Ведь все мы знаем, что задачу руководящего государственного деятеля в на
ши времена видят не столько в том, чтобы он обладал творческой мыслью и тв
орческим планом, сколько в том, чтобы он умел популяризировать свои идеи
перед стадом баранов и дураков и затем выклянчить у них их милостивое со
гласие на проведение его планов. Разве вообще можно подходить к государс
твенному деятелю с тем критерием, что он обязательно должен в такой же ме
ре обладать искусством переубедить массу, как и способностью принимать
государственно мудрые решения и планы?
Да разве вообще когда-нибудь видно было, чтобы эта толпа людей поняла кру
пную идею раньше, чем практический успех этой идеи стал говорить сам за с
ебя?
Да разве вообще любое гениальное действие в нашем мире не является нагля
дным протестом гения против косности массы?
Ну, а что делать государственному деятелю, которому не удалось даже како
й угодно лестью завоевать благоволение этой толпы?
Что же ему остается Ц купить это благоволение?
Или ввиду глупости своих сограждан он должен отказаться от проведения т
ого, что он считает жизненно необходимым?
Или он должен уйти?
Или тем не менее остаться?
Человек с характером в таком случае попадает в неразрешимый конфликт ме
жду тем, что он считает необходимым, и простым приличием или, лучше сказат
ь, простой честностью. Где здесь найти границу между той обязанностью, ко
торую возлагает на тебя общество, и той обязанностью, которую возлагает
на тебя личная честь?
Ведь каждому действительному вождю приходится решительно бороться про
тив всех попыток унизить его до роли простого политикана. И наоборот, раз
ве не ясно, что именно политикан при таких условиях будет чувствовать се
бя призванным «делать» политику как раз потому, что в последнем счете от
ветственность несет не он, а какая-то неуловимая кучка людей?
Разве не ясно, что наш парламентарный принцип большинства неизбежно под
капывается под самую идею вождя?
Или неужели в самом деле найдутся такие, кто поверит, что в этом мире прогр
есс обязан не интеллекту отдельных индивидуумов, а мозгу большинства?
Или, может быть, кто-нибудь надеется на то, что в будущем мы сможем обойтис
ь без этой основной предпосылки человеческой культуры?
Разве не ясно, наоборот, что именно сейчас эта предпосылка нужней, чем ког
да бы то ни было. Парламентарный принцип решения по большинству голосов
уничтожает авторитет личности и ставит на ее место количество, заключен
ное в той или другой толпе. Этим самым парламентаризм грешит против осно
вной идеи аристократизма в природе, причем конечно аристократизм вовсе
не обязательно должен олицетворяться современной вырождающейся общес
твенной верхушкой. Современный наблюдатель, вынужденный читать почти и
сключительно газеты, не может себе представить, какие опустошительные п
оследствия имеет это господство парламентаризма. Разве что только само
стоятельное мышление и наблюдения помогут ему понять суть происходяще
го. (Выделено мной. Ц В.Т.)
Прежде всего парламентаризм является причиной того невероятного наплы
ва самых ничтожных фигур, которыми отличается современная политическа
я жизнь. Подлинный политический руководитель постарается отойти подал
ьше от такой политической деятельности, которая в главной своей части со
стоит вовсе не из творческой работы, а из интриг и фальши, имеющих целью за
воевать большинство. А нищих духом людей как раз именно это обстоятельст
во и будет привлекать. Чем мельче этакий духовный карлик и политический
торгаш, чем ясней ему самому его собственное убожество, тем больше он буд
ет ценить ту систему, которая отнюдь не требует от него ни гениальности, н
и силы великана, которая вообще ценит хитрость сельского старосты выше,
чем мудрость Перикла. При этом такому типу ни капельки не приходится муч
иться над вопросом об ответственности. Это тем меньше доставляет ему заб
от, что он заранее точно знает, что независимо от тех или других результат
ов его «государственной» пачкотни конец его карьеры будет один и тот же:
в один прекрасный день он все равно должен будет уступить свое место так
ому же могущественному уму, как и он сам. Для сборища таких «народных пред
ставителей» всегда является большим утешением видеть во главе человек
а, умственные качества которого стоят на том же уровне, что их собственны
е. Только в этом случае каждый из этих господ может доставить себе дешеву
ю радость время от времени показать, что и он не лыком шит. А главное, тогда
каждый из них имеет право думать: если возглавлять нас может любой икс, то
почему же не любой игрек, чем «Ганс» хуже «Фридриха»?
Эта демократическая традиция в наибольшей степени соответствует позор
ящему явлению наших дней, а именно: отчаянной трусости большого числа на
ших так называемых «руководителей». В самом деле, какое счастье для таки
х людей во всех случаях серьезных решений иметь возможность спрятаться
за спину так называемого большинства. В самом деле, посмотрите на такого
политического воришку, как он в поте липа «работает», чтобы в каждом отде
льном случае кое-как наскрести большинство и получить возможность в люб
ой момент спастись от какой-либо ответственности. Именно это обстоятель
ство, конечно, отталкивает всякого сколько-нибудь уважающего себя полит
ика и вообще мужественного человека от такой деятельности. Любое же ничт
ожество радо поступить именно так. С нашей точки зрения дело ясно: кто не х
очет нести личной ответственности за свои действия, кто ищет для себя пр
икрытия, тот трусливый негодяй. Ну, а когда руководители нации вербуются
из таких несчастных трусов, то рано или поздно за это придется дорого рас
плачиваться. Дело доходит до того, что у нас не оказывается мужества пред
принять какое бы то ни было решительное действие, и мы предпочитаем скор
ее примириться с любым позором и бесчестием, чем найти в себе силы для нуж
ного решения. Ведь нет уже никого, кто готов был бы свою личность, свою гол
ову отдать за проведение решительного шага. Ибо одно надо помнить и не за
бывать: большинство и здесь никогда не может заменить собою одного. Боль
шинство не только всегда является представителем глупости, но и предста
вителем трусости. Соберите вместе сто дураков и вы никак не получите одн
ого умного. Соберите вместе сто трусов и вы никак не получите в результат
е героического решения. Но чем меньше становится ответственность отдел
ьного руководителя, тем больше будет расти число таких типов, которые, не
обладая даже минимальнейшими данными, тем не менее чувствуют себя призв
анными отдать в распоряжение народа свои бессмертные таланты. Многим из
них просто невтерпеж, когда же наконец очередь дойдет до них. Они становя
тся в очередь в длинном хвосте и со смертельной тоской глядят, как медлен
но приближается их судьба. Они рады поэтому каждой смене лиц в том ведомс
тве, в которое они метят попасть. Они благодарны каждому скандалу, которы
й может вытолкнуть из стоящих в хвосте впереди них хоть нескольких конку
рентов.
Когда тот или другой из счастливцев, ранее попавших на теплое местечко, н
е хочет так скоро расстаться с этим местом, остальные смотрят на это, как н
а нарушение священных традиций и общей солидарности. Тогда они начинают
сердиться и будут уже, не покладая рук, вести борьбу хотя бы самыми бессты
дными средствами вплоть до того момента, когда им удастся прогнать конку
рента с теплого местечка, которое должно теперь перейти в руки других. Ни
звергнутый божок уже не так скоро попадает на то же самое место. Когда эта
фигура снята с поста, ей придется опять стать в очередь в длинном хвосте, е
сли только там не подымется такой крик и брань, которые помешают вновь за
нять очередь. Результатом всего этого является ужасающе быстрая смена л
иц на важнейших государственных должностях. Результаты этого всегда не
благоприятны, а иногда прямо-таки катастрофичны. Чаще всего оказывается
, что не только дурак и неспособный падает жертвой таких обычаев, но как ра
з способный человек, поскольку только судьба вообще дает возможность сп
особному человеку попасть на руководящий пост. Против способного руков
одителя сейчас же образуется общий фронт. Как же, ведь он вышел не из «наши
х» рядов. Мелкие людишки принципиально хотят быть только в своей собстве
нной компании. Они рассматривают как общего врага всякого человека с гол
овой, всякого, кто способен среди нулей играть роль единицы. В этой област
и инстинкт самосохранения у них особенно обострен. Результатом всего эт
ого неизбежно является все прогрессирующее умственное обеднение руков
одящих слоев. Какой результат при этом получается для нации и государств
а, это легко понимает всякий, если только он сам не принадлежит к этому же
сорту «вождей». (Выделено мной. Ц В.Т.)
Старая Австрия имела сомнительное счастье пользоваться благами парлам
ентского режима в его чистейшем виде. Правда, министр-президент назнача
лся еще императором, но и эти назначения на деле были не чем иным, как прос
тым выполнением воли парламентского большинства. Что касается торгов и
переторжек вокруг назначения руководителей отдельных министерств, то
здесь мы имели уже обычай западной демократии чистейшей воды. В соответс
твии с этим были и результаты. Смена отдельных лиц происходила все быстр
ей и быстрей. В конце концов это выродилось в чистейший спорт. В той же мер
е все больше снижался масштаб этих быстро сменяющихся «государственны
х деятелей»; в конце концов на поверхности остался только тип парламентс
кого интригана, вся государственная мудрость которого теперь измеряла
сь только его способностью склеить ту или другую коалицию, то есть спосо
бностью к мелкому политическому торгашеству, которая теперь одна могла
стать базой для практической работы этих, с позволения сказать, народных
представителей. Таким образом именно венская школа давала в этой област
и самые лучшие наглядные уроки. Что меня интересовало не в меньшей степе
ни, так это сопоставление способностей и знаний этих народных представи
телей с теми задачами, которые стояли перед ними. Уже по одному этому я вын
ужден был начать знакомиться с умственным горизонтом этих избранников
народа. Попутно пришлось знакомиться и с теми происшествиями, которые во
обще этим великолепным фигурам позволили вынырнуть на политической ар
ене. Небезынтересно было познакомиться также и с техникой их работы. Это
позволяло видеть во всех деталях то служение отечеству, на которое тольк
о и способны были изучаемые фигуры. Чем больше я вникал во внутренние отн
ошения в парламенте, с чем большей объективностью я изучал людей и их обр
аз действий, тем отвратительнее становилась в моих глазах общая картина
парламентской жизни. Пристальное изучение было необходимо для меня, есл
и я хотел по-настоящему ознакомиться с этим учреждением, где каждый из за
конодателей через каждые три слова ссылается на свою «объективность». К
огда хорошенько изучишь этих господ и ознакомишься с законами их собств
енного гнусного существования, то двух мнений уже быть не может. На свете
вообще трудно найти какой-либо другой принцип, который, говоря объектив
но, был бы столь же неправилен, как принцип парламентаризма. Мы не говорим
уже о том, в каких условиях происходят самые выборы господ народных пред
ставителей, какими средствами они достигают своего высокого звания. Тол
ько в совершенно ничтожном числе случаев выборы являются результатом д
ействительно общего желания. Это ясно уже из одного того, что политическ
ое понимание широкой массы вовсе не настолько уже развито, чтобы она сам
а могла выразить свое общеполитическое желание и подобрать для этого со
ответствующих людей. То, что мы постоянно обозначаем словами «обществен
ное мнение», только в очень небольшой части покоится на результатах собс
твенного опыта или знания. По большей же части так называемое «обществен
ное мнение» является результатом так называемой «просветительной» раб
оты. Религиозная потребность сама по себе глубоко заложена в душе челове
ка, но выбор определенной религии есть результат воспитания. Политическ
ое же мнение массы является только результатом обработки ее души и ее ра
зума Ц обработки, которая зачастую ведется с совершенно невероятной на
стойчивостью. Наибольшая часть политического воспитания, которое в это
м случае очень хорошо обозначается словом пропаганда, падает на прессу.
В первую очередь именно она ведет эту «просветительную» работу. Она в эт
ом смысле представляет собою как бы школу для взрослых. Беда лишь в том, чт
о «преподавание» в данном случае находится не в руках государства, а в ру
ках зачастую очень низменных сил.
Именно в Вене еще в своей ранней молодости я имел наилучшую возможность
хорошо познакомиться с монополистами этих орудий воспитания масс и их ф
абрикатами. Вначале мне не раз приходилось изумляться тому, как в течени
е кратчайшего времени эта наихудшая из великих держав умела создать опр
еделенное мнение, притом даже в таких случаях, когда дело шло о заведомой
фальсификации подлинных взглядов и желаний массы. В течение всего каких
-нибудь нескольких дней печать ухитрялась из какого-нибудь смешного пу
стяка сделать величайшее государственное дело; и наоборот, в такой же ко
роткий срок она умела заставить забыть, прямо как бы выкрасть из памяти м
ассы такие проблемы, которые для массы, казалось бы, имеют важнейшее жизн
енное значение. Прессе удавалось в течение каких-нибудь нескольких неде
ль вытащить на свет божий никому неизвестные детали, имена, каким-то волш
ебством заставить широкие массы связать с этими именами невероятные на
дежды, словом, создать этим именам такую популярность, которая никогда и
не снилась людям действительно крупным. Имена, которые всего какой-нибу
дь месяц назад еще никто и не знал или знал только понаслышке, получали гр
омадную известность. В то же время старые, испытанные деятели разных обл
астей государственной и общественной жизни как бы совершенно умирали д
ля общественного мнения или их засыпали таким количеством гнуснейших к
левет, что имена их в кратчайший срок становились символом неслыханной н
изости и мошенничества. Надо видеть эту низкую еврейскую манеру: сразу ж
е, как по мановению волшебной палочки, начинают поливать честного челове
ка грязью из сотен и тысяч ведер; нет той самой низкой клеветы, которая не
обрушилась бы на голову такой ни в чем неповинной жертвы; надо ближе озна
комиться с таким методом покушения на политическую честь противника, чт
обы убедиться в том, насколько опасны эти негодяи прессы. Для этих разбой
ников печати нет ничего такого, что не годилось бы как средство к его гряз
ной цели. Он постарается проникнуть в самые интимные семейные обстоятел
ьства и не успокоится до тех пор, пока в своих гнусных поисках не найдет ка
кой-нибудь мелочи, которую он раздует в тысячу крат и использует для того
, чтобы нанести удар своей несчастной жертве. А если, несмотря на все изыск
ания, он не найдет ни в общественной, ни в частной жизни своего противника
ничего такого, что можно было бы использовать, тогда этот негодяй прибег
нет к простой выдумке. И он при этом твердо убежден, что если даже последуе
т тысяча опровержений, все равно кое-что останется. От простого повторен
ия что-нибудь да прилипнет к жертве. При этом такой мерзавец никогда не де
йствует так, чтобы его мотивы было легко понять и разоблачить. Боже упаси!
Он всегда напустит на себя серьезность и «объективность». Он будет болта
ть об обязанностях журналиста и т. п. Более того, он будет говорить о журна
листской «чести» Ц в особенности, если получит возможность выступать н
а заседаниях съездов и конгрессов, т. е. будет иметь возможность воспольз
оваться теми поводами, вокруг которых эти насекомые собираются в особен
но большом числе. Именно эти негодяи более чем на две трети фабрикуют так
называемое «общественное мнение». Из этой именно грязной пены потом вых
одит парламентская Афродита. Чтобы подробно обрисовать это действо во в
сей его невероятной лживости, нужно было бы написать целые тома. Мне каже
тся, однако, что достаточно хотя бы только поверхностно познакомиться с
этой прессой и с этим парламентаризмом, чтобы понять, насколько бессмысл
ен весь этот институт. Чтобы понять бессмысленность и опасность этого че
ловеческого заблуждения, лучше всего сопоставить вышеочерченный мною
демократический парламентаризм с демократией истинно германского обр
азца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33