Ведь и сегодня сионистские правители Израиля еще активней и
беззастенчивей сотрудничают с осужденной всем прогрессивным
человечеством администрацией расистского режима ЮАР; причем все больше
и больше растет военно-промышленное сотрудничество двух родственных
режимов: от совместного производства смертоносных самолетов Израиль и
ЮАР перешли к совместному производству мощных танков. Ведь и сегодня
некоторые политические партии сионистов Израиля открыто и настойчиво
проповедуют антиарабский геноцид, видя в этом прямой путь к включению
аннексированных земель в состав государственной территории Израиля.
С того времени, когда Генеральная Ассамблея ООН официально
приравняла сионизм к расизму, Международная комиссия по расследованию
преступлений Израиля против ливанского и палестинского народов
неоднократно приводила в своих мотивированных документах перечни
расистских деяний израильской военщины, адекватных по своей сути
методам и целям гитлеровского геноцида, в частности - в отношении
евреев. Вот только два коротких отрывка из выступлений членов
международной следственной комиссии, анализировавших расистский
характер военных преступлений израильских войск в Ливане и лагерях
палестинских беженцев:
"Применение насилия и бесчеловечное обращение с палестинцами,
подозреваемыми в принадлежности к Организации освобождения Палестины,
находятся в полном противоречии с принципами гуманности и
международного права, - сказал шведский юрист Ханс Горан Франк. -
Нарушения Израилем общепризнанных норм международного права, которые
касаются вооруженных конфликтов, приняли такой характер и масштабы,
что их следует рассматривать как военные преступления".
"Мы видели детей в возрасте от одного до двух лет и старых людей,
которым за семьдесят, потерявших ноги в результате применения
кассетных бомб, - говорит американский юрист Франклин Лемб. - Нет
сомнения, что Бейрут был превращен в полигон для испытания различных
видов оружия. (Лемб перечислял и виды химического оружия. - Ц.С.). Мы
считаем, что большинство применяемого там оружия было американского
производства".
Сказано со сдержанностью и осторожностью, свойственными
высказываниям профессиональных юристов. Но за этими скупыми словами -
горы трупов, реки крови, десятки тысяч искалеченных стариков,
осиротевших детей, ставших совершенно одинокими женщин.
Нет, естественно, необходимости в дальнейшем перечислении фактов,
безоговорочно подтверждающих, насколько точна, правдива и, к
сожалению, до сих пор актуальна резолюция Генеральной Ассамблеи №
3379, насколько усиливаются расистские тенденции в захватнических и
карательных акциях израильских сионистов против арабов.
Стоит зато подробнее поговорить о новых и все более
злокачественных метастазах расизма во внутренней жизни Израиля. Так
было при правительстве Бегина и Шарона, так оно продолжается при
правительстве "национального единства" (в Израиле невесело острят:
"правительстве национальной трагедии") Переса и того же Шарона. Я имею
в виду расовую дискриминацию, бьющую не по арабским жителям Израиля, а
по евреям. Точнее, по "нечистым", "неполноценным", "второсортным"
евреям. И не только по этническому, как любят выражаться клерикальные
сионистские теоретики, признаку, то есть в зависимости от того, где
родился и откуда приехал еврей в Израиль: родившийся на палестинской
земле еврей - ультрачистый сабра, пользующийся особенными
привилегиями, родившийся в Европе - получистый ашкенази, родившийся на
Ближнем Востоке или в Африке - третьесортный сефард, И т. д. и т.п.
Огонь государственного клерикализма направлен прежде всего по
детям, родившимся в ассимилированных "не чисто еврейских" семьях.
СЫН - "ЧИСТЫЙ", РОДИТЕЛИ "ПОЛУ..."
В Остии под Римом бежавшая из израильского города Ашкелона бывшая
львовянка Ента Кипершлак очень живо и выразительно воспроизвела при
мне диалог жены безработного обувщика со своим сравнительно
преуспевающим сыном, администратором местного отеля:
- Сынок, ты у нас в городе афлом фаейрдекер йот (идиома,
переводящаяся приблизительно так: парень прошел огонь, воду и медные
трубы. - Ц.С.). У тебя в каждом вонючем дворе и в каждом важном
мисраде (учреждении. - Ц.С.) знакомые. В вашем отеле останавливаются
большие тузы из Тель-Авива. Так неужели ты не в силах выхлопотать для
твоего отца работу, он уже третий год ходит на биржу труда как на
службу.
- Мама, мое общественное положение заставляет меня быть
объективным - может быть, на будущий год меня будут выбирать в
городской муниципалитет. И я не имею права забывать, что ты и отец
даже не ашкеназийцы. И если без хитростей, то еще не настоящие ватики
(старожилы. - Ц.С.), значит, не имеете права на первую очередь при
получении работы и всего остального. Я - другое дело...
- Но кто тебя родил? Я и отец!
- Но где родили? Уже здесь, в Израиле. Значит, я сабра. И не
думайте равнять меня с собой. Если отпустить вожжи, то на равных со
мной завтра заговорят йеменские евреи, а послезавтра, не дай бог,
эфиопские. Можешь считать, что мне повезло, но в Эрец Исроэль я, слава
богу, имею больше прав, чем ты с отцом. Терпите. Всегда после долгой
беды приходит, наконец, удача.
Итак, сын - более ценный, более чистый еврей, нежели его
родители. И это придает ему больше самоуверенности, заставляет считать
себя привилегированным гражданином страны, порождает в нем
безнравственное чувство этакой принципиальной снисходительности к
родной матери, к родному отцу, приехавшим на "вторую родину" двадцать
шесть лет тому назад.
Ента Кипершлак рассказала мне не об исключительном случае из
повседневной жизни Израиля.
В Западном Берлине бежавший из Израиля бывший одессит, явно
рассчитывая на мое понимание, доверительно поделился со мной таким
откровением:
- Конечно, в общем и целом ко мне относились в Израиле лучше, чем
к какому-нибудь задрипанному еврею откуда-то из кавказских гор. -
Собеседник посмотрел на меня ясным, незамутненным взором, как бы
стремясь внушить мне, что хотя сионисты причинили ему много горя, но
напраслины на них он возводить не собирается. И тут же, явно добиваясь
во мне сочувствия, темпераментно воскликнул: - Конечно, на каких-то
несколько грошей это приносило мне моральное удовлетворение! Но сабры
все равно глядели на меня свысока! Я для них "агурнышт мыт аништ" (в
переводе - "ничто и ничего". - Ц.С.), - и, шумно вздохнув, бывший
одессит заглянул мне в глаза с кротостью человека, для которого нет
ничего дороже правды-матки: - И я-таки их понимаю. Они родились в
Палестине, когда там главными были арабы, сумели взять верх над
арабами, а я привез туда свою семью, когда Израиль уже с головы до пят
вооружен лучше многих известных государств. В этой маленькой стране
все лучшие куски уже разобраны, а если вдруг появляются новые смачные
куски, их, конечно, отдают настоящим евреям.
"Настоящим".
Подумать только, как расиствующий сионизм сумел за каких-нибудь
одиннадцать месяцев отравить сознание человека, учившегося и
работавшего в социалистической стране: громогласно возмущаясь
терзавшими его в Израиле сионистскими порядками, он все-таки сам
признает себя не настоящим, второсортным евреем по сравнению с евреем,
участвовавшим в колонизации Палестины.
Я часто задумываюсь над откровениями бывшего одессита,
заплатившего за полулегальный приют в Западном Берлине
пресмыкательством своей семьи перед заправилами тамошних сионистов. И
хотя мой собеседник долго и настойчиво боролся за разрешение вернуться
с семьей в Советский Союз, хотя точно подметил и горячо осуждает
гнетущую атмосферу и политическую бесперспективность введенного
сионистскими правителями страны режима, мне - не буду кривить
душой - думается: расистский яд настолько глубоко проник (возможно,
помимо его воли) в сознание, что вряд ли этот бывший советский
гражданин сумеет стать им снова.
Наконец, рассказ бывшей гражданки Советской Литвы Риты Фаерман,
записанный мною в Вене:
- Наша семья в Хайфе подружилась с семьей, приехавшей туда из
Польши раньше нас лет на шесть-семь. У меня особенно теплые отношения
завязались с женой главы семьи Ядзей, полькой по национальности. Чтобы
не бросаться в глаза своей "чужеродностью", она просила называть ее в
магазинах и на рынке Идой. Но все равно ее мужу Иосифу, мастеру по
ремонту швейных и вязальных машин, доставалось немало неприятностей
из-за того, что мать его сына не еврейка.
- Счастье для Ядзи и Иосифа, - оживилась Рита Фаерман, - что
среди их соседей нет выходцев из Африки. Африканские евреи так прибиты
и унижены, что рады выместить свои беды на белых нарушителях канонов
иудаизма. Они по любому поводу повторяют: "Среди нас вы не найдете
никого, кто бы взял в жены иноверку или вышла замуж за иноверца!" И
семья Иосифа и Ядзи - это для африканских евреев козырь, который они,
будьте уверены, не упустят. Стоит им узнать про такую смешанную семью,
как они поднимают крик: "Вот кого надо гнать со всех работ, вот кому
не надо давать жилья!" - Моя собеседница замолкла, вздохнула и, словно
оправдываясь передо мной, тихо добавила: - Их-таки можно понять... Им
самим еще тяжелее...
- Да, нелегко Ядзе и Иосифу, - продолжала Рита Фаерман, - Если бы
не большие долги, они бы давно бежали из Израиля... Ох, боюсь, как бы
не распалась их семья. Иосиф, правда, человек сдержанный и деликатный,
но часто и его доводили всякими укорами и попреками до того, что свое
скверное настроение он вымещал на Ядзе. Она мне не раз говорила:
"Иосиф меня любит, ничто меня в этом не разубедит, даже если он на
меня поднимет руку. Но ведь не только чужие люди, но и сами его
родственники подкалывают его за то, что я ему испортила жизнь в
Израиле. Если бы не я, считают они, Иосиф получил бы кредит и открыл
собственную мастерскую. Ведь у него золотые руки, он умеет
ремонтировать еще и пишущие машинки, и кухонные. Больше всего его
огорчает, что во дворе, да и в школе тоже нашего мальчика дразнят
"паном" и "гоем". Я знаю, как только мы приехали в Израиль,
родственники Иосифа стали его уговаривать развестись со мной. Но он
никогда не пойдет на это, как бы ему ни пришлось мучиться".
Если Иосиф и Ядзя еще не бежали, подобно дружившей с ними семье
Фаерман, из Израиля, мучиться им наверняка приходится все больше и
круче. Уж очень распоясываются в стране клерикалы и светские ревнители
расовой чистоты израильского еврейства.
РАСИЗМ ПОДКРЕПЛЯЕТ КЛАССОВЫЕ ИНТЕРЕСЫ
Как всегда у сионистов, их расовые убеждения неразрывно связаны с
классовыми интересами. Состоятельным сабрам - предпринимателям,
торговцам, подрядчикам, выгодно "из милости" брать на работу со
сниженной зарплатой темнокожих и даже ашкеназийских олим. Особенно
тяжело приходится тем новоприбывшим, чья "этническая неполноценность"
помножена на незнание иврита, или, как принято выражаться в
сионистских кругах, злостное нежелание овладеть языком предков. Это
ощущают на себе очень многие олим из числа бывших граждан
социалистических стран.
Среди них мой бывший земляк винничанин Юзеф Дюк. Случилось так,
что я повстречал его, беглеца из Израиля, в Вене, а затем уже получил
возможность познакомиться с его душераздирающими письмами и полными
беспросветности фотоснимками, присланными на покинутую Украину еще из
Израиля.
Когда Юзеф Дюк надумал податься на "историческую родину", где у
него не оказалось ни одного поистине близкого человека, ему было 57
лет. За плечами - многолетний опыт высококвалифицированного маляра,
специалиста по красочной росписи стен и потолков. Уже не одно
поколение студентов винницкого педагогического института любуется тем,
как мастерски расписал Юзеф Дюк институтский актовый зал.
Хозяйчики из этнической элиты сабра брали его на временную работу
с пониженной зарплатой и не по специальности - то грузчиком, то
такелажником, то на низкооплачиваемую грубую малярную работу. У
подрядчика Мануэля Рами ему приходилось по десять часов работать на
солнцепеке. А когда Дюк получил серьезную производственную травму,
никакой денежной компенсации ему не выплатили и лечиться он должен был
за собственный счет, вернее в долг. Кое-как залечив рану, изможденный
старик просил прораба перевести его на более легкую работу. Тот с
несвойственной ему кротостью согласился. Написал записку и мимоходом
сказал Дюку, что он должен скрепить эту записку своей подписью.
Не чуя от счастья ног, бывший маляр помчался в бухгалтерию. С
трудом сдерживая смех, бухгалтер подшил бумажку к финансовым
документам и издевательски вежливо сказал Дюку: "Мы твою просьбу
удовлетворим и не будем выплачивать тебе отпускной компенсации. Ведь
ты именно об этом собственноручно подписал заявление, изложенное
чистейшим ивритом".
Пользуясь незнанием Дюком иврита, маклер Аронсон заставил его
подписать векселя на якобы полученные займы, уверив легковерного оле,
что речь идет о предоставлении на райских условиях в кредит
холодильника и прочей кухонной утвари, ибо единственное, за что Дюк
смог расплатиться наличными - это чадящая керосинка.
Роль инкассатора у Аронсона выполнял здоровенный детина
гангстерского типа по прозвищу Сеня. Дюк, естественно, не смог
оплатить векселя, и тогда Сеня искровенил его и выбил почти все зубы.
Полиция признала факт рукоприкладства, но заставить маклера оплатить
стоимость зубных протезов не пожелала. А ведь пострадавшему пришлось
обратиться к частному дантисту. Сунулся было Юзеф Дюк в суд, но
искового заявления так и не подал. "Дело ты проиграешь, а судебные
издержки суд возложит на тебя - ведь ты подаешь заявление на сабра", -
посоветовал ему доброжелательный полицейский.
Печальная судьба Дюка доказывает полнейшую беззащитность
новоприбывшего в страну израильтянина при любом столкновении с
коренными жителями страны да еще с переселенцами из Америки, которые
причисляются к высшей этнической группе. Словом, и в крупном и в
мелочах расовые (точнее, внутрирасовые) признаки израильтянина влияют
на его судьбу.
Это, как читатель мог убедиться на печальном примере Юзефа Дюка,
а также "нечестивой" семьи Иосифа и Ядзи, в любом случае на руку
богатеям.
Предвижу, что, прочтя эти строки, сионистские подпевалы "уличат"
меня в искажении израильской действительности на том, мол, основании,
что ортодоксальный сионизм, властно, требующий беспрекословного
выполнения ритуалов многотысячной давности, больше не узаконен в
стране.
Наивные, вернее лицемерные отговорки! С ортодоксальными раввинами
и пособляющими им сионистами экстремистского толка вынуждены считаться
не только полубезработные олим, но даже предприниматели и
государственные чиновники. И тем и другим, кстати, на руку распри
между ортодоксальными клерикалами и так называемыми иудаистскими
реформистами, допускающими такие неслыханные вольности, как
богослужение на... понятном верующим с детства языке, а не на
каноническом, но непонятном древнееврейском. Ущемляя права простых
тружеников, или отказывая безработным в пособии, или, наконец,
откровенно дискриминируя "смешанную" семью, предприниматели и
чиновники в избытке находят выгодные им "правила" и у ортодоксов, и у
реформистов.
От ортодоксов несколько отстали, а к реформистам не пристали так
называемые консервативные клерикалы. Но и они в полной мере
реакционны. Особенно жестоки они к тем, кто не признает или просто
ставит под сомнение "богоизбранность" и "исключительность" евреев по
сравнению с народами других рас, не только арабской. Вот почему
презрительные, откровенно оскорбительные характеристики и клички
поляков, украинцев, словаков как представителей "неполноценных" рас
можно встретить на страницах контролируемых консерваторами сионистских
газет, в радиопередачах, на телевизионных экранах.
Стремясь всячески опорочить обличающие милитаризм сионистских
правителей Израиля резолюции ООН, многие израильские средства
информации все чаще стали недвусмысленно подчеркивать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72