Орля Ц невидимое существо, правда, не космического происхо
ждения, а бразильского. Оно сильнее и мудрее человека, вообще грозит выте
снить людей. Орля целиком подавляет рассказчика, против воли своей он по
дчиняется диктату… все-таки взбунтовавшись, пытается сжечь угнетателя
в своем доме…
Биографы видели в этом рассказе признаки надвигавшейся психической бо
лезни, которая через несколько лет свела Мопассана в могилу.
Однако чем больше вспоминал я примеров, сходных и не очень сходных, тем бо
льше убеждался, что тема моя все-таки заслуживает написания. В литератур
е такое правило: если подражаешь одному кому-то, это почти плагиат, а если
десяткам и сотням, значит, вышел на вечную тему. В данном случае волнующая
тема независимости своей воли, стойкости воли, борьба с чужой волей. И есл
и тема волнует, не исчерпана она Мопассаном и Мирером, имею право и я писат
ь при условии… при условии… при условии, что могу сказать новое и свое.
Есть у меня свое?
Есть, пожалуй.
И заключается оно в одном слове: «Жалко!»
5. ЖАЛКО!
«Даже жалко, Ц написал я на 587-й странице. Ц Даже грустно расставаться. Те
сно было в одном черепе вдвоем, а когда гость ушел Ц потеряно что-то.
Словно после развода. Была жена Ц ссорились, покинула Ц в сердце пустот
а.
И хочется сказать, не жене Ц вирусу: «Но ты пиши все-таки, присылай открыт
ки из космоса, сообщи, как там устроился. И в гости приходи время от времен
и. Для тебя всегда найдется уголок в черепе. Не чужой».
Жалко! Ц это и есть мое в знакомой теме. Умудренный возрастом, я знаю, что в
нашем трехмерном мире односторонности не бывает. У всякого лица есть из
нанка, а у всякой изнанки Ц лицевая сторона. Любые отходы для кого-то сыр
ье, даже навоз и тот Ц ценное удобрение. Нагревание проводов Ц потеря то
ка, растрата энергии, на нагревании проводов работают электроплитки. Неп
рошеный мозг в мозгу Ц великое бедствие: всегда ли бедствие гостит в моз
гу? Какое-то добавление к собственной жизни, вторая жизнь, свои впечатлен
ия, но и не только свои.
Так пускай же мой космический пришелец убирается прочь из моей головы… н
о не окончательно! Пусть оставит там свой биологический телеприемник, вы
ращенный из ткани моего мозга! Пусть посылает мне время от времени откры
тки, кадры из своих странствий, так чтобы, стоя в метро на монотонном пути
из центра в Медведково или же сидя в еще более монотонной очереди за меди
цинской справкой о том, что я совершенно здоров, мог бы я развлекаться, раз
глядывая горы и скалы или заросли неведомой планеты или кометы, очередно
го автобуса вселенца.
Стало быть, часть вторая в повести о вселенцах будет называться «Чужими
глазами». И хорошо бы вселенцам попалась планета с занимательными тайна
ми, с человекоподобным населением. Но ведь на самом-то деле Галактика так
безлюдна. Обидно будет, если гость моего мозга будет годами демонстриров
ать все одни и те же звезды на небосводе, а потом, когда мы с ним дождемся на
конец прибытия на планету, покажет бурый туман и скалы, скалы в буром тума
не.
Не лучше ли мне отправить его в путешествие по нашей Земле, такой разнооб
разной и многокрасочной? В сущности, именно это и продиктовано логикой и
гры.
Вселенец попал на нашу планету случайно, как спора, летящая по ветру. Наве
рное, такие споры вселенцы раскидали по всей Галактике, большая часть их
и не проснется никогда. Но он удачливый, оказался на жилой планете, должен
ее исследовать всесторонне, побывать в мозгах не только людей, но и звере
й.
Это еще один сюжет. Представим себе, что вселенец забрался не в мозг челов
ека, а в мозг животного… кошки, например. Разговаривать-то ему с кошкой не
придется, она все равно слов не поймет, но жизнь кошачью он проследит, коша
чий взгляд на мир представит себе. Право же, любопытный вариант. Меня всег
да интересовало, куда это отправляется с дачи мой кот, какие у него были за
забором приключения, почему он облизывается, и кто разодрал ему ухо. «Мир
глазами кота» Ц разве не настоящая глава?
И почему только глазами кота? Глазами слона. Глазами тигра. Глазами орла. Г
лазами дельфина Ц самого модного из зоологических героев.
Впрочем, о приключениях человека в теле дельфина я уже писал.
Глазами осьминога. Глазами тюленя. Глазами муравья…
Стоп! Тут я увлекся, перехлестнул. Глаза у муравья никудышные, несколько ф
асеток. Уж лучше бы глаза стрекозы. Но главное Ц вирус-то мой в голову заб
ирался, мозг для своих нужд перестраивал, а у муравья какой мозг? Четверть
булавочной головки, там и перестраивать не из чего.
Да и незачем, пожалуй. Если даже муравей и понимает что-нибудь, а вероятне
е-то, не понимает ничего, только ногами перебирает, челюстями-жвалами щел
кает, все, что он видит, у него воспринимается по-своему: не нога, а некий ст
вол, на него карабкаться надо. На неподвижный карабкаться, подвижный кус
ать, кислотой опрыскивать. Подвижное Ц неподвижное, большое Ц малое, во
т и все восприятие.
Вероятно, нам достаточно было бы глаза муравья прикрепить к своему мозгу
, следить, куда идет, что видит.
А для этого нет нужды внедрять в мозг хитрый вирус, нужно только на лоб мур
авью наклеить миниатюрный мини-мини-передатчик.
Проблема чисто техническая: телевизионная станция размером с полмилли
метра. Муравьиная антенна в качестве антенны.
На лоб муравью, на лоб червяку, карасю, змее, орлу, волку, слону, дельфину, ши
мпанзе…
Пусть они странствуют, ползут, плывут, летят, бегают по своим делам, а мой г
ерой, посиживая в кресле перед экраном, будет сопровождать муравья, слон
а и дельфина, регистрировать их приключения.
Целая серия приключений: приключения муравья, приключения слона, приклю
чения микроба в организме… если техника позволит.
Напрашивается и детективный вариант: враги налепили телепередатчик на
лоб мухе, на лоб канарейке, на лоб любимой кошке генерала. Кошечка мурлыка
ет, ничего не подозревая, а передатчик-то работает. Пойди разгадай, как пр
осачиваются секретные сведения.
Приключения Мурлыки Ц международного шпиона!
Передатчик можно налепить и на неживой предмет, следить за его перемещен
иями. Тогда получатся у меня «Приключения пиджака», или «Похождения боти
нка», или же «Судьба книги», лучше библиотечной, она по рукам ходит. А еще р
азнообразнее «Страсти рубля». Вот уж у кого приключений вдоволь: столько
раз его обменивают и разменивают, пропивают и заначивают, прячут, ругают
ся из-за него. Кочует и кочует он, вечный бродяга, из рук в руки, из кармана в
карман, в разных кошельках прописывается на временное жительство.
Впрочем, замечаю я, что несколько отклонился от темы. Телепередатчики на
вещах уже не вселенцы, а пассажиры бесплатные, зайцы своего рода. Вселенц
ы сживались со своим носителем, командовали или же спорили, а зайцы тольк
о едут непрошеными пассажирами, не с хозяином мозга, а возле него.
Ну что ж, и это интересно по-своему. Серия: «Приключения вещей».
И тема ветвится. Растет и растет список глав для будущей повести… уже не п
овести, романа. Часть I Ц «Непрошеный гость». Часть II Ц «Чужими глазами». Ч
асть III Ц «Верхом на вещах»: «В чужом кармане», «На чужой одежде». Часть IV Ц
«В чужих головах». Ведь вселенец не удержится, не только в мой мозг залезе
т… о чужих мыслях расскажет.
6. СОМНЕНИЕ
И тут возникает сомнение. Не техническое, этическое.
Допустимо ли?
Прилично ли без спроса лезть в чужую голову, не постучавшись? И даже посту
чавшись?
Моя голова Ц моя крепость. Замок из кости, не слоновой.
Мне доводилось уже разбираться с этой проблемой, когда я писал в свое вре
мя повесть об аппарате для чтения мыслей.
Вроде заманчивое изобретение, но невежливое, бесцеремонное, просто сказ
ать. Любопытство тешит, но польза есть ли в нем?
Оказалось, что есть. Нет лица без изнанки, нет изнанки без лица. Три специа
льности нашел я, где аппарат был бы явно полезен.
Следователям Ц при допросе уголовных преступников.
Школьным учителям, особенно в младших классах. Вот объясняют они, втолко
вывают, но никак не доходит. Почему? Что не понимают малыши, что у них в голо
ве не увязывается?
Ну и врачам-психиатрам, конечно, чтобы разобраться в путанице, царящей в г
оловах больных, или полубольных, неврастеников, истериков, или воображаю
щих себя больными. Вот на Западе принято, даже модно расстилать перед пси
хоаналитиками свое грязное белье, грязные мысли то есть, поручать им уга
дывать, где пациент измарался впервые.
Но то врачи. Перед врачами все раздеваются догола. А кого попало не впусти
шь в свою голову… как и в комнату до уборки. При всеобщем чтении мыслей сли
шком много было бы обид.
Ведь мыслим-то мы начерно, грубее, чем говорим, топорно мыслим, грязно мыс
лим иногда, потом сами себя редактируем, можно ли сказать вслух и так ли мы
хотели сказать. И тут нечего казниться, себя обвинять в неискренности. Ве
дь и я не пошлю в редакцию исчерканный черновик, постараюсь подобрать то
чные слова, выразительные слова, не первые попавшиеся, поищу, поправлю, пе
репишу начисто. Так и в житейском разговоре: порядок надо навести сначал
а. Прежде чем пустить гостей в комнату, убирают хлам; если не убрали Ц изв
иняются. Прежде чем пустить гостей в голову, убрать надо, порядок навести.
Ту повесть я и назвал «Опрятность ума».
А кроме того, и не всякого пустишь в свою комнату… и в свою голову тоже. Кто
знает, какие у него намерения, что он ищет в твоей искренности?
Пускай сначала свою голову покажет.
Но у меня Ц автора Ц исключительные права. Я сам создаю литературных ге
роев, знаю их подноготную. И я гарантирую, что в чужой голове буду вести се
бя деликатно. С детства меня приучали отворачиваться, если вижу что-нибу
дь неприличное, не ухмыляться, не указывать пальцем на грязь, не вышучива
ть, не балабонить на всех перекрестках. Увидел лишнее, промолчи.
Никак не мог понять Азимова, который в одном из своих поздних романов пос
вятил целых две главы уборным планеты Аврора.
В конце концов, все мы ходим в уборную и не один раз в день. Это не самое инте
ресное в жизни. А вот в голове у каждого есть интересное.
Утвердим часть IV Ц «В чужой голове», но только для деликатного посетител
я.
Глава за главой, глава за главой, и столько можно придумать еще. С некоторы
м ужасом смотрю я на распухающее оглавление. Неужели теперь я обречен вс
ю жизнь до самого конца писать и писать приключения вселенца, приключени
я с продолжением и продолжение продолжения? Обречен мысленно перевопло
щаться в муравьев и слонов, в пиджаки и рубли в карманах, в уголовных прест
упников, в психически больных, в неразумных детишек и описывать, описыва
ть, описывать, что творится у них в головах.
Когда же это я успею все?
Вот потому я и обращаюсь к читателям, не в первый раз обращаюсь: подсобите
мне, включайтесь, вообразите то, что пришло мне в голову…
И то, что не пришло.
Ветвистая оказалась тема. Сама диктует новые разделы. Вот еще один! Как же
я упустил его раньше? Ведь интересный, самый интересный, возможно.
Какая программа была заложена в гены того вируса? Программа построения п
риемника из тканей моего мозга. Он и выстроил его и первым долгом получил
воспоминания своего прежнего Я, потом программу исследований на новой п
ланете.
Но этот приемник он же оставил в моем мозгу. В других мозгах строил заново.
Я получил все воспоминания звездожителя, а также возможность слушать их
передачи о своей планете (или комете, или звезде, или газовом облаке). Могу
слушать, могу им вопросы задавать.
Отныне я межзвездный справочник.
Человек-приемник.
Человек-радиостанция.
Связной двух миров.
Тема?
УЧЕБНИКИ ДЛЯ ВОЛШЕБНИКА
1
Сначала я искал ее в колючем кустарнике, раздвигая руками шипастые ветви
, потом в кочках, в жесткой, пыльной от сухости траве, потом нырял за ней в ом
ут, без маски нырял, масок не было в те времена, глаза резало от взбаламуче
нного ила; потом на складе шарил руками по неструганым занозистым доскам
, переставлял мятые банки с олифой; в лавчонках букинистов, что у Китайско
й стены, сидя на корточках, перебирал ветхие книги, кашлял от застарелой п
ыли. И отчаялся найти, но откуда-то она взялась все-таки, оказалась у меня в
руках, завернутая в тряпку эта желанная книга, и я прижимал к груди увесис
тый том, нянчил его в руках, как младенца.
Носился и нянчил, никак не удавалось пристроиться почитать. Куда-то я спе
шил, опаздывал и не успевал сложить вещи. В гостях был, хотел уйти, никак не
мог распроститься. И какой-то урок должен был сделать, людно было вокруг,
меня окликали, отвлекали, торопили, давали поручения, упрашивали, книгу в
ырывали, не было отбоя…
А почитать мне хотелось нестерпимо, потому что в руках у меня была особен
ная книга, волшебная, учебник для начинающих колдунов с общей теорией ча
родейства и описанием правил, приемов и учебных упражнений. Вот прочту я
внимательно, потренируюсь немножко и начну творить чудеса, подряд, все о
писанные в сказках: буду исчезать и появляться, мгновенно переноситься н
а край света, «по щучьему веленью, по моему хотенью» превращать воду в вин
о, ртуть в золото, младенцев в богатырей, стариков в молодых, лягушку в цар
евну, сам превращусь в шмеля, в серого волка, в кречета и в щуку…
Дергали меня, дух не давали перевести, книгу раскрыть…
Наконец дорвался я до укромного местечка, развернул тряпку, положил том
на колени, ласково погладил лакированный переплет, раскрыл со вздохом об
легчения. Вот и первая страница, громадная ин-кварто, четкие строки, шрифт
крупнее типографского, витиеватые заглавные буквы, как в подарочном изд
ании под старину, дорогая мелованная бумага. Ну-с, почитаем откровения. Се
йчас узнаю я…
И тут бумага начинает расползаться у меня в руках, словно водой размочен
ная. В неровные разрывы бьет яркий дневной свет. Я понимаю, что просыпаюсь
. Просыпаюсь прежде, чем прочел хотя бы одну строчку. В отчаянии жмурю глаз
а, еще вижу расходящиеся обрывки, усилием воли хочу вернуться в сон, стара
юсь затвердить слова, хоть один рецепт запомнить. Напрасно! Безжалостно
трезвый утренний свет бьет в глаза сквозь порванную страницу. Выхваченн
ые слова еще в памяти. Повторяю их в уме. Увы, бессмыслица!
Вот такой сон приснился мне полвека назад, когда был я школьником-десяти
классником.
2
Но хотя был я школьником, и в те стародавние времена я намеревался стать п
исателем, потому решил я превратить сон в тему, написать повесть под назв
анием «Волшебная книга». И она была написана. В моем архиве сохранились и
первый, и второй, и третий варианты, безропотно перепечатанные терпеливо
й и самоотверженной матерью. Я перечитал их недавно… и осудил. Все-таки то
т юноша, мой тройной тезка Ц не совсем я. Я смотрю на него издалека, как бы в
бинокль, разглядываю в перспективе. Смотрю с завистью Ц все у него впере
ди, Ц с завистью, но снисходительной. Стиль его мне не нравится, какой-то н
атужно приподнятый: назойливая романтика. И сюжет весь построен на затяг
ивании, на разжигании аппетита, хотя к столу-то подать нечего, все поиски
да поиски, а волшебной книги так и нет. Начинались же поиски в несуществую
щей экзотической стране типа «1001 ночи»; местные волшебники творили чудес
а, но когда герой сумел войти к ним в доверие, они признались, что сути чуде
с они не понимают, механически используют приемы, принесенные из отдален
ной страны. Герой с приключениями полгода добирался в ту дальнюю страну,
там он раздобыл таинственный компас, стрелка его указывала на клад. Опят
ь он брел за стрелкой, перебираясь через горы и воды, наконец достал со дна
морского, ныряя, как в моем сне, не одну книгу, а даже сто одну. В предислови
и к первой прочел грустный рассказ о звездоплавателе (сон у меня был сказ
очный, но читал-то я все-таки не сказки, а научную фантастику), чья судьба б
ыла определена при рождении: всю жизнь до самой смерти он должен был пров
ести в звездолете, доставляя на Землю эту самую книгу, добытую его прадед
ами на планете волшебников. И деды его везли всю жизнь, и родители везли вс
ю жизнь, и он обязан был везти и обязан был жениться на единственной девуш
ке своего поколения, чтобы детям своим и внукам завещать продолжение нуд
ного полета Ц лететь, лететь, лететь, доставляя звездную мудрость. Пожал
евши того пожизненного почтальона, герой хотел приступить к переводу «В
олшебной книги» на человеческие языки. Не тут-то было. Оттяжки продолжал
ись. Сто книг из ста одной были покрыты непрозрачной пленкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
ждения, а бразильского. Оно сильнее и мудрее человека, вообще грозит выте
снить людей. Орля целиком подавляет рассказчика, против воли своей он по
дчиняется диктату… все-таки взбунтовавшись, пытается сжечь угнетателя
в своем доме…
Биографы видели в этом рассказе признаки надвигавшейся психической бо
лезни, которая через несколько лет свела Мопассана в могилу.
Однако чем больше вспоминал я примеров, сходных и не очень сходных, тем бо
льше убеждался, что тема моя все-таки заслуживает написания. В литератур
е такое правило: если подражаешь одному кому-то, это почти плагиат, а если
десяткам и сотням, значит, вышел на вечную тему. В данном случае волнующая
тема независимости своей воли, стойкости воли, борьба с чужой волей. И есл
и тема волнует, не исчерпана она Мопассаном и Мирером, имею право и я писат
ь при условии… при условии… при условии, что могу сказать новое и свое.
Есть у меня свое?
Есть, пожалуй.
И заключается оно в одном слове: «Жалко!»
5. ЖАЛКО!
«Даже жалко, Ц написал я на 587-й странице. Ц Даже грустно расставаться. Те
сно было в одном черепе вдвоем, а когда гость ушел Ц потеряно что-то.
Словно после развода. Была жена Ц ссорились, покинула Ц в сердце пустот
а.
И хочется сказать, не жене Ц вирусу: «Но ты пиши все-таки, присылай открыт
ки из космоса, сообщи, как там устроился. И в гости приходи время от времен
и. Для тебя всегда найдется уголок в черепе. Не чужой».
Жалко! Ц это и есть мое в знакомой теме. Умудренный возрастом, я знаю, что в
нашем трехмерном мире односторонности не бывает. У всякого лица есть из
нанка, а у всякой изнанки Ц лицевая сторона. Любые отходы для кого-то сыр
ье, даже навоз и тот Ц ценное удобрение. Нагревание проводов Ц потеря то
ка, растрата энергии, на нагревании проводов работают электроплитки. Неп
рошеный мозг в мозгу Ц великое бедствие: всегда ли бедствие гостит в моз
гу? Какое-то добавление к собственной жизни, вторая жизнь, свои впечатлен
ия, но и не только свои.
Так пускай же мой космический пришелец убирается прочь из моей головы… н
о не окончательно! Пусть оставит там свой биологический телеприемник, вы
ращенный из ткани моего мозга! Пусть посылает мне время от времени откры
тки, кадры из своих странствий, так чтобы, стоя в метро на монотонном пути
из центра в Медведково или же сидя в еще более монотонной очереди за меди
цинской справкой о том, что я совершенно здоров, мог бы я развлекаться, раз
глядывая горы и скалы или заросли неведомой планеты или кометы, очередно
го автобуса вселенца.
Стало быть, часть вторая в повести о вселенцах будет называться «Чужими
глазами». И хорошо бы вселенцам попалась планета с занимательными тайна
ми, с человекоподобным населением. Но ведь на самом-то деле Галактика так
безлюдна. Обидно будет, если гость моего мозга будет годами демонстриров
ать все одни и те же звезды на небосводе, а потом, когда мы с ним дождемся на
конец прибытия на планету, покажет бурый туман и скалы, скалы в буром тума
не.
Не лучше ли мне отправить его в путешествие по нашей Земле, такой разнооб
разной и многокрасочной? В сущности, именно это и продиктовано логикой и
гры.
Вселенец попал на нашу планету случайно, как спора, летящая по ветру. Наве
рное, такие споры вселенцы раскидали по всей Галактике, большая часть их
и не проснется никогда. Но он удачливый, оказался на жилой планете, должен
ее исследовать всесторонне, побывать в мозгах не только людей, но и звере
й.
Это еще один сюжет. Представим себе, что вселенец забрался не в мозг челов
ека, а в мозг животного… кошки, например. Разговаривать-то ему с кошкой не
придется, она все равно слов не поймет, но жизнь кошачью он проследит, коша
чий взгляд на мир представит себе. Право же, любопытный вариант. Меня всег
да интересовало, куда это отправляется с дачи мой кот, какие у него были за
забором приключения, почему он облизывается, и кто разодрал ему ухо. «Мир
глазами кота» Ц разве не настоящая глава?
И почему только глазами кота? Глазами слона. Глазами тигра. Глазами орла. Г
лазами дельфина Ц самого модного из зоологических героев.
Впрочем, о приключениях человека в теле дельфина я уже писал.
Глазами осьминога. Глазами тюленя. Глазами муравья…
Стоп! Тут я увлекся, перехлестнул. Глаза у муравья никудышные, несколько ф
асеток. Уж лучше бы глаза стрекозы. Но главное Ц вирус-то мой в голову заб
ирался, мозг для своих нужд перестраивал, а у муравья какой мозг? Четверть
булавочной головки, там и перестраивать не из чего.
Да и незачем, пожалуй. Если даже муравей и понимает что-нибудь, а вероятне
е-то, не понимает ничего, только ногами перебирает, челюстями-жвалами щел
кает, все, что он видит, у него воспринимается по-своему: не нога, а некий ст
вол, на него карабкаться надо. На неподвижный карабкаться, подвижный кус
ать, кислотой опрыскивать. Подвижное Ц неподвижное, большое Ц малое, во
т и все восприятие.
Вероятно, нам достаточно было бы глаза муравья прикрепить к своему мозгу
, следить, куда идет, что видит.
А для этого нет нужды внедрять в мозг хитрый вирус, нужно только на лоб мур
авью наклеить миниатюрный мини-мини-передатчик.
Проблема чисто техническая: телевизионная станция размером с полмилли
метра. Муравьиная антенна в качестве антенны.
На лоб муравью, на лоб червяку, карасю, змее, орлу, волку, слону, дельфину, ши
мпанзе…
Пусть они странствуют, ползут, плывут, летят, бегают по своим делам, а мой г
ерой, посиживая в кресле перед экраном, будет сопровождать муравья, слон
а и дельфина, регистрировать их приключения.
Целая серия приключений: приключения муравья, приключения слона, приклю
чения микроба в организме… если техника позволит.
Напрашивается и детективный вариант: враги налепили телепередатчик на
лоб мухе, на лоб канарейке, на лоб любимой кошке генерала. Кошечка мурлыка
ет, ничего не подозревая, а передатчик-то работает. Пойди разгадай, как пр
осачиваются секретные сведения.
Приключения Мурлыки Ц международного шпиона!
Передатчик можно налепить и на неживой предмет, следить за его перемещен
иями. Тогда получатся у меня «Приключения пиджака», или «Похождения боти
нка», или же «Судьба книги», лучше библиотечной, она по рукам ходит. А еще р
азнообразнее «Страсти рубля». Вот уж у кого приключений вдоволь: столько
раз его обменивают и разменивают, пропивают и заначивают, прячут, ругают
ся из-за него. Кочует и кочует он, вечный бродяга, из рук в руки, из кармана в
карман, в разных кошельках прописывается на временное жительство.
Впрочем, замечаю я, что несколько отклонился от темы. Телепередатчики на
вещах уже не вселенцы, а пассажиры бесплатные, зайцы своего рода. Вселенц
ы сживались со своим носителем, командовали или же спорили, а зайцы тольк
о едут непрошеными пассажирами, не с хозяином мозга, а возле него.
Ну что ж, и это интересно по-своему. Серия: «Приключения вещей».
И тема ветвится. Растет и растет список глав для будущей повести… уже не п
овести, романа. Часть I Ц «Непрошеный гость». Часть II Ц «Чужими глазами». Ч
асть III Ц «Верхом на вещах»: «В чужом кармане», «На чужой одежде». Часть IV Ц
«В чужих головах». Ведь вселенец не удержится, не только в мой мозг залезе
т… о чужих мыслях расскажет.
6. СОМНЕНИЕ
И тут возникает сомнение. Не техническое, этическое.
Допустимо ли?
Прилично ли без спроса лезть в чужую голову, не постучавшись? И даже посту
чавшись?
Моя голова Ц моя крепость. Замок из кости, не слоновой.
Мне доводилось уже разбираться с этой проблемой, когда я писал в свое вре
мя повесть об аппарате для чтения мыслей.
Вроде заманчивое изобретение, но невежливое, бесцеремонное, просто сказ
ать. Любопытство тешит, но польза есть ли в нем?
Оказалось, что есть. Нет лица без изнанки, нет изнанки без лица. Три специа
льности нашел я, где аппарат был бы явно полезен.
Следователям Ц при допросе уголовных преступников.
Школьным учителям, особенно в младших классах. Вот объясняют они, втолко
вывают, но никак не доходит. Почему? Что не понимают малыши, что у них в голо
ве не увязывается?
Ну и врачам-психиатрам, конечно, чтобы разобраться в путанице, царящей в г
оловах больных, или полубольных, неврастеников, истериков, или воображаю
щих себя больными. Вот на Западе принято, даже модно расстилать перед пси
хоаналитиками свое грязное белье, грязные мысли то есть, поручать им уга
дывать, где пациент измарался впервые.
Но то врачи. Перед врачами все раздеваются догола. А кого попало не впусти
шь в свою голову… как и в комнату до уборки. При всеобщем чтении мыслей сли
шком много было бы обид.
Ведь мыслим-то мы начерно, грубее, чем говорим, топорно мыслим, грязно мыс
лим иногда, потом сами себя редактируем, можно ли сказать вслух и так ли мы
хотели сказать. И тут нечего казниться, себя обвинять в неискренности. Ве
дь и я не пошлю в редакцию исчерканный черновик, постараюсь подобрать то
чные слова, выразительные слова, не первые попавшиеся, поищу, поправлю, пе
репишу начисто. Так и в житейском разговоре: порядок надо навести сначал
а. Прежде чем пустить гостей в комнату, убирают хлам; если не убрали Ц изв
иняются. Прежде чем пустить гостей в голову, убрать надо, порядок навести.
Ту повесть я и назвал «Опрятность ума».
А кроме того, и не всякого пустишь в свою комнату… и в свою голову тоже. Кто
знает, какие у него намерения, что он ищет в твоей искренности?
Пускай сначала свою голову покажет.
Но у меня Ц автора Ц исключительные права. Я сам создаю литературных ге
роев, знаю их подноготную. И я гарантирую, что в чужой голове буду вести се
бя деликатно. С детства меня приучали отворачиваться, если вижу что-нибу
дь неприличное, не ухмыляться, не указывать пальцем на грязь, не вышучива
ть, не балабонить на всех перекрестках. Увидел лишнее, промолчи.
Никак не мог понять Азимова, который в одном из своих поздних романов пос
вятил целых две главы уборным планеты Аврора.
В конце концов, все мы ходим в уборную и не один раз в день. Это не самое инте
ресное в жизни. А вот в голове у каждого есть интересное.
Утвердим часть IV Ц «В чужой голове», но только для деликатного посетител
я.
Глава за главой, глава за главой, и столько можно придумать еще. С некоторы
м ужасом смотрю я на распухающее оглавление. Неужели теперь я обречен вс
ю жизнь до самого конца писать и писать приключения вселенца, приключени
я с продолжением и продолжение продолжения? Обречен мысленно перевопло
щаться в муравьев и слонов, в пиджаки и рубли в карманах, в уголовных прест
упников, в психически больных, в неразумных детишек и описывать, описыва
ть, описывать, что творится у них в головах.
Когда же это я успею все?
Вот потому я и обращаюсь к читателям, не в первый раз обращаюсь: подсобите
мне, включайтесь, вообразите то, что пришло мне в голову…
И то, что не пришло.
Ветвистая оказалась тема. Сама диктует новые разделы. Вот еще один! Как же
я упустил его раньше? Ведь интересный, самый интересный, возможно.
Какая программа была заложена в гены того вируса? Программа построения п
риемника из тканей моего мозга. Он и выстроил его и первым долгом получил
воспоминания своего прежнего Я, потом программу исследований на новой п
ланете.
Но этот приемник он же оставил в моем мозгу. В других мозгах строил заново.
Я получил все воспоминания звездожителя, а также возможность слушать их
передачи о своей планете (или комете, или звезде, или газовом облаке). Могу
слушать, могу им вопросы задавать.
Отныне я межзвездный справочник.
Человек-приемник.
Человек-радиостанция.
Связной двух миров.
Тема?
УЧЕБНИКИ ДЛЯ ВОЛШЕБНИКА
1
Сначала я искал ее в колючем кустарнике, раздвигая руками шипастые ветви
, потом в кочках, в жесткой, пыльной от сухости траве, потом нырял за ней в ом
ут, без маски нырял, масок не было в те времена, глаза резало от взбаламуче
нного ила; потом на складе шарил руками по неструганым занозистым доскам
, переставлял мятые банки с олифой; в лавчонках букинистов, что у Китайско
й стены, сидя на корточках, перебирал ветхие книги, кашлял от застарелой п
ыли. И отчаялся найти, но откуда-то она взялась все-таки, оказалась у меня в
руках, завернутая в тряпку эта желанная книга, и я прижимал к груди увесис
тый том, нянчил его в руках, как младенца.
Носился и нянчил, никак не удавалось пристроиться почитать. Куда-то я спе
шил, опаздывал и не успевал сложить вещи. В гостях был, хотел уйти, никак не
мог распроститься. И какой-то урок должен был сделать, людно было вокруг,
меня окликали, отвлекали, торопили, давали поручения, упрашивали, книгу в
ырывали, не было отбоя…
А почитать мне хотелось нестерпимо, потому что в руках у меня была особен
ная книга, волшебная, учебник для начинающих колдунов с общей теорией ча
родейства и описанием правил, приемов и учебных упражнений. Вот прочту я
внимательно, потренируюсь немножко и начну творить чудеса, подряд, все о
писанные в сказках: буду исчезать и появляться, мгновенно переноситься н
а край света, «по щучьему веленью, по моему хотенью» превращать воду в вин
о, ртуть в золото, младенцев в богатырей, стариков в молодых, лягушку в цар
евну, сам превращусь в шмеля, в серого волка, в кречета и в щуку…
Дергали меня, дух не давали перевести, книгу раскрыть…
Наконец дорвался я до укромного местечка, развернул тряпку, положил том
на колени, ласково погладил лакированный переплет, раскрыл со вздохом об
легчения. Вот и первая страница, громадная ин-кварто, четкие строки, шрифт
крупнее типографского, витиеватые заглавные буквы, как в подарочном изд
ании под старину, дорогая мелованная бумага. Ну-с, почитаем откровения. Се
йчас узнаю я…
И тут бумага начинает расползаться у меня в руках, словно водой размочен
ная. В неровные разрывы бьет яркий дневной свет. Я понимаю, что просыпаюсь
. Просыпаюсь прежде, чем прочел хотя бы одну строчку. В отчаянии жмурю глаз
а, еще вижу расходящиеся обрывки, усилием воли хочу вернуться в сон, стара
юсь затвердить слова, хоть один рецепт запомнить. Напрасно! Безжалостно
трезвый утренний свет бьет в глаза сквозь порванную страницу. Выхваченн
ые слова еще в памяти. Повторяю их в уме. Увы, бессмыслица!
Вот такой сон приснился мне полвека назад, когда был я школьником-десяти
классником.
2
Но хотя был я школьником, и в те стародавние времена я намеревался стать п
исателем, потому решил я превратить сон в тему, написать повесть под назв
анием «Волшебная книга». И она была написана. В моем архиве сохранились и
первый, и второй, и третий варианты, безропотно перепечатанные терпеливо
й и самоотверженной матерью. Я перечитал их недавно… и осудил. Все-таки то
т юноша, мой тройной тезка Ц не совсем я. Я смотрю на него издалека, как бы в
бинокль, разглядываю в перспективе. Смотрю с завистью Ц все у него впере
ди, Ц с завистью, но снисходительной. Стиль его мне не нравится, какой-то н
атужно приподнятый: назойливая романтика. И сюжет весь построен на затяг
ивании, на разжигании аппетита, хотя к столу-то подать нечего, все поиски
да поиски, а волшебной книги так и нет. Начинались же поиски в несуществую
щей экзотической стране типа «1001 ночи»; местные волшебники творили чудес
а, но когда герой сумел войти к ним в доверие, они признались, что сути чуде
с они не понимают, механически используют приемы, принесенные из отдален
ной страны. Герой с приключениями полгода добирался в ту дальнюю страну,
там он раздобыл таинственный компас, стрелка его указывала на клад. Опят
ь он брел за стрелкой, перебираясь через горы и воды, наконец достал со дна
морского, ныряя, как в моем сне, не одну книгу, а даже сто одну. В предислови
и к первой прочел грустный рассказ о звездоплавателе (сон у меня был сказ
очный, но читал-то я все-таки не сказки, а научную фантастику), чья судьба б
ыла определена при рождении: всю жизнь до самой смерти он должен был пров
ести в звездолете, доставляя на Землю эту самую книгу, добытую его прадед
ами на планете волшебников. И деды его везли всю жизнь, и родители везли вс
ю жизнь, и он обязан был везти и обязан был жениться на единственной девуш
ке своего поколения, чтобы детям своим и внукам завещать продолжение нуд
ного полета Ц лететь, лететь, лететь, доставляя звездную мудрость. Пожал
евши того пожизненного почтальона, герой хотел приступить к переводу «В
олшебной книги» на человеческие языки. Не тут-то было. Оттяжки продолжал
ись. Сто книг из ста одной были покрыты непрозрачной пленкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30