Ц Я занимаюсь моментом.
Ц Каким моментом? Ц не понял я.
Ц Неуловимым мгновением между прошлым и будущим. Состоянием, в котором
мы всегда находимся и которое никогда не осознаем. Стоит нам решить, что м
ы испытываем его, как он тут же оказывается в прошлом. И вот мы ждем следую
щего мига, но едва осознаем его наступление Ц увы, момент снова упущен.
Ц И почему вас это интересует? Ц озадаченно спросил я.
Ц Ну как же! Ц запальчиво воскликнула Анотина. Ц Это ведь совершенно н
еизведанная область! В своих экспериментах я пытаюсь заглянуть в щелочк
у между прошлым и будущим, чтобы увидеть неуловимую страну настоящего.
Ц Любопытно, Ц пробормотал я, глядя в ее бездонные глаза и притворяясь,
будто заинтересован ее словами.
Ц Разум заставляет нас забыть об этом миге, Ц с жаром исследователя про
должала Анотина. Ц Настоящее Ц не результат мысли, а скорее ее отсутств
ие.
Ц Отличный стейк, Ц обронил я, совершенно потеряв нить ее рассуждений.

Анотина снисходительно улыбнулась, но я, забыв о приличиях, не мог отвест
и от нее глаз.
Ц Там, в краю настоящего, Ц бог, Ц с пафосом заключила она и добавила уж
е совсем другим тоном: Ц Когда кончишь завтракать, пожалуйста, сними с се
бя одежду.
Через полчаса я сидел в лаборатории, голый, пристегнутый к металлическом
у креслу, и ощущал себя настоящей подопытной крысой. За столом напротив в
осседала Анотина с загадочной черной коробочкой в руках. Рядом наготове
лежали блокнот и перо.
Ц Во время эксперимента может возникнуть небольшой дискомфорт, Ц пре
дупредила она и нацарапала что-то в блокноте. Ц Не бойся, ничего страшно
го не произойдет.
Меня душили смущение и страх. Только теперь я начал понимать, что чувство
вали мои физиогномические жертвы, когда я читал их.
Ц Я буду записывать твои ответы, так что постарайся быть искренним, Ц п
опросила Анотина. Ц Не спеши, подыскивай слова, наиболее точно соответс
твующие твоим ощущениям.
После этого изящная рука с черной коробочкой спряталась под стол, и я уже
не мог ее видеть.
Ц Посмотри в окно, Ц велела исследовательница. Ц Сосредоточься на сол
нечном свете. Подумай, какой он теплый и прекрасный. Постарайся вспомнит
ь что-нибудь приятное.
Я старался, но на ум не шло ничего, кроме воспоминания о рыдающем Батальдо
у мрачной окраины Запределья. Встряхнув головой, я вызвал в памяти милые
лица Эа, Арлы и их детишек. Мне вспомнилось, как однажды, теплым летним дне
м, я взял Ярека с собой на рыбалку. Этот день не был отмечен ничем особенны
м Ц кроме того, что мальчик поймал огромную речную смаду с оранжевыми пя
тнышками. Сняв рыбу с крючка, он положил ее на песок и исполнил ритуал, кот
орому научил его отец. Ярек поблагодарил рыбу за подаренную пищу, а когда
та стала задыхаться, долго гладил ее по чешуе, чтобы успокоить. Помню, в то
т идиллический день, овеянный дыханием теплого бриза, я подумал о том, как
прекрасны и чисты чувства этого малыша…
Мои грезы словно разорвал удар молнии: левую ягодицу пронзила острая бол
ь, как будто на мой зад одновременно обрушились раскаленное железо и хлы
ст. Я дернулся и закричал.
Ц Опиши, что ты сейчас почувствовал, Ц с адским спокойствием попросила
Анотина.
Меня душили слезы, и я злобно выкрикнул:
Ц Боль в жопе, вот что!
Ц И это все? Ц разочарованно спросила она.
Ц А вы что думали? Ц обиженно спросил я.
Ц Ну, например, момент? Ц с надеждой подсказала Анотина.
Ц Какой, к черту, момент! Ц в сердцах воскликнул я, и она аккуратно все эт
о записала.
На этом допрос не закончился.
Ц Ты что-нибудь видел? Я покачал головой.
Ц Не ощутил ли ты присутствие Всемогущего? Ц продолжала Анотина.
Ц Если Всемогущий Ц это жгучая боль в заднице, то ощутил, Ц огрызнулся
я.
Ц Отлично, Ц сказала она и беззвучно прошептала: «Боль в заднице», Ц ст
арательно выводя слова на бумаге.
Я рванул ремни, проверяя, не получится ли освободиться, но они держали нам
ертво.
Ц Может, хватит?! Ц в отчаянии завопил я.
Ц Успокойся, Клэй, Ц строго приказала Анотина. Ц Теперь сосчитай в уме
сумму семисот шестидесяти пяти и восьмисот девяноста.
Не успел я сложить пять и ноль, как следующий удар вонзился мне под лопатк
у… В том же духе пытки продолжались и дальше. Я чертыхался, кричал и умолял
о пощаде, но Анотина лишь мягко улыбалась и всякий раз обещала, что остало
сь совсем чуть-чуть. Не помню, сколько раз ее пальцы нажимали на кнопки пу
льта, но под конец я и вправду узрел Всемогущего. Комната растворилась, и п
ередо мной явился безудержно хохочущий Белоу. Несмотря на отчаянное пол
ожение, в котором я находился, у меня хватило сил удивиться: неужели даже в
глубине комы Создатель сознает, что со мной происходит здесь, в его памят
и?
Возвращение в сознание было медленным и мучительным. Прежде чем окончат
ельно прийти в себя, я твердо решил покинуть летающий остров и поставить
на своей миссии крест. Нужно было послать Мисриксу мысленный сигнал, что
я хочу вернуться.
Когда я открыл глаза, была уже глубокая ночь. Я снова оказался в спальне, с
нова еле-еле теплились лампы, вот только лежал я не на коврике, а в кровати
Анотины, и она спала рядом. В эту ночь она лежала на спине, и одного взгляда
на нее было достаточно, чтобы вся моя ненависть угасла, уступив место бла
гоговению.
Чтобы лучше видеть Анотину, я перевернулся набок и подпер голову рукой. Ч
ерез окно в комнату проникали ароматы ночных цветов и бормотание океана
. Я осторожно провел рукой в дюйме над телом Анотины, любовно повторяя топ
ографию лица и груди, живота и бедер. Мне снова вспомнился Батальдо и его р
ассказ о том, как они с женой танцевали на берегу океана, не касаясь друг д
руга. Так я провел более часа.

11

Когда я проснулся утром, Анотины уже не было. Одежду свою я обнаружил в лаб
оратории, где и оставил ее вчера. Натягивая штаны, я опасливо поглядывал н
а электрический стул, содрогаясь при воспоминании о вчерашней боли.
Здесь, как и в лаборатории Белоу, по периметру стояли выстроенные в одну л
инию длинные столы. Да и вообще эта комната казалась уменьшенной копией
той, что осталась в руинах Отличного Города. В полном соответствии с ориг
иналом на столах громоздились загадочного вида приспособления со змее
видными проводками и игольчатыми отростками. Среди этой коллекции дико
винной машинерии тут и там попадались зеркала, свечи, склянки с порошкам
и и огромные банки с разноцветными растворами. При мысли о том, какими адс
кими способами все это можно использовать, ноги сами понесли меня прочь
и привели в столовую.
Там, как я и подозревал, меня уже ждал завтрак: яичница, сосиски и Ц о чудо!
Ц чашка дымящегося озноба. Пару минут назад, когда я проходил мимо, всего
этого великолепия здесь не было. Я даже улыбнулся от удовольствия Ц оче
нь уж вкусно все это выглядело и пахло. Стоило мне пригубить озноба, как на
меня нахлынула ностальгия Ц как прошлой ночью, когда я отведал «Сладос
ти розовых лепестков». Уплетая сосиски, я вдруг вспомнил, что именно эти я
ства снились мне сегодня. Это открытие таило в себе немало любопытных вы
водов, но мне было не до размышлений: я ел. Как и прежде Ц не ради утоления г
олода, а единственно повинуясь загадочному чувству долга.
Расправившись с завтраком, я отодвинул тарелку и слизнул последнюю капл
ю озноба. Напиток вызвал обычный прилив энергии, на которую я привык пола
гаться еще будучи верным рабом государства, а забытый вкус разбудил тягу
к курению. Решив, что надо будет при случае позаимствовать сигарету у Нан
ли, я стал обдумывать, как это поизящнее сделать, как вдруг осознал, что бе
з толку трачу драгоценное время. Я не без труда припомнил лица моих сосед
ей по Вено и то ужасное положение, в котором они очутились. «Не забывай»,
Ц наказал я себе.
Я вернулся в лабораторию. Осматривая выстроившиеся в ряд столы, я гадал, к
акие математические формулы, философские тайны и щемящие воспоминания
хранятся в душах лежащих передо мною предметов.
Ц Может, вот это и есть химический состав вакцины… Ц пробормотал я, осто
рожно дотрагиваясь до золотой вилки с тремя зубцами и короной на черенке
. Потом мое внимание привлек стального цвета шар с кулак величиной, что по
коился на небольшом постаменте. Взяв сферу в руки, я обнаружил, что, несмот
ря на массивный вид, она легче бумаги. В качестве объекта изучения шар год
ился не хуже любого другого предмета, а потому я взял его с собой.
Проходя мимо столовой, я заглянул туда. Посуда уже исчезла. На столе не был
о ничего, кроме ослепительного солнечного света. Вернувшись в спальню, я,
скрестив ноги, уселся на коврик и поднес сияющий шар к глазам. В гладкой по
верхности искаженно отразилась моя физиономия с огромным расплывшимся
носом.
Я изо всех сил старался направить взгляд сквозь собственное отражение, с
ловно надеялся разглядеть за ним ключ к разгадке истинной сущности пред
мета. Однако, сколько я ни таращился, так ничего и не увидел, кроме своих зр
ачков да отраженных в них стальных шариков Ц каждый с уменьшенной копие
й моего лица. Обладай мои глаза зоркостью микроскопа, можно было бы иссле
довать этот оптический фокус до бесконечности. Зрелище было заворажива
ющее: даже убедившись в бесполезности этого метода, я долго еще продолжа
л пялиться в одну точку, пока глаза не стали разъезжаться в стороны, а голо
ва не заныла от напряжения.
Следующей гениальной идеей было поднести шар к уху. Закрыв глаза, я напря
г слух с таким тщанием, с каким не вслушивался даже в слабый пульс новорож
денного. Меня окружали мириады звуков острова: шум ветра и рокот далеког
о океана, щебет мнемонических пташек в лесу… Потом эти звуки уступили ме
сто биению крови в висках. Концентрация достигла такой степени, что я слы
шал все Ц кроме шара. Тот, казалось, был отлит из абсолютной тишины.
Я потер его ладонями, покатал между ними и поводил вокруг лица. Даже водру
зил его на голову в надежде, что символическое значение просочится сквоз
ь череп в результате разницы в давлениях или чего-нибудь в этом роде. Врем
я от времени в мозгу возникали какие-то образы Ц то мне виделся черный пе
с Вуд, то хрустальная колонна Верхнего яруса, Ц но ни одна из этих картин
не внушала мне доверия. Вспомнив о Мисриксе, я с тоской спросил себя, сужде
но ли мне когда-нибудь покинуть мир памяти Белоу.
Я провозился с этим шаром часа полтора: катал и бросал, кричал на него и ше
птал, постукивал по нему пальцами и бил им себя по лбу. В конце концов терп
ение мое исчерпалось, и я с размаху запустил им, как мячиком, в стену. Даже э
то не помогло вытрясти из него истинную сущность. Шар с глухим стуком отс
кочил от гладкой штукатурки, упал на пол и подкатился ко мне.
Чтобы унять раздражение, я встал и хорошенько потянулся. Затем, решив нем
ного освежиться, подошел к окну, откуда открывался чудесный вид на зелен
ую лужайку и темную границу леса. Так я стоял некоторое время, любуясь мир
ным пейзажем. Это зрелище и впрямь успокоило меня, а когда я наконец очнул
ся от гипнотической безмятежности панорамы, то присел за столик у окна.
«Ну же, Клэй, Ц уговаривал я себя, Ц ты должен…» Закончить мысль мне не уд
алось, так как на столе внезапно материализовалась пачка «Сто к одному»
Ц моих любимых сигарет эпохи процветания Отличного Города. Рядом обнар
ужились коробок спичек и пепельница. Рука непроизвольно потянулась за с
игаретами, и я взял пачку. Зеленый картон упаковки украшала традиционная
эмблема Ц красное колесо фортуны. На обороте, как и полагалось, была изоб
ражена Госпожа Удача с повязкой на глазах, револьвером в правой руке и цв
етком Ц в левой.
Привычным жестом я вскрыл пачку, вытащил сигарету и закурил. Первый же гл
оток дыма принес ни с чем не сравнимое наслаждение. Наконец-то я мог как с
ледует сосредоточиться. Стряхнув пепел, я вернулся к созерцанию шара. Те
перь, когда он уже не маячил перед глазами, мысли мои несколько отклонили
сь в сторону и в конечном счете сложились в весьма стройную теорию, котор
ая объясняла внезапную материализацию пищи и сигарет.
И то и другое, очевидно, являлось вещами второстепенными. Мнемонический
мир был достаточно правдоподобен в том, что касалось важных деталей, одн
ако все предусмотреть невозможно, и предметы незначительные сотворили
сь, так сказать, спонтанно. Как только реальность Меморанды обнаруживала
в чем-либо нужду, память просто восполняла пробелы. Пища, сигареты, да и ал
коголь, наверное, Ц все это было не важно. Потому-то и ел я вовсе не из-за то
го, что чувствовал голод. Только теперь, кстати, я заметил, что с момента по
явления на острове я ни разу не ходил в туалет. Здесь наверняка и не было п
редусмотрено отхожих мест Ц к чему они, если позывов в этом направлении
все равно не чувствуешь? В этом мире было немало твердых правил и четко ус
тановленных границ. Боль, а возможно, и смерть входили в их число. Но сущес
твовала и обширная область «автономии», где память создавала предметы п
о мере необходимости.
Докуривая вторую сигарету, я стал тихонько хихикать над своими неуклюжи
ми попытками пробиться сквозь скорлупу символики. Пока я пускал клубы ды
ма, мною начало овладевать неописуемо сильное желание. Воткнув сигарету
в пепельницу, я встал со стула и подошел к сверкающему символу разочаров
ания. Потом занес ногу повыше и с размаху ударил по проклятой штуковине п
яткой Ц со всей силой, на какую только был способен. Как ни странно, шар тр
еснул в трех местах, лопнул и превратился в плоский сморщенный диск стал
ьного цвета. Отступив на шаг назад, я оценил результаты своих трудов. Что ж
, акт вандализма принес некоторое удовлетворение, но не сделал меня умне
е.
Ц Что ты делаешь, Клэй? Ц раздался у меня за спиной изумленный голос Ано
тины.
Я вздрогнул от неожиданности и оглянулся: она с озадаченным лицом стояла
в дверном проеме.
Ц Ищу момент, Ц ответил я с виноватой улыбкой. Она укоризненно покачала
головой:
Ц Предоставь эксперименты мне.
Я кивнул и отвел глаза, смущенный воспоминанием о том, как пялился на нее н
очью.
Ц Идем, пора за работу, Ц позвала Анотина. Вообразите мое облегчение, ко
гда, вместо того чтобы направиться прямо по коридору, в лабораторию, она с
вернула в сторону и вышла на открытый воздух. Я поспешил за ней.
Анотина шагала быстро, увлекая меня вверх и вниз по ступеням, через прост
орные террасы и лабиринты извилистых аллей, увитых цветущим виноградом.
Я впервые очутился здесь при дневном свете и только теперь смог оценить
замысловатую прелесть мнемонического городка.
Анотина дожидалась меня на верхней площадке короткой лесенки. Сегодня о
на была в свободном белом платье из легкого муслина, не представлявшего
преграды ни для утреннего бриза, ни для моих нескромных взглядов. Убранн
ые назад роскошные темные волосы были заплетены в причудливую косу.
Когда я догнал ее, она спросила:
Ц Что, вчера пришлось нелегко?
Я подумал, что Анотина намекает на мой бессонный час ночью, но тут же одерн
ул себя, сообразив, что она говорит о своих опытах.
Ц Простите, что не смог вам помочь, Ц смущенно пробормотал я.
Ц Когда я сняла тебя со стула, мне казалось, ты вот-вот испустишь дух, Ц п
родолжала Анотина. Ц Ни у одного экземпляра не было такой жуткой реакци
и.
Ц Странно, Ц искренне удивился я.
Она двинулась дальше, и я догадался, что мы направляемся к лужайке между л
есом и террасами городка.
Ц В тебе есть что-то совершенно особенное, Ц произнесла Анотина после
долгого молчания. Ц Ты больше похож на меня и моих коллег, чем на те экзем
пляры, что нам присылали прежде. Не могу сформулировать точнее, но у тебя е
сть что-то вроде ауры. Как будто ты чувствуешь по-настоящему.
Ц Так и есть, Ц признался я.
Ц Вчера я легла с тобой рядом Ц на всякий случай, чтобы следить за пульс
ом и дыханием, Ц и решила, что снова испытывать тебя стулом было бы жесто
ко. Меня ведь интересует миг жизни, а не смерти.
Я не удержался от улыбки.
Ц И потом ты мне приснился, Ц продолжала Анотина. Ц А ведь я никогда пре
жде не видела снов! Вот доктор Адман, сколько я его знаю, все твердит про св
ою теорию снов. Разумеется, общее представление я о ней составила, но обос
нованность его постулатов всегда казалась мне сомнительной, поскольку
у меня просто не было подобного опыта. Такого страшного опыта…
Анотина надолго замолчала. Добравшись до леса, мы двинулись вглубь по на
топтанной тропке. Теперь я заметил то, чего в первую ночь не разглядел в те
мноте. Листья, укрывавшие землю и медленно кружившиеся в воздухе, вовсе н
е были сухими и бурыми вестниками осени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26