Ага, удалили ее, значит.
Улыбка исчезла с его лица, и он сразу угас. В своей излюбленной роли челове
ка, который все знает и ничему не удивляется, он не мог спросить прямо: «Ко
гда ж это вы, черт дери, ее удалили? Как? И где же она?» Ему любой ценой надо бы
ло спасать свое достоинство, но случившееся его явно потрясло. Он шарил в
зглядом по стойлу, по стоку. Но стойло было чисто выметено Ц ни клочка сен
а, ни соломинки, и на полу ничего не валялось. Небрежно, словно невзначай, о
н отодвинул ногой табурет для доения. Но и под ним Ц ничего.
Ц Ну, так посмотрим теленка, Ц сказал Зигфрид и пошел по проходу. Мистер
Кендалл закивал.
Ц Да, да! Теленок! Он вон в том углу. Я только ведерко захвачу.
Это был явный предлог. Он пошел за ведром вокруг коровы и, оказавшись поза
ди нее, быстро выхватил очки, водрузил их на нос и ожег взглядом коровий за
д. Все это заняло не более секунды, потому что выдавать своего огорчения о
н не хотел, но, когда он присоединился к нам, его лицо дышало безнадежным о
тчаянием, и он уныло снял очки, словно признавая свое поражение.
Тем временем я толкнул Зигфрида локтем и прошипел:
Ц Где она, черт возьми?
Ц У меня в рукаве, Ц шепнул Зигфрид, не шевельнув губами и сохраняя преж
нюю невозмутимость.
Ц Что?.. Ц начал было я, но Зигфрид уже перелезал через дверцу в закуток, г
де к стене жался теленок.
Он осматривал малыша, источая доброжелательность, а потом делал ему инъе
кцию, все время болтая о том о сем, и мистер Кендалл, надо отдать ему должно
е, сумев выдавить на своем лице улыбочку, вносил должную лепту в разговор.
Но его рассеянность, расстроенные глаза и недоверчивые взгляды, которым
и он нет-нет да обводил проход, выдавали, чего это ему стоило.
А Зигфрид не торопился. И даже кончив заниматься теленком, еще некоторое
время медлил во дворе, обсуждая погоду, травостой, цены на упитанных бычк
ов.
Мистер Кендалл страдал, но не сдавался. Однако к тому времени, когда Зигфр
ид, наконец, помахал ему рукой на прощание, глаза фермера совсем вылезли н
а лоб, а лицо превратилось в трагическую маску. Машина еще только начала р
азворачиваться, а он уже юркнул в коровник, и я успел увидеть в открытую дв
ерь, что он снова нацепил очки и всматривается в темный угол.
Ц Бедняга! Ц заметил я. Ц Все еще пытается ее отыскать. Но, бога ради, где
она все-таки?
Ц Я же вам сказал! Ц Зигфрид снял одну руку с руля и встряхнул ее. Ему в ла
донь скатился розовый шар.
Я изумленно уставился на опухоль.
Ц Но… я не заметил, как вы… Что произошло?
Ц А вот что! Ц Зигфрид снисходительно улыбнулся. Ц Я ее ощупывал, прове
ряя, глубоко ли она сидит. И вдруг почувствовал, что она задвигалась у меня
под пальцами. Под самой кожей сидела. И чуть я нажал посильнее, как она вып
рыгнула наружу Ц и угодила прямо мне в рукав. А края кожи тут же сомкнулис
ь, так что никакого следа не осталось. Удивительная вещь, надо признаться.

Тристан перегнулся через спинку моего сиденья.
Ц Дай ее мне, Ц сказал он. Ц Захвачу с собой в колледж и сделаю срезы. Уст
ановим, что это за штука.
Его брат улыбнулся.
Ц Наверное, выяснится, что она носит какое-нибудь пышное название. Но дл
я меня она навсегда останется тем, что все-таки выбило мистера Кендалла и
з колеи!
Ц Вообще интересный визит, Ц сказал я. Ц И меня восхитило, как вы вытащи
ли эту занозу из глаза, Зигфрид. Блестяще, надо признаться.
Ц Вы очень любезны, Джеймс, Ц проворковал мой партнер. Ц Просто один из
моих давних приемов. Ну, и, конечно, щипчики заметно облегчают дело.
Я кивнул.
Ц Да, они просто прелесть. Ничего похожего я никогда не видел. Где вы их на
шли?
Ц В киоске с инструментами на последнем ветеринарном конгрессе. Выложи
л кучу денег, но они того стоят. Вот посмотрите… Ц Он сунул руку в нагрудн
ый карман, потом пошарил в боковых и, пока он продолжал ощупывать пиджак, п
о его лицу медленно разливалось выражение унылой безнадежности.
Наконец он оставил поиски, откашлялся и устремил взгляд на шоссе впереди
.
Ц Я… э… покажу их вам как-нибудь в другой раз, Джеймс, Ц произнес он сипл
о.
Я промолчал, но я-то знал. Как и Зигфрид, как и Тристан.
Мы все трое знали, что он забыл их на ферме.

2

Когда я забрался в постель и обнял Хелен, мне вновь пришло в голову, что ма
ло какое наслаждение в мире сравнимо с возможностью согреться возле люб
имой женщины, когда ты промерз до мозга костей.
Электрических одеял в тридцатых годах не было и в помине. А как бы они тогд
а пригодились сельским ветеринарам! Просто поразительно, до какой степе
ни способен окоченеть человек, когда его в глухую ночь стаскивают с пост
ели, а затем он раздевается в холодном коровнике или хлеву, еще совсем сон
ный и вялый. И даже возвращение в постель превращалось в муку: сколько раз
я, обессилев, битый час тщетно пытался уснуть, а заледеневшие руки и ноги н
икак не желали отходить.
Но с тех пор как я женился, все это кануло в область мрачных воспоминаний.
Хелен пошевелилась во сне Ц она уже привыкла к тому, что ее муж ночью исче
зает, а затем появляется вновь, превращенный в ледышку, Ц и инстинктивно
теснее прижалась ко мне. С блаженным вздохом я ощутил, что отогреваюсь, и т
отчас события последних двух часов отодвинулись в неизмеримую даль.
Все началось с требовательного телефонного трезвона у меня над ухом в ча
с ночи. Уже наступило воскресенье, а у фермеров была привычка: после долго
го субботнего вечерка зайти поглядеть скотину, да и решить, что без ветер
инара тут никак не обойтись.
На этот раз звонил Харолд Инглдью. И я сразу же сообразил, что он только-то
лько успел вернуться после обычных своих десяти пинт в «Четырех подкова
х», где не очень-то соблюдался час закрытия, установленный законом.
В хрипловатом дребезжании его голоса проскальзывала предательская нев
нятность.
Ц Овца у меня не того. Приедете что ли?
Ц Она очень плоха? Ц В дурмане сна я всегда цепляюсь за надежду, что в одн
у прекрасную ночь услышу в ответ: «Да нет, пожалуй. Можно и до утра подожда
ть…» Надежда эта неизменно остается тщетной. Обманула она меня и на этот
раз.
Ц Куда уж хуже-то. Вот-вот помрет.
«Нельзя терять ни секунды!» Ц мрачно подумал я. Впрочем, она, вероятно, по
мирала весь вечер, пока Харолд предавался возлияниям.
Однако нет худа без добра: больная овца ничем особо страшным не грозила. Д
ругое дело, когда выбираешься из-под одеяла в ожидании тяжелой и долгой р
аботы, а у самого ноги от слабости подгибаются. Но с овцой я, без сомнения, с
умею обойтись методикой полубдения, а попросту говоря, успею съездить ту
да, сделать все, что потребуется, и вернуться под одеяло, так до конца и не п
роснувшись.
Ночные вызовы на фермы настолько обычны в нашей практике, что мне волей-н
еволей пришлось усовершенствовать вышеупомянутую методику, как, подоз
реваю, и многим моим коллегам. И должен сказать, я много раз прекрасно со в
сем справлялся, так и не выходя из сомнамбулического состояния.
И вот, не открывая глаз, я на цыпочках прошел по коврику и натянул на себя р
абочий костюм, затем все также в полудреме спустился по длинным лестничн
ым маршам, открыл боковую дверь, … но тут даже и под защитой садовой стены
ветер ударил мне в лицо с такой силой, что никакая методика не помогла. Сов
сем пробудившись, я вывел машину задним ходом из гаража, тоскливо слушая,
как стонут в темноте верхушки гнущихся вязов.
Впрочем, выехав из города, я все-таки сумел опять погрузиться в полусон и
принялся размышлять об удивительных противоречиях в характере Харолда
Инглдью. Неуемная страсть к пиву совершенно не вязалась с его обликом. Эт
о был щуплый старичок лет семидесяти, тихий как мышь, и, когда в базарный д
ень он изредка появлялся у нас в приемной, от него было трудно слова добит
ься: пробормочет что-нибудь и снова надолго замолкает. Одетый в парадный
костюм, явно широковатый Ц морщинистая шея сиротливо торчала из воротн
ичка, Ц он являл собой портрет благопристойнейшего, тишайшего обывател
я. Водянистые голубые глаза и худые щеки дополняли это впечатление, и лиш
ь густой багрянец на кончике носа намекал на иные возможности.
Его соседи в деревне Терби отличались степенностью, лишь изредка позвол
яя себе пропустить за дружеской беседой кружечку-другую, и не далее, как н
еделю назад, один из них сказал мне не без горечи:
Ц Харолд-то? От него просто спасу нет!
Ц То есть как это?
Ц А вот так. Каждый субботний вечер и еще, когда с рынка воротится, уж он об
язательно будет распевать во всю глотку до четырех утра.
Ц Харолд Инглдью? Быть не может! Он же такой тихий, неприметный!
Ц Да только не по субботам.
Ц Просто представить себе не могу, чтобы он Ц и вдруг запел!
Ц Вы бы пожили с ним бок о бок, мистер Хэрриот! Ревет, что твой бык. Никто гл
аз сомкнуть не может, пока он не угомонится.
Этим сведениям я затем получил подтверждение из другого источника. А мис
сис Инглдью, объяснили мне, мирится с вокальными упражнениями мужа по су
бботам, потому что все остальное время он безропотно ей подчиняется.
Дорога в Терби круто уходила то вниз, то вверх, а затем нырнула с гребня в д
олину, и я увидел полумесяц спящих домов у подножия холма, днем мирно и вел
ичаво вздымающегося над крышами, но теперь жутко черневшего в свете луны
.
Едва я вылез из машины и торопливо зашагал к задней двери дома, как ветер с
нова на меня набросился, и я сразу очнулся, словно в лицо мне выплеснули уш
ат ледяной воды. Но я тут же забыл о холоде, оглушенный немыслимыми звукам
и. Пение… хриплое надрывное пение гремело над булыжным двором.
Оно вырывалось из освещенного окна кухни.
Ц НЕЖНО ПЕСНЯ ЛЬЕТСЯ, УГАСАЕТ ДЕНЬ…
Я заглянул в окошко и увидел, что Харолд сидит, вытянув ноги в носках к дог
орающим углям в очаге, а его правая рука сжимает бутылку с портером.
Ц …В СУМЕРКАХ БЕЗМОЛВНЫХ ТИШИНА И ЛЕНЬ! Ц выводил он от всей души, откин
ув голову, широко разевая рот.
Я забарабанил в дверь.
Ц ПУСТЬ УСТАЛО СЕРДЦЕ ОТ ДНЕВНЫХ ЗАБОТ! Ц ответил жиденький тенорок Ха
ролда, обретая мощь баса, и я вновь принялся нетерпеливо дубасить по филе
нке.
Рев стих, но я ждал еще невероятно долго, пока, наконец, не щелкнул замок и н
е скрипнул отодвигаемый засов. Щуплый старикашка высунул нос в дверь и п
оглядел на меня с недоумением.
Ц Я приехал поглядеть, что у вас с овцой.
Ц Верно! Ц Он коротко кивнул без следа обычной стеснительности. Ц Сей
час. Только сапоги натяну. Ц Дверь захлопнулась перед самым моим лицом, и
я услышал визг задвигаемого засова.
Как ни был я ошеломлен, но все же сумел сообразить, что у него не было ни мал
ейшего желания оскорбить меня. Задвинутый засов свидетельствовал толь
ко, что он машинально проделывает привычные движения. Тем не менее он ост
авил меня стоять в не слишком уютном уголке. Любой ветеринарный врач ска
жет вам, что во дворе каждой фермы обязательно есть места, где заметно хол
однее, чем на вершине самого открытого холма, и я находился именно в таком
месте. Сразу же за кухонной дверью зиял черный провал арки, за которой нач
инались поля, и оттуда тянуло такой арктической стужей, что я окоченел бы
и в куда более теплой одежде.
Я поеживался, притопывая, прихлопывая, и тут вновь загремело пение.
Ц ПОМНИШЬ РЕЧКУ ПОД ГОРОЮ, НЕЛЛИ ДИН?
Я метнулся к окошку: Харолд, вновь расположившись на стуле, без особой спе
шки натягивал на ногу большой башмак. Ни на секунду не умолкая, он слепо ты
кал шнурком в дырочку и время от времени подкреплялся глотком портера.
Я постучал в стекло.
Ц Мистер Инглдью! Поторопитесь, если можно.
Ц ГДЕ СИДЕЛИ МЫ С ТОБОЮ, НЕЛЛИ ДИН? Ц завопил в ответ Харолд.
К тому времени, когда он обулся, зубы у меня уже выбивали чечетку, но в конц
е концов он все-таки возник в дверях.
Ц Идемте же! Ц проскрежетал я. Ц Где овца? В каком сарае?
Старик только брови поднял.
Ц А она и не тут вовсе.
Ц Как не тут?
Ц А вот так! Наверху она.
Ц Где дорога с холма спускается?
Ц Верно. Я, значит, шел домой, ну и поглядел, как она да что.
Я постучал ногой об ногу и потер ладони.
Ц Значит, надо ехать туда. Но воды там ведь нет? Так захватите с собой ведр
о теплой воды, мыло и полотенце.
Ц Будет сделано! Ц Он торжественно кивнул, и не успел я сообразить, что п
роисходит, как дверь захлопнулась, засов скрипнул и я остался один в темн
оте. Не теряя времени, я затрусил к окну и без малейшего удивления узрел, ч
то Харолд уже вольготно восседает на стуле. Но вот он наклонился, взял чай
ник Ц и меня пронзил ужас при мысли, что он намерен подогреть воду на еле
тлеющих углях. Затем с невыразимым облегчением я увидел, что он берет ков
ш и погружает его в котел на закопченной решетке.
Ц В НЕБЕСАХ ЗАЖГЛАСЬ ЗВЕЗДА, ЛАСКОВО ЖУРЧИТ ВОДА! Ц заливался он соловь
ем, с упоением наполняя ведро.
Обо мне он, видимо, успел забыть и, когда вновь появился на пороге, оглядел
меня с большим недоумением, продолжая распевать.
Ц Я ЛЮБЛЮ ОДНУ ТЕБЯ, НЕЛЛИ ДИН! Ц сообщил он мне во весь свой дребезжащий
голос.
Ц Ну и ладно, Ц буркнул я. Ц Поехали!
Я торопливо усадил его в машину, и мы покатили обратно вверх по склону.
Харолд поставил ведро к себе на колени несколько наклонно, и вода тихонь
ко плескала мне на ногу. Вскоре воздух вокруг настолько пропитался пивны
ми парами, что у меня слегка закружилась голова.
Ц Сюда! Ц внезапно рявкнул старик, увидев возникшие в лучах фар ворота.
Я съехал на обочину, вылез и запрыгал на одной ноге, вытряхивая из брюк пин
ту Ц другую лишней воды. Мы вошли в ворота, и я припустил к темному силуэт
у сарая, как вдруг заметил, что Харолд, вместо того чтобы последовать за мн
ой, выписывает по лугу восьмерки.
Ц Что вы делаете, мистер Инглдью?
Ц Овцу ищу.
Ц Как? Она у вас даже не в сарае? Ц Я чуть было не испустил вопль отчаяния.

Ц Угу. Днем она, значит, объягнилась, ну, я и подумал, чего ее трогать-то.
Он поднял повыше фонарик Ц типичный фонарик фермера, крохотный, с почти
уже севшей батарейкой, Ц и направил в темноту дрожащий луч. С тем же успе
хом он мог бы этого и не делать.
Я, спотыкаясь, брел по лугу. На меня навалилась свинцовая безнадежность. В
небе сквозь рваные тучи проглядывал лунный диск, но внизу мои глаза не ра
зличали ничего. Бр-р! Ну и холодюга! Схваченная недавними морозами земля б
ыла каменной, сухие стебли травы прижимались к ней под пронизывающим вет
ром. Я уже решил, что в этой черной пустыне никому никогда никакой овцы не
отыскать, но тут Харолд продребезжал:
Ц Вот она, значит.
И правда, когда я вслепую направился на его голос, оказалось, что он наклон
яется над овцой самого жалкого вида. Уж не знаю, какой инстинкт привел его
к ней, но он ее отыскал. И ей, бесспорно, было худо. Голова ее понуро свисала,
а когда я запустил пальцы ей в шерсть, она лишь неуверенно шагнула в сторо
ну, вместо того чтобы опрометью броситься прочь, как положено здоровой п
редставительнице овечьего племени. К ней жался крохотный ягненок.
Я задрал ей хвост и смерил температуру. Нормальная. И никаких симптомов о
бычных после окота заболеваний: не пошатывается, как при минеральной нед
остаточности, ни следов выделений, ни учащенного дыхания. Но что-то было о
чень и очень не так.
Я еще раз поглядел на ягненка. Для этих мест он родился рановато. Какая-то
жестокая несправедливость чудилась в том, что этот малыш увидел свет сре
ди йоркширских холмов, таких суровых в марте! А он к тому же совсем крошка…
Что-что?.. Минутку… Неясная мысль обрела форму: слишком уж он мал, чтобы быт
ь единственным!
Ц Несите-ка сюда ведро, мистер Инглдью! Ц скомандовал я, сгорая от нетер
пения скорее проверить свою догадку. Но когда я бережно поставил ведро н
а неровный дерн, передо мной внезапно предстал весь ужас моего положения
. Мне надо было раздеться!
Ветеринаров не награждают медалями за мужество, но право же, стащив с себ
я пальто и пиджак на этом черном холодном склоне, я вполне заслужил подоб
ный знак отличия.
Ц Держите ее за голову! Ц прохрипел я и быстро намылил руку по плечо. Све
тя фонариком, я ввел пальцы во влагалище и почти сразу же уверился в своей
правоте: они наткнулись на курчавую головку. Шея была согнута так, что нос
почти касался таза снизу, ножки вытягивались сзади.
Ц Еще один ягненок, Ц сказал я. Ц Положение неправильное, не то бы он вы
шел сразу за первым.
Пока я договаривал, мои пальцы уже извлекли малыша и осторожно опустили
на траву. Я полагал, что жизнь в нем успела угаснуть, но едва его тельце при
коснулось к ледяной земле, как ножки судорожно дернулись и почти тут же р
ебрышки у меня под ладонью приподнялись.
На мгновение восторг, который всегда рождает во мне соприкосновение с но
вой жизнью, Ц восторг, всегда неизменный, всегда горячий, Ц заставил ме
ня забыть о режущем ветре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37