Им сулили бесплатный проезд в Палестину, а также большую
денежную помощь по прибытии на место. И отчаявшиеся, потерявшие веру в
освобождение люди не решались открыто восстать против столь
губительных для них замыслов.
Тогда, в сорок пятом, я не смог в достаточной мере ознакомиться с
фактическими материалами, чтобы иметь право писать о широко задуманном
обмане, заставившем тысячи людей со слезами отчаяния уехать в
Палестину. Но сейчас я нашел такие материалы - точные и
неопровержимые.
Где? Представьте, в израильских газетах, которые мне показали в
Люксембурге.
Сам не понимаю, отчего вдруг сионистским журналистам понадобилось
сейчас предавать огласке засекреченные операции по принудительному
вывозу из лагерей в Палестину большого числа евреев - уроженцев и
жителей многих европейских стран. То ли сионистские журналисты
решились обнародовать эффектные подробности одной из таких операций,
полагая, что за давностью лет не обратят внимания на нечестную
подоплеку. То ли не смогли они удержаться от соблазна тиснуть
сенсационный заголовок: "Американский католик Новинский помог
палестинскому сионисту Вайнштейну осуществить дерзкую операцию под
кодовым названием "Бриха".
Да, в декабре 1945 года капитан войск США Стенли Новинский,
католик по вероисповеданию, действительно помог сионистской группе Абы
Вайнштейна обмануть около 8 тысяч евреев, скопившихся в лагере
Риденбург. Для этого Новинскому, как он хвастливо сообщил недавно
израильским журналистам, "пришлось рискнуть собственной карьерой и
благополучием, обмануть английскую часть администрации лагеря".
Американский офицер оккупационных войск не мог не знать, что
президент его страны Рузвельт осуждал попытки насильственного
переселения перемещенных лиц еврейской национальности в Палестину.
Президент дал указание командованию американских оккупационных войск:
этим людям надо предоставить право самим решать свою судьбу. И все же
капитан Новинский пренебрег приказом главы своего государства и
предпочел откликнуться на призыв американского раввина Клаузнера:
- Евреев из лагерей надо без всяких разговоров отправлять на
землю предков. А тех, кто заартачится, следует строго припугнуть и
даже снять с продовольственного снабжения. Хотя эти перемещенные,
думаю, сейчас не в таком настроении, чтобы рассуждать и выбирать.
Незаконно использовав свое служебное положение сотрудника военной
комендатуры риденбургского лагеря, Новинский первым делом отобрал у
намеченных Вайнштейном жертв все без исключения документы. Затем была
изготовлена липовая документация. Так возникла идиллическая картина:
всех намеченных к вывозу евреев ждут не дождутся в Палестине близкие
родственники, обуянные горячим желанием приютить их и обогреть.
В действительности же многие из жертв Вайнштейна уже получили
весточки, что дома их нетерпеливо готовятся встретить оставшиеся в
живых: кого - жена, кого - сестра, кого - дети. На коленях обреченные
люди умоляли Вайнштейна не вывозить их на чужую палестинскую землю. Но
эмиссар палестинских сионистов был неумолим: будущему еврейскому
государству нужно население. А капитанские погоны Стенли Новинского
прикрывали предательство Вайнштейна авторитетным именем американской
армии.
Для "добровольных" переселенцев потребовались пропуска - что ж,
Новинский немедленно состряпал фальшивки. Вайнштейн опасался
нежелательных проверок по пути следования - католический помощник
сиониста и тут нашел выход: авантюристической группе Вайнштейна
присвоили официальный статус "Комитета помощи еврейским беженцам". На
этом громком наименовании Вайнштейн удачно поспекулировал в пути и
раздобыл всяческие привилегии для своего эшелона.
Где же тут собака зарыта? В чем корни рвения американского
офицера? Почему вдруг он настолько близко принял к сердцу сионистскую
"Бриху", что отважился рискнуть собственной карьерой и благополучием?
Израильская пресса, безудержно восхваляя Новинского, дает всему
этому патетически приподнятое объяснение: истинно верующего католика
до глубины души тронули благочестивые чаяния верующих евреев,
мечтавших, дескать, поселиться на "священной земле праотцев". Какая
божественная трогательность! Какими ангельскими помыслами был движим
капитан американской армии Стоили Новинский!
Увы, весь елейный эффект от громогласных сообщений о визите
мистера Новинского в Израиль катастрофически испортил безымянный
репортер хайфской газеты. Проявив усердие не по разуму, он, восхваляя
благородство капитана, проговорился:
"Еще до возвращения из оккупационной зоны в США Новннский был
уволен из вооруженных сил США. Его обвинили в том, что он получил от
Вайнштейна значительную сумму денег и присвоил некоторые
принадлежавшие переехавшим евреям ценности".
А несколькими строками ниже репортер, словно спохватившись, в
самых возвышенных тонах восхваляет и превозносит... благороднейшие
стремления взяточника Новинского помочь перемещенным евреям. Вот уж
поистине железная логика в духе сварливой бабы из шолом-алейхемской
Касриловки! Не вернув соседке одолженный горшок, она заявила:
"Во-первых, я этого горшка не одалживала, а во-вторых, он был весь
дырявый!"
Несмотря на неуклюжую оговорку репортера, сразу стало понятно, во
имя каких таких "высоких идеалов" Новинский рискнул собственной
карьерой и благополучием. Содействуя сионистам, он основательно
упрочил свое благополучие. Оставив армию, сионистский пособник, как
деликатно выражается хайфский корреспондент, вступил в ряды
состоятельных американцев.
Сделал карьеру и Аба Вайнштейн. Если тогда, в сорок пятом, он был
всего-навсего агентом террористической сионистской организации
"Хагана", то впоследствии - ответственным сотрудником министерства
иностранных дел. Правда, человек, предательски завлекший на чужбину
восемь тысяч обездоленных людей, на всякий случай изменил фамилию и
стал именоваться уже Гефеном.
ПО МОДЕЛИ "БРИХИ"
Страницы о делах альянса "Сионист Вайнштейн и Новинский" были уже
написаны, и я не намеревался возвращаться к ним...
Но в Брюсселе театральный рецензент совсем далекой от сионистских
дел газеты между прочим спросил меня:
- А вы не сочли бы напрасно потерянным время, затраченное на
встречу с одним моим антверпенским знакомым? Очень уравновешенный и
мягкий человек, как и положено стоматологу, обязанному не поддаваться
эмоциональным всплескам. Но совершенно преображается - вспыхивает до
наивысшего накала, - только заходит речь об одной главе сложной и
запутанной биографии его отца. Уж очень необычный путь привел того
сразу же после второй мировой войны в Палестину. Его заставили пробыть
в Палестине несколько лет. Видимо, весьма нелегких лет...
Я увидел стоматолога. Не уравновешенного и не мягкого. Услышав
первый же мой вопрос, он ожесточился, в глазах зажегся гневный огонек,
и мне показалось, что отвечает он не мне, а какому-то воображаемому
собеседнику, причинившему ему непоправимое горе.
- Сколько времени провел мой отец среди сионистов в Палестине?
Два года девять месяцев и шесть дней. Худшая пора его жизни после
окончания войны. Даже в лагерях для перемещенных лиц он чувствовал
себя лучше, тогда в его сердце было больше надежды на скорое
возвращение к близким. Даже в лагерях! Да, да, в лагерях, а не в одном
лагере! Попав в лагерь под Ганновером отец сразу же заявил, что хочет
вернуться в Бельгию, где родился он и его родители. Даже и слышать не
хотел о переезде в еврейские местности Палестины. Никуда, только
обратно в Бельгию! Разозленные таким упорством, сионисты периодически
добивались от американской администрации переброски наиболее упрямых
из лагеря в лагерь. Такую форму расправы они шутливо называли "игрой в
крикет". В последний раз моего отца перегнали под Штутгарт. Много
позже он узнал, что под давлением сионистских уполномоченных лагерная
администрация скрыла присланное на его имя из Бельгии письмо. А ему
твердили одно: бельгийские власти отказываются пустить вас на свою
территорию, где нет никого из ваших родных!
Нервно посасывая давно потухшую сигарету, стоматолог произнес
глухим голосом, каким обычно говорят о тяжком приговоре:
- В конце концов сионистские уполномоченные вынудили измученного
человека прекратить сопротивление и вырвали у него согласие на
переброску в Палестину.
Стоматолог привел такую подробность. Чтобы перегнать его отца и
других обманутых евреев из лагерей в Палестину, нужно было уничтожить
малейшие следы их истинного гражданства и снабдить насильно угоняемых
людей фальшивыми документами. "Иммигранты поневоле" в глубине души
таили надежду, что с изготовлением фальшивок выйдет спасительная для
них заминка. Но тут на помощь сионистам охотно пришли темные личности
из специальной граверной мастерской петлюровской эмигрантской
организации в Мюнхене. Они быстро изготовили фальшивые документы. Вот
уж действительно трогательная взаимопомощь "братьев по духу" - отпетые
украинские националисты выручают еврейских!
- Ох, как же намучился отец на палестинской земле, - продолжал
антверпенец. - Его превратили там в сторожа земельных наделов,
отобранных сионистами у арабских аборигенов. Кстати, владельцы этих
огромных наделов стали основателями богатейших династий нынешних
израильских коммерсантов. Только перед провозглашением государства
Израиль отцу удалось бежать из Палестины... Уже около десяти лет отца
нет в живых. У меня уже есть собственные дети. Но до сих пор меня
бросает в дрожь, когда вспоминаю рассказы отца о том, как издевались
над ним сионистские уполномоченные в лагерях для перемещенных лиц! И
не только над ним. Особенно изощренные издевательства пришлось
выдержать нескольким евреям из Северной Буковины, воссоединившейся с
Советским Союзом, кажется, незадолго до войны. К этим людям
сионистские уполномоченные стали приводить агитаторов из
антисоветского союза русских эмигрантов...
- Вы имеете в виду НТС? - переспросил я.
- Вот именно, эн-тэ-эс, - подтвердил мой собеседник. - Отец
называл именно эти буквы. И те агитаторы долго и упорно убеждали
буковинских евреев согласиться на перемещение в Палестину. "Вот вам
книжечки, берегите их. Скоро в Советском Союзе произойдет переворот,
вы предъявите эти книжечки - и вас тут же перевезут из Палестины в
Россию". В этих книжечках была напечатана программа НТС. А специальный
пункт программы подчеркивал, что права лиц еврейской национальности
должны быть в России ограничены. И когда агитаторы из НТС явились
снова, буковинские евреи швырнули им в лицо их книжечки. Агитаторы
пытались оправдаться. Этот пункт, говорили они, НТС вынужден был
включить в программу ради гитлеровцев, от которых в годы войны
зависела их организация...
С антверпенским стоматологом мы беседовали в небольшом
брюссельском парке неподалеку от знаменитого "Атомиума" - символа
Всемирной выставки 1958 года в Брюсселе.
В тот холодный апрельский день парк был совершенно безлюден, но
мой собеседник испуганно оглядывался по сторонам и сбивался на
заговорщический шепот:
- Умоляю вас!
Да, этого человека может настичь месть сионистов. Месть... А,
собственно говоря, за что? За правду о горькой доле его отца. За
жизненные, точные факты, еще раз неоспоримо подтверждающие, что
операция "Бриха" была в сионистской практике далеко не единственной,
что не одни Вайнштейн и Новинский и не только из Риденбурга
насильственно угоняли обездоленных войной евреев в чужую им Палестину.
Но и беседа в Брюсселе вопреки моим ожиданиям не завершила главы
о сионистских акциях типа "Брихи".
Через несколько дней, уже в Голландии, мне рассказали об
ужасающей трагедии освобожденных узников концлагеря Берген-Бельзен.
В апреле 1945 года, незадолго до окончательного разгрома
гитлеровских войск, в Берген-Бельзене скопилось около 12 тысяч евреев.
Их свезли туда из различных гетто, преимущественно голландских и
бельгийских. Именно в этом фашистском аду, напоминаю, в марте погибла
от острого истощения Анна Франк.
Захватившие Берген-Бельзен английские войска убедились, что
большинство освобожденных ими узников нуждается в безотлагательном,
срочнейшем лечении. Брюшной тиф, пневмония, дистрофия, заражение крови
свирепствовали здесь, особенно среди детей и женщин. Английский
военно-медицинский персонал, не столь уж, естественно, многочисленный,
не зная отдыха, сразу же занялся отбором и эвакуацией наиболее опасно
больных.
В действия самоотверженных медиков неожиданно вмешались капелланы
еврейской национальности из английских же военных частей. По указаниям
сионистских эмиссаров из Лондона они стали обходить лагерные бараки и
объявлять освобожденным узникам фашизма: кто даст согласие на
перемещение в Палестину, тот будет эвакуирован для лечения в первую
очередь.
И ради спасения умирающих детей и жен, чью смерть предотвратить
могло только срочнейшее лечение, многие дали согласие на вывоз в
Палестину. Тех же, кто отказался, причислили ко второй очереди,
невзирая на то, что в их семьях были тяжелобольные женщины и дети.
А в мае сионистские агенты депортировали в Палестину эшелон
бывших узников Берген-Бельзена. О подробностях этой операции
рассказали голландские евреи, вернувшиеся из Палестины на родину.
Удалось это далеко не всем.
Отголоски берген-бельзенской трагедии и сейчас, много лет спустя,
стучатся в сердца честных людей Бельгии и Голландии.
ГДЕ РАНЬШЕ ЗВУЧАЛ ЧИСТЫЙ ГОЛОС
Дом-музей Анны Франк в узеньком, типично амстердамском здании на
улице Принсенграхт я впервые посетил весной 1965 года.
По винтообразной лестнице с этажа на этаж поднимались и
спускались десятки посетителей. По их приглушенным репликам узнавалась
молодежь самых различных национальностей. И вместе с тем здание
казалось пустынным: настолько немногословными и сосредоточенными
становились в этих стенах посетители, потрясенные ожившими страницами
трагического дневника Анны Франк.
Пытливо всматриваясь в каждую мелочь, я вспоминал эту
переведенную на десятки языков и впечатляющую своей искренностью и
бесхитростностью книгу и убеждался, насколько верно подметил Илья
Григорьевич Эренбург, что голос погибшей в гитлеровских застенках Анны
- "это еще детский голос, но в нем большая сила - искренности,
человечности да и таланта. Не каждый писатель сумел бы так описать и
обитателей "убежища", и свои переживания, как это удалось Анне".
Помнится, мы с драматургом Самуилом Иосифовичем Алешиным
осматривали дом на Принсенграхт в утренние часы, однако и вечером не в
состоянии были в неполной мере воспринять чеховских "Трех сестер" в
постановке Утрехтского театра - настолько потрясло и захватило нас все
увиденное в этом антифашистском по своей сути Доме.
Прошло десять лет. Снова я в Доме Анны Франк. И с первых секунд
мне начинает казаться: теперь все здесь не так, совершенно все иное. А
ведь служительницы уверяют, что ничего не изменилось.
Верно, в экспозиции ничего не изменилось. Но разительно
изменилась атмосфера.
Что такое? Какие-то развязные молодые люди осматривают не дом, а
посетителей, не ходят, а снуют из комнаты в комнату, как бы разыскивая
спешно понадобившихся им людей. Откуда такая суетливость? Почему эти
молодые люди выступают здесь в роли "импресарио" и откровенно мешают
грустноватым и подчеркнуто нешумливым гидам? Почему здесь запахло
какой-то биржей?
Ведь как и десять лет тому назад, люди приезжают из дальних стран
в эти маленькие комнаты, чтобы в благоговейном молчании рассмотреть
каждую деталь мемориала вплоть до зарубок на дверном косяке,
показывающих, на сколько сантиметров вырастала Анна за каждые три
месяца. В этих чердачных комнатах люди, повинуясь нерегламентированным
правилам, а своему сердцу, стараются и сейчас говорить поменьше и
потише, словно вот-вот они услышат чистый голос Анны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
денежную помощь по прибытии на место. И отчаявшиеся, потерявшие веру в
освобождение люди не решались открыто восстать против столь
губительных для них замыслов.
Тогда, в сорок пятом, я не смог в достаточной мере ознакомиться с
фактическими материалами, чтобы иметь право писать о широко задуманном
обмане, заставившем тысячи людей со слезами отчаяния уехать в
Палестину. Но сейчас я нашел такие материалы - точные и
неопровержимые.
Где? Представьте, в израильских газетах, которые мне показали в
Люксембурге.
Сам не понимаю, отчего вдруг сионистским журналистам понадобилось
сейчас предавать огласке засекреченные операции по принудительному
вывозу из лагерей в Палестину большого числа евреев - уроженцев и
жителей многих европейских стран. То ли сионистские журналисты
решились обнародовать эффектные подробности одной из таких операций,
полагая, что за давностью лет не обратят внимания на нечестную
подоплеку. То ли не смогли они удержаться от соблазна тиснуть
сенсационный заголовок: "Американский католик Новинский помог
палестинскому сионисту Вайнштейну осуществить дерзкую операцию под
кодовым названием "Бриха".
Да, в декабре 1945 года капитан войск США Стенли Новинский,
католик по вероисповеданию, действительно помог сионистской группе Абы
Вайнштейна обмануть около 8 тысяч евреев, скопившихся в лагере
Риденбург. Для этого Новинскому, как он хвастливо сообщил недавно
израильским журналистам, "пришлось рискнуть собственной карьерой и
благополучием, обмануть английскую часть администрации лагеря".
Американский офицер оккупационных войск не мог не знать, что
президент его страны Рузвельт осуждал попытки насильственного
переселения перемещенных лиц еврейской национальности в Палестину.
Президент дал указание командованию американских оккупационных войск:
этим людям надо предоставить право самим решать свою судьбу. И все же
капитан Новинский пренебрег приказом главы своего государства и
предпочел откликнуться на призыв американского раввина Клаузнера:
- Евреев из лагерей надо без всяких разговоров отправлять на
землю предков. А тех, кто заартачится, следует строго припугнуть и
даже снять с продовольственного снабжения. Хотя эти перемещенные,
думаю, сейчас не в таком настроении, чтобы рассуждать и выбирать.
Незаконно использовав свое служебное положение сотрудника военной
комендатуры риденбургского лагеря, Новинский первым делом отобрал у
намеченных Вайнштейном жертв все без исключения документы. Затем была
изготовлена липовая документация. Так возникла идиллическая картина:
всех намеченных к вывозу евреев ждут не дождутся в Палестине близкие
родственники, обуянные горячим желанием приютить их и обогреть.
В действительности же многие из жертв Вайнштейна уже получили
весточки, что дома их нетерпеливо готовятся встретить оставшиеся в
живых: кого - жена, кого - сестра, кого - дети. На коленях обреченные
люди умоляли Вайнштейна не вывозить их на чужую палестинскую землю. Но
эмиссар палестинских сионистов был неумолим: будущему еврейскому
государству нужно население. А капитанские погоны Стенли Новинского
прикрывали предательство Вайнштейна авторитетным именем американской
армии.
Для "добровольных" переселенцев потребовались пропуска - что ж,
Новинский немедленно состряпал фальшивки. Вайнштейн опасался
нежелательных проверок по пути следования - католический помощник
сиониста и тут нашел выход: авантюристической группе Вайнштейна
присвоили официальный статус "Комитета помощи еврейским беженцам". На
этом громком наименовании Вайнштейн удачно поспекулировал в пути и
раздобыл всяческие привилегии для своего эшелона.
Где же тут собака зарыта? В чем корни рвения американского
офицера? Почему вдруг он настолько близко принял к сердцу сионистскую
"Бриху", что отважился рискнуть собственной карьерой и благополучием?
Израильская пресса, безудержно восхваляя Новинского, дает всему
этому патетически приподнятое объяснение: истинно верующего католика
до глубины души тронули благочестивые чаяния верующих евреев,
мечтавших, дескать, поселиться на "священной земле праотцев". Какая
божественная трогательность! Какими ангельскими помыслами был движим
капитан американской армии Стоили Новинский!
Увы, весь елейный эффект от громогласных сообщений о визите
мистера Новинского в Израиль катастрофически испортил безымянный
репортер хайфской газеты. Проявив усердие не по разуму, он, восхваляя
благородство капитана, проговорился:
"Еще до возвращения из оккупационной зоны в США Новннский был
уволен из вооруженных сил США. Его обвинили в том, что он получил от
Вайнштейна значительную сумму денег и присвоил некоторые
принадлежавшие переехавшим евреям ценности".
А несколькими строками ниже репортер, словно спохватившись, в
самых возвышенных тонах восхваляет и превозносит... благороднейшие
стремления взяточника Новинского помочь перемещенным евреям. Вот уж
поистине железная логика в духе сварливой бабы из шолом-алейхемской
Касриловки! Не вернув соседке одолженный горшок, она заявила:
"Во-первых, я этого горшка не одалживала, а во-вторых, он был весь
дырявый!"
Несмотря на неуклюжую оговорку репортера, сразу стало понятно, во
имя каких таких "высоких идеалов" Новинский рискнул собственной
карьерой и благополучием. Содействуя сионистам, он основательно
упрочил свое благополучие. Оставив армию, сионистский пособник, как
деликатно выражается хайфский корреспондент, вступил в ряды
состоятельных американцев.
Сделал карьеру и Аба Вайнштейн. Если тогда, в сорок пятом, он был
всего-навсего агентом террористической сионистской организации
"Хагана", то впоследствии - ответственным сотрудником министерства
иностранных дел. Правда, человек, предательски завлекший на чужбину
восемь тысяч обездоленных людей, на всякий случай изменил фамилию и
стал именоваться уже Гефеном.
ПО МОДЕЛИ "БРИХИ"
Страницы о делах альянса "Сионист Вайнштейн и Новинский" были уже
написаны, и я не намеревался возвращаться к ним...
Но в Брюсселе театральный рецензент совсем далекой от сионистских
дел газеты между прочим спросил меня:
- А вы не сочли бы напрасно потерянным время, затраченное на
встречу с одним моим антверпенским знакомым? Очень уравновешенный и
мягкий человек, как и положено стоматологу, обязанному не поддаваться
эмоциональным всплескам. Но совершенно преображается - вспыхивает до
наивысшего накала, - только заходит речь об одной главе сложной и
запутанной биографии его отца. Уж очень необычный путь привел того
сразу же после второй мировой войны в Палестину. Его заставили пробыть
в Палестине несколько лет. Видимо, весьма нелегких лет...
Я увидел стоматолога. Не уравновешенного и не мягкого. Услышав
первый же мой вопрос, он ожесточился, в глазах зажегся гневный огонек,
и мне показалось, что отвечает он не мне, а какому-то воображаемому
собеседнику, причинившему ему непоправимое горе.
- Сколько времени провел мой отец среди сионистов в Палестине?
Два года девять месяцев и шесть дней. Худшая пора его жизни после
окончания войны. Даже в лагерях для перемещенных лиц он чувствовал
себя лучше, тогда в его сердце было больше надежды на скорое
возвращение к близким. Даже в лагерях! Да, да, в лагерях, а не в одном
лагере! Попав в лагерь под Ганновером отец сразу же заявил, что хочет
вернуться в Бельгию, где родился он и его родители. Даже и слышать не
хотел о переезде в еврейские местности Палестины. Никуда, только
обратно в Бельгию! Разозленные таким упорством, сионисты периодически
добивались от американской администрации переброски наиболее упрямых
из лагеря в лагерь. Такую форму расправы они шутливо называли "игрой в
крикет". В последний раз моего отца перегнали под Штутгарт. Много
позже он узнал, что под давлением сионистских уполномоченных лагерная
администрация скрыла присланное на его имя из Бельгии письмо. А ему
твердили одно: бельгийские власти отказываются пустить вас на свою
территорию, где нет никого из ваших родных!
Нервно посасывая давно потухшую сигарету, стоматолог произнес
глухим голосом, каким обычно говорят о тяжком приговоре:
- В конце концов сионистские уполномоченные вынудили измученного
человека прекратить сопротивление и вырвали у него согласие на
переброску в Палестину.
Стоматолог привел такую подробность. Чтобы перегнать его отца и
других обманутых евреев из лагерей в Палестину, нужно было уничтожить
малейшие следы их истинного гражданства и снабдить насильно угоняемых
людей фальшивыми документами. "Иммигранты поневоле" в глубине души
таили надежду, что с изготовлением фальшивок выйдет спасительная для
них заминка. Но тут на помощь сионистам охотно пришли темные личности
из специальной граверной мастерской петлюровской эмигрантской
организации в Мюнхене. Они быстро изготовили фальшивые документы. Вот
уж действительно трогательная взаимопомощь "братьев по духу" - отпетые
украинские националисты выручают еврейских!
- Ох, как же намучился отец на палестинской земле, - продолжал
антверпенец. - Его превратили там в сторожа земельных наделов,
отобранных сионистами у арабских аборигенов. Кстати, владельцы этих
огромных наделов стали основателями богатейших династий нынешних
израильских коммерсантов. Только перед провозглашением государства
Израиль отцу удалось бежать из Палестины... Уже около десяти лет отца
нет в живых. У меня уже есть собственные дети. Но до сих пор меня
бросает в дрожь, когда вспоминаю рассказы отца о том, как издевались
над ним сионистские уполномоченные в лагерях для перемещенных лиц! И
не только над ним. Особенно изощренные издевательства пришлось
выдержать нескольким евреям из Северной Буковины, воссоединившейся с
Советским Союзом, кажется, незадолго до войны. К этим людям
сионистские уполномоченные стали приводить агитаторов из
антисоветского союза русских эмигрантов...
- Вы имеете в виду НТС? - переспросил я.
- Вот именно, эн-тэ-эс, - подтвердил мой собеседник. - Отец
называл именно эти буквы. И те агитаторы долго и упорно убеждали
буковинских евреев согласиться на перемещение в Палестину. "Вот вам
книжечки, берегите их. Скоро в Советском Союзе произойдет переворот,
вы предъявите эти книжечки - и вас тут же перевезут из Палестины в
Россию". В этих книжечках была напечатана программа НТС. А специальный
пункт программы подчеркивал, что права лиц еврейской национальности
должны быть в России ограничены. И когда агитаторы из НТС явились
снова, буковинские евреи швырнули им в лицо их книжечки. Агитаторы
пытались оправдаться. Этот пункт, говорили они, НТС вынужден был
включить в программу ради гитлеровцев, от которых в годы войны
зависела их организация...
С антверпенским стоматологом мы беседовали в небольшом
брюссельском парке неподалеку от знаменитого "Атомиума" - символа
Всемирной выставки 1958 года в Брюсселе.
В тот холодный апрельский день парк был совершенно безлюден, но
мой собеседник испуганно оглядывался по сторонам и сбивался на
заговорщический шепот:
- Умоляю вас!
Да, этого человека может настичь месть сионистов. Месть... А,
собственно говоря, за что? За правду о горькой доле его отца. За
жизненные, точные факты, еще раз неоспоримо подтверждающие, что
операция "Бриха" была в сионистской практике далеко не единственной,
что не одни Вайнштейн и Новинский и не только из Риденбурга
насильственно угоняли обездоленных войной евреев в чужую им Палестину.
Но и беседа в Брюсселе вопреки моим ожиданиям не завершила главы
о сионистских акциях типа "Брихи".
Через несколько дней, уже в Голландии, мне рассказали об
ужасающей трагедии освобожденных узников концлагеря Берген-Бельзен.
В апреле 1945 года, незадолго до окончательного разгрома
гитлеровских войск, в Берген-Бельзене скопилось около 12 тысяч евреев.
Их свезли туда из различных гетто, преимущественно голландских и
бельгийских. Именно в этом фашистском аду, напоминаю, в марте погибла
от острого истощения Анна Франк.
Захватившие Берген-Бельзен английские войска убедились, что
большинство освобожденных ими узников нуждается в безотлагательном,
срочнейшем лечении. Брюшной тиф, пневмония, дистрофия, заражение крови
свирепствовали здесь, особенно среди детей и женщин. Английский
военно-медицинский персонал, не столь уж, естественно, многочисленный,
не зная отдыха, сразу же занялся отбором и эвакуацией наиболее опасно
больных.
В действия самоотверженных медиков неожиданно вмешались капелланы
еврейской национальности из английских же военных частей. По указаниям
сионистских эмиссаров из Лондона они стали обходить лагерные бараки и
объявлять освобожденным узникам фашизма: кто даст согласие на
перемещение в Палестину, тот будет эвакуирован для лечения в первую
очередь.
И ради спасения умирающих детей и жен, чью смерть предотвратить
могло только срочнейшее лечение, многие дали согласие на вывоз в
Палестину. Тех же, кто отказался, причислили ко второй очереди,
невзирая на то, что в их семьях были тяжелобольные женщины и дети.
А в мае сионистские агенты депортировали в Палестину эшелон
бывших узников Берген-Бельзена. О подробностях этой операции
рассказали голландские евреи, вернувшиеся из Палестины на родину.
Удалось это далеко не всем.
Отголоски берген-бельзенской трагедии и сейчас, много лет спустя,
стучатся в сердца честных людей Бельгии и Голландии.
ГДЕ РАНЬШЕ ЗВУЧАЛ ЧИСТЫЙ ГОЛОС
Дом-музей Анны Франк в узеньком, типично амстердамском здании на
улице Принсенграхт я впервые посетил весной 1965 года.
По винтообразной лестнице с этажа на этаж поднимались и
спускались десятки посетителей. По их приглушенным репликам узнавалась
молодежь самых различных национальностей. И вместе с тем здание
казалось пустынным: настолько немногословными и сосредоточенными
становились в этих стенах посетители, потрясенные ожившими страницами
трагического дневника Анны Франк.
Пытливо всматриваясь в каждую мелочь, я вспоминал эту
переведенную на десятки языков и впечатляющую своей искренностью и
бесхитростностью книгу и убеждался, насколько верно подметил Илья
Григорьевич Эренбург, что голос погибшей в гитлеровских застенках Анны
- "это еще детский голос, но в нем большая сила - искренности,
человечности да и таланта. Не каждый писатель сумел бы так описать и
обитателей "убежища", и свои переживания, как это удалось Анне".
Помнится, мы с драматургом Самуилом Иосифовичем Алешиным
осматривали дом на Принсенграхт в утренние часы, однако и вечером не в
состоянии были в неполной мере воспринять чеховских "Трех сестер" в
постановке Утрехтского театра - настолько потрясло и захватило нас все
увиденное в этом антифашистском по своей сути Доме.
Прошло десять лет. Снова я в Доме Анны Франк. И с первых секунд
мне начинает казаться: теперь все здесь не так, совершенно все иное. А
ведь служительницы уверяют, что ничего не изменилось.
Верно, в экспозиции ничего не изменилось. Но разительно
изменилась атмосфера.
Что такое? Какие-то развязные молодые люди осматривают не дом, а
посетителей, не ходят, а снуют из комнаты в комнату, как бы разыскивая
спешно понадобившихся им людей. Откуда такая суетливость? Почему эти
молодые люди выступают здесь в роли "импресарио" и откровенно мешают
грустноватым и подчеркнуто нешумливым гидам? Почему здесь запахло
какой-то биржей?
Ведь как и десять лет тому назад, люди приезжают из дальних стран
в эти маленькие комнаты, чтобы в благоговейном молчании рассмотреть
каждую деталь мемориала вплоть до зарубок на дверном косяке,
показывающих, на сколько сантиметров вырастала Анна за каждые три
месяца. В этих чердачных комнатах люди, повинуясь нерегламентированным
правилам, а своему сердцу, стараются и сейчас говорить поменьше и
потише, словно вот-вот они услышат чистый голос Анны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72