И в этих глазках тепе
рь не было и тени дружелюбия. Они вообще ничего не выражали и только побле
скивали Ц черно и холодно. Он стоял ко мне боком, почти упираясь мордой в
стену, но я знал, что он следит за мной: голова пригнулась и огромные рога м
едленно и грозно прочертили в побелке две глубокие борозды, обнажившие к
амень. Раза два-три он утробно фыркнул, храня зловещую неподвижность. Мон
ти был не просто бык, но воплощение угрюмой необоримой силы.
Гарри ухмыльнулся на мои выпученные глаза.
Ц Может, заскочите туда почесать ему лобик? Помнится, было у вас такое об
ыкновение.
Ц Нет уж, спасибо! Ц Я с трудом отвел взгляд от чудовища. Ц Интересно, за
гляни я к нему, долго ли я прожил бы?
Ц Ну может, с минуту, Ц задумчиво ответил Гарри. Ц Бык он, что надо, тут я
не просчитался, только вот норов у него очень подлый. Я с ним всегда ухо во
стро держу.
Ц Ну, и как же, Ц осведомился я без особого энтузиазма, Ц я возьму у него
кровь для анализа?
Ц Так я ему голову прищемлю. Ц И Гарри указал на металлическое ярмо над
кормушкой, вделанной в небольшое открытое окно в дальнем конце стойла.
Ц Сейчас я его на жмых подманю.
Он удалился по проходу, и минуту спустя я увидел, как он со двора накладыва
ет жмых в кормушку.
Бык сначала словно бы ничего не заметил и только еще раз неторопливо бод
нул стену, но затем повернулся все с той же грозной медлительностью, сдел
ал три-четыре величественных шага и опустил нос в кормушку. Где-то за сте
ной Гарри нажал на рычаг, и ярмо с грохотом упало на могучую шею.
Ц Давайте! Ц крикнул невидимый фермер, повиснув на рычаге. Ц Я его держ
у. Входите!
Я открыл нижнюю створку двери и вошел в стойло. Конечно, голова у быка была
надежно защемлена; но мне стало немножко холодно от того, что я очутился р
ядом с ним в таком тесном пространстве. Пробравшись вдоль массивного бок
а, я положил ладонь на шею и почувствовал дрожь ярости, пронизывавшую мощ
ные мышцы. Вдавив пальцы в яремный желобок, я нацелил иглу и смотрел, как в
здувается вена. Проколоть эту толстую кожу будет нелегко!
Когда я вонзил иглу, бык напрягся, но остался стоять неподвижно. В шприц по
текла темная кровь, и мне стало легче на душе. Слава богу, я сразу же попал в
вену и можно будет не колоть снова, ища ее. Я извлек иглу, подумал, что все об
ошлось легче легкого… И вот тут началось! Бык издал оглушительное мычани
е и рванулся ко мне, словно не он миг назад стоял как каменный истукан, Я ув
идел, что он высвободил один рог из ярма и, хотя еще не мог дотянуться до ме
ня головой, толкнул в спину плечом, и я с паническим ужасом ощутил, какой с
окрушающей силой он налит. Со двора донесся предостерегающий крик Гарри
, и, кое-как вскочив на ноги, я краем глаза заметил, что бешено рвущееся чудо
вище почти высвободило второй рог, а когда я выбрался в проход, громко ляз
гнуло сброшенное ярмо.
Тот, кому доводилось бежать по узкому проходу, лишь на три шага опережая ф
ыркающую, тяжело топочущую смерть весом около тонны, без труда догадаетс
я, что мешкать я не стал. Меня подстегивала мысль, что Монти, выиграй он это
т забег, расквасит меня об стену с такой же легкостью, с какой я мог бы разд
авить перезрелую сливу, и, несмотря на длинный клеенчатый плащ и резинов
ые сапоги, я продемонстрировал такой рывок, что ему позавидовал бы любой
олимпийский рекордсмен.
Двери я достиг на шаг впереди, рыбкой нырнул в нее и захлопнул за собой ств
орку. Из-за угла стойла выскочил Гарри Самнер, белый как мел. Своего лица я
не видел, но по ощущению оно было заметно белее. Даже губы у меня заледенел
и и утратили всякую чувствительность.
Ц Господи! Вы уж простите! Ц хрипло сказал Гарри. Ц Наверное, ярмо толко
м не защелкнулось Ц шея-то у него вон какая! Рычаг у меня из рук просто выр
вало. Черт! Ну и рад же я, что вы выбрались! Я уж думал, вам конец.
Я поглядел на свой кулак. В нем все еще был крепко зажат наполненный кровь
ю шприц.
Ц Ну, кровь я у него тем не менее взял, Гарри. А это главное: меня пришлось б
ы долго уговаривать, чтобы я снова к нему сунулся. Боюсь, вы присутствовал
и при конце такой чудесной дружбы!
Ц Дурень чертов! Ц Секунду-другую Гарри прислушивался, как грохочут о
дверь стойла рога Монти. Ц А вы-то еще столько для него сделали! Хорошень
кое он вам «спасибо» сказал.

18

Пожалуй, самым драматичным событием в истории ветеринарной практики яв
илось исчезновение рабочей лошади. Даже не верится, что эта опора и гордо
сть нашей профессии сошла на нет за какие-то считанные годы. И произошло э
то у меня на глазах.
Когда я обосновался в Дарроуби, трактор уже начал свое победное шествие,
но в сельской общине традиции очень живучи, и лошадей и там и в окрестност
ях было еще много. Чему мне следовало только радоваться, так как ветерина
рное образование, которое я получил, строилось вокруг лошади, а все остал
ьное было весьма второстепенным дополнением. Во многих отношениях обуч
ение наше было вполне научным, и все же по временам мне мерещилось, что люд
и, его планировавшие, мысленно видели перед собой дипломированного коно
вала в цилиндре и сюртуке, существующего в мире подвод и конных фургонов.

Анатомию лошади мы изучали в мельчайших подробностях, остальных же живо
тных куда более поверхностно. И то же наблюдалось во всех других дисципл
инах, начиная от ухода за животными, когда мы постигали все тонкости ковк
и, превращаясь в заправских кузнецов, и кончая фармакологией и хирургией
. О сапе и мыте нам полагалось знать куда больше, чем о чуме у собак. Но и кор
пя над всем этим, мы, зеленые юнцы, понимали, что это глупо, что ломовая лоша
дь уже стала музейным экспонатом и работать нам предстоит главным образ
ом с рогатым скотом и мелкими животными.
Тем не менее мы потратили столько времени и сил на овладение лошадиными
премудростями, что все-таки найти пациентов, для лечения которых эти зна
ния могли пригодиться, было, как я уже сказал, очень приятно. Пожалуй, в пер
вые два года я лечил рабочих лошадей чуть ли не каждый день, и пусть я не бы
л и никогда не буду специалистом по лошадям, но и меня покоряла своеобраз
ная романтика заболеваний и травм, названия которых порой восходили к ср
едневековью. Заковка, гниение стрелки, нагноение холки, свищи, плечевой в
ывих Ц ветеринары лечили все это из столетия в столетие, пользуясь почт
и теми же лекарствами и приемами, что и я. Вооруженный прижигателями и кор
обкой с пластырями я решительно плюхнулся в извечный стрежень ветерина
рной жизни.
И вот теперь, на исходе третьего года, струя эта, если и не пересохла, то нас
только ослабела, что становилось ясно: не за горами день, когда она и вовсе
иссякнет. В какой-то мере это означало определенное облегчение жребия в
етеринарного врача, поскольку работа с лошадьми была физически наиболе
е трудной, и самой требовательной из наших обязанностей.
А потому, глядя на этого трехлетнего мерина, я вдруг подумал, что подобные
вызовы теперь далеко не так часты, как совсем еще недавно. На боку у него б
ыла длинная рваная, хотя и неглубокая рана там, где он напоролся на колючу
ю проволоку, и при каждом движении края ее расходились. Деваться было нек
уда ее следовало побыстрее зашить.
Лошадь была привязана в стойле за голову, и правый ее бок прижимался к выс
окой деревянной перегородке. Работник, дюжий детина шести футов роста, к
репко ухватил уздечку и привалился к яслям, а я начал вдувать в рану йодоф
орм. Меринок отнесся к этому спокойно, что было утешительно, так как он мог
похвастать весьма могучим сложением и от него прямо-таки исходило ощущ
ение жизнерадостной силы. Я вдел шелковинку в иглу, чуть приподнял край р
аны и прошил его «Ну, все в порядке!» Ц подумал я, прокалывая край напроти
в, но тут мой пациент судорожно дернулся, и мне почудилось, что прямо по мн
е просвистел ураганный ветер, а он вновь стоял, прижимаясь к перегородке,
словно ничего не произошло.
Когда лошадь меня лягала, это всегда оказывалось полной неожиданностью.
Просто поразительно, с какой молниеносной быстротой способны взметнут
ься эти могучие ноги. Тем не менее в его попытке ударить меня сомневаться
не приходилось игла бесследно исчезла вместе с шелковинкой, лицо дюжего
работника побелело, и он смотрел на меня выпученными глазами, а мой «габа
рдиновый макинтош» пришел в удивительное состояние Ц словно кто-то ста
рательно располосовал его спереди лезвием бритвы на узкие полоски, кото
рые теперь лохмотьями свисали до пола. Огромное подкованное копыто прош
ло в одном-двух дюймах от моих ног, но с макинтошем я мог распрощаться нав
сегда.
Я стоял, ошалело оглядываясь, и тут от дверей донесся бодрый голос:
Ц А, мистер Хэрриот! Да что же это он натворил? Ц Клифф Тайрман, старый ко
нюх, поглядел на меня с досадливой усмешкой.
Ц Чуть не отправил меня в больницу, Клифф, Ц ответил я с дрожью. Ц Прома
хнулся самую малость. Меня как ветром обдало.
Ц А что вы делали-то?
Ц Попробовал было зашить рану. Но больше и пытаться не стану, а съезжу се
йчас за намордником и хлороформом.
Ц Да на что вам хлороформ? Ц возмутился Клифф. Ц Я сам его подержу, и мож
ете ни о чем не беспокоиться.
Ц Извините, Клифф! Ц Я покосился на его щуплую фигуру и начал убирать шо
вный материал, ножницы и йодоформ. Ц У вас легкая рука, я знаю, но он уже ра
зок попробовал до меня добраться, и больше я ему такого удовольствия пре
доставлять не намерен. Мне что-то не хочется остаться хромым до конца мои
х дней.
Невысокий жилистый конюх словно весь подобрался. Он выставил вперед гол
ову и смерил меня воинственным взглядом.
Ц Да что вы городите? Ц Он яростно обернулся к дюжему работнику, которы
й все еще крепко держал уздечку, хотя его мертвенная бледность успела пр
иобрести слегка зеленоватый оттенок. Ц Иди-ка ты отсюда, Боб! Так перетр
усил, что и лошадь напугал. Иди-иди, его я подержу.
Боб с облегчением выпустил уздечку и с виноватой ухмылкой бочком пробра
лся мимо мерина. Он был выше Клиффа по меньшей мере на голову.
Происшедшее, казалось, возмутило Клиффа до глубины души. Он взял уздечку
и посмотрел на мерина укоризненным взглядом, как учитель на расшалившег
ося ученика. А тот, в явном возбуждении прижал уши и запрыгал, грозно стуча
копытами по каменным плитам пола. Но стоило щуплому конюху ударить его к
улачком по ребрам снизу, и он сразу встал как вкопанный.
Ц У, олух царя небесного! Стой смирно, кому говорю! Что это ты выделываешь,
а?! Ц рявкнул Клифф и опять ударил кулачком по крутым ребрам. Особой боли
такой слабенький удар причинить не мог, но мерин тотчас стал само послуш
ание. Ц Лягаться вздумал, а? Я те полягаюсь! Ц Клифф дернул уздечку, устре
мив на лошадь гипнотический взгляд. Потом кивнул мне. Ц Беритесь за дело
, мистер Хэрриот, он вас не пришибет.
Я нерешительно взглянул на лошадь Ц такую большую, такую грозную! Ветер
инарам постоянно приходится с открытыми глазами идти навстречу заведо
мой опасности, и, полагаю, на каждого это действует по-разному. Меня порой
излишне живое воображение ввергало в дрожь, рисуя самые жуткие картины,
и вот теперь я даже с некоторым сладострастием прикидывал, какой мощью о
бладают эти огромные в глянцевитой шерсти ноги, как тверды эти широкие к
опыта, обведенные узкой полоской металла. Размышления мои прервал голос
Клиффа.
Ц Да не прохлаждайтесь, мистер Хэрриот, говорю же, он вас не пришибет!
Я снова открыл ящик с инструментами и дрожащими пальцами вдел новую шелк
овинку в новую иглу. Собственно, выбора у меня не было Ц Клифф не спрашива
л, он приказывал. Придется рискнуть еще раз.
Когда я, еле переставляя ноги, вернулся на прежнее место, думаю, вид у меня
был не слишком внушительным: спотыкаюсь о дикарскую юбочку, в которую пр
евратились полы моего макинтоша, вновь протянутые к ране пальцы дрожат,
в ушах гремит кровь. Но я напрасно мучился. Клифф оказался совершенно пра
в, и мерин меня не пришиб. Собственно говоря, он даже ни разу не шелохнулся
и, казалось, сосредоточенно слушал, что ему шепчет Клифф, придвинувший ли
цо к самой его морде. Я вдувал йодоформ, шил и защемлял, словно демонстриру
я методику на анатомической модели. С хлороформом, пожалуй, было бы даже н
е так удобно.
Когда я с величайшим облегчением покинул стойло и начал опять убирать ин
струменты, монолог возле лошадиной морды заметно изменился по тону. Угро
жающее ворчанье все больше переходило в нежную насмешливость.
Ц Ну видишь, окаянная твоя душа, что зря ты свои коленца выкидывал! Ты же у
нас умница, верно? Ты у нас молодец! Ц ладонь Клиффа ласково скользнула п
о шее, и могучая лошадь потерлась о него мордой, как доверчивый и послушны
й щенок.
Медленно выходя из стойла, Клифф успел похлопать мерина по спине, боку, жи
воту, крупу и даже шутливо подергал репицу, а недавнее злобное чудовище б
лаженно подчинялось этим ласкам.
Я вытащил из кармана пачку сигарет.
Ц Клифф, вы чудо. Не хотите закурить?
Ц Это будет, как свинью клубникой угощать, Ц ответил конюх и высунул яз
ык, на котором покоился кусок табачной жвачки. Ц Без этого я никуда. Как с
уну с утра, так хожу до ночи. А вы и не догадались?
Вероятно, вид у меня был до смешного удивленный. Во всяком случае, маленьк
ое обветренное лицо расползлось в довольной улыбке. И глядя на эту улыбк
у, такую мальчишескую, такую победную, я невольно задумался над тем, какой
феномен представляет собой Клифф Тайрман.
В местах, где закаленность и долговечность были правилом, он тем не менее
выглядел чем-то исключительным. В первый раз я увидел его почти за три год
а до этого дня Ц он бегал между коровами, хватал их за морды и удерживал, с
ловно без малейших усилий. Я решил, что передо мной человек средних лет, но
на редкость хорошо сохранившийся. На самом же деле ему было уже под семьд
есят. Несмотря на щуплость, он был внушителен Ц длинные болтающиеся рук
и, твердая косолапая походка, набыченная голова придавали ему вызывающи
й вид, точно он шел по жизни напролом.
Ц Вот не думал, что увижу вас нынче, Ц сказал я. Ц Говорили, у вас пневмон
ия.
Он пожал плечами.
Ц Есть малость. Первый раз валяюсь с тех пор, как сопляком был.
Ц Так зачем же вы встали? Ц Я поглядел на тяжело вздымающуюся грудь, на п
олуоткрытый рот. Ц Когда вы его держали, я слышал, какие у вас хрипы.
Ц Да нет, не для меня это. Денек-другой, я и вовсе оклемаюсь. Ц Он схватил л
опату и принялся энергично сгребать кучу конских яблок, сипло и тяжело д
ыша.
Харленд-Грейндж, большая ферма у подножия холмов, была окружена пахотны
ми землями, и в свое время в длинном ряду стойл этой конюшни не нашлось бы
ни одного свободного. Двадцать с лишним лошадей Ц и по меньшей мере для д
венадцати из них каждый день находилась работа. А теперь их осталось две:
молодой мерин, которому я зашил рану, и дряхлый конь серой масти по кличке
Барсук.
Клифф был главным конюхом, а когда произошел переворот, и лошадей свергл
и с былого престола, без жалоб и стенаний пересел на трактор, не брезгуя и
никакими другими работами. Это было типично и для множества других, таки
х же как он, сельских работников повсюду в стране. Лишившись дела всей сво
ей жизни, оказавшись перед необходимостью начать все с начала, они не под
няли вопля, а просто взялись за новое дело. Собственно говоря, люди помоло
же перешли на машины с жадностью и показали себя прирожденными механика
ми.
Но для старых знатоков, вроде Клиффа, что-то невозвратимо рухнуло. Он, пра
вда, любил повторять: «На тракторе-то сидеть оно куда сподручнее Ц прежд
е-то за день так по полю находишься, что ног под собой не чуешь!» Но любовь к
лошадям он сохранял в полной мере Ц то чувство товарищества между рабо
тником и рабочей лошадью, которое крепло в нем еще с дней детства и остало
сь у него в крови навсегда.
В следующий раз я приехал в Харленд-Грейндж к откармливаемому бычку, кот
орый подавился куском турнепса, но пока я возился с ним, хозяин, мистер Гил
линг, попросил меня взглянуть на старого Барсука.
Ц Он что-то все кашляет. Может, конечно, возраст, но вы все-таки его посмот
рите.
Старый конь теперь стоял в конюшне в полном одиночестве.
Ц Трехлетку я продал, Ц объяснил фермер. Ц Но старичка придержу. Не тра
ктор же гонять, если надо какую-нибудь мелочь перевезти.
Я покосился на вытесанное как из гранита лицо. По виду его никак нельзя бы
ло заподозрить в мягкосердечности, но я догадывался, почему он не расста
лся со старым конем. Ради Клиффа.
Ц Ну, Клифф, во всяком случае, будет рад, Ц сказал я.
Мистер Гиллинг кивнул.
Ц Да уж, другого такого лошадника поискать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37