Политические и правовые учения
в Западной Европе в первой половине XIX в.
области должна быть неограниченной>. Политическим идеалом
Констана никогда не было государство пассивное и маломощное.
Современное государство должно быть по форме, как полагал
Констан, конституционной монархией. Предпочтение конститу-
ционно-монархическому устройству отдается не случайно. В
дице конституционного монарха политическое сообщество обре-
тает, согласно Констану, <нейтральную власть>. Она - вне трех
<классических> властей (законодательной, исполнительной, су-
дебной), независима от них и потому способна (и обязана)
обеспечивать их единство, кооперацию, нормальную деятель-
ность. не ниспровергала другой, а напротив, чтобы они взаимно под-
держивали ЛРУ1 ДРУга и действовали в согласии и гармонии
Идея королевской власти как власти нейтральной, регулятив-
ной и арбитражной - попытка вписать соответствующимобра-
зом модернизированный институт монархии в устройство пра-
вовой государственности.
НарЯДУ с институтами государственной власти, контролиру-
емым>1 обществом, и общественным мнением, опирающимся на
свободу печати, гарантом индивидуальной свободы должно
также выступать право. Это - неколебимая позиция Констана.
Право противостоит произволу во всех его ипостасях. Правовые
формы суть <ангелы-хранители человеческого общества>, <един-
ственно возможная основа отношений между людьми>. Фунда-
ментальное значение права как способа бытия социальности
превраЩ1161 соблюдение права в центральную задачу деятель-
ности политических институтов.
Обеспечить индивидуальную свободу всеми правомерными
средствами для ее полнокровного осуществления и прочной
защиты стремился и знаменитый соотечественник Констана, его
младцгий современник Алексис де Токвиль (1805-1859). Поли-
тическая концепция Токвиля сложилась в изрядной степени под
влиянием идей Констана, взглядов еще одного видного француз-
ского либерала - Пьера Руайе-Коллара. Немалую роль в ее
формярова1"T сыграл выдающийся историк Франсуа Гизо,
лекции которого Токвиль слушал в молодые годы. Две яркие
работы Токвиля <О демократии в Америке> и <Старый режим
и револ10"1"1 создали ему авторитетное имя в науке о политике
игосудар"R
Предмет его наибольшего интереса составили теоретические
и практические аспекты демократии, в которой он усматривал
самое знаменательное явление эпохи. Демократия трактуется
3. Французский либерализм
479
им широко. Она для него олицетворяет такой общественный
строй, который противоположен феодальному и не знает границ
(сословных или предписываемых обычаями) между высшими и
низшими классами общества. Но это также политическая фор-
ма, воплощающая данный общественный строй. Сердцевина
демократии - принцип равенства, неумолимо торжествующий
в истории. <Постепенное установление равенства есть предна-
чертанная свыше неизбежность. Этот процесс отмечен следую-
щими основными признаками: он носит всемирный, долговре-
менный характер и с каждым днем все менее и менее зависит от
воли людей... Благоразумно ли считать, что столь далеко зашед-
ший социальный процесс может быть приостановлен усилиями
одного поколения? Неужели кто-то полагает, что, уничтожив
феодальную систему и победив королей, демократия отступит
перед буржуазией и богачами? Остановится ли она теперь, когда
она стала столь могучей, а ее противники столь слабы?>
Если перспективы демократии и равенства (понимаемого как
равенство общественного положения разных индивидов, одина-
ковость их стартовых возможностей в сферах экономической,
социальной, политической жизнедеятельности) у Токвиля ника-
ких особых забот не вызывали, то судьбы индивидуальной
свободы в условиях демократии очень волновали его. Он считал,
что торжество равенства как такового не есть стопроцентная
гарантия воцарения свободы. Другими словами, всеобщее равен-
ство, взятое само по себе, автоматически не приводит к установ-
лению такого политического строя, который твердо оберегает
автономию индивида, исключает произвол и небрежение правом
со стороны властей.
Свобода и равенство, по Токвилю, явления разнопорядко-
вые. Отношения между ними неоднозначные. И отношение
людей к ним тоже различное. Во все времена, утверждает
Токвиль, люди предпочитают равенство свободе. Оно дается
людям легче, воспринимается подавляющим большинством с
приязнью, переживается с удовольствием, <Равенство ежеднев-
но наделяет человека массой мелких радостей. Привлекатель-
ность равенства ощущается постоянно и действует на всякого;
его чарам поддаются самые благородные сердца, и души самые
низменные с восторгом предаются его наслаждениям. Таким
образом, страсть, возбуждаемая равенством, одновременно яв-
ляется и сильной, и всеобщей>. Радости, доставляемые равенст-
вом, не требуют ни жертв, ни специальных усилий. Чтобы
удовольствоваться ими, надо просто жить.
480
Глава 17. Политические и правовые учения
в Западной Европе в первой половине XIX в.
Иное дело - свобода (в частности, свобода политическая).
Существование в условиях свободы требует от человека напря-
жения, больших усилий, связанных с необходимостью быть
самостоятельным, делать всякий раз собственный выбор, отве-
чать за свои действия и их последствия. Пользование свободой
если угодно, определенный крест; ее преимущества, достоинст-
ва не дают себя знать, как правило, мгновенно. Высокое удовлет-
ворение, которое приносит она, испытывает не столь широкий
крут людей, какой охватывает сторонников равенства. Поэтому
демократические народы с большим пылом и постоянством
любят равенство, нежели свободу. Помимо всего прочего это
оттого, что <нет ничего труднее, чем учиться жить свободным>.
Для Токвиля очевидна величайшая социальная ценность
свободы. В конечном итоге лишь благодаря ей индивид получает
возможность реализовать себя в жизни, она позволяет обществу
устойчиво процветать и прогрессировать. <С течением времени
свобода умеющим сохранить ее всегда дает довольство, благо-
состояние, а часто и богатство>. Однако Токвиль предупреждает
читателя: нельзя предаваться вульгарно-утилитаристским ил-
люзиям и ожидать от свободы каких-то чудес, уподоблять ее
некоему poiy изобилия, способному в одночасье обеспечить всех
и каждого массой материальных и прочих благ. <Кто ищет в
свободе чего-либо другого, а не ее самой, тот создан для рабства>.
То, что демократические народы испытывают в принципе
естественное стремление к свободе, ищут ее, болезненно пере-
живают утрату последней, было ясно Токвилю. Как было не
менее ясно ему и то, что страсть к равенству в них еще сильнее
острее: <они жаждут равенств в свободе, и, если она им не
доступна, они хотят равенства хотя бы в рабстве. Они вынесут
бедность, порабощение, разгул варварства, но не потерпят
аристократии>. Аристократия тут - синоним неравенства. С
такой неистребимой тягой <демократических народов> к равенст-
ву любой политик обязан беспрекословно считаться как с объ-
ективным фактом независимо от того, нравится она ему или нет.
Сам Токвиль убежден в следующем: современная демократия
возможна лишь при тесном союзе равенства и свободы. Любовь
к равенству, доведенная до крайности, подавляет свободу
вызывает к жизни деспотию. Деспотическое правление, в свою
очередь, обессмысливает равенство. Но и вне равенства как
фундаментального принципа демократического общежития сво-
бода недолговечна и шансов сохраниться у нее нет. Проблема по
Токвилю, состоит в том, чтобы, с одной стороны, избавляться от
3. Французский либерализм
481
всего, мешающего установлению разумного баланса равенства и
свободы, приемлемого для современной демократии. С другой -
развивать политико-юридические институты, которые обеспе-
чивают создание и поддержание такого баланса.
В размышлениях над этой нелегкой проблемой Токвиль
опирается прежде всего на исторический опыт своей страны
(Франции) и Соединенных Штатов Америки. Выясняется, что
одна из самых серьезных помех свободе и, соответственно,
демократии в целом - чрезмерная централизация государст-
венной власти. На родине Токвиля такая централизация про-
изошла. Она произошла еще задолго до революционных потря-
сений, и ее результатом стало то, что французы оказались под
жесткой всеохватывающей опекой государственной админис-
трации. Токвиль резко критикует идеологов, которые оправды-
вали такую удушающую свободу индивидов опеку. Эти идеологи
полагали, будто государственный аппарат вправе поступать так,
как ему заблагорассудится. Нормальным они считали такое
положение, при котором государство <не только подчиняет
людей преобразованиям, но совершенно переделывает их>.
Если сверхцентрализация власти, отвергаемая Токвилем,
сводит на нет свободу, то целый ряд политико-юридических
установлении демократического профиля, напротив, <работает>
в пользу свободы индивида и общества, укрепляет ее. К числу
подобного рода установлении Токвиль относит: разделение
властей, местное (общинное) самоуправление, в котором он
усматривает истоки народного суверенитета. Кстати, Токвиль
отнюдь не думает, что этот суверенитет беспределен, верховен-
ство народа тоже имеет свои границы Там, где их преступают,
возникает тирания, тирания большинства, ничуть не лучшая
тирании властителя-самодержца.
В ряд упомянутых выше демократических институтов Ток-
виль помещает также свободу печати, религиозную свободу, суд
присяжных, независимость судей и т. п. Интересная деталь:
Токвиля весьма мало занимает вопрос, каким надлежит быть
конкретно политическому устройству демократического обще-
ства - монархическим или республиканским. Важно, по его
мнению, лишь то, чтобы в этом обществе утвердилась предста-
вительная форма правления.
Токвиль тонко исследует и тщательно описывает особенности
политической культуры граждан формировавшегося западного
демократического общества. Его беспокойство вызывали такие
проявления этой культуры, которые приглушали дух свободы,
4.82 Глава 17. Политические и правовые учения
в Западной Европе в первой половине XIX в.
ослабляли демократически-правовой режим. Он, в частности,
порицает индивидуализм, усиливавшийся по мере выравнива-
ния условий существования людей. Самоизоляция индивидов,
их замыкание в узких рамках личной жизни, отключение от
участия в общественных делах - чрезвычайно опасная тенден-
ция. Это - зловещее социальное заболевание эпохи демократии.
Индивидуализм объективно на руку тем, кто предпочитает
деспотические порядки и тяготится свободой. Противоядие
пагубной разобщенности граждан Токвиль видит в предоставле-
нии им как можно больших реальных возможностей <жить своей
собственной политической жизнью с тем, чтобы граждане полу-
чили неограниченное количество стимулов действовать сооб-
ща>. Гражданственность способна преодолеть индивидуализм
сохранить и упрочить свободу.
Ни равенство, ни свобода, взятые порознь, не являются
самодостаточными условиями подлинно человеческого бытия.
Только будучи вместе, в единстве, они обретают такое качества
Токвиль - выдающийся теоретик демократии и одновременно
последовательный либерал - глубоко постиг ту истину, что
либерализм должен пойти навстречу демократии. Этим в эпоху
выхода масс на общественно-политическую сцену, в эпоху
культа равенства спасется высшая либеральная ценность -
свобода.
4 Немецкий либерализм
Либеральное движение на немецкой земле началось в первые
десятилетия XIX в. В преддверии революции 1848-1849 гг. в
Германии оно достигло значительной высоты. Как с точки зре-
ния масштабов и организованности, так и с точки зрения идей-
но-теоретической зрелости. Ранний немецкий либерализм -
тот, который зародился и утверждался в дореволюционный
период- был по преимуществу <конституционным движени-
ем>. В его рамках разрабатывались и предлагались различные
модели желательных для германских государств политико-
юридических порядков. Такие модели, призванные модернизи-
ровать, осовременить эти государства, содержали разные ком-
бинации уже заявивших о себе тогда в Западной Европе
либеральных принципов и норм. Подобно английским и фран-
цузским либералам, их немецкие единомышленники искали
социальную опору в буржуазных средних слоях. Но в немалой
степени рассчитывали они и на здравый смысл монархов,
4. Немецкий либерализм
483
которые были бы способны внять велениям времени и стать не
выразителями партикулярных интересов, а радетелями общего
блага.
Немецкий либерализм первой половины XIX в. представляют
Фридрих Дальман, Роберт фон Моль, Карл Роттек и Карл
Велькер, Юлиус Фрёбель и другие. Их взгляды и деятельность
ощутимо влияли на политический и духовный климат Германии
той поры. Общеевропейскую известность приобрели же в пер-
вую очередь пронизанные либеральными идеями труды Виль-
гельма фон Гумбольдта и Лоренца Штейна. В дальнейшем речь
пойдет о политико-правовых воззрениях этих двух ученых.
Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835) наряду с И. Кантом,
творчество которого оказало на него сильное воздействие, стоит
у истоков немецкого либерализма. Главное политическое сочи-
нение Гумбольдта <Опыт установления границ деятельности
государства>, написанное еще в 1792 г.,ыло опубликовано лишь
в 1851 г. Общая позиция, с которой Гумбольдт подходит к
государству,-позиция гуманистического индивидуализма. Не
столько собственно государство занимает его, сколько человек в
соотношении с государством. Основная задача, решаемая в
<Опыте>, состоит в том, чтобы <найти наиболее благоприятное
для человека положение в государстве>. Таковым, по мнению
ученого, может быть включенность всесторонне развитой инди-
видуальности, самобытнейшего <я> человека в разнообразные и
притом тесные связи между людьми.
Гумбольдт придерживается начатой социальной наукой
XVIII в. линии на дифференциацию общества (<гражданского
общества>) и государства. Гранями этой дифференциации у него
выступают различия между: 1) системой национальных учреж-
дений (организаций, союзов, всяких других объединений, фор-
мируемых снизу, самими индивидами) и государственными
институтами и службами; 2) <естественным и общим правом> и
правом позитивным, создаваемым непосредственно государст-
вом; 3) <человеком> и <гражданином>.
Проводя границу, разделяющую общество и государство,
Гумбольдт не считает их равноценными величинами. С его точки
зрения, общество принципиально значимее государства, а чело-
век есть нечто гораздо большее, чем гражданин - член полити-
ческого (<государственного>) союза. По той же причине <естес-
твенное и общее право> должно быть единственной основой для
права позитивного, руководящим началом при разработке и
принятии государственных законов.
484 Глава 17. Политические и правовые учения
в Западной Европе в первой половине ХГХ в.
Цель существования государства как такового - служение
обществу: <истинным объемом деятельности государства будет
все то, что оно в состоянии сделать для блага общества>. Но за
абстракцией <общество> Гумбольдт стремится видеть каждого
отдельного составляющего общество индивида. Отсюда тезис:
<государственный строй не есть самоцель> он лишь средство для
развития человека>.
Государство, которое правильно реализует предначертанную
ему роль, в своей деятельности не должно преследовать ничего
иного, кроме обеспечения внутренней и внешней безопасности
граждан. Гумбольдт - твердый приверженец типичной для
европейского раннебуржуазного либерализма концепции <ми-
нимального государства>. Он совершенно непримирим к идее и
факту государственного попечения о положительном благе граж-
дан, т. е. об их хозяйственном преуспевании и общественной
карьере, об их нравственности, физическом здоровье, образе
жизни, личном счастье и т. д.
Диапазон активности функций государства должен быть, по
Гумбольдту, резко сужен. И вот по какой причине. Соединение
людей в один социальный союз порождает бесконечное разнооб-
разие человеческих сил и деятельностей. В такой обстановке
развиваются богатые натуры, полнокровные характеры; в ней
формируется человек, обладающий внутренним достоинством и
свободой, которая этому достоинству приличествует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104