Среди этого шума и неразберихи роздали бюллетени, и началось голосование.
Фурукава словно оцепенел. Если бы все комсомольцы голосовали против, это составило бы примерно девяносто голосов. Подобный инцидент произошел впервые, Фурукава не был уверен, можно ли полагаться на сплоченность комсомольцев. В горле у него пересохло, лицо горело. Он волновался даже не столько за исход голосования, сколько из-за поведения членов «Общества Тэнрю», которые с такой откровенной наглостью орудовали на собрании. Многие из них были в военном обмундировании — всех демобилизованных, которые возвращались на завод, сразу же вовлекали в это общество.
Фурукава следил за членами «Общества Тэнрю» настороженным взглядом и чувствовал, как ненависть, холодная, никогда еще не испытанная им ненависть охватывает всё его существо.
— Количество розданных бюллетеней — 203, пустых и недействительных — 51... — читал с кафедры Икзнобэ. Возле него стояли члены счетной комиссии, в состав которой входили и представители от «Общества Тэнрю».—За предложенную резолюцию подано 69 голосов, против — 83.
Когда загремели аплодисменты комсомольцев, Фурукава почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Он вышел в галерею напиться воды. Слезы застилали ему
глаза, он ничего не видел. Вот она — сила организации!
— Фурукава-кун, на минутку! — чья-то рука опустилась на его плечо. — Ведь я не ошибся, ты Фурукава?
Фурукава поднял голову. В первый момент он не понял, кто его остановил.
Из-под козырька спортивного кепи на Фурукава смотрели холодные глаза, с которыми никак не вязалась приветливая улыбка.
— Что, идет дело, да? Перед ним стоял директор Сагаоа.
— Что?.. — спросил Фурукава. Он всё еще никак не мог сообразить, о чем говорит директор.
— Однако ты стал молодцом! — Перекинув пиджак с руки на руку, директор опять дотронулся до плеча Фурукава. На мгновенье Фурукава вспомнил те времена, когда он работал на заводе Ои и когда на скуластом, коротконосом лице директора усы были еще совсем черными.
— Зашел бы как-нибудь ко мне на квартиру, в гости, а?
Было второе мая. Приближалось время обеденного перерыва.В фуражке, надетой козырьком назад, низко, чуть не к самому носу опустив подвесную лампу, Дзиро Фурукава, склонившись над резцом, напряженно сжимал рукоятку суппорта.
Так бывало с ним часто —увлекшись работой, он забывал обо всем на свете.Полуоткрыв рот и высунув кончик языка, он сосредоточенно работал. Еще вчера ему поручили нарезку винтов в три миллиметра в диаметре. Вот он отвел резец и выключил передачу.
Слушайте, рабочие всех стран, Как гремит победно песня эта...Когда работа спорилась, Фурукава, фальшивя, начинал напевать.Рабочие, видимо, еще находились под впечатлением вчерашней первомайской демонстрации перед зданием муниципалитета Окая — в разных уголках токарного цеха то и дело слышались голоса, напевавшие эту песню. Из трех тысяч рабочих города Окая от завода
Кавадзои в первомайской демонстрации участвовало пятьсот человек. Особенно заметны, были в рядах демонстрантов члены профессионального союза завода, среди которых было много комсомольцев. Тесно сомкнутые ряды работниц, одетых в одинаковые темно-синие куртки с красными розами на груди, явились, по общему признанию, украшением первомайского праздника города Окая.
— Фурукава-кун! Ты здесь? — донесся чей-то голос.
Но Фурукава не слышал. Он продолжал петь. Некоторые слова он не помнил и мурлыкал себе под нос мелодию:
— Трам-та-та-тум...
Здесь, в этом цехе, основная работа выполнялась на автоматах, обычные же токарные станки играли подсобную роль. Но на автоматах можно было изготовлять изделия только одного типа, а Фурукава всё время приходилось работать над различными деталями. То это были валы, такие длинные, что едва помещались между центрами; то попадались детали коленчатых валов, на обработку которых он тратил немало сил. Иногда он выполнял ответственную сложную работу по расточке внутренних поверхностей.
— Э-эй! Фурукава-а! — снова кто-то позвал его. Фурукава наконец услышал и обернулся. Остановившись в проходе между станками, старший мастер Араки кричал ему, сложив руки рупором у рта. Фурукава поспешно выключил станок и, постукивая сандалиями, подбежал к Араки.
— Тебя переводят на работу при кабинете директора, — с легкой усмешкой сказал ему Араки, когда они подошли к его столу. Фурукава разинул рот от изумления. Разговаривая с Араки, Фурукава всегда чувствовал себя мальчишкой.
— Только что мне сообщили по телефону. Директор говорил тебе раньше что-нибудь об этом?
— Ничего не говорил...
Облокотившись на стол, Араки внимательно смотрел на Фурукава.
— Ну, ладно, что ж... Ступай... Как-никак, это для тебя удача! — сказал он.
Фурукава не понимал, что означает «работать при кабинете директора», но зато хорошо понял выражение лица Араки.
— Только смотри берегись, как бы там тебе хвост не прищемили! — Араки засмеялся и крепко пожал руку Фурукава. — Я потом зайду узнаю!..
В кабинете директора за большим столом, покрытым зеленым сукном, сидели Сагара и управляющий
делами.
— А, пришел! — заметив Фурукава, сказал директор с таким видом, как будто уже давно ждал его. — Садись, садись!
Фурукава продолжал стоять, сняв шапку. Одно дело — обращаться к компании в качестве члена профсоюзного комитета, другое дело — вот так, по вопросам службы, говорить с директором. Он бессознательно ощущал это различие, И вообще, что это значит — «работать при кабинете директора»? Почему его вдруг переводят на такую работу? Подозревая какой-то подвох, он невольно насторожился.
— Поздравляю тебя! С сегодняшнего дня ты получаешь повышение, — с величественно благодушным видом проговорил директор. Управляющий делами, приподнявшись с кресла, прочитал вслух какую-то бумагу и протянул ее Фурукава.
«...Господину Дзиро Фурукава... присвоить звание младшего служащего второго разряда...»
Печать и подпись председателя акционерной компании «Токио-Электро» господина Рёдзо Фудзикума.
Зажав шапку под мышкой, Фурукава обеими руками принял бумагу и поклонился. Чудеса, да и только!
Младший служащий второго разряда! Это уже не простой «наемный рабочий»! Это звание открывало перспективу дальнейшего продвижения но службе вплоть до должности мастера, конечно, при условии, если с его стороны не будет допущено какого-либо промаха. Стать мастером, ведь об этом он мечтал когда-то, до того как попал на фронт! И как он старался, сколько учился для достижения своей цели!.. Но сейчас всё, к чему Дзиро прежде стремился, показалось ему таким далеким, словно какая-то завеса отделяла от него прошлое.
— На каком семестре ты учился в вечерней школе?
— Я закончил тринадцать семестров.
— Ведь ты, кажется, был первым учеником?
— Ишь ты! — взглянув на Фурукава, сказал управляющий делами.
— Да, да, он парень способный! — директор окинул Фурукава оценивающим взглядом, точь-в-точь как если бы рассматривал какое-нибудь редкостное карликовое дерево. — В прежние времена ему полагалась бы стипендия на продолжение учебы...
Фурукава испытывал беспокойство оттого, что директор ни словом не упоминает ни о профсоюзе, ни о комсомольской организации. Но Сагара, казалось, не допускал ни малейших сомнений относительно чувств Фурукава в связи с только что прочитанным приказом.
— Вот, хочу сделать тебя своим помощником... — проговорил директор, заглядывая в лицо Фурукава. — Ты английский язык знаешь?
— Плохо... Совсем немножко...
В вечерней школе Фурукава особенно отличался в математике и английском языке; он много занимался этими предметами и помимо занятий в школе и знал их в таком же объеме, как если бы имел законченное среднее образование.
— Ничего, ничего... Не беда, если даже для этого потребуется некоторое время. Учись... Понятно?
Директор встал, открыл стоявший в углу кабинета шкаф, вытащил оттуда какие-то книги и, кивком головы приглашая Фурукава следовать за собой, провел его в отгороженный высоким экраном угол.
— Здесь будет твое рабочее место, хорошо?
Он усмехнулся, приподняв верхнюю губу с седоватыми усами.
— Ты можешь не торопиться. Вот тебе книга. Считай, что ты изучаешь английский язык... Если будет очень уж трудно, тогда подберу тебе другую работу, а пока... — говоря это, директор положил перед ним англояпонский словарь и увесистую книгу на английском языке.
— «Economic of eff... eff...» Как это читается?.. Толстая книга в темно-коричневом кожаном переплете была издана в 1914 году в Америке, в Нью-Йорке.
Глаза Фурукава округлились от удивления.
— Efficiency... А-а, производительность! «Экономика производительности труда»... Вот так штука!
С одной стороны — стена, с другой — окно, две остальные стороны — экран. Усевшись за грубо сколоченный стол, Фурукава всё еще не мог опомниться от изумления. Уж не угодил ли он в тюрьму да еще вдобавок с надсмотрщиком?!
Однако, когда на следующий день Фурукава принялся читать «Экономику производительности труда», он так увлекся этим чтением, что забыл обо всем на свете. Он уже не считал свое место за экраном тюрьмой. Перед глазами директора то и дело мелькала засаленная солдатская рубаха, действуя ему на нервы, иногда из-за экрана вдруг раздавалось пение, так что в результате этого соседства пострадал скорее сам директор, а не Фурукава.
— Эй, нельзя ли немного потише! — кричал директор, и Фурукава испуганно умолкал. Он вовсе не хотел шуметь, просто его очень заинтересовала книга. В книге встречалось много непонятных мест, и хотя у Фурукава был под рукой словарь, он то и дело озабоченно срывался с места и бежал к управляющему делами или к начальнику планового отдела, которые хорошо владели английским языком. Торопясь, он то ронял на ходу стул, то забывал закрыть за собой дверь.
— Фурукава-сан, подите-ка сюда на минуточку! — шепнула ему случайно встретившаяся в коридоре Рэн. — Вчера директор приходил к Комацу и проговорился... Хорошо, говорит, что я перетащил Фурукава на свою сторону, но плохо то, что теперь у меня в кабинете ни о чем нельзя поговорить... Прямо как оккупированная территория!
Фурукава смотрел на смеющуюся Рэн и недоуменно моргал глазами.
«Процесс усложнения промышленной структуры Соединенных Штатов и всё более обостряющаяся конкуренция открыли новую эру для делового мира.
Товары производятся и продаются с низкой прибылью. Размеры прибыли стали, как никогда, зависеть от производительности труда. В настоящее время слово «производительность» неразрывно связано с дальнейшим расширением, развитием и прогрессом промышленности».
Несколько дней Фурукава потратил на перевод небольшого предисловия и главы «Эксплуатация предприятия и вопросы труда».
«Проблемы, связанные с вопросами оборудования и сырья, были подробно изучены уже к концу минувшего столетия. Однако вопросы труда до сих пор еще не получили достаточного освещения. Только с самого недавнего времени предприниматели осознали, наконец, важность фактора рабочей силы в процессе производства товаров. Именно люди, применяющие на производстве свою умственную и физическую энергию, являются решающим условием, определяющим эффективность и успех любого предприятия...»
Записав перевод небольшого отрывка, Фурукава начинал лихорадочно рыться в лежавших на столе книгах. Перед ним грудой были навалены книги, начиная с его собственной — «Словаря общественно-политической терминологии» и кончая принадлежавшими Араки и Икэ-нобэ. Здесь были и «Наемный труд и капитал», и «Об основах ленинизма».
— Постой, постой... А когда же вышла в свет эта книга, вызывающая такой восторг у японских капиталистов? 1914 год... 1914 год?..
Как явствовало из «Словаря общественно-политической терминологии», в 1914 году началась первая мировая война. Америка вступила в войну только в 1917 году, но уже к моменту выхода в. свет этой книги конкуренция в производстве товаров завела капиталистические государства в такой тупик, что дальнейшее извлечение прибылей сделалось невозможным без вооруженного столкновения...
— Ну как, подвигается? — сзади к Фурукава подошел директор с папиросой в зубах.
Фурукава вдруг хлопнул себя по колену.
— Так вот в чем дело! Ах, сволочи! — закричал он так громко, что директор испуганно отпрянул.
— Ну что, интересно?
— Интересно!
— Замечательная книга?
— Замечательная!
Но они вкладывали в эти слова совершенно различный смысл.
— Да, помню, когда мы с товарищами окончили институт и начали службу в компании, нам сразу же предложили познакомиться с этой книгой... Ведь в предприятия нашей компании вложен капитал «Дженерал
электрик», так что мы во всем придерживаемся американской системы... — в голосе директора зазвучали горделивые нотки. — Ты теперь тоже являешься одним из служащих компании, и, следовательно, тебе тоже нужно теперь учиться... Так называемая система «поточного производства» начала внедряться с тех пор, как появилась эта книга. Наша компания первая в Японии — по крайней мере, первая из предприятий концерна Мицуи — применила этот «поточный метод» в полном объеме... — Директор стоял, слегка покачиваясь, засунув пальцы в жилетные карманы, и то поднимался на носки, то снова опускался, выпячивая живот и легонько постукивая каблуками об пол. Бросив беглый взгляд на стол, он заметил имя Маркса на обложке книги «Наемный труд и капитал», но промолчал.
— Efficiency! Efficiency! Иначе сказать — производительность! Секрет ее состоит в умении извлечь и правильно использовать энергию рабочих. Когда прочтешь эту, я дам тебе еще книги — «Система скользящей шкалы», «Изучение взаимодействия трудовых процессов».
— Система скользящей шкалы? А это система жетонов?
— Правильно. Вот там, в том шкафу, стоят эти книги, все подобраны... Так что работай усердно... Идет? — директор положил руку на плечо Фурукава и заглянул ему в лицо. — Помни, что ты теперь служащий компании, понимаешь? Не рабочий, а служащий! А раз так... — его глаза смотрели испытующе внимательно и вместе с тем властно и уверенно, — значит, в первую очередь ты должен посвятить себя компании. Профсоюз и тому подобные затеи — это всё дела второстепенные. Отныне ты должен связать свою судьбу с судьбой компании... Понимаешь?
Сощурив глаза, Фурукава смотрел в окно.
— Ладно, работай, работай... Вот, например, наш начальник производственного отдела — бывший чертежник. Тоже начинал с младшего служащего!
Директор ушел, и Фурукава снова принялся за работу. Усердно скрипя пером по бумаге, он зачеркивал и переделывал написанное.
«Усиление конкуренции понизило прибыли. Если Америка хочет, чтобы ее промышленность расширялась и процветала, нужно изучить способы снижения издержек производства...» — читал он.
Прочитав небольшой отрывок, он вдруг поднял голову и взглянул в окно.
«Сказать, что не хочу, и вернуться в цех? Вроде неудобно как-то...»
Ему начинало казаться, что если и дальше всё пойдет таким же образом, то, чего доброго, он и сам начнет смотреть на вещи так же, как авторы этой книги. Изучение производительности труда! В условиях капитализма это было изучением способов эксплуатации.
— Фурукава! — снова позвал его директор.
Когда он подошел к обитому зеленым сукном столу, директор, развалившись в кресле, перелистывал страницы какого-то журнала.
— Прочти-ка вот это и переведи... Достаточно будет записать только общий смысл... Я совсем почти забыл язык, так что мне самому не одолеть перевода... — он бросил через стол журнал, который держал в руке. — А насчет производительности труда... Ну, это можно пока отложить...
Журнал в нарядной небесно-голубой обложке был свежим выпуском «Ридерс-дайджест».
Обложка еще пахла типографской краской. По-видимому, этот американский журнал перелетел через океан совсем недавно. На обложке стояла дата—1946 год, май.
Где директор раздобыл его?
Прежде всего Фурукава с помощью словаря прочитал оглавление: «Может ли Америка руководить миром?», «Рабочие заинтересованы в системе капитализма», «Кто такие русские?», «Гарантирована ли ваша собака от заболевания чумой?», «Упорный крестоносец!», «Удастся ли английским лейбористам спасти Европу от коммунизма?», «Геликоптер становится взрослым» и т. д. и т. п.
Фурукава всегда горячо принимался за любую работу не столько из чувства долга, сколько потому, что сразу же начинал интересоваться порученным делом.
Он не расставался с журналом ни днем, ни ночью, до отказа набил сумку толстыми англо-японскими словарями, носил их домой в общежитие и читал журнал даже в постели.
«При капитализме люди свободны, хотя бы они и были наемными рабочими. Никто не может помешать этим наемным рабочим стать в свою очередь предпринимателями...» — в таком духе была написана статья «Рабочие заинтересованы в системе капитализма».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38