То, что я теперь услышал из уст ректора относительно моих способнос
тей, сразу как молния осветило мне те внутренние противоречия, которые я
полусознательно испытывал и раньше. Только до сих пор я не мог отдать себ
е ясного отчета, почему и отчего это происходит. Через несколько дней мне
и самому стало вполне ясно, что я должен стать архитектором. Дорога к этом
у была для меня полна трудностей; из упрямства я зря упустил много времен
и в реальном училище, и теперь приходилось за это рассчитываться. Чтобы п
опасть на архитектурное отделение академии, надо было сначала пройти ст
роительно-техническое училище, а чтобы попасть в это последнее, надо был
о сначала иметь аттестат зрелости из средней школы. Ничего этого у меня н
е было. По зрелом размышлении выходило, что исполнение моего желания сов
ершенно невозможно.
Тем временем умерла моя мать. Когда после ее смерти я в третий раз приехал
в Вену, Ц на этот раз на многие годы, Ц я опять был уже в спокойном настро
ении, ко мне вернулась прежняя решимость, и я теперь окончательно знал св
ою цель. Я решил теперь стать архитектором. Все препятствия надо сломать,
о капитуляции перед ними не может быть и речи. Размышляя так, я все время и
мел перед глазами пример моего покойного отца, который все-таки сумел вы
йти из положения деревенского мальчика, сапожного ученика и подняться д
о положения государственного чиновника. Я все же чувствовал более прочн
ую почву под ногами, мои возможности казались мне большими. То, что я тогда
воспринимал как жестокость судьбы, я теперь должен признать мудростью п
ровидения. Богиня нужды взяла меня в свои жесткие руки. Много раз казалос
ь, что вот-вот я буду сломлен нуждой, а на деле именно этот период закалил в
о мне волю к борьбе, и в конце концов эта воля победила. Именно этому перио
ду своей жизни я обязан тем, что я сумел стать твердым и могу быть непрекло
нным. Теперь я это время благословляю и за то, что оно вырвало меня из пуст
оты удобной жизни, что меня, маменькиного сынка, оно оторвало от мягких пу
ховиков и отдало в руки матери-нужды, дало мне увидеть нищету и горе и поз
накомило с теми, за кого впоследствии мне пришлось бороться».
Бедный и бледный юноша, выходец из провинции, могущий рассчитывать тольк
о на свои силы, рано потерявший родителей и отвергнутый Ц с первой попыт
ки интеллектуальной верхушкой общества, Ц такова судьба тех, кто с ранн
их лет метил себя в Наполеоны, кто готов был завоевать весь мир, лишь бы до
биться поставленной перед собой цели. И молодой Адольф Гитлер не был иск
лючением в этом ряду. Столкнувшись в юности с неприступной стеной непони
мания (в самом прекрасном городе Европы), он решил добиться всего, чего пож
елал, используя для того все средства, в том числе и мистического характе
ра.
* * *
«В этот же период у меня раскрылись глаза на две оп
асности, которые я раньше едва знал по имени и всего значения которых для
судеб немецкого народа я, конечно, не понимал. Я говорю о марксизме и еврей
стве. Вена Ц город, который столь многим кажется вместилищем прекрасных
удовольствий, городом празднеств для счастливых людей, Ц эта Вена для м
еня к сожалению является только живым воспоминанием о самой печальной п
олосе моей жизни. Еще и теперь этот город вызывает во мне только тяжелые в
оспоминания».
Каждый из будущих «Наполеонов» ищет причины своих неудач в жизни, исходя
из собственных представлений о том, кто и что может помешать ему продвиг
аться по жизненной лестнице. Для Гитлера причины эти крылись в двух сфер
ах Ц идеологической (марксизм) и национальной (расизм). Опять же, здесь ти
пичный подход человека, едва вступающего в жизнь: ему мешают иноверцы, «з
ахватившие все посты», и учение, в которое не вписываются его личные взгл
яды.
* * *
«Вена Ц в этом слове для меня слилось пять лет тяж
елого горя и лишений. Пять лет, в течение которых я сначала добывал себе ку
сок хлеба как чернорабочий, потом как мелкий чертежник, я прожил букваль
но впроголодь и никогда в ту пору не помню себя сытым. Голод был моим самым
верным спутником, который никогда не оставлял меня и честно делил со мно
й все мое время. В покупке каждой книги участвовал тот же мой верный спутн
ик Ц голод; каждое посещение оперы приводило к тому, что этот же верный то
варищ мой оставался у меня на долгое время. Словом, с этим безжалостным сп
утником я должен был вести борьбу изо дня в день. И все же в этот период сво
ей жизни я учился более, чем когда бы то ни было. Кроме моей работы по архит
ектуре, кроме редких посещений оперы, которые я мог себе позволить лишь з
а счет скудного обеда, у меня была только одна радость, это Ц книги. Я чита
л тогда бесконечно много и читал основательно. Все свободное время, кото
рое оставалось у меня от работы, целиком уходило на эти занятия. В течение
нескольких лет я создал себе известный запас знаний, которыми я питаюсь
и поныне. Более того. В это время я составил себе известное представление
о мире и выработал себе миросозерцание, которое образовало гранитный фу
ндамент для моей теперешней борьбы. К тем взглядам, которые я выработал с
ебе тогда, мне пришлось впоследствии прибавить только немногое, изменят
ь же ничего не пришлось. Наоборот. Я теперь твердо убежден в том, что все тв
орческие идеи человека в общих чертах появляются уже в период его юности
, насколько вообще данный человек способен творчески мыслить. Я различаю
с того момента между мудростью старости, которая является результатом б
ольшей основательности, осторожности и опыта долгой жизни, и гениальнос
тью юности, которая щедрой рукой бросает человечеству благотворные иде
и и мысли, хотя иногда и в незаконченном виде. Юность дает человечеству ст
роительный материал и планы будущего, из которых затем более мудрая стар
ость кладет кирпичи и строит здания, поскольку так называемая мудрость с
тарости вообще не удушает гениальности юности».
Почти как по Некрасову: «В мире есть царь, этот царь беспощаден, голод Ц н
азванье ему…» Но Гитлер, спасаясь от голода, не шел на большую дорогу добы
вать себе пропитание с помощью разбоя, а старался заглушить в себе желуд
очный зуд, приобщившись к чтению, к пополнению своих скудных, на тот перио
д, знаний. Это первые ступени той лестницы, что привела его к осмыслению по
тенциальных возможностей евангельских реликвий, к возможности использ
овать их для решения глобальных эгоистических проблем.
* * *
«Жизнь, которую я до тех пор вел в доме родителей, ма
ло отличалась от обычной. Я жил безбедно, и никаких социальных проблем пр
едо мной не стояло. Окружавшие меня сверстники принадлежали к кругам мел
кой буржуазии, то есть к тем кругам, которые очень мало соприкасаются с ра
бочими чисто физического труда. Ибо, как это на первый взгляд ни странно, п
ропасть между теми слоями мелкой буржуазии, экономическое положение ко
торых далеко не блестяще, и рабочими физического труда зачастую гораздо
глубже, чем это думают. Причиной этой Ц приходится так выразиться Ц вра
жды является опасение этих общественных слоев, Ц они еще совсем недавн
о чуть-чуть поднялись над уровнем рабочих физического труда, Ц опять ве
рнуться к своему старому положению, вернуться к жизни малоуважаемого ра
бочего сословия или даже только быть вновь причисленными к нему. К этому
у многих прибавляются тяжелые воспоминания о неслыханной культурной о
тсталости низших классов, чудовищной грубости обращения друг с другом. Н
едавно завоеванное положение мелкого буржуа, само по себе не бог весть к
акое высокое, заставляет прямо трепетать перед опасностью вновь спусти
ться на одну ступень ниже и делает невыносимой даже одну мысль об этом. От
сюда часто получается, что более высокопоставленные люди относятся к са
мым низшим слоям с гораздо меньшими предрассудками, чем недавние «выско
чки». Ибо в конце концов выскочкой является в известном смысле всякий, кт
о своей собственной энергией несколько выбился в люди и поднялся выше св
оего прежнего уровня жизни. Эта зачастую очень тяжкая борьба заглушает в
сякое чувство сожаления. Отчаянная борьба за существование, которую ты т
олько что вел сам, зачастую убивает в тебе всякое сострадание к тем, кому в
ыбиться в люди не удалось. Ко мне лично в этом отношении судьба была куда к
ак милостивее. Бросив меня в омут нищеты и необеспеченности, через котор
ый в свое время прошел мой отец, выбившийся затем в люди, жизнь сорвала с м
оих глаз повязку ограниченного мелкобуржуазного воспитания. Только те
перь я научился понимать людей, научился отличать видимость и внешнюю ск
отскую грубость от внутренней сути человека. Вена уже в начале XX столетия
принадлежала к городам величайшего социального неравенства. Бьющая в г
лаза роскошь, с одной стороны, и отталкивающая нищета Ц с другой. В центре
города, в его внутренних кварталах можно было с особенной отчетливостью
ощущать биение пульса 52-миллионной страны со всеми сомнительными чарам
и этого государства национальностей. Двор с его ослепительной роскошью
притягивал как магнит богачей и интеллигенцию. К этому надо прибавить си
льнейший централизм, на котором основана была вся габсбургская монархи
я. Только благодаря этому централизму мог держаться весь этот междунаци
ональный кисель. В результате этого Ц необычайная концентрация всей вы
сшей администрации в резиденции государства Ц в Вене. Вена не только в п
олитическом и духовном, но в экономическом отношении была центром приду
найской монархии. Армии высшего офицерства, государственных чиновнико
в, художников и ученых противостояла еще большая армия рабочих; несметно
му богатству аристократии и торговцев противостояла чудовищная беднот
а. Перед дворцом на Ринге в любое время дня можно было видеть тысячи блужд
ающих безработных. В двух шагах от триумфальных арок, в пыли и грязи канал
ов валялись сотни и тысячи бездомных. Едва ли в каком-либо другом немецко
м городе в эту пору можно было с большим успехом изучать социальную проб
лему. Не надо только обманывать самих себя. Это «изучение» невозможно св
ерху вниз. Кто сам не побывал в тисках удушающей нищеты, тот никогда не пой
мет, что означает этот ад. Если изучать социальную проблему сверху вниз, н
ичего кроме поверхностной болтовни и лживых сантиментов не получится, а
то и другое только вредно. Первое потому, что не позволяет даже добраться
да ядра проблемы, второе потому, что просто проходит мимо нее. Я, право, не з
наю, что хуже: полное невнимание к социальной нужде, которое характерно д
ля большинства счастливцев и для многих из тех, которые достаточно зараб
атывают, чтобы безбедно жить; или пренебрежительное и вместе с тем часте
нько в высшей степени бестактное снисхождение к меньшему брату, характе
рное для многих из тех господ мужского и женского пола, для которых и сочу
вствие к «народу» является делом моды. Эти люди грешат гораздо больше, че
м они при их полном отсутствии такта даже могут сами себе представить. Не
удивительно, что результат такого их общения с «меньшим братом» соверше
нно ничтожен, а зачастую прямо отрицателен. Когда народ на такое обращен
ие отвечает естественным чувством возмущения, эти добрые господа всегд
а воспринимают это как доказательство неблагодарности народа. Что обще
ственная деятельность ничего общего с этим не имеет, что общественная де
ятельность прежде всего не должна рассчитывать ни на какую благодарнос
ть, ибо ее задачей является не распределять милость, а восстанавливать п
раво, Ц такого рода суждение подобным господам просто невдомек. Судьба
уберегла меня от такого рода «разрешения» социального вопроса. Вовлекш
и меня самого в омут нищеты, судьба приглашала меня не столько «изучать»
социальную проблему, сколько на себе самом испробовать ее. Если кролик с
частливо пережил вивисекцию, то это уже его собственная заслуга. Пытаясь
теперь изложить на бумаге то, что было пережито тогда, я заранее знаю, что
о полноте изложения не может быть и речи. Дело может идти только о том, что
бы описать наиболее потрясающие впечатления и записать те важнейшие ур
оки, которые я вынес из той полосы моей жизни». (Выделено мной. Ц В.Т.)
Прямо-таки жизнь Христа до начала его подвижнической деятельности. Прич
ем не просто в качестве стороннего наблюдателя, а непосредственного уча
стника жизни и борьбы за выживание.
* * *
«Найти работу мне бывало нетрудно, так как работат
ь приходилось как чернорабочему, а иногда и просто как поденщику. Таким о
бразом я добывал себе кусок хлеба. При этом я часто думал: надо просто вста
ть на точку зрения тех людей, которые, отряхнув с ног прах старой Европы, у
стремляются в Новый свет и там на новой родине добывают кусок хлеба како
й угодно работой. Разделавшись со всеми предрассудками и представления
ми о сословной и профессиональной чести, освободившись от всяких традиц
ий, они зарабатывают средства на пропитание там и так, где и как это возмож
но. Они вполне правы, что никакая работа не позорит человека. Так и я решил
ся обеими ногами стать на создавшуюся для меня почву и пробиться во что б
ы то ни стало. Очень скоро я убедился в том, что всегда и везде можно найти к
акую-либо работу, но также и в том, что всегда и везде ее легко можно потеря
ть. Именно необеспеченность заработка через некоторое время стала для м
еня самой трудной стороной моей новой жизни.
«Квалифицированного» рабочего выбрасывают на улицу не так часто, как че
рнорабочего; однако и он далеко не свободен от этой участи. Если он не оказ
ывается без дела просто из-за отсутствия работы, то его часто настигает л
окаут или безработица в результате участия в забастовке. Здесь необеспе
ченность заработка жестко мстит за себя всему хозяйству. Крестьянский п
арень, который переселяется в город, привлекаемый туда большей легкость
ю труда, более коротким рабочим днем и другими соблазнами города, сначал
а, приученный к более обеспеченному заработку, бросает работу лишь в том
случае, когда имеет по крайней мере серьезную надежду получить другую. Н
ужда в сельскохозяйственных рабочих велика, поэтому менее вероятна дли
тельная безработица среди этих рабочих. Ошибочно думать, что молодой пар
ень, отправляющийся в большой город, уже с самого начала сделан из худшег
о материала, чем тот, который крепко засел в деревне. Нет, напротив, опыт по
казывает, что переселяющиеся в город элементы деревни большею частью пр
инадлежат к самым здоровым и энергичным натурам, а не наоборот. К этим «эм
игрантам» надо отнести не только тех, кто эмигрирует за океан в Америку, н
о и тех молодых парней, которые решаются бросить свою деревню и отправит
ься искать счастья в большом городе. Они также берут на себя большой риск.
Большею частью такой деревенский парень приходит в большой город, имея в
кармане какие-то деньжонки. Ему не приходится дрожать за себя, если по не
счастью он не найдет работы сразу. Хуже становится его положение, если, на
йдя работу, он ее быстро потеряет. Найти новую работу, в особенности в зимн
юю пору трудно, если не невозможно. Несколько недель он еще продержится. О
н получит пособие по случаю безработицы из кассы своего профессиональн
ого союза и еще продержится некоторое время. Но когда он издержит послед
ний грош и когда профсоюзная касса перестанет платить ему пособие ввиду
чрезмерной длительности его безработицы, тогда он попадает в большую ну
жду. Теперь ему приходится бродить по улицам на голодный желудок, заложи
ть и продать последнее; его платье становится ветхим, сам он начинает все
больше и больше опускаться физически, а затем и морально. Если он еще оста
нется без крова (а это зимой случается особенно часто), его положение стан
овится уже прямо бедственным.
Наконец он опять найдет кое-какую работу, но игра повторяется сначала. Во
второй раз несчастье его разыграется в том же порядке. В третий раз удары
судьбы будут еще сильней. Постепенно он научится относиться к своему нео
беспеченному положению все более и более безразлично. Наконец повторен
ие всего этого входит в привычку. Энергичный и работающий парень, именно
благодаря этому постепенно совершенно меняет свой облик. Из трудящегос
я человека он становится простым инструментом тех, кто начинает использ
овать его в своих низких корыстных целях. Без всякой вины ему так часто пр
иходилось быть безработным, что он начинает считать так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
тей, сразу как молния осветило мне те внутренние противоречия, которые я
полусознательно испытывал и раньше. Только до сих пор я не мог отдать себ
е ясного отчета, почему и отчего это происходит. Через несколько дней мне
и самому стало вполне ясно, что я должен стать архитектором. Дорога к этом
у была для меня полна трудностей; из упрямства я зря упустил много времен
и в реальном училище, и теперь приходилось за это рассчитываться. Чтобы п
опасть на архитектурное отделение академии, надо было сначала пройти ст
роительно-техническое училище, а чтобы попасть в это последнее, надо был
о сначала иметь аттестат зрелости из средней школы. Ничего этого у меня н
е было. По зрелом размышлении выходило, что исполнение моего желания сов
ершенно невозможно.
Тем временем умерла моя мать. Когда после ее смерти я в третий раз приехал
в Вену, Ц на этот раз на многие годы, Ц я опять был уже в спокойном настро
ении, ко мне вернулась прежняя решимость, и я теперь окончательно знал св
ою цель. Я решил теперь стать архитектором. Все препятствия надо сломать,
о капитуляции перед ними не может быть и речи. Размышляя так, я все время и
мел перед глазами пример моего покойного отца, который все-таки сумел вы
йти из положения деревенского мальчика, сапожного ученика и подняться д
о положения государственного чиновника. Я все же чувствовал более прочн
ую почву под ногами, мои возможности казались мне большими. То, что я тогда
воспринимал как жестокость судьбы, я теперь должен признать мудростью п
ровидения. Богиня нужды взяла меня в свои жесткие руки. Много раз казалос
ь, что вот-вот я буду сломлен нуждой, а на деле именно этот период закалил в
о мне волю к борьбе, и в конце концов эта воля победила. Именно этому перио
ду своей жизни я обязан тем, что я сумел стать твердым и могу быть непрекло
нным. Теперь я это время благословляю и за то, что оно вырвало меня из пуст
оты удобной жизни, что меня, маменькиного сынка, оно оторвало от мягких пу
ховиков и отдало в руки матери-нужды, дало мне увидеть нищету и горе и поз
накомило с теми, за кого впоследствии мне пришлось бороться».
Бедный и бледный юноша, выходец из провинции, могущий рассчитывать тольк
о на свои силы, рано потерявший родителей и отвергнутый Ц с первой попыт
ки интеллектуальной верхушкой общества, Ц такова судьба тех, кто с ранн
их лет метил себя в Наполеоны, кто готов был завоевать весь мир, лишь бы до
биться поставленной перед собой цели. И молодой Адольф Гитлер не был иск
лючением в этом ряду. Столкнувшись в юности с неприступной стеной непони
мания (в самом прекрасном городе Европы), он решил добиться всего, чего пож
елал, используя для того все средства, в том числе и мистического характе
ра.
* * *
«В этот же период у меня раскрылись глаза на две оп
асности, которые я раньше едва знал по имени и всего значения которых для
судеб немецкого народа я, конечно, не понимал. Я говорю о марксизме и еврей
стве. Вена Ц город, который столь многим кажется вместилищем прекрасных
удовольствий, городом празднеств для счастливых людей, Ц эта Вена для м
еня к сожалению является только живым воспоминанием о самой печальной п
олосе моей жизни. Еще и теперь этот город вызывает во мне только тяжелые в
оспоминания».
Каждый из будущих «Наполеонов» ищет причины своих неудач в жизни, исходя
из собственных представлений о том, кто и что может помешать ему продвиг
аться по жизненной лестнице. Для Гитлера причины эти крылись в двух сфер
ах Ц идеологической (марксизм) и национальной (расизм). Опять же, здесь ти
пичный подход человека, едва вступающего в жизнь: ему мешают иноверцы, «з
ахватившие все посты», и учение, в которое не вписываются его личные взгл
яды.
* * *
«Вена Ц в этом слове для меня слилось пять лет тяж
елого горя и лишений. Пять лет, в течение которых я сначала добывал себе ку
сок хлеба как чернорабочий, потом как мелкий чертежник, я прожил букваль
но впроголодь и никогда в ту пору не помню себя сытым. Голод был моим самым
верным спутником, который никогда не оставлял меня и честно делил со мно
й все мое время. В покупке каждой книги участвовал тот же мой верный спутн
ик Ц голод; каждое посещение оперы приводило к тому, что этот же верный то
варищ мой оставался у меня на долгое время. Словом, с этим безжалостным сп
утником я должен был вести борьбу изо дня в день. И все же в этот период сво
ей жизни я учился более, чем когда бы то ни было. Кроме моей работы по архит
ектуре, кроме редких посещений оперы, которые я мог себе позволить лишь з
а счет скудного обеда, у меня была только одна радость, это Ц книги. Я чита
л тогда бесконечно много и читал основательно. Все свободное время, кото
рое оставалось у меня от работы, целиком уходило на эти занятия. В течение
нескольких лет я создал себе известный запас знаний, которыми я питаюсь
и поныне. Более того. В это время я составил себе известное представление
о мире и выработал себе миросозерцание, которое образовало гранитный фу
ндамент для моей теперешней борьбы. К тем взглядам, которые я выработал с
ебе тогда, мне пришлось впоследствии прибавить только немногое, изменят
ь же ничего не пришлось. Наоборот. Я теперь твердо убежден в том, что все тв
орческие идеи человека в общих чертах появляются уже в период его юности
, насколько вообще данный человек способен творчески мыслить. Я различаю
с того момента между мудростью старости, которая является результатом б
ольшей основательности, осторожности и опыта долгой жизни, и гениальнос
тью юности, которая щедрой рукой бросает человечеству благотворные иде
и и мысли, хотя иногда и в незаконченном виде. Юность дает человечеству ст
роительный материал и планы будущего, из которых затем более мудрая стар
ость кладет кирпичи и строит здания, поскольку так называемая мудрость с
тарости вообще не удушает гениальности юности».
Почти как по Некрасову: «В мире есть царь, этот царь беспощаден, голод Ц н
азванье ему…» Но Гитлер, спасаясь от голода, не шел на большую дорогу добы
вать себе пропитание с помощью разбоя, а старался заглушить в себе желуд
очный зуд, приобщившись к чтению, к пополнению своих скудных, на тот перио
д, знаний. Это первые ступени той лестницы, что привела его к осмыслению по
тенциальных возможностей евангельских реликвий, к возможности использ
овать их для решения глобальных эгоистических проблем.
* * *
«Жизнь, которую я до тех пор вел в доме родителей, ма
ло отличалась от обычной. Я жил безбедно, и никаких социальных проблем пр
едо мной не стояло. Окружавшие меня сверстники принадлежали к кругам мел
кой буржуазии, то есть к тем кругам, которые очень мало соприкасаются с ра
бочими чисто физического труда. Ибо, как это на первый взгляд ни странно, п
ропасть между теми слоями мелкой буржуазии, экономическое положение ко
торых далеко не блестяще, и рабочими физического труда зачастую гораздо
глубже, чем это думают. Причиной этой Ц приходится так выразиться Ц вра
жды является опасение этих общественных слоев, Ц они еще совсем недавн
о чуть-чуть поднялись над уровнем рабочих физического труда, Ц опять ве
рнуться к своему старому положению, вернуться к жизни малоуважаемого ра
бочего сословия или даже только быть вновь причисленными к нему. К этому
у многих прибавляются тяжелые воспоминания о неслыханной культурной о
тсталости низших классов, чудовищной грубости обращения друг с другом. Н
едавно завоеванное положение мелкого буржуа, само по себе не бог весть к
акое высокое, заставляет прямо трепетать перед опасностью вновь спусти
ться на одну ступень ниже и делает невыносимой даже одну мысль об этом. От
сюда часто получается, что более высокопоставленные люди относятся к са
мым низшим слоям с гораздо меньшими предрассудками, чем недавние «выско
чки». Ибо в конце концов выскочкой является в известном смысле всякий, кт
о своей собственной энергией несколько выбился в люди и поднялся выше св
оего прежнего уровня жизни. Эта зачастую очень тяжкая борьба заглушает в
сякое чувство сожаления. Отчаянная борьба за существование, которую ты т
олько что вел сам, зачастую убивает в тебе всякое сострадание к тем, кому в
ыбиться в люди не удалось. Ко мне лично в этом отношении судьба была куда к
ак милостивее. Бросив меня в омут нищеты и необеспеченности, через котор
ый в свое время прошел мой отец, выбившийся затем в люди, жизнь сорвала с м
оих глаз повязку ограниченного мелкобуржуазного воспитания. Только те
перь я научился понимать людей, научился отличать видимость и внешнюю ск
отскую грубость от внутренней сути человека. Вена уже в начале XX столетия
принадлежала к городам величайшего социального неравенства. Бьющая в г
лаза роскошь, с одной стороны, и отталкивающая нищета Ц с другой. В центре
города, в его внутренних кварталах можно было с особенной отчетливостью
ощущать биение пульса 52-миллионной страны со всеми сомнительными чарам
и этого государства национальностей. Двор с его ослепительной роскошью
притягивал как магнит богачей и интеллигенцию. К этому надо прибавить си
льнейший централизм, на котором основана была вся габсбургская монархи
я. Только благодаря этому централизму мог держаться весь этот междунаци
ональный кисель. В результате этого Ц необычайная концентрация всей вы
сшей администрации в резиденции государства Ц в Вене. Вена не только в п
олитическом и духовном, но в экономическом отношении была центром приду
найской монархии. Армии высшего офицерства, государственных чиновнико
в, художников и ученых противостояла еще большая армия рабочих; несметно
му богатству аристократии и торговцев противостояла чудовищная беднот
а. Перед дворцом на Ринге в любое время дня можно было видеть тысячи блужд
ающих безработных. В двух шагах от триумфальных арок, в пыли и грязи канал
ов валялись сотни и тысячи бездомных. Едва ли в каком-либо другом немецко
м городе в эту пору можно было с большим успехом изучать социальную проб
лему. Не надо только обманывать самих себя. Это «изучение» невозможно св
ерху вниз. Кто сам не побывал в тисках удушающей нищеты, тот никогда не пой
мет, что означает этот ад. Если изучать социальную проблему сверху вниз, н
ичего кроме поверхностной болтовни и лживых сантиментов не получится, а
то и другое только вредно. Первое потому, что не позволяет даже добраться
да ядра проблемы, второе потому, что просто проходит мимо нее. Я, право, не з
наю, что хуже: полное невнимание к социальной нужде, которое характерно д
ля большинства счастливцев и для многих из тех, которые достаточно зараб
атывают, чтобы безбедно жить; или пренебрежительное и вместе с тем часте
нько в высшей степени бестактное снисхождение к меньшему брату, характе
рное для многих из тех господ мужского и женского пола, для которых и сочу
вствие к «народу» является делом моды. Эти люди грешат гораздо больше, че
м они при их полном отсутствии такта даже могут сами себе представить. Не
удивительно, что результат такого их общения с «меньшим братом» соверше
нно ничтожен, а зачастую прямо отрицателен. Когда народ на такое обращен
ие отвечает естественным чувством возмущения, эти добрые господа всегд
а воспринимают это как доказательство неблагодарности народа. Что обще
ственная деятельность ничего общего с этим не имеет, что общественная де
ятельность прежде всего не должна рассчитывать ни на какую благодарнос
ть, ибо ее задачей является не распределять милость, а восстанавливать п
раво, Ц такого рода суждение подобным господам просто невдомек. Судьба
уберегла меня от такого рода «разрешения» социального вопроса. Вовлекш
и меня самого в омут нищеты, судьба приглашала меня не столько «изучать»
социальную проблему, сколько на себе самом испробовать ее. Если кролик с
частливо пережил вивисекцию, то это уже его собственная заслуга. Пытаясь
теперь изложить на бумаге то, что было пережито тогда, я заранее знаю, что
о полноте изложения не может быть и речи. Дело может идти только о том, что
бы описать наиболее потрясающие впечатления и записать те важнейшие ур
оки, которые я вынес из той полосы моей жизни». (Выделено мной. Ц В.Т.)
Прямо-таки жизнь Христа до начала его подвижнической деятельности. Прич
ем не просто в качестве стороннего наблюдателя, а непосредственного уча
стника жизни и борьбы за выживание.
* * *
«Найти работу мне бывало нетрудно, так как работат
ь приходилось как чернорабочему, а иногда и просто как поденщику. Таким о
бразом я добывал себе кусок хлеба. При этом я часто думал: надо просто вста
ть на точку зрения тех людей, которые, отряхнув с ног прах старой Европы, у
стремляются в Новый свет и там на новой родине добывают кусок хлеба како
й угодно работой. Разделавшись со всеми предрассудками и представления
ми о сословной и профессиональной чести, освободившись от всяких традиц
ий, они зарабатывают средства на пропитание там и так, где и как это возмож
но. Они вполне правы, что никакая работа не позорит человека. Так и я решил
ся обеими ногами стать на создавшуюся для меня почву и пробиться во что б
ы то ни стало. Очень скоро я убедился в том, что всегда и везде можно найти к
акую-либо работу, но также и в том, что всегда и везде ее легко можно потеря
ть. Именно необеспеченность заработка через некоторое время стала для м
еня самой трудной стороной моей новой жизни.
«Квалифицированного» рабочего выбрасывают на улицу не так часто, как че
рнорабочего; однако и он далеко не свободен от этой участи. Если он не оказ
ывается без дела просто из-за отсутствия работы, то его часто настигает л
окаут или безработица в результате участия в забастовке. Здесь необеспе
ченность заработка жестко мстит за себя всему хозяйству. Крестьянский п
арень, который переселяется в город, привлекаемый туда большей легкость
ю труда, более коротким рабочим днем и другими соблазнами города, сначал
а, приученный к более обеспеченному заработку, бросает работу лишь в том
случае, когда имеет по крайней мере серьезную надежду получить другую. Н
ужда в сельскохозяйственных рабочих велика, поэтому менее вероятна дли
тельная безработица среди этих рабочих. Ошибочно думать, что молодой пар
ень, отправляющийся в большой город, уже с самого начала сделан из худшег
о материала, чем тот, который крепко засел в деревне. Нет, напротив, опыт по
казывает, что переселяющиеся в город элементы деревни большею частью пр
инадлежат к самым здоровым и энергичным натурам, а не наоборот. К этим «эм
игрантам» надо отнести не только тех, кто эмигрирует за океан в Америку, н
о и тех молодых парней, которые решаются бросить свою деревню и отправит
ься искать счастья в большом городе. Они также берут на себя большой риск.
Большею частью такой деревенский парень приходит в большой город, имея в
кармане какие-то деньжонки. Ему не приходится дрожать за себя, если по не
счастью он не найдет работы сразу. Хуже становится его положение, если, на
йдя работу, он ее быстро потеряет. Найти новую работу, в особенности в зимн
юю пору трудно, если не невозможно. Несколько недель он еще продержится. О
н получит пособие по случаю безработицы из кассы своего профессиональн
ого союза и еще продержится некоторое время. Но когда он издержит послед
ний грош и когда профсоюзная касса перестанет платить ему пособие ввиду
чрезмерной длительности его безработицы, тогда он попадает в большую ну
жду. Теперь ему приходится бродить по улицам на голодный желудок, заложи
ть и продать последнее; его платье становится ветхим, сам он начинает все
больше и больше опускаться физически, а затем и морально. Если он еще оста
нется без крова (а это зимой случается особенно часто), его положение стан
овится уже прямо бедственным.
Наконец он опять найдет кое-какую работу, но игра повторяется сначала. Во
второй раз несчастье его разыграется в том же порядке. В третий раз удары
судьбы будут еще сильней. Постепенно он научится относиться к своему нео
беспеченному положению все более и более безразлично. Наконец повторен
ие всего этого входит в привычку. Энергичный и работающий парень, именно
благодаря этому постепенно совершенно меняет свой облик. Из трудящегос
я человека он становится простым инструментом тех, кто начинает использ
овать его в своих низких корыстных целях. Без всякой вины ему так часто пр
иходилось быть безработным, что он начинает считать так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33