Он все больше нравился мне. Умный, очень умный человек! Может проникать в самые непредвиденные места — сильный разведчик. . . С таким можно сделать многое. Перед отправлением из Мазари-Шерифа я получил из Мешхеда подробные данные об Арсланбекове. Им пытался завладеть в Ташкенте и сэр Макартнэй. Но ему не удалось. . . Может быть, удастся мне? Как бы там ни было, стоило еще раз забросить крючок. Момент был исключительно подходящий. Полковник сам открыл мне путь. Я небрежно улыбнулся:
— Если при каждой встрече будете дарить мне одного за другим своих людей, смотрите, как бы вы сами...
— За меня не беспокойтесь, господин полковник. В тот день, когда все успокоится, я сменю специальность. Пойду преподавателем в какой-нибудь институт.
— Хорошее намерение. Но кого же вы думаете назначить своим наследником?
— Об этом я пока не думал.
— Почему?
— Потому что неизвестно, чем все это кончится. Если история откроет свои двери большевикам — это одно. А если судьба народа вернется в прежнее русло и все пойдет по-старому —это другое. Тогда определится и наследник!
— А что, если вам найти его теперь же и навсегда избавиться от тяжкого бремени?
Полковник многозначительно улыбнулся. Потом, после некоторого молчания, ответил:
— Мы об этом поговорим в другой раз. А пока позвольте пригласить вас в гости.
— К кому?
— Мы остановились здесь у нашего приятеля. Его фамилия Яхневич. Один из ответственных служащих русского государственного банка в Бухаре. Когда-то в Ташкенте был видным лидером кадетской партии. Будет еще армянин, по фамилии Айрапетян. Тоже из руководителей ташкентских дашнаков. Генерал Боярский... Дамы. . . Вот и все!
— Короче говоря: общество взаимного восхищения ... Так? Полковник неохотно улыбнулся:
— Что ж, можно сказать и так.
Я согласился. Хотелось немного проветриться. К тому же встретиться с «цветом русского общества», узнать, чем оно дышит, было далеко не бесполезно. Я слышал, что генерал Боярский — отъявленный монархист. Если Яхневич —кадет. .. Да если еще придет дашнак... Недурная компания!
Когда мы пришли, пирушка была в самом разгаре. За большим круглым столом сидело человек двенадцать. В комнате стоял сплошной туман. В облаках табачного дыма трудно было что-нибудь разглядеть. Окна были закрыты наглухо. Ведь шел важный разговор на политические темы!
Меня усадили рядом с худощавой высокой брюнеткой. В зале было еще несколько дам. Ни одна из них ничем не выделялась, все уже были в летах и явно стремились выглядеть моложе с помощью косметики.
Председательствовал генерал Боярский. Он вытер
салфеткой мокрые, жирные губы и после обычных любезностей продолжил прерванную речь:
— Мы, господин полковник, беседуем о судьбах России. Вернее, о причинах, которые ввергли ее в пучину бедствий. Господин Яхневич видит все несчастье России в Романовых. А я говорю: «Нет, Романовы ни при чем. Дума. . . Демократия. . . Вот корень зла! Они-то и принесли нам несчастье». Вы — нейтральное лицо. Рассудите нас! Будьте нашим арбитром!
«Нашли тему для беседы», — подумал я, но любезно улыбнулся:
— А смогу ли я быть арбитром?
— Что за вопрос! Кто же, если не вы?
Генерал выпил рюмку и опять поднес к губам салфетку. Потом шумно вздохнул. И без того объемистое брюхо его вздулось, словно в него насосом накачали воздух. Я мысленно улыбнулся: настоящий боров! Весь заплыл жиром, щеки свисают складками. Не будь он военным, я не обратил бы на это особого внимания. Но военный может стать таким только от своего безразличия и равнодушия. Поэтому генерал с самого начала показался мне конченым человеком. Но, может 'быть, я ошибся? Слишком много значения придаю внешнему облику? Я с любопытством продолжал разглядывать генерала. Ведь завтра мне предстоит сидеть с ним лицом к лицу и решать важные вопросы.
Генерал с напыщенным видом обратился к Яхневичу:
— Итак, Аркадий Кондратьевич... Дума ни в чем не виновата?
— Конечно, не виновата, — уверенно ответил Яхневич, расчесывая тонкими пальцами ярко-рыжую, словно выкрашенную хной, куцую бородку. — Все государство вы отдали оптом в руки конокрада Распутина. А еще обвиняете Думу!
Генерал оглушительно расхохотался:
— Конокрад...
— Что, неправда? —наступал Яхневич. — Кто во дворце был сильнее Распутина? Однажды он, в присутствии императрицы Александры Федоровны, изругал Штюрмера последними словами. Штюрмера! Председателя совета министров! При императрице! Кто такой был Распутин? Вчерашний мужик, грязный развратник... Если бы император по-настоящему болел за судьбы стра-
ны, разве допустил бы он к государственной власти такого типа?
— Погоди, погоди, дорогой Аркадий Кондратьевич! — Генерал постучал по столу своими толстыми пальцами.— Ваш Милюков как только мог поносил Штюрмера в Думе. Хотел все неудачи на фронте свалить на него. Что вы на это скажете?
— Хи-хи-хи!-—Яхневич ехидно засмеялся. — Алексей Алексеевич! Да о чем вы говорите? Кого вы равняете? Грязного мужика и серьезного политического деятеля с огромным опытом ученого! . . Выступление Милюкова в Государственной думе — это было событие историческое! Такое не всякому под силу!
— Подумаешь, какая смелость! — Генерал иронически засмеялся. — В самом деле, найдется ли еще в России хоть один такой храбрый муж, как ваш Милюков? Хо-хо-хо!
— Зря смеетесь, Алексей Алексеевич. — Яхневич заговорил более резким тоном. — Милюков действительно совершил невиданный в истории России, смелый подвиг!
— Это по вашему мнению! По мнению господ кадетов!
— Нет, не только по нашему мнению. Это признают и наши противники. В Думе. .. перед всем собранием, перед всей страной... критиковать государственную политику. .. Разоблачать неудачи на фронте. . . Это именно подвиг, невиданный в истории России!
— Все смуты начались после этого подвига. Первое бревно в колесо государственной телеги сунули вы, кадеты!
— Вот это вы верно сказали! — Яхневич даже привстал с места и заговорил торжественно:—Мы сделали первое предупреждение уже давно больному монархическому строю! И сделали это с добрыми намерениями, чтобы своевременно предупредить печальный исход.
— Ну, и что же? — Генерал всем туловищем нагнулся к Яхневичу. — Чего вы добились? Объявили республику. . . Созвали Учредительное собрание. . . Посадили Керенского. . .Так?—Яхневич молчал. Генерал наступал еще яростнее: — Сколько месяцев он сидел? Что он сделал, кроме того, что отдал власть в руки шайки голодранцев? Ничего!
Полковник Арсланбеков с улыбкой посмотрел на меня, как бы спрашивая: «Видите, с кем мы имеем дело?» Действительно, беседа начала походить, как говорят русские, на «горькое похмелье». Но что самое интересное, собеседники спорили со всей серьезностью, а генерал, как мне показалось, распалялся все больше и больше. Не вмешиваясь, я продолжал прислушиваться к спорящим. Существуют ведь любители, с удовольствием наблюдающие петушиный бой! А эти петухи как-никак спорили о важных вопросах.
Генерал снова заговорил, стараясь придать своему голосу особую убедительность:
— Нет, нет, дорогой Аркадий Кондратьевич! На небе— бог, на земле — царь... Судьба наша, русских людей, связана с этими двумя великими силами. Ищущие третью силу принесут России только несчастье. Кто поднял Русь на такую высоту? Кто превратил ее в необъятную страну, в могущественное государство? Цари! Романовы! Счастливая развязка переживаемых нами событий зависит от восстановления этого священного строя. Россия без царя — птица без крыльев!
Генерал снова забарабанил толстыми пальцами по столу, поднял голову и вдруг запел «Боже, царя храг ни». . . Соседи заулыбались. А брюнетка, сидевшая рядом со мной, нагнулась ко мне и шепнула:
— Кажется, он слишком перебрал.
Генерал действительно был навеселе, но не настолько пьян, как показалось моей соседке. Просто не мог сдержать распиравшие его чувства.
Арсланбеков осторожно напомнил ему:
— Алексей Алексеевич! Вы, кажется, забыли о своем предложении?
Генерал широко раскрыл глаза, словно только что проснулся, и спросил:
— Какое предложение?
— Ну как же, ведь вы предложили полковнику быть нашим судьей. ..
— О-о! Да, господин полковник. . . Ваша очередь. Скажите заключительное слово. На этом и покончим. Мы вас слушаем. . .
Все, не исключая дам, которые в продолжение спора о чем-то шептались, с любопытством уставились на меня. А брюнетка, сидевшая рядом, многозначительно улыбнулась, как бы говоря: «Ну-ка, послушаем, что вы скаже-
те». Мое положение, признаться, было не из легких. Полупьяная компания... Если начать говорить серьезно, такие циники, как Арсланбеков, могут после поднять меня на смех... Но если я попробую отшутиться и скажу что-нибудь неопределенное... Бог знает, как расценят это окружающие. И все же я заговорил шутливым тоном:
— Судьи, говорят, должны быть независимыми. Вы не обидитесь, если я вдруг не оправдаю вашего доверия?
Генерал ответил, опередив всех:
— Нет, нет! Будьте покойны. Сколько бы мы ни бодались, мы все равно друг друга не выдадим...
Глядя на генерала, я продолжал:
— Одного дервиша спросили: «Почему люди ходят днем, а спят ночью?» Он ответил: «Чтобы узнать разницу между днем и ночью». Если бы нас спросили: «Почему вы говорите о политике?» — мы, возможно, ответили бы так: «Чтобы показать, что мы политики!»
Раздался легкий смешок. Генерал, однако, не засмеялся и даже не улыбнулся. «Моя пуля, видимо, попала в цель», — подумал я и заговорил более откровенно:
— О чем, господа, идет спор? Если не ошибаюсь, о том, какой строй лучше — монархический или республиканский. Журналисты называют этот спор «борьбой между прошлым и будущим». Допустим, что это так. . . Монархия — прошлое. . . Республика — будущее. .. Но неужели любить будущее — это значит ненавидеть прошлое? Разве нельзя любить будущее, сохраняя в то же время прошлое в одном из уголков своего сердца? Как вы думаете, мадам? А?.. — Моя соседка мило улыбнулась и одобрительно кивнула головой. Я продолжал: — Мы, англичане, поступаем именно так. . . И прошлое не забываем, и от будущего не отворачиваемся. В Великобритании существуют и король и парламент. Старое и новое живут тесно, как близнецы. Разумеется, каждое время приносит свою моду. Республика тоже стала теперь модой. Может быть, вы слышали... Сейчас в Ташкенте идет Пятый съезд Советов. На нем большевики тоже объявили Туркестан республикой, даже приняли ее конституцию. ..
Генерал не выдержал и прорвался криком:
— Слышали, слышали.. . Еще объявили красный террор против буржуев. . . Специальную комиссию создали— вылавливать нашего брата...
Как иногда бывает, меня выручила случайность: не успел генерал закончить фразу, как где-то поблизости раздались выстрелы — один, второй... Все вздрогнули. «Красный террор начался!» — громогласно объявил Арсланбеков, поднявшись с места. Мужчины не реагировали на его шутку, но женщины разом вскочили и подняли крик. Полковник успокоил их:
— Давайте лучше танцевать!
Кто-то сел за пианино, и все закружились в танце. Я тоже пригласил свою соседку. По-видимому, это ей понравилось: она благодарно улыбнулась и приняла приглашение. Я заглянул ей в глаза:
— Как вас зовут?
— Екатерина, Катя.
Я невольно вздрогнул. — Прекрасное имя!
— А ваше имя?
— Чарлз.
— Вы женаты?
— Нет, холост.
— Холосты? — Екатерина посмотрела на меня недоверчиво.— До сих пор не женились?
— Нет. .. Все ищу свое счастье.
Потанцевав немного, мы с моей соседкой отошли в сторону и завладели двумя креслами в углу салона. Приказав принести нам вина, мы начали тихую беседу. Бухарская Екатерина оказалась невесткой Яхневича. Муж ее, штабс-капитан Булгаков, недавно выехал на Закаспийский фронт. Сама она до октябрьского мятежа большевиков была учительницей в Самарканде.
Екатерина поставила поднятый было бокал и заговорила серьезно:
— Хорошо вы ответили генералу. Но он наверняка не понял. Какие никчемные люди! Представляете себе, о чем они спорят?
Я промолчал. Екатерина взглядом указала на высокого седого армянина и насмешливо пояснила:
— Видите этого типа? Он еще не начал ораторствовать. Но уж если начнет, это будет надолго.
— Кто это?
— Это — Айрапетян... Очень богатый. В Ташкенте, Самарканде, Мерве у него свои хлопкоочистительные заводы. Жуткий распутник и скряга. Ничего не признает, кроме денег!
Прямота моей новой знакомой мне понравилась. Оценка, которую такие люди дают окружающим, в большинстве случаев бывает правильной. Я указал на Кирю-хина и спросил:
— А этот коротышка, рядом с Айрапетяном, кто он?
— Полковник Кирюхин. Преданный пес генерала Джунковского. А вон та толстуха — его жена. Как и он, мастерица по части интриг и сплетен. . .
Некоторое время мы сидели молча, глядя на свои бокалы. Наконец я снова нарушил молчание:
— Среди них, мадам, есть кто-нибудь, кто вам по душе?
— Есть! Полковник Арсланбеков. . . Умница, воспитанный... А все прочие — просто стадо бухарских баранов!
Я расхохотался. Айрапетян взял стул и направился к нам. Подойдя ближе, растянул губы в улыбке:
— Я вижу, у вас тут весело. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
«Он в самом деле нахал», — подумал я и ответил:
— Пожалуйста!
Екатерина даже переменилась в лице. Она гневным взглядом смерила Айрапетяна и, извинившись, встала и отошла.
Однако я недооценил Айрапетяна. Он оказался стоящим собеседником. Мы проговорили почти час. Он рассказал много интересного о делах дашнаков. В конце концов мы условились встретиться в ближайшие дни и, поднявшись, присоединились к остальному обществу.
Ровно в десять часов хозяйка дома пригласила нас к столу.
На следующий день ко мне явились гости из Ташкента. Войдя, генерал Боярский сразу начал извиняться:
— Не слишком ли я разговорился вчера вечером, господин полковник?
— Нет, нет, что вы.. . Напротив, вы доставили нам большое удовольствие.
— Ох, не знаю... Русская привычка... Выпьешь рюм-ку-другую, а там и море по колено. Не обессудьте!
Я не стал долго тянуть с взаимными любезностями и быстро перешел к официальной части. Спросил генерала: с чего ему удобнее начать? Он заискивающе ответил:
— С чего бы вы ни начали, мы готовы! Вмешался Арсланбеков:
— По-моему, надо начать с обозрения общего положения в Туркестане. Мы этот вопрос специально рассматривали в штабе нашей «Военной организации». Правильно, Алексей Алексеевич?
— Да, да... — Генерал ответил без задержки, как заведенный. — Мы всесторонне обсудили положение. Если не возражаете, давайте с этого и начнем. .. Полковник Арсланбеков доложит обстановку по обе стороны фронта.
Я не стал возражать.
Арсланбеков вынул из папки какой-то документ и подал мне:
— Прежде всего, господин полковник, прочитайте вот это.
Я увидел уже знакомый текст: «Принимаем все возможные меры, чтобы помочь вам. Посылаем полк... Не предавайтесь отчаянию, старайтесь изо всех сил связаться постоянной и прочной связью с Красноводском и Баку».
Я вернул документ и ответил с бесстрастным видом:
— Я уже читал. Ведь это — телеграмма Ленина туркестанским большевикам?
— Да, это она. Я показываю вам эту телеграмму для того, чтобы подчеркнуть одно обстоятельство: Москва выжидает подходящего момента. В тот самый день, когда будет восстановлено сообщение по железной дороге через Оренбург, в Туркестан хлынут отряды Красной Армии. Тогда изменить положение будет трудно. Это — одна сторона вопроса.. . С другой стороны: солдаты устали воевать. И в Туркестане, и в Семиречье они целыми группами переходят на сторону большевиков. Значит, время работает не в нашу пользу. Нужно торопиться. Наше предложение...
— Погоди, погоди, полковник! — слегка пристукнув рукой по столу, генерал прервал Арсланбекова. — Остальное доскажу я сам.
Арсланбеков с затаенным недовольством посмотрел
на генерала, но не сказал ни слова. Боярский залпом допил остывший чай и вдохновенно, глядя на меня, начал:
— Прежде всего, господин полковник, я напомню вам: мы еще раз обсудили договор о сотрудничестве, заключенный между «Туркестанской военной организацией» и вашей военно-дипломатической миссией в Ташкенте. Штаб организации поручил нам довести до вашего сведения, что мы одобряем основные пункты договора.
— О каких пунктах идет речь?
— Вот эти пункты. .. Во-первых, всеми вооруженными силами в крае руководит «Туркестанская военная организация». Во-вторых, правительство Великобритании обязуется, вплоть до изгнания большевиков из Туркестана, обеспечивать нас деньгами, оружием, техническими средствами, а в случае надобности — помочь и войсками. В-третьих, после свержения советского правительства в Туркестане создается республика под британским протекторатом. В-четвертых, Туркестанская республика обязуется предоставить правительству Великобритании концессии для разработки и использования природных богатств края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Если при каждой встрече будете дарить мне одного за другим своих людей, смотрите, как бы вы сами...
— За меня не беспокойтесь, господин полковник. В тот день, когда все успокоится, я сменю специальность. Пойду преподавателем в какой-нибудь институт.
— Хорошее намерение. Но кого же вы думаете назначить своим наследником?
— Об этом я пока не думал.
— Почему?
— Потому что неизвестно, чем все это кончится. Если история откроет свои двери большевикам — это одно. А если судьба народа вернется в прежнее русло и все пойдет по-старому —это другое. Тогда определится и наследник!
— А что, если вам найти его теперь же и навсегда избавиться от тяжкого бремени?
Полковник многозначительно улыбнулся. Потом, после некоторого молчания, ответил:
— Мы об этом поговорим в другой раз. А пока позвольте пригласить вас в гости.
— К кому?
— Мы остановились здесь у нашего приятеля. Его фамилия Яхневич. Один из ответственных служащих русского государственного банка в Бухаре. Когда-то в Ташкенте был видным лидером кадетской партии. Будет еще армянин, по фамилии Айрапетян. Тоже из руководителей ташкентских дашнаков. Генерал Боярский... Дамы. . . Вот и все!
— Короче говоря: общество взаимного восхищения ... Так? Полковник неохотно улыбнулся:
— Что ж, можно сказать и так.
Я согласился. Хотелось немного проветриться. К тому же встретиться с «цветом русского общества», узнать, чем оно дышит, было далеко не бесполезно. Я слышал, что генерал Боярский — отъявленный монархист. Если Яхневич —кадет. .. Да если еще придет дашнак... Недурная компания!
Когда мы пришли, пирушка была в самом разгаре. За большим круглым столом сидело человек двенадцать. В комнате стоял сплошной туман. В облаках табачного дыма трудно было что-нибудь разглядеть. Окна были закрыты наглухо. Ведь шел важный разговор на политические темы!
Меня усадили рядом с худощавой высокой брюнеткой. В зале было еще несколько дам. Ни одна из них ничем не выделялась, все уже были в летах и явно стремились выглядеть моложе с помощью косметики.
Председательствовал генерал Боярский. Он вытер
салфеткой мокрые, жирные губы и после обычных любезностей продолжил прерванную речь:
— Мы, господин полковник, беседуем о судьбах России. Вернее, о причинах, которые ввергли ее в пучину бедствий. Господин Яхневич видит все несчастье России в Романовых. А я говорю: «Нет, Романовы ни при чем. Дума. . . Демократия. . . Вот корень зла! Они-то и принесли нам несчастье». Вы — нейтральное лицо. Рассудите нас! Будьте нашим арбитром!
«Нашли тему для беседы», — подумал я, но любезно улыбнулся:
— А смогу ли я быть арбитром?
— Что за вопрос! Кто же, если не вы?
Генерал выпил рюмку и опять поднес к губам салфетку. Потом шумно вздохнул. И без того объемистое брюхо его вздулось, словно в него насосом накачали воздух. Я мысленно улыбнулся: настоящий боров! Весь заплыл жиром, щеки свисают складками. Не будь он военным, я не обратил бы на это особого внимания. Но военный может стать таким только от своего безразличия и равнодушия. Поэтому генерал с самого начала показался мне конченым человеком. Но, может 'быть, я ошибся? Слишком много значения придаю внешнему облику? Я с любопытством продолжал разглядывать генерала. Ведь завтра мне предстоит сидеть с ним лицом к лицу и решать важные вопросы.
Генерал с напыщенным видом обратился к Яхневичу:
— Итак, Аркадий Кондратьевич... Дума ни в чем не виновата?
— Конечно, не виновата, — уверенно ответил Яхневич, расчесывая тонкими пальцами ярко-рыжую, словно выкрашенную хной, куцую бородку. — Все государство вы отдали оптом в руки конокрада Распутина. А еще обвиняете Думу!
Генерал оглушительно расхохотался:
— Конокрад...
— Что, неправда? —наступал Яхневич. — Кто во дворце был сильнее Распутина? Однажды он, в присутствии императрицы Александры Федоровны, изругал Штюрмера последними словами. Штюрмера! Председателя совета министров! При императрице! Кто такой был Распутин? Вчерашний мужик, грязный развратник... Если бы император по-настоящему болел за судьбы стра-
ны, разве допустил бы он к государственной власти такого типа?
— Погоди, погоди, дорогой Аркадий Кондратьевич! — Генерал постучал по столу своими толстыми пальцами.— Ваш Милюков как только мог поносил Штюрмера в Думе. Хотел все неудачи на фронте свалить на него. Что вы на это скажете?
— Хи-хи-хи!-—Яхневич ехидно засмеялся. — Алексей Алексеевич! Да о чем вы говорите? Кого вы равняете? Грязного мужика и серьезного политического деятеля с огромным опытом ученого! . . Выступление Милюкова в Государственной думе — это было событие историческое! Такое не всякому под силу!
— Подумаешь, какая смелость! — Генерал иронически засмеялся. — В самом деле, найдется ли еще в России хоть один такой храбрый муж, как ваш Милюков? Хо-хо-хо!
— Зря смеетесь, Алексей Алексеевич. — Яхневич заговорил более резким тоном. — Милюков действительно совершил невиданный в истории России, смелый подвиг!
— Это по вашему мнению! По мнению господ кадетов!
— Нет, не только по нашему мнению. Это признают и наши противники. В Думе. .. перед всем собранием, перед всей страной... критиковать государственную политику. .. Разоблачать неудачи на фронте. . . Это именно подвиг, невиданный в истории России!
— Все смуты начались после этого подвига. Первое бревно в колесо государственной телеги сунули вы, кадеты!
— Вот это вы верно сказали! — Яхневич даже привстал с места и заговорил торжественно:—Мы сделали первое предупреждение уже давно больному монархическому строю! И сделали это с добрыми намерениями, чтобы своевременно предупредить печальный исход.
— Ну, и что же? — Генерал всем туловищем нагнулся к Яхневичу. — Чего вы добились? Объявили республику. . . Созвали Учредительное собрание. . . Посадили Керенского. . .Так?—Яхневич молчал. Генерал наступал еще яростнее: — Сколько месяцев он сидел? Что он сделал, кроме того, что отдал власть в руки шайки голодранцев? Ничего!
Полковник Арсланбеков с улыбкой посмотрел на меня, как бы спрашивая: «Видите, с кем мы имеем дело?» Действительно, беседа начала походить, как говорят русские, на «горькое похмелье». Но что самое интересное, собеседники спорили со всей серьезностью, а генерал, как мне показалось, распалялся все больше и больше. Не вмешиваясь, я продолжал прислушиваться к спорящим. Существуют ведь любители, с удовольствием наблюдающие петушиный бой! А эти петухи как-никак спорили о важных вопросах.
Генерал снова заговорил, стараясь придать своему голосу особую убедительность:
— Нет, нет, дорогой Аркадий Кондратьевич! На небе— бог, на земле — царь... Судьба наша, русских людей, связана с этими двумя великими силами. Ищущие третью силу принесут России только несчастье. Кто поднял Русь на такую высоту? Кто превратил ее в необъятную страну, в могущественное государство? Цари! Романовы! Счастливая развязка переживаемых нами событий зависит от восстановления этого священного строя. Россия без царя — птица без крыльев!
Генерал снова забарабанил толстыми пальцами по столу, поднял голову и вдруг запел «Боже, царя храг ни». . . Соседи заулыбались. А брюнетка, сидевшая рядом со мной, нагнулась ко мне и шепнула:
— Кажется, он слишком перебрал.
Генерал действительно был навеселе, но не настолько пьян, как показалось моей соседке. Просто не мог сдержать распиравшие его чувства.
Арсланбеков осторожно напомнил ему:
— Алексей Алексеевич! Вы, кажется, забыли о своем предложении?
Генерал широко раскрыл глаза, словно только что проснулся, и спросил:
— Какое предложение?
— Ну как же, ведь вы предложили полковнику быть нашим судьей. ..
— О-о! Да, господин полковник. . . Ваша очередь. Скажите заключительное слово. На этом и покончим. Мы вас слушаем. . .
Все, не исключая дам, которые в продолжение спора о чем-то шептались, с любопытством уставились на меня. А брюнетка, сидевшая рядом, многозначительно улыбнулась, как бы говоря: «Ну-ка, послушаем, что вы скаже-
те». Мое положение, признаться, было не из легких. Полупьяная компания... Если начать говорить серьезно, такие циники, как Арсланбеков, могут после поднять меня на смех... Но если я попробую отшутиться и скажу что-нибудь неопределенное... Бог знает, как расценят это окружающие. И все же я заговорил шутливым тоном:
— Судьи, говорят, должны быть независимыми. Вы не обидитесь, если я вдруг не оправдаю вашего доверия?
Генерал ответил, опередив всех:
— Нет, нет! Будьте покойны. Сколько бы мы ни бодались, мы все равно друг друга не выдадим...
Глядя на генерала, я продолжал:
— Одного дервиша спросили: «Почему люди ходят днем, а спят ночью?» Он ответил: «Чтобы узнать разницу между днем и ночью». Если бы нас спросили: «Почему вы говорите о политике?» — мы, возможно, ответили бы так: «Чтобы показать, что мы политики!»
Раздался легкий смешок. Генерал, однако, не засмеялся и даже не улыбнулся. «Моя пуля, видимо, попала в цель», — подумал я и заговорил более откровенно:
— О чем, господа, идет спор? Если не ошибаюсь, о том, какой строй лучше — монархический или республиканский. Журналисты называют этот спор «борьбой между прошлым и будущим». Допустим, что это так. . . Монархия — прошлое. . . Республика — будущее. .. Но неужели любить будущее — это значит ненавидеть прошлое? Разве нельзя любить будущее, сохраняя в то же время прошлое в одном из уголков своего сердца? Как вы думаете, мадам? А?.. — Моя соседка мило улыбнулась и одобрительно кивнула головой. Я продолжал: — Мы, англичане, поступаем именно так. . . И прошлое не забываем, и от будущего не отворачиваемся. В Великобритании существуют и король и парламент. Старое и новое живут тесно, как близнецы. Разумеется, каждое время приносит свою моду. Республика тоже стала теперь модой. Может быть, вы слышали... Сейчас в Ташкенте идет Пятый съезд Советов. На нем большевики тоже объявили Туркестан республикой, даже приняли ее конституцию. ..
Генерал не выдержал и прорвался криком:
— Слышали, слышали.. . Еще объявили красный террор против буржуев. . . Специальную комиссию создали— вылавливать нашего брата...
Как иногда бывает, меня выручила случайность: не успел генерал закончить фразу, как где-то поблизости раздались выстрелы — один, второй... Все вздрогнули. «Красный террор начался!» — громогласно объявил Арсланбеков, поднявшись с места. Мужчины не реагировали на его шутку, но женщины разом вскочили и подняли крик. Полковник успокоил их:
— Давайте лучше танцевать!
Кто-то сел за пианино, и все закружились в танце. Я тоже пригласил свою соседку. По-видимому, это ей понравилось: она благодарно улыбнулась и приняла приглашение. Я заглянул ей в глаза:
— Как вас зовут?
— Екатерина, Катя.
Я невольно вздрогнул. — Прекрасное имя!
— А ваше имя?
— Чарлз.
— Вы женаты?
— Нет, холост.
— Холосты? — Екатерина посмотрела на меня недоверчиво.— До сих пор не женились?
— Нет. .. Все ищу свое счастье.
Потанцевав немного, мы с моей соседкой отошли в сторону и завладели двумя креслами в углу салона. Приказав принести нам вина, мы начали тихую беседу. Бухарская Екатерина оказалась невесткой Яхневича. Муж ее, штабс-капитан Булгаков, недавно выехал на Закаспийский фронт. Сама она до октябрьского мятежа большевиков была учительницей в Самарканде.
Екатерина поставила поднятый было бокал и заговорила серьезно:
— Хорошо вы ответили генералу. Но он наверняка не понял. Какие никчемные люди! Представляете себе, о чем они спорят?
Я промолчал. Екатерина взглядом указала на высокого седого армянина и насмешливо пояснила:
— Видите этого типа? Он еще не начал ораторствовать. Но уж если начнет, это будет надолго.
— Кто это?
— Это — Айрапетян... Очень богатый. В Ташкенте, Самарканде, Мерве у него свои хлопкоочистительные заводы. Жуткий распутник и скряга. Ничего не признает, кроме денег!
Прямота моей новой знакомой мне понравилась. Оценка, которую такие люди дают окружающим, в большинстве случаев бывает правильной. Я указал на Кирю-хина и спросил:
— А этот коротышка, рядом с Айрапетяном, кто он?
— Полковник Кирюхин. Преданный пес генерала Джунковского. А вон та толстуха — его жена. Как и он, мастерица по части интриг и сплетен. . .
Некоторое время мы сидели молча, глядя на свои бокалы. Наконец я снова нарушил молчание:
— Среди них, мадам, есть кто-нибудь, кто вам по душе?
— Есть! Полковник Арсланбеков. . . Умница, воспитанный... А все прочие — просто стадо бухарских баранов!
Я расхохотался. Айрапетян взял стул и направился к нам. Подойдя ближе, растянул губы в улыбке:
— Я вижу, у вас тут весело. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
«Он в самом деле нахал», — подумал я и ответил:
— Пожалуйста!
Екатерина даже переменилась в лице. Она гневным взглядом смерила Айрапетяна и, извинившись, встала и отошла.
Однако я недооценил Айрапетяна. Он оказался стоящим собеседником. Мы проговорили почти час. Он рассказал много интересного о делах дашнаков. В конце концов мы условились встретиться в ближайшие дни и, поднявшись, присоединились к остальному обществу.
Ровно в десять часов хозяйка дома пригласила нас к столу.
На следующий день ко мне явились гости из Ташкента. Войдя, генерал Боярский сразу начал извиняться:
— Не слишком ли я разговорился вчера вечером, господин полковник?
— Нет, нет, что вы.. . Напротив, вы доставили нам большое удовольствие.
— Ох, не знаю... Русская привычка... Выпьешь рюм-ку-другую, а там и море по колено. Не обессудьте!
Я не стал долго тянуть с взаимными любезностями и быстро перешел к официальной части. Спросил генерала: с чего ему удобнее начать? Он заискивающе ответил:
— С чего бы вы ни начали, мы готовы! Вмешался Арсланбеков:
— По-моему, надо начать с обозрения общего положения в Туркестане. Мы этот вопрос специально рассматривали в штабе нашей «Военной организации». Правильно, Алексей Алексеевич?
— Да, да... — Генерал ответил без задержки, как заведенный. — Мы всесторонне обсудили положение. Если не возражаете, давайте с этого и начнем. .. Полковник Арсланбеков доложит обстановку по обе стороны фронта.
Я не стал возражать.
Арсланбеков вынул из папки какой-то документ и подал мне:
— Прежде всего, господин полковник, прочитайте вот это.
Я увидел уже знакомый текст: «Принимаем все возможные меры, чтобы помочь вам. Посылаем полк... Не предавайтесь отчаянию, старайтесь изо всех сил связаться постоянной и прочной связью с Красноводском и Баку».
Я вернул документ и ответил с бесстрастным видом:
— Я уже читал. Ведь это — телеграмма Ленина туркестанским большевикам?
— Да, это она. Я показываю вам эту телеграмму для того, чтобы подчеркнуть одно обстоятельство: Москва выжидает подходящего момента. В тот самый день, когда будет восстановлено сообщение по железной дороге через Оренбург, в Туркестан хлынут отряды Красной Армии. Тогда изменить положение будет трудно. Это — одна сторона вопроса.. . С другой стороны: солдаты устали воевать. И в Туркестане, и в Семиречье они целыми группами переходят на сторону большевиков. Значит, время работает не в нашу пользу. Нужно торопиться. Наше предложение...
— Погоди, погоди, полковник! — слегка пристукнув рукой по столу, генерал прервал Арсланбекова. — Остальное доскажу я сам.
Арсланбеков с затаенным недовольством посмотрел
на генерала, но не сказал ни слова. Боярский залпом допил остывший чай и вдохновенно, глядя на меня, начал:
— Прежде всего, господин полковник, я напомню вам: мы еще раз обсудили договор о сотрудничестве, заключенный между «Туркестанской военной организацией» и вашей военно-дипломатической миссией в Ташкенте. Штаб организации поручил нам довести до вашего сведения, что мы одобряем основные пункты договора.
— О каких пунктах идет речь?
— Вот эти пункты. .. Во-первых, всеми вооруженными силами в крае руководит «Туркестанская военная организация». Во-вторых, правительство Великобритании обязуется, вплоть до изгнания большевиков из Туркестана, обеспечивать нас деньгами, оружием, техническими средствами, а в случае надобности — помочь и войсками. В-третьих, после свержения советского правительства в Туркестане создается республика под британским протекторатом. В-четвертых, Туркестанская республика обязуется предоставить правительству Великобритании концессии для разработки и использования природных богатств края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43