Горячая, пульсирующая боль в руке сделалась якорем, и о
н заставлял себя цепляться за него, чтобы не потеряться в бездумном маре
ве, где даже делить что-нибудь с кем-то было лишено смысла, ибо в конце конц
ов во всей вселенной существовала только одна-единственная сущность. Бо
ль принадлежала ему и никому больше, усиливаясь до тех пор, пок
а он снова не ощутил холод воды в темной стальной клетке, в которой он был
здесь, а продвинутый мальчишка Ц там.
Он сунул поврежденную руку под воду Ц в первое мгновение соль обожгла е
е, но потом холод немного унял боль, Ц и тут понял, что при желании способе
н видеть.
Он все еще сидел в непроглядной черноте клетки, так что видел что-то совсе
м другое и сам понимал это, но образ был ярким и отчетливым, явно не из тех, ч
то он видел прежде.
Высокая, в несколько миль каменная стена, освещенная ярким багровым сиян
ием, извивающаяся, неровная, вся в темных брызгах бесформенных проемов, р
азрезала надвое горизонт, закрывая треть свинцово-серого неба. В хаотич
еском нагромождении тонких каменных выростов по верху стены виднелись
парившие на прозрачных крыльях существа. Посмотрев вниз Ц это движение
разом переместило его на довольно значительное расстояние, словно шея е
го в длину имела никак не меньше десятка ярдов, Ц он увидел существо, нап
оминавшее оранжевого паука... или стоконечную морскую звезду, и он протян
ул... Господи, что же это такое было, что-то вроде длинной высохшей кишки... и к
оснулся ею оранжевого существа.
Сила хлынула в него из этого оранжевого существа, а то, похоже, лишилось ее
вовсе, ибо поджало ноги, как-то обесцветилось и медленно опустилось на пе
сок. Только тут он заметил, что теней оно отбрасывало две Ц красную, ложив
шуюся позади нее, и синюю, падавшую вбок...
А он уже находился в созданном природой Ц возможно, вулканом, Ц амфитеа
тре, гладкое дно которого заполнила толпа паукообразных существ. Они выс
троились длинной спиралью, и одно из них, стоявшее в центре, двинулось вдо
ль нее, задерживаясь перед каждым из неподвижных соплеменников, чтобы пр
отянуть ногу и коснуться его... и с каждым прикосновением он ощущал, как си
ла льется в него, а тот, до кого дотронулись, обесцвечивался и падал... Все эт
о, разумеется, потому, что на это время он сам становился тем, кто шел и каса
лся других...
Хотя Ривас откуда-то знал, что может в любую минуту остановить это видени
е, оно померкло само собой. Все это напоминало... воспоминание, что ли? Весел
енькое, ничего не скажешь.
Ц Эти, многоногие, не такие уж они были и вкусные, Ц произнес в
темноте мальчишка. Ц Но мне повезло, что их сияние имело скорее пси
хическую, нежели химическую природу. Жаль, что те, летуны, никогда не спуск
ались. Разглядеть трудно, но как-то раз я видел одного, он нес что-то, похож
ее на орудие. Вот эти могли быть вкусные...
Тут соткалось новое видение, и Ривас позволил себе смотреть дальше.
Он увидел как бы сверху сумеречную, в зеленом свету равнину, с которой тян
улись вверх купы странных, сферической формы цветов на длинных стеблях.
Он ощутил чье-то присутствие, и правда, не прошло и секунды, как мимо промч
алось похожее на морскую свинью массивное, обтекаемое животное. Оно скры
лось внизу, и тут же за ним пронеслись еще двое. Тела их стремительно умень
шались в размерах, удаляясь, но до цветов все равно оставалось далеко, из ч
его он сделал вывод, что цветы огромны и до них гораздо дальше, чем ему пок
азалось вначале.
Он двинулся вниз, отталкиваясь от прозрачной, но густой субстанции, в кот
орой висел. Приблизившись, он разглядел, что верхняя часть каждой сферы о
крашена в серебристый цвет, и он откуда-то знал, что этот серебряный соста
в внутри и тянет ее вверх, туго натягивая удерживающие ее канаты. Подплыв
еще ближе, он увидел в нижней половине ближнего к нему шара какие-то ажурн
ые конструкции, а в верхней Ц яркие точки, возможно, огни.
Пейзаж изменился, и он увидел спиральную цепочку существ, напоминавших с
деланных из гибких пальмовых стволов моржей. И снова одно из них, сделавш
ееся на время им, вытянуло конечность Ц нечто вроде усика сома Ц и касал
ось им всех по очереди, и сила полилась в него...
И когда он снова высосал из их рассудков довольно силы, чтобы перемещать
предметы на расстоянии, он вернулся в потаенный грот, который сделал сво
им жилищем. Он унюхал горячий уран и украсил им свою пещеру, и хотя приправ
ы и оставляли желать лучшего, лучшей закуски он не пробовал.
Тяжелая составляющая субстанции, в которой он плавал, была здесь, в тихих,
забытых уголках, в изобилии, и, воспользовавшись малой толикой энергии, к
оторую он заимствовал у своей паствы, он слепил шар вакуума вокруг меньш
его по размеру шара здешней субстанции. Он оглядел шар, убедился в безупр
ечности его формы и, так и не прикасаясь к нему, послал прочь от себя, в глуб
ь пещеры. Такой способ питания всегда наносил его телу ущерб, и хотя он мог
чинить его с той же легкостью, с какой заставил появиться шар вакуума, не
было смысла создавать ситуацию, при которой тело вообще могло уничтожит
ься. Слишком много хлопот искать себе другое.
Шар оказался уже на достаточном расстоянии, в нескольких поворотах пеще
ры от него, и тогда, приложив к этому уже гораздо больше краденой энергии,
он мысленным усилием сжал его.
Шар поддавался с трудом, но он был сильнее. Он удвоил усилие, и еще раз. Шар в
съеживающейся скорлупе из вакуума уменьшился и продолжал медленно сжи
маться.
Он стиснул его еще и ощутил теперь, что силы его на исходе, но он знал, что пр
и такой концентрации тяжелого вещества и остатков позаимствованной у е
го паствы энергии он сможет сжать его до начала реакции, а там вволю наест
ся истекающей радиации, не утратив при этом ни крупицы кристалла Ц в отл
ичие от плавающего тела, в которое был на время заключен, кристалл то и явл
ялся его сущностью.
Когда шар тяжелой воды сжался до сотой части первоначального объема, он
напрягся и мысленным усилием разом возбудил его атомы. На это ушел почти
весь остаток краденой энергии Ц зато через секунду он купался в потоке
живительной радиации, жадно пожирая энергию. Как-то разом ему стало легк
о поддерживать давление, и он получал физическое наслаждение, сдавливая
вещество; как всегда, ему пришлось бороться с искушением добавить еще ма
терии и сжать сильнее, ибо сил его теперь более чем хватало. Однако он пода
вил извращенное желание добиться неуправляемой реакции, ибо она вычерп
ала бы энергию из него самого. У него выходило так по случайности в нескол
ьких других мирах Ц не в этом, жидком, Ц и хотя остававшиеся после этого
сверхтяжелые, нестабильные элементы приятно пощипывали его частицами
своего распада, это все-таки не стоило тех мучительных усилий, а тем более
долгих лет восстановления, которые требовались ему после.
Пейзаж снова сменился, и хотя новое видение показывало тот же самый мир, Р
ивас понял, что дело происходит значительно позже. Он плыл и плыл над зеле
ной равниной, но не находил ничего, кроме лежавших на земле пустых сфер. Се
ребристое вещество давно вытекло, и удерживавшие их прежде тросы, спутав
шись, колыхались вокруг них. Моржеподобные существа вымерли, и единствен
ными, кто еще встречался здесь, остались их копии-вампиры, оголодавшие из
-за отсутствия подлинников, к которым можно было бы присосаться. Эти прож
орливые твари возникали в случаях, когда он касался моржеподобного суще
ства, испытывавшего в этот момент острую боль; в мгновение, когда энергия
перетекала от существа к нему. Однако часть не усвоенной им энергии оста
валась на свободе, иногда материализуясь и даже обретая собственную вол
ю в случае, если им удастся присосаться к некоторому количеству настоящи
х, подлинных жителей планеты. Проблема заключалась в том, что теперь эти и
скусственные, голодные твари при возможности пытались присосаться к не
му самому, и хотя та энергия, которую они могли бы получить от него, скорее
всего убила бы их своей интенсивностью, ему бы это тоже не пошло на пользу
. Как ни жаль, пора было уходить.
Ц Не надо было мне так спешить с ними, Ц вздохнул в темноте ма
льчишка. Ц Я мог бы сохранять их, поддерживать поголовье... Вот они б
ыли вкусные.
Воспоминание тем временем продолжалось. Он всплыл из теплых, сытных глуб
ин на поверхность, и взятое напрокат тело его лопнуло от перепада давлен
ия, и тогда он вырвал из бесформенных органических останков твердый крис
талл, который и был им, и, затратив на это до обидного большое количество н
акопленной здесь энергии, швырнул себя в звездное небо со скоростью, дос
таточной, чтобы вырваться из окружающего этот мир искривленного простр
анства.
А потом последовали тысячелетия ожидания, воспоминаний прошлых пиршес
тв и надежд на новые. Поначалу у него не было даже органов чувств, способны
х воспринимать мелькающую мимо него вселенную. Постепенно он набирал ма
терию Ц пыль, осколки, лед, Ц и так до тех пор, пока не образовалось крошеч
ное, но разумное ядро, этакий блуждающий космический булыжник, потенциал
ьная комета или метеор...
И тогда, как это уже много раз бывало раньше, ожидание начало перебиватьс
я едва заметными смещениями, возмущениями... своими обострившимися чувст
вами он улавливал слабейшее изменение валентности электрона здесь, лег
чайшее искривление молекулярной решетки там... и знал, что близко что-то н
аходится.
Чаще всего это проходило без следа, а иногда он ощущал пощипывание жестк
ой радиации, и тогда он менял курс, чтобы пролететь подальше, потому что, к
ак ни вкусны были заряженные ядра или плотные потоки фотонов, падение на
их источник уничтожило бы его. И как бывало слишком часто, следов ядерной
реакции могло и не быть, а гравитационное воздействие все усиливалось, и
тогда он тратил дополнительную энергию на то, чтобы подобраться поближе
... и в сокрушительно подавляющем большинстве случаев сталкивался со сте
рильной поверхностью, начисто лишенной жизни, и ему приходилось тратить
еще больше энергии на то, чтобы убраться оттуда и вернуться в безбрежное
море космоса.
Но каждый раз, прежде чем он приближался к той опасной черте, за которой тр
ата его энергии означала бы и утрату части его собственной кристалличес
кой сущности, части воспоминаний, он находил что-то, хотя бы моря примитив
ной жизни, которая едва окупала посещение этого места. Зато иногда он нах
одил по-настоящему вкусных Ц тех, кого он распознавал сразу.
Ц Разум, Ц довольно произнес продвинутый мальчишка. Ц
Разум Ц вот что нравится Севативидаму.
Он везде учился и рано или поздно начинал даже думать на языке хозяев пла
неты... хотя о себе самом всегда думал, называя себя единственным, настоящи
м именем, которое имел всегда и которое слышал, произнесенное, должно быт
ь, тысячей различных акцентов, воспроизведенное колебаниями воздуха, во
ды, аммиака... именем, которое голоса людей, жителей этой, последней пока пл
анеты произносили как Севативидам.
Это место Ц Ривас уловил разом несколько картин: стеклянная равнина, ко
торую он видел прошлой ночью, скользящие мимо откосы канала под голубым
небом, свечение питательного ядерного огня под водой гавани в сумерки, в
ысокая терраса под покосившимися шпилями, Ц это место оказалось одним
из лучших, с какими он только сталкивался.
Ц Уйма людей, Ц произнес мальчишка. Ц Вкуснее едва ли н
е всех, каких я находил. Ц Он вздохнул. Ц Жаль, что мне не удалос
ь продлить их недолгий золотой век, их маленький ренессанс хотя бы еще ле
т на десять: мне почти не стоило бы энергии и внимания, чтобы взрастить вел
иких художников, врачей, политиков, и хотя это означало бы отложить на нек
оторое время пиршество, как легко подались бы они ко мне, упав с тех высот,
на которые я их вознес, обратно в тьму отчаяния Ц после целого
поколения уверенного оптимизма!
Продвинутый паренек снова вздохнул.
Ц Но, конечно, всего через четыре года кропотливого взращивания и
удобрения я слишком увлекся.
Видения меркли Ц или скорее Ривас терял доступ к ним, Ц но он успел улов
ить образ огромной массы камней, падающих со всех сторон в ослепительно
яркую точку. Он сжал всю эту груду до начала реакции, и все его тело блажен
но покалывало Ц и тут все превратилось в белый свет, и все, что он успел сд
елать, это соорудить вокруг себя защитный кокон энергии, чтобы самому не
испариться в пекле случайно вызванного им взрыва.
Ц Прежде я никогда не заходил так далеко, Ц заметил продвину
тый голосом, в котором сожаление мешалось со страхом. Ц Я никогда н
е собирал столько тяжелого, нестабильного вещества. Наверное, если его п
росто собрать вместе в таком количестве, цепная реакция начинается сама
, и ее даже не надо особенно подталкивать... Несколько лет после этой ошибк
и в расчетах у меня едва хватало сил шевелиться, не говоря уже о том, чтобы
уделять энергию и внимание на поддержание ренессанса в Эллее. Да, вымост
ить Священный Город стеклом стоило мне очень, очень дорого...
Некоторое время мальчишка молчал, потом негромко рассмеялся.
Ц Но даже после всего четырех лет они были очень даже ничего Ц пос
ле того, как их драгоценного Шестого Туза убили, а все их художники перего
рели и сошли сума, лишенные моей поддержки, о которой они и не догадывалис
ь, и когда все увидели, что обещания и надежды на деле ложь. Люди так вкусны,
когда отчаиваются до предела... вот тут-то они и приходят к Севативидаму. Ж
гучего дождя они не переносят, вот и прячутся от него в две двери Ц религи
ю или самоуничтожение. И угадай, кто ждет их за обеими этими дверями ?

Поток морской воды вымыл остатки Крови из корзины, и эффект наркотика бы
стро слабел. Во всяком случае, возможности видеть воспоминания Сойера Ри
вас лишился. Его рука онемела, и он не чувствовал ее, если только не дотраг
ивался ею до чего-нибудь Ц когда такое случалось, она взрывалась ослепи
тельно горячей болью, от которой мутилось сознание.
Теперь Ривас знал, что от Крови боль защищает не менее эффективно, чем от п
ричастия. Впрочем, об этом можно было и догадаться, ибо, похоже, обе эти шту
ки служили Сойеру соломинами, чтобы с их помощью тянуть людскую психику
из их мозгов. Но хотя она защищала его от обычной потери сознания и послед
ующего замешательства, она не отгораживала его от разума Сойера Ц скоре
е она служила ему усилителем. Шесть дней назад, на стадионе Серритос, когд
а он, причащаясь, порезал себе палец, он смутно ощущал присутствие ледяно
го внеземного разума; сегодня же доза Крови в сочетании с изувеченной пр
авой рукой показала ему воспоминания Сойера так ясно, как если бы это был
и его собственные. Новое воздействие одного из двух этих средств в сочет
ании с новой физической травмой могло бы...
Черт его знает, что оно могло бы. Ривасу как-то не слишком хотелось выясня
ть это.
Рев мотора, такой ровный, что он перестал обращать на него внимание, резко
стих и сменился пыхтением. Корзина качнулась вперед, ударилась о борт, о с
ледующую спереди корзину и наконец, слава Богу, остановилась. До Риваса д
онеслись чуть приглушенные брезентом голоса Ц громкие, но лишенные осо
бых эмоций.
Какого черта, беспокойно подумал он. Мы что, швартуемся? Но это ведь невозм
ожно: я ощутил бы, если бы мы вошли в защищенную от волн гавань.
Ц Начни с кормы, Ц крикнул чей-то голос прямо у него над головой. Ц Вот,
Ц клетку Риваса тряхнуло, Ц я отвяжу, как только ты ее поднимешь.
Сквозь обшивку до Риваса донеслось неуверенное притаптывание девушек
в трюме, и это напомнило ему еще об одном. Да, во всех воспоминаниях Сойера,
даже когда тот оставался нагим кристаллом в бездонной пустоте космоса, о
н всегда был существом мужского пола. Выходит, пол не зависит от физическ
их органов, гормонов и всего такого, что, по мнению Риваса, должно было бы е
го определять. Наверное, поэтому, подумал он, женщины могут причащаться с
колько угодно, не достигая стадии продвинутых. Может, в их психике есть чт
о-то такое особенное, женское, чего Сойер как мужчина не способен поглоти
ть.
Ривасу вспомнился тот метеоритный дождь, который, как утверждает легенд
а Ц и как подтверждал его отец, Ц осветил ночное небо за год до рождения
Сойера. Интересно, подумал он, если бы кто-нибудь знал, что за паразит лети
т к ним в обществе межзвездного хлама, смог бы он поделать что-нибудь тогд
а? Правда, пожалуй, если эта кристаллическая гадина запросто выдерживает
чудовищные ускорения, жар входа в плотные слои атмосферы и жесткую косм
ическую радиацию, вряд ли его особенно потревожит удар каблуком, или мол
отом, или если его бросят в камин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31