединяйся, — довольно бодро для своего возраста сказала старуха и указала на свободное место.Анри никогда не любил карточных игр. Их азарт казался ему искусственным и даже вредным для психики. Но огорчать свою престарелую родственницу ему не хотелось. Наверное, графиня Лабрюйер была единственной женщиной, которую Анри искренне любил.Он устроился и взял карты. На удивление, виконту повезло.— А что поделывает наша гостья? — как бы невзначай поинтересовался Анри.— Какая? лицо маркизы Лагранж чуть порозовело. — Вы говорите о мадам Ламартин?— Нет, о мадемуазель Аламбер и ее прелестной спутнице.— Но вы же сказали — наша гостья, значит, имели в виду лишь кого-то одного?Карточная игра располагала к неспешной беседе, ничего не значащим фразам.— Я буду рад, маркиз, если вы скажете мне хотя бы об одной из них. Так ваши симпатии переменились?— Нисколько.— По-моему, виконт ваши взгляды были отданы другой женщине.— Я не забирал их обратно.— Ах, так решили действовать более широко.— Я не люблю говорить на эту тему, маркиза. Слова здесь не решают ничего. Многие из мужчин любят бахвалиться любовными победами.— Да-да, мой внук не таков, — вставила обычно глуховатая графиня Лабрюйер.Маркиз Лагранж сделал новый ход, и виконту не повезло.— Вы очень коварны, маркиз, придерживаете карты до последнего. Ведь я-то был уверен, что бубновый король на руках у мадам Лагранж.— Вы, месье, — отвечал маркиз, — привыкли к одному стилю игры, я к другому. И не знаю, что занимает ваш ум, но смею заметить, занятие политикой заставляют хорошо играть в карты.— Когда на руках хороший набор, — отвечал виконт — немудренно выиграть. Куда сложнее вести игру с плохой картой. К тому же, у меня есть подозрение, маркиз, что вы с женой играете в одну руку.— Только в картах, только в картах, — маркиз рассмеялся.Маркиза сложила свои карты и ходила, не глядя в них, но всегда вытаскивая ту, которую было нужно.Виконт, я всегда на стороне своего мужа, что бы ни случилось, что бы ни происходило. Иные могут обольщаться, видя, как я забираю взятку, которую преспокойно мог взять мой муж. Но дело в том, что выигрыш мы делим пополам. И вы первый заметили это. Завидую вашей прозорливости.— Я восхищаюсь вами, мадам.— Чем же конкретно?— Да, всем. Маркиз, первый раз мне приходится встречать столь рассудительную женщину. Обычно жены видят в своих мужьях врагов, тиранов и только вы видите в нем своего благодетеля.— Что вы, виконт, — ответствовал маркиз Лагранж, — я бы не женился на другой женщине.— А что вы думаете по этому поводу? — виконт обратился к графине Лабрюйер. Та пожала плечами.— Я не знаю, как жила, но знаю, что жила правильно. Ведь мне удалось пережить своего мужа.— Вот видите, — воскликнул виконт, — как коварны женщины!— Нет, коварны мужчины, — отвечала старая графиня. — Они всегда уходят первыми, нужно лишь к этому приготовиться, и не слишком на них рассчитывать. Ты, Анри, весь пошел в этом смысле в деда. Сколько я ни говорила ему, что хочу умереть первой, он не слушал меня — и пожалуйста…Если кон начинался для Анри Лабрюйера великолепно, то окончился полным его разгромом. В выигрыше остались маркиз и маркиза Лагранж.— Так что же все-таки поделывает наша гостья? — с улыбкой спросил Анри.— Тебе так не терпится узнать? Анри, все спустятся к обеду и ты, наконец, удовлетворишь свое любопытство.— Нет, я должен узнать это сейчас.Анри поблагодарил всех за хорошую игру и поднялся. Он успел заметить краем глаза Констанцию, прогуливающуюся в саду.Виконт Лабрюйер нагнал мадемуазель Аламбер возле зарослей можжевельника.— Констанция.— Да, виконт.— А где твоя воспитанница?— Ты в конце концов заинтересовался ею?— Я интересуюсь тобой.— Я уже говорила — это бесполезно.— Только не для меня.— Но ведь ты знаешь меня не первый год.— Это и придает мне силы.— Ты так думаешь?— Чем больше прошло от начала, тем ближе к концу.— А я, Анри, не привыкла менять своих взглядов на мужчин.— Ты кого-то полюбила вновь?— Нет, но мне довелось пережить вчера страшное потрясение.— Кто напугал тебя, Констанция?— Мне предложили выйти замуж.— Это что-то новое.— Но ты, Анри, никогда не догадаешься, от кого исходило подобное предложение.Виконт принялся перечислять всех знакомых ему дворян, кто бы мог отважиться на такой безнадежный в своих последствиях поступок. Но каждый раз Констанция отрицательно качала головой.— Нет, Анри, не угадал. Тебе ни за что не угадать. Наконец, Анри сдался.— Ну, признавайся сама, такого мужчины не существует в мире. Женщины могут быть глупыми, могут быть прозорливыми, но большинство мужчин умны.Не знаю, как насчет ума, — улыбнулась Констанция, — но наглости у него, наверное, даже больше, чем самоуверенности.— Нелестного же ты мнения, Констанция, о своем будущем муже.С таким же успехом и ты можешь называть меня своей невестой.Так кому ты отказала?Во-первых, Анри, я еще не отказала ему, я обещала ему подумать. Во-вторых, он граф, к тому же занимает видный пост при дворе.— Констанция, давай по порядку. Я перечислил всех, кто занимает хоть какой-то пост при дворе, исключая разве что королевских поваров. Но насколько мне известно, среди них не числится ни одного графа.— Ты не спросил, Анри, при каком дворе.— О-о, за тебя сватается иностранец?— Да, граф де Бодуэн, постельничий короля Пьемонта.— Мне остается, Констанция, только поздравить тебя. Выгодная партия в том случае, если бы ты была бедной девушкой, а с твоим богатством можно желать лишь свадьбы с королем.— Так наш уговор, Анри, остается в силе?— Ты насчет своей подопечной?— О ком же еще.— Я бы посвятил ей вечер-другой. Но пойми, Констанция, я сейчас влюблен в другую женщину.Анри говорил с такой серьезностью, что Констанция Аламбер рассмеялась.— Анри, разговаривая со мной, ты можешь не делать такого страдальческого выражения лица. Я прекрасно знаю цену всем твоим обещаниям, особенно любовным.— Я в самом деле люблю ее, — голос Анри звучал так трагически, что будь он актером, зал рыдал бы. — Кстати, — виконт принял свой обычный скучающий облик, —Кто-то, я не берусь утверждать, что это сделала ты, написал письмо Мадлен Ламартин, где перечислены мои преступления…— Твои достоинства, Анри.— Но бедная женщина восприняла их как нечто ужасное. И знаешь, что меня насторожило?— Что?— В письме была приписка не разглашать имени писавшего, вернее, писавшей.— И ты, конечно же, Анри, решил, что это я.— Я в этом уверен.— Да, это я написала письмо, — виновато вздохнула Констанция Аламбер, — и надеюсь, ты догадываешься, зачем?— Зачем же?— Чтобы ускорить развязку твоей затянувшейся любви с Мадлен Ламартин. Это письмо или подтолкнет ее испытать неведомое ей доселе счастье быть с мужчиной, сумевшим соблазнить двести женщин к двадцати двум годам, или же, если она в самом деле любит своего мужа, начнет избегать тебя.— Я бы мог понять тебя, Констанция, если бы Мадлен отбила у тебя любовника, но ты же равнодушна ко мне.— У меня в этом деле есть свой интерес.— Ах да, Эмиль де Мориво. Как же ты можешь простить подобную обиду?! Он собрался жениться, не испросив у тебя согласия. Но ты же ему не мать и даже не сестра.— Это было подлостью с его стороны. Он приходил ко мне и не сказал даже ни одного слова. А я как дура встречалась с Франсуазой. Они все знали, что происходит. А я-то даже не догадывалась. А твоя престарелая родственница не скучает без тебя?— Я бы попросил тебя, Констанция, не шутить по этому поводу. У нас очень нежные чувства друг к другу.— Я смотрю, Анри, о чем бы мы не заговорили, всегда начинаем ссориться. Ведь мы с тобой друзья, хоть ты и не хочешь помочь мне.Анри внезапно толкнул Констанцию и отскочил в сторону. Та глянула на него и рассмеялась. Настоящий мальчишка, собравшийся играть в пятнашки.— Неужели, Анри, ты, возмужав, не забыл наши детские игры?— Вся жизнь игра, — Анри пожал плечами.— А вот я уже не так легка на подъем. Мне не хочется играть и, наверное, вскоре я заживу по-настоящему.— А хочешь, мы с тобой сыграем, Констанция?— Как?— Если ты отгадаешь слово, загаданное мною, то я, возможно, выполню твою просьбу.— Возможно или выполнишь?— Выполню.— Когда?— Лишь только пойму, что Мадлен готова стать моей.— Тогда начнем, на это уйдет не много времени.— Итак, ты можешь спрашивать меня о чем угодно, а я буду отвечать тебе, да или нет.Констанция, не задумываясь, спросила.— Это живое?— Нет.— Мы его сейчас видим?— Нет.— Но оно есть в имении мадам Лабрюйер?— Да.— Оно большое?— Да.— Это предмет?— Нет.— Это есть у меня?— Конечно.— Оно есть у каждого из живущих в доме?— Скорее всего, да.— Но самое большое, конечно же, у тебя, Анри?— Да.— Это вещь?— Нет.— Не живое и не вещь? — задумалась Констанция Аламбер.Но тут же глаза ее просияли.— Это дух?— Можно сказать и так.— Ну конечно же, это любовь, — рассмеялась Констанция.— Да, — Анри, не дав Констанции опомниться, схватил ее, прижал к себе и попытался поцеловать в губы.Но мадемуазель Аламбер больно укусила его за щеку. И сквозь прокушенную кожу тоненькой струйкой потекла кровь. Констанция словно желая поиздеваться над виконтом Лабрюйером, провела пальцем по его щеке, сняла капельку крови и слизнула ее языком.— Я думала, Анри, кровь у тебя какая-то необыкновенная, а на поверку такая же соленая, как мои слезы.— Ты играешь с огнем, Констанция!— Нет, Анри, ты загадал слово, я сумела его разгадать, и тебе придется выполнять свое обещание.— Ну вот, теперь-то ты, Констанция, и попалась, — Анри расхохотался.Женщина, не понимая, в чем дело, уже было подумала, не сошел ли он с ума, но виконт объяснил ей.— Больше всего я боялся, что ты сумеешь отговорить Мадлен. Но теперь тебе придется помогать мне, иначе я вправе не выполнить твою просьбу. Ведь уговор был таков.— Ах ты, пройдоха, — Констанция легко ущипнула Анри за плечо. — Ты всегда найдешь способ обмануть доверчивую женщину.— О нет, к сожалению, мне не всегда это удается.— Но пожалуйста, сделай это ради меня, и я буду тебе благодарна.— Ты полюбишь меня? — спросил виконт.— Это не в моих силах.— Ну хотя бы постараешься?— Постараюсь, Анри.— Но из этого, конечно же, ничего не выйдет.— Конечно.— Ты, Констанция, такая же несносная, как и я. Побежали к дому.Анри схватил Констанцию за руку и они, подбадривая друг друга криками, бросились к дому, словно в старой детской игре: кто первым притронется к столбу крыльца, тот умный, а кто опоздал, тот дурак.Анри, конечно, благородно уступил даме право первой коснуться столба. Подождав запыхавшуюся Констанцию, он взял ее руку и приложил ладонь к теплому дереву.Ты первая.А ты, как всегда, опоздываешь, даже в том случае когда прибегаешь раньше. ГЛАВА 2 Пока Колетта Дюамель отдыхала в доме графини де Лабрюйер, ее возлюбленный Александр Шенье маялся в Париже. Правда, скучать у него времени не было, ведь он вот уже два года был зачислен в школу гвардейцев, из которой самых способных и смелых учеников зачисляли в королевскую гвардию.Учителем фехтования у Александра был Эмиль де Мориво. И если раньше этот немногословный, немного загадочный мужчина, избегавший в обществе своих воспитанников говорить о женщинах, казался Александру чуть ли не идеалом, то теперь он смотрел на него с ненавистью.Ведь Констанция Аламбер не преминула сказать Александру, кто же будет мужем Колетты.Сперва Александр даже подумал, стоит ли идти на занятия фехтованием, ведь он боялся, что не сможет скрыть своего отвращения к Эмилю де Мориво, но потом он решил, что такой поступок будет не достоин мужчины, и вместе со своимиСверстниками направился в зал для фехтования.Это было огромное помещение недавней постройки. Ровный рассеянный свет лился из окон, размещенных у самого потолка.Утреннее солнце золотило росписи, изображавшие батальные сцены.Шевалье де Мориво стоял перед строем будущих гвардейцев, держа в руках защитный жилет для фехтования. Во время занятий он никогда не пользовался учебной рапирой, предпочитая ей остро отточенную боевую, настолько шевалье был уверен в своем искусстве — и к тому же призывал своих воспитанников.Но поскольку их умение оставляло желать лучшего и поэтому, на всякий случай, перед каждым занятием де Мориво надевал жилет из толстой телячьей кожи, прошитой в несколько слоев.Эмиль не спеша облачился в жилет и взял в руки рапиру. Он несколько раз попробовал клинок на гибкость. Сталь оказалась превосходной.— Теперь, когда вы умеете уже делать хоть что-то, — обратился он к воспитанникам, — я хотел бы проверить ваше искусство в деле.И тот, кто сможет победить меня, будет без дальнейших экзаменов зачислен в гвардейцы.Глаза воспитанников восторженно блестели. И лишь только Александр Шенье опустил голову.Но шевалье де Мориво не придал этому значения. Он вызвал первого из стоявших в шеренге.— Шевалье де Дюбуа, попытайте вы счастье. Молодой человек принял стойку и несколько раз ударил своим клинком по клинку Эмиля де Мориво. Звон стали словно приободрил сражающихся и молодой человек сделал первый выпад.Эмиль легко от него уклонился и легонько плашмя коснулся плеча своего противника. Тот понемногу входил в азарт, его движения становились резче. Если до этого в движениях молодого человека чувствовалась скованность, то теперь он сражался изо всех сил.— Наносите удары пониже, — кричал Эмиль де Мориво, — так вы никогда не сможете меня достать. Вот видите, ваша шпага прошла у меня под мышкой, а я, развернувшись, наношу вам удар в бок. А теперь попробуйте еще.Эмиль специально стал отступать, предоставляя противнику возможность действовать по его усмотрению. Эмиль даже не пытался наносить удары, лишь только легко отбивал выпады.— И это вы сделали не правильно, шевалье, у вас открыта правая половина груди, старайтесь все время держаться боком, так мне будет труднее в вас попасть.Александр Шенье смотрел на сражающихся и ему казалось, его сверстник действует неумело и нерешительно. И он начал подбадривать его выкриками.Эмиль де Мориво удивленно посмотрел на Александра. Обычно этот его воспитанник вел себя тихо и особыми талантами не выделялся. Над парнем подтрунивали приятели за то, что тот зарабатывает себе на жизнь уроками музыки в богатых домах.Шевалье Шенье, — на ходу выкрикнул Эмиль де Мориво, отбивая один за другим три удара, — следующим будете вы, готовьтесь.И тут же, словно это не составляло для него особого труда, Эмиль нанес удар в грудь своему противнику. Рапира лишь только коснулась рубашки молодого человека и тут же замерла.— Вы мертвы, шевалье, и постарайтесь в следующий раз быть более напористым.Посрамленный таким легким поражением, молодой человек вернулся к своим приятелям.Александр Шенье вышел на середину зала.— Может, вы не желаете сражаться? — спросил Эмиль де Мориво, глядя на побледневшее лицо Александра.— Нет, месье.— Может, вы плохо себя чувствуете?— Нет, это у меня природная бледность лица. Александр отбросил со лба свои непослушные длинные волосы и принял стойку. Кончик его рапиры чуть заметно подрагивал, направленный прямо в шею де Мориво, не защищенную жилетом.О, так вы настроены серьезно, — Эмиль тоже принял стойку. — Что ж, начинайте первым, шевалье.Александр вложил в свой удар всю ненависть, накопившуюся в душе, но де Мориво был неуязвим. Он даже не отрывая подошв от пола, уклонился от удара и хотел дотронуться клинком до плеча Александра, но тот успел вывернуться и подбил его рапиру снизу.— Отлично. Уходите от удара, шевалье.Рапиры снова скрестились.Эмиль де Мориво не понимал, что происходит, откуда только берется злость в этом тщедушном молодом человеке, никогда не выделявшемся ни талантами, ни особой храбростью. Еще несколько раз Александр чуть не достигал своей цели — острие его клинка проходило буквально в волоске то над плечом, то над рукой Эмиля де Мориво.— Вы делаете успехи, шевалье, — на ходу выкрикивал Эмиль, отбивая удары. — Но смотрите, до этого момента я только защищался, теперь же поведу наступление, — и Эмиль, полностью уверенный в своей победе, сделал выпад.Александр подбил клинок снизу и пригнулся. Эмиль чуть не потерял равновесие, но вовремя успел отскочить. Александр Шенье стоял, ожидая следующего удара, и он не заставил себя ждать.На этот раз Эмиль де Мориво применил свою излюбленную тактику — он перебросил рапиру в левую руку. Это должно было смутить противника, ведь каждый привык фехтовать, видя перед собой правшу. А Эмиль одинаково хорошо владел и левой, и правой рукой.— Ну что, шевалье, посмотрим, как вы справитесь с такой задачей.Но злость придала Александру редкую силу. Он смотрел на своего противника с нескрываемой ненавистью, пожирая его глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24