Развитие в обществе
товарно-денежных отношений создает необходимые условия
для утверждения правовой формы как в частных, так и в
публичных отношениях.
Но все это, по Пашуканису, имело и имеет место до и вне
социализма. В данной связи сторонники концепции нового (про-
646 Глава 21. Политико-правовая идеология, большевизма
летарского, советского и т. д.) права, критикуя позицию Пашу-
каниса, отмечали, что применяемые им абстрактные характе-
ристики права вообще относятся лишь к буржуазному праву, но
не к <пролетарскому праву >, для которого нужны другие обоб-
щающие понятия. Подобные требования со стороны марксист-
ских авторов Пашуканис считал недоразумением. <Требуя для
пролетарского права своих новых обобщающих понятий,- отве-
чал он своим критикам,- это направление является как будто
революционным. Однако оно на деле прокламирует бессмертие
формы права, ибо оно стремится вырвать эту форму из тех
определенных исторических условий, которые обеспечили ей
полный расцвет, и объявить ее способной к постоянному обнов-
лению. Отмирание категорий (именно категорий, а не тех или
иных предписаний) буржуазного права отнюдь не означает
замены их новыми категориями пролетарского права, так же как
отмирание категорий стоимости, капитала, прибыли и т. д. при
переходе к развернутому социализму не будет означать появле-
ние новых пролетарских категорий стоимости, капитала, ренты
и т, д.>.
Но постепенно Пашуканис делал шаги в сторону признания
нового послереволюционного и послебуржуазного <советского
права> с <особой, специфической природой>. Вместе с тем это
<советское право> он- для сохранения хотя бы внешней,
словесной видимости своей концептуальной последовательнос-
ти - не называл <пролетарским правом>. Но эти словесные
ухищрения сути дела не меняют.
Отсутствиеподлинного права и государства при диктатуре
пролетариата Пашуканис (как и другие марксистские авторы),
по существу, пытался изобразить как наличие нового, <непод-
линного>, советского права и государства, обреченных на <отми-
рание>.
Весь этот идеологический туман с мнимым <отмиранием>
отсутствующих феноменов постоянно витает над всем марксист-
ским подходом к судьбам права и государства после пролетар-
ской революции и определяет тот неизменный горизонт совет-
ского правоведения и государствоведения, под сводами которого
все зависело от изменчивой политической конъюнктуры.
В этой системе координат логически последовательная тео-
рия просто невозможна, и пример Пашуканиса в этом плане
весьма показателен.
Правопонимание при таком негативном подходе к праву
вообще с позиций коммунистического отрицания его как буржу-
5. Правопонимание советского времени
647
азного феномена, по сути дела, предстает как правоотрицание.
Познание права подчинено здесь целиком целям его преодоле-
ния. Это антиюридическое мировоззрение в том или ином виде
нашло свое воплощение и реализацию в правовом нигилизме
всей послереволюционной теории и практики социальной регу-
ляции.
Психологическая концепция классового права. Представле-
ния о классовом праве, включая и классовое пролетарское
право, с позиций психологической теории права развивал
М. А. Рейснер. Еще до революции он начал, а затем продолжал
классовую интерпретацию и переработку ряда идей таких
представителей психологической школы права, как Л. Кнапп и
Л. Петражицкий.
Свою заслугу в области марксистского правоведения он видел
в том, что учение Петражицкого об интуитивном праве поставил
<на марксистское основание>, в результате чего <получилось не
интуитивное право вообще, которое могло там и здесь давать
индивидуальные формы, приспособленные к известным общес-
твенным условиям, а самое настоящее классовое право, которое
в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то
ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуати-
руемой массы>.
Марксистские представления о классовости права Рейснер
толковал втом смысле, что каждый общественный класс- не
только класс господствующий, но и угнетенные классы - в
соответствии с положением данного класса в обществе и его
психикой творит свое реально существующее и действующее
интуитивное классовое право. Уже при капитализме, по Рейсне-
ру, имеется не только буржуазное право, но также пролетарское
право и крестьянское право. Так что не <все право> запятнано
<эксплуататорской целью>.
В целом, согласно Рейснеру, <право, как идеологическая
форма, построенная при помощи борьбы за равенство и связан-
ную с ним справедливость, заключает в себе два основных
момента,- а именно, во-первых, волевую сторону или односто-
роннее <субъективное право> и, во-вторых, нахождение общей
правовой почвы и создание при помощи соглашения двусторон-
него <объективного права>. Лишь там возможна правовая борь-
ба, где имеется возможность нахождения такой почвы>.
Развивая такой подход к праву в работе <Право. Наше Право.
Чужое право. Общее право> (1925), Рейснер характеризует так
называемое общее право (общий правопорядок) - как при
648 Глава 21. Политико-правовая идеология большевизма
капитализме, так и после победы пролетарской революции -
как компромисс и объединение наличных в данном обществе
субъективных классовых прав. <Ибо,- поясняет он,- одинако-
во и буржуазное государство, и наше Советское точно так же
включает в свой общий правопорядок и право пролетарское,
крестьянское, и буржуазное. Одного только, пожалуй, <права> у
нас нет - это права землевладельческого в смысле частного
землевладения, хотя зато мы имеем грандиозного помещика в
лице самих Советов, владеющих порядочным количеством име-
ний в виде советских хозяйств>. Разница, однако, в том, что при
капитализме господствующее положение в общем правопорядке
занимает право буржуазии, а в советском правопорядке -
пролетарское право.
Именно в условиях военного коммунизма так называемое со-
циалистическое право рабочего класса, по верной оценке РеЙс-
нера, <делает попытку своего наиболее яркого воплощения>.
При нэпе же, с сожалением отмечал Рейснер, пришлось
<усилить примесь буржуазного права и буржуазной государ-
ственности, которые и без того естественно входили в состав
социалистического правопорядка>.
Вся история права - это, по Рейснеру, <история его угаса-
ния>. При коммунизме оно угаснет навсегда.
При всем своеобразии рейснеровской классово-психологичес-
кой концепции права она в основных и главных своих чертах и
подходах остается в общих рамках марксистского отношения к
праву.
Его классовое перетолкование интуитивного права фактичес-
ки отвергает основание и суть психологического правопонима-
ния вообще - индивида с его правовой психикой, правовыми
притязаниями, эмоциями и т. д. И на примере рейснеровской
концепции классовости права хорошо видно, как классовость
убивает право.
Право как форма общественного сознания. Такой подход к
праву в 20-х гг. развивал VL П. Разумовский При этом он отме-
чал, что <вопросы права и связи его с экономической структурой
общества, послужившие, как известно, в свое время отправным
пунктом для всех дальнейших теоретических построений Мар-
кса, это - основные вопросы марксистской социологии, это
лучший пробный камень для проверки и подтверждения основ-
ных предпосылок марксистской диалектической методологии>.
Как идеологическое опосредование (идеологическая форма)
классовых материальных (экономических) отношений право, по
5. Прааопонимание советского времени
649
Разумовскому, это форма общественного сознания. Он дает
следующее общее определение права как идеологического спосо-
ба и порядка опосредования материальных отношений в классо-
вом обществе: <Порядок общественных отношений, в конечном
счете отношений между классами, поскольку он отображается в
общественном сознании, исторически неизбежно абстрагирует-
ся, отдифференцировывается для этого сознания от своих
материальных условий и, объективируясь для него, получает
дальнейшее сложное идеологическое развитие в системах "норм">.
Бросается в глаза отсутствие в этом определении права
какого-либо признака, специфичного именно для права.
Отмирание <буржуазного права>, по Разумовскому, означает
<смерть права как идеологии> и переход в коммунистическом
обществе <к сознательно регулируемой и сознающей характер
своей связи с материальными условиями производства системе
общественного поведения>.
В целом трактовка Разумовским права как идеологического
явления в условиях послереволюционной ситуации и диктатуры
пролетариата была ориентирована на нэповский вариант проле-
тарского использования буржуазного права.
Однако очевидна несостоятельность его интерпретации
нэповского права в духе положений Маркса и Ленина о буржу-
азном <равном праве> при коммунизме. Эти разные вещи ока-
зались у него отождествленными в силу их одинаковой <идеоло-
гизированности>, хотя нэповское буржуазное право - это
реальность, а буржуазное <равное право> при коммунизме -
несбывшееся предсказание. Но данное принципиальное обстоя-
тельство остается вне рамок идеологического толкования Разу-
мовским права как формы общественного сознания.
Борьба на <правовом фронте>. Конец 20-х и первая половина
30-х гг. (вплоть до совещания 1938 г. по вопросам науки советско-
го государства и права) отмечены обострением борьбы различ-
ных направлений правопонимания в советской юридической
науке.
Под воздействием партийно-политических решений и уста-
новок конца 20-х - начала 30-х гг. о нэпе, коллективизации,
темпах индустриализации, борьбе против различных <уклонов>
и т. д. представители разных направлений правопонимания вно-
сили существенные изменения и коррективы в свои подходы к
проблемам права и государства.
Прямая ориентировка на дальнейшую политизацию юриди-
ческой науки (в духе тогдашней политической практики и
650 Глава 21. Политико-правовая идеология большевизма
<курса партии> на борьбу против правых и левых, против
троцкистов и бухаринцев, против <оппортунизма> и буржуазной
идеологии) содержалась уже в установочном докладе Л. Кагано-
вича в Институте советского строительства и права Коммунис-
тической академии (4 ноября 1929 г.).
Не только буржуазные юристы, но и часть коммунистов-
государствоведов, по оценке Кагановича, оказались <в плену у
старой буржуазной юридической методологии>. В качестве
примера применения <буржуазно-юридического метода> он
назвал работу А. Малицкого <Советская конституция> (1924),
где его внимание привлекли следующие положения: подчинен-
ность всех органов государственной власти велению закона, т. е-
праву, носит название <правового режима>, а само государство,
проводящее правовой режим, называется <правовым государст-
вом>; <советская республика есть государство правовое, осу-
ществляющее свою деятельность в условиях правового режи-
ма>.
Эти утверждения Малицкого, разумеется, явно расходились
с реалиями диктатуры пролетариата даже в условиях времен-
ного и ограниченного допущения ряда норм буржуазного права
при нэпе. Но Кагановича, разумеется, интересовало не соответ-
ствие тех или иных концепций реалиям, а однозначная ориен-
тация всех на апологию диктатуры пролетариата, не ограничен-
ной никакими (в том числе, конечно, и своими, советскими)
законами. При этом Каганович весьма откровенно констатиро-
вал подлинное место и значение <законов> в условиях пролетар-
ской диктатуры: <Конечно, все это не исключает закона. У нас
есть законы. Наши законы определяют функции и круг деятель-
ности отдельных органов государственной власти. Но наши
законы определяются революционной целесообразностью в каж-
дый данный момент>.
В русле усилившейся борьбы на <правовом фронте> против
<буржуазного юридического мировоззрения> каждое из тог-
дашних направлений правопонимания спешило внести свой
вклад в обоснование практики свертывания нэпа и допущенных
при нэпе норм буржуазного права, в оправдание насильствен-
ных, антиправовых методов индустриализации и коллективиза-
ции, <наступления социализма по всему фронту>.
Подчинение правовой теории конъюнктурным требованиям
тогдашней практики отчетливо проявилось в новых установках
на трактовку советского права как <формы политики пролета-
5. Правопонимание советского времени
651
риата>, <одной из форм политического воздействия пролетариа-
та>.
Выступление Кагановича послужило сигналом к развертыва-
нию на <правовом фронте> широкой кампании большевистской
<критики и самокритики>.
В этих условиях обострилась борьба и между двумя основны-
ми позициями в советском правоведении того времени - пози-
циями Пашуканиса иСтучки.
В поисках ответа на усиливавшиеся к концу 2 0-х гг. обвинения
в адрес его теории Пашуканис в духе тогдашней <самокритики>
не только признал ряд недостатков своей позиции, но и, по
существу, начал отход от своей концепции в сторону отождес-
твления права и политики, толкования права как одной из форм
политики или даже как <части политики>.
Стучка, в свою очередь, призывал к выработке <генеральной
линии> на правовом фронте. Такая <генеральная линия>, по его
мнению, должна основываться на так называемых трех китах
марксистской трактовки права - признании революционной
диалектики, классового характера всякого государства и права
и трактовки именно <общественных отношений, а не нормы
(статьи закона) как основы права>.
В порядке <самокритики> Стучка отмечал, что он находился
<под влиянием буржуазной социологической школы права> в
период работы над книгой <Революционная роль права и госу-
дарства> и при разработке определения права в 1919 г.
Общетеоретические споры о правопонимании по-своему пре-
ломлялись и развивались в отраслевых юридических науках.
На I Всесоюзном съезде марксистов-государственников и
правовиков (1931 г.) была предпринята попытка формирования
некой единой <правильной> позиции и линии (по аналогии с
<генеральной линией> в политике) в вопросах правопонимания.
Среди участников съезда доминировали сторонники Пашуканиса.
В целом предложенная названным съездом общая позиция
носила эклектический характер и пыталась соединить несо-
вместимые друг с другом представления. Особенно наглядно это
проявилось в том, что авторы резолюции, признавая пролетар-
скую классовую сущность советского права, в то же время
отрицали концепцию <пролетарского права>, чтобы как-то спас-
ти доктринальные представления (а заодно и какие-то остатки
прежних взглядов Пашуканиса) о буржуазном <равном праве>
после пролетарской революции.
652 Глава 21. Политико-правовая идеология большевизма
Однако и после I съезда марксистов-государственников и
правовиков какого-то единого подхода и тем более <генеральной
линии> в правопонимании не было. Споры между различными
концепциями (и прежде всего - Стучки и Пашуканиса) продол-
жались и даже усиливались и ужесточались.
Концепция <социалистического права>. Победа социализма
требовала нового осмысления проблем государства и права с
учетом постулатов доктрины и реалий практики.
В этих условиях Пашуканисом в 1936 г. была выдвинута
концепция <социалистического права>. Открещиваясь от своей
прежней позиции, от концепции <буржуазности> всякого права
и т. д. как <антимарксистской путаницы>, он начал толковать
советское право как право социалистическое с самого начала его
возникновения. <Великая социалистическая Октябрьская рево-
люция,- пояснял он,- нанесла удар капиталистической част-
ной собственности и положила начало новой социалистической
системе права. В этом основное и главное для понимания
советского права, его социалистической сущности как права
пролетарского государства>.
Сходные представления о <социалистическом праве> были
развиты и в статье М. Доценко,
В контексте нового подхода Пашуканис и Доценко стали
выдавать буржуазное <равное право>, которое применительно к
социализму предсказывали Маркс и Ленин, уже за <социалис-
тическое право>. При этом они, среди прочего, обходили дели-
катный вопрос: почему же классики допустили такой непрости-
тельный <промах>, назвав социалистическое право буржуаз-
ным? Вместо этого Пашуканис и Доценко обрушились с крити-
кой на тех авторов (особенно - на Стучку), кто до них не сумел
в положениях классиков о буржуазном <равном праве> усмот-
реть право социалистическое и иначе толковал несостоявшееся
предсказание, ставшее загадкой сфинкса для всей марксистско-
ленинской теории права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
товарно-денежных отношений создает необходимые условия
для утверждения правовой формы как в частных, так и в
публичных отношениях.
Но все это, по Пашуканису, имело и имеет место до и вне
социализма. В данной связи сторонники концепции нового (про-
646 Глава 21. Политико-правовая идеология, большевизма
летарского, советского и т. д.) права, критикуя позицию Пашу-
каниса, отмечали, что применяемые им абстрактные характе-
ристики права вообще относятся лишь к буржуазному праву, но
не к <пролетарскому праву >, для которого нужны другие обоб-
щающие понятия. Подобные требования со стороны марксист-
ских авторов Пашуканис считал недоразумением. <Требуя для
пролетарского права своих новых обобщающих понятий,- отве-
чал он своим критикам,- это направление является как будто
революционным. Однако оно на деле прокламирует бессмертие
формы права, ибо оно стремится вырвать эту форму из тех
определенных исторических условий, которые обеспечили ей
полный расцвет, и объявить ее способной к постоянному обнов-
лению. Отмирание категорий (именно категорий, а не тех или
иных предписаний) буржуазного права отнюдь не означает
замены их новыми категориями пролетарского права, так же как
отмирание категорий стоимости, капитала, прибыли и т. д. при
переходе к развернутому социализму не будет означать появле-
ние новых пролетарских категорий стоимости, капитала, ренты
и т, д.>.
Но постепенно Пашуканис делал шаги в сторону признания
нового послереволюционного и послебуржуазного <советского
права> с <особой, специфической природой>. Вместе с тем это
<советское право> он- для сохранения хотя бы внешней,
словесной видимости своей концептуальной последовательнос-
ти - не называл <пролетарским правом>. Но эти словесные
ухищрения сути дела не меняют.
Отсутствиеподлинного права и государства при диктатуре
пролетариата Пашуканис (как и другие марксистские авторы),
по существу, пытался изобразить как наличие нового, <непод-
линного>, советского права и государства, обреченных на <отми-
рание>.
Весь этот идеологический туман с мнимым <отмиранием>
отсутствующих феноменов постоянно витает над всем марксист-
ским подходом к судьбам права и государства после пролетар-
ской революции и определяет тот неизменный горизонт совет-
ского правоведения и государствоведения, под сводами которого
все зависело от изменчивой политической конъюнктуры.
В этой системе координат логически последовательная тео-
рия просто невозможна, и пример Пашуканиса в этом плане
весьма показателен.
Правопонимание при таком негативном подходе к праву
вообще с позиций коммунистического отрицания его как буржу-
5. Правопонимание советского времени
647
азного феномена, по сути дела, предстает как правоотрицание.
Познание права подчинено здесь целиком целям его преодоле-
ния. Это антиюридическое мировоззрение в том или ином виде
нашло свое воплощение и реализацию в правовом нигилизме
всей послереволюционной теории и практики социальной регу-
ляции.
Психологическая концепция классового права. Представле-
ния о классовом праве, включая и классовое пролетарское
право, с позиций психологической теории права развивал
М. А. Рейснер. Еще до революции он начал, а затем продолжал
классовую интерпретацию и переработку ряда идей таких
представителей психологической школы права, как Л. Кнапп и
Л. Петражицкий.
Свою заслугу в области марксистского правоведения он видел
в том, что учение Петражицкого об интуитивном праве поставил
<на марксистское основание>, в результате чего <получилось не
интуитивное право вообще, которое могло там и здесь давать
индивидуальные формы, приспособленные к известным общес-
твенным условиям, а самое настоящее классовое право, которое
в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то
ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуати-
руемой массы>.
Марксистские представления о классовости права Рейснер
толковал втом смысле, что каждый общественный класс- не
только класс господствующий, но и угнетенные классы - в
соответствии с положением данного класса в обществе и его
психикой творит свое реально существующее и действующее
интуитивное классовое право. Уже при капитализме, по Рейсне-
ру, имеется не только буржуазное право, но также пролетарское
право и крестьянское право. Так что не <все право> запятнано
<эксплуататорской целью>.
В целом, согласно Рейснеру, <право, как идеологическая
форма, построенная при помощи борьбы за равенство и связан-
ную с ним справедливость, заключает в себе два основных
момента,- а именно, во-первых, волевую сторону или односто-
роннее <субъективное право> и, во-вторых, нахождение общей
правовой почвы и создание при помощи соглашения двусторон-
него <объективного права>. Лишь там возможна правовая борь-
ба, где имеется возможность нахождения такой почвы>.
Развивая такой подход к праву в работе <Право. Наше Право.
Чужое право. Общее право> (1925), Рейснер характеризует так
называемое общее право (общий правопорядок) - как при
648 Глава 21. Политико-правовая идеология большевизма
капитализме, так и после победы пролетарской революции -
как компромисс и объединение наличных в данном обществе
субъективных классовых прав. <Ибо,- поясняет он,- одинако-
во и буржуазное государство, и наше Советское точно так же
включает в свой общий правопорядок и право пролетарское,
крестьянское, и буржуазное. Одного только, пожалуй, <права> у
нас нет - это права землевладельческого в смысле частного
землевладения, хотя зато мы имеем грандиозного помещика в
лице самих Советов, владеющих порядочным количеством име-
ний в виде советских хозяйств>. Разница, однако, в том, что при
капитализме господствующее положение в общем правопорядке
занимает право буржуазии, а в советском правопорядке -
пролетарское право.
Именно в условиях военного коммунизма так называемое со-
циалистическое право рабочего класса, по верной оценке РеЙс-
нера, <делает попытку своего наиболее яркого воплощения>.
При нэпе же, с сожалением отмечал Рейснер, пришлось
<усилить примесь буржуазного права и буржуазной государ-
ственности, которые и без того естественно входили в состав
социалистического правопорядка>.
Вся история права - это, по Рейснеру, <история его угаса-
ния>. При коммунизме оно угаснет навсегда.
При всем своеобразии рейснеровской классово-психологичес-
кой концепции права она в основных и главных своих чертах и
подходах остается в общих рамках марксистского отношения к
праву.
Его классовое перетолкование интуитивного права фактичес-
ки отвергает основание и суть психологического правопонима-
ния вообще - индивида с его правовой психикой, правовыми
притязаниями, эмоциями и т. д. И на примере рейснеровской
концепции классовости права хорошо видно, как классовость
убивает право.
Право как форма общественного сознания. Такой подход к
праву в 20-х гг. развивал VL П. Разумовский При этом он отме-
чал, что <вопросы права и связи его с экономической структурой
общества, послужившие, как известно, в свое время отправным
пунктом для всех дальнейших теоретических построений Мар-
кса, это - основные вопросы марксистской социологии, это
лучший пробный камень для проверки и подтверждения основ-
ных предпосылок марксистской диалектической методологии>.
Как идеологическое опосредование (идеологическая форма)
классовых материальных (экономических) отношений право, по
5. Прааопонимание советского времени
649
Разумовскому, это форма общественного сознания. Он дает
следующее общее определение права как идеологического спосо-
ба и порядка опосредования материальных отношений в классо-
вом обществе: <Порядок общественных отношений, в конечном
счете отношений между классами, поскольку он отображается в
общественном сознании, исторически неизбежно абстрагирует-
ся, отдифференцировывается для этого сознания от своих
материальных условий и, объективируясь для него, получает
дальнейшее сложное идеологическое развитие в системах "норм">.
Бросается в глаза отсутствие в этом определении права
какого-либо признака, специфичного именно для права.
Отмирание <буржуазного права>, по Разумовскому, означает
<смерть права как идеологии> и переход в коммунистическом
обществе <к сознательно регулируемой и сознающей характер
своей связи с материальными условиями производства системе
общественного поведения>.
В целом трактовка Разумовским права как идеологического
явления в условиях послереволюционной ситуации и диктатуры
пролетариата была ориентирована на нэповский вариант проле-
тарского использования буржуазного права.
Однако очевидна несостоятельность его интерпретации
нэповского права в духе положений Маркса и Ленина о буржу-
азном <равном праве> при коммунизме. Эти разные вещи ока-
зались у него отождествленными в силу их одинаковой <идеоло-
гизированности>, хотя нэповское буржуазное право - это
реальность, а буржуазное <равное право> при коммунизме -
несбывшееся предсказание. Но данное принципиальное обстоя-
тельство остается вне рамок идеологического толкования Разу-
мовским права как формы общественного сознания.
Борьба на <правовом фронте>. Конец 20-х и первая половина
30-х гг. (вплоть до совещания 1938 г. по вопросам науки советско-
го государства и права) отмечены обострением борьбы различ-
ных направлений правопонимания в советской юридической
науке.
Под воздействием партийно-политических решений и уста-
новок конца 20-х - начала 30-х гг. о нэпе, коллективизации,
темпах индустриализации, борьбе против различных <уклонов>
и т. д. представители разных направлений правопонимания вно-
сили существенные изменения и коррективы в свои подходы к
проблемам права и государства.
Прямая ориентировка на дальнейшую политизацию юриди-
ческой науки (в духе тогдашней политической практики и
650 Глава 21. Политико-правовая идеология большевизма
<курса партии> на борьбу против правых и левых, против
троцкистов и бухаринцев, против <оппортунизма> и буржуазной
идеологии) содержалась уже в установочном докладе Л. Кагано-
вича в Институте советского строительства и права Коммунис-
тической академии (4 ноября 1929 г.).
Не только буржуазные юристы, но и часть коммунистов-
государствоведов, по оценке Кагановича, оказались <в плену у
старой буржуазной юридической методологии>. В качестве
примера применения <буржуазно-юридического метода> он
назвал работу А. Малицкого <Советская конституция> (1924),
где его внимание привлекли следующие положения: подчинен-
ность всех органов государственной власти велению закона, т. е-
праву, носит название <правового режима>, а само государство,
проводящее правовой режим, называется <правовым государст-
вом>; <советская республика есть государство правовое, осу-
ществляющее свою деятельность в условиях правового режи-
ма>.
Эти утверждения Малицкого, разумеется, явно расходились
с реалиями диктатуры пролетариата даже в условиях времен-
ного и ограниченного допущения ряда норм буржуазного права
при нэпе. Но Кагановича, разумеется, интересовало не соответ-
ствие тех или иных концепций реалиям, а однозначная ориен-
тация всех на апологию диктатуры пролетариата, не ограничен-
ной никакими (в том числе, конечно, и своими, советскими)
законами. При этом Каганович весьма откровенно констатиро-
вал подлинное место и значение <законов> в условиях пролетар-
ской диктатуры: <Конечно, все это не исключает закона. У нас
есть законы. Наши законы определяют функции и круг деятель-
ности отдельных органов государственной власти. Но наши
законы определяются революционной целесообразностью в каж-
дый данный момент>.
В русле усилившейся борьбы на <правовом фронте> против
<буржуазного юридического мировоззрения> каждое из тог-
дашних направлений правопонимания спешило внести свой
вклад в обоснование практики свертывания нэпа и допущенных
при нэпе норм буржуазного права, в оправдание насильствен-
ных, антиправовых методов индустриализации и коллективиза-
ции, <наступления социализма по всему фронту>.
Подчинение правовой теории конъюнктурным требованиям
тогдашней практики отчетливо проявилось в новых установках
на трактовку советского права как <формы политики пролета-
5. Правопонимание советского времени
651
риата>, <одной из форм политического воздействия пролетариа-
та>.
Выступление Кагановича послужило сигналом к развертыва-
нию на <правовом фронте> широкой кампании большевистской
<критики и самокритики>.
В этих условиях обострилась борьба и между двумя основны-
ми позициями в советском правоведении того времени - пози-
циями Пашуканиса иСтучки.
В поисках ответа на усиливавшиеся к концу 2 0-х гг. обвинения
в адрес его теории Пашуканис в духе тогдашней <самокритики>
не только признал ряд недостатков своей позиции, но и, по
существу, начал отход от своей концепции в сторону отождес-
твления права и политики, толкования права как одной из форм
политики или даже как <части политики>.
Стучка, в свою очередь, призывал к выработке <генеральной
линии> на правовом фронте. Такая <генеральная линия>, по его
мнению, должна основываться на так называемых трех китах
марксистской трактовки права - признании революционной
диалектики, классового характера всякого государства и права
и трактовки именно <общественных отношений, а не нормы
(статьи закона) как основы права>.
В порядке <самокритики> Стучка отмечал, что он находился
<под влиянием буржуазной социологической школы права> в
период работы над книгой <Революционная роль права и госу-
дарства> и при разработке определения права в 1919 г.
Общетеоретические споры о правопонимании по-своему пре-
ломлялись и развивались в отраслевых юридических науках.
На I Всесоюзном съезде марксистов-государственников и
правовиков (1931 г.) была предпринята попытка формирования
некой единой <правильной> позиции и линии (по аналогии с
<генеральной линией> в политике) в вопросах правопонимания.
Среди участников съезда доминировали сторонники Пашуканиса.
В целом предложенная названным съездом общая позиция
носила эклектический характер и пыталась соединить несо-
вместимые друг с другом представления. Особенно наглядно это
проявилось в том, что авторы резолюции, признавая пролетар-
скую классовую сущность советского права, в то же время
отрицали концепцию <пролетарского права>, чтобы как-то спас-
ти доктринальные представления (а заодно и какие-то остатки
прежних взглядов Пашуканиса) о буржуазном <равном праве>
после пролетарской революции.
652 Глава 21. Политико-правовая идеология большевизма
Однако и после I съезда марксистов-государственников и
правовиков какого-то единого подхода и тем более <генеральной
линии> в правопонимании не было. Споры между различными
концепциями (и прежде всего - Стучки и Пашуканиса) продол-
жались и даже усиливались и ужесточались.
Концепция <социалистического права>. Победа социализма
требовала нового осмысления проблем государства и права с
учетом постулатов доктрины и реалий практики.
В этих условиях Пашуканисом в 1936 г. была выдвинута
концепция <социалистического права>. Открещиваясь от своей
прежней позиции, от концепции <буржуазности> всякого права
и т. д. как <антимарксистской путаницы>, он начал толковать
советское право как право социалистическое с самого начала его
возникновения. <Великая социалистическая Октябрьская рево-
люция,- пояснял он,- нанесла удар капиталистической част-
ной собственности и положила начало новой социалистической
системе права. В этом основное и главное для понимания
советского права, его социалистической сущности как права
пролетарского государства>.
Сходные представления о <социалистическом праве> были
развиты и в статье М. Доценко,
В контексте нового подхода Пашуканис и Доценко стали
выдавать буржуазное <равное право>, которое применительно к
социализму предсказывали Маркс и Ленин, уже за <социалис-
тическое право>. При этом они, среди прочего, обходили дели-
катный вопрос: почему же классики допустили такой непрости-
тельный <промах>, назвав социалистическое право буржуаз-
ным? Вместо этого Пашуканис и Доценко обрушились с крити-
кой на тех авторов (особенно - на Стучку), кто до них не сумел
в положениях классиков о буржуазном <равном праве> усмот-
реть право социалистическое и иначе толковал несостоявшееся
предсказание, ставшее загадкой сфинкса для всей марксистско-
ленинской теории права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104