Но зайцем, или куропаткой, накормить семью вдоволь невозможно. Суп из птицы, или пирог с зайчатиной, большой семье на один раз. С лисы же летом вообще никакого проку, не стоит она потраченного патрона. Лисье мясо не годится в пищу, летом она линяет и ходит вся облезлая, и шкура ее ни на что не годится. Летом хищные рыжие бестии могли чувствовать себя более-менее спокойно, и даже встреча нос к носу с охотником, не сулила лесной плутовке особенных проблем. Конечно, если в роли охотника не оказывался какой-нибудь молодой балбес, только-только взявший оружие в руки. Такой горе-охотник из-за неуемного азарта легко мог завалить не только облезлую лису, но и драную ворону. Такому охотнику лишь бы пострелять во что-нибудь движущееся, летящее или крадущееся. И пусть результат такой охоты нулевой, зато обеспечит заряд положительных эмоций на много дней вперед, до очередной вылазки в лес.
Охотники со стажем, предпочитали не шуметь в лесу напрасно, не палить почем зря, приберегая заряды для достойной дичи. И только в крайнем случае, за неимением иных трофеев, снизойти до зайца, или куропатки. С такими запросами, очень бы пригодилась заветная тропа Халявиных на другую сторону болота, в край непуганого зверя. Ведь сколько бы не мечтали они о лосе, кабане, мечты таковыми и оставались. Не было крупного зверя по эту сторону болота, не жаждали они близкого знакомства с человеком. И если на дворе стоит лето, солидного зверя охотнику не видать, как своих ушей.
Конечно, существовала и летом возможность завалить крупного зверя, но для этого должен быть соблюден ряд условий. Во-первых, нужно обойти болото, сделать крюк в несколько десятков километров, который не всякому под силу, с учетом того, что и по ту сторону болота придется изрядно побродить в поисках искомого зверя. И еще не факт, что, преодолев такое расстояние и оказавшись в краю непуганого зверя, можно разжиться желанным трофеем, ради которого и предпринят столь затяжной переход. Зверь не сидит и не ждет, когда придет охотник за знатным трофеем. Тем более что они уже имели дело с человеком, и знали, как он выглядит, и что от него можно ожидать. Ведь хоть отделявшее их от Шишигино болото и считалось непроходимым для человека, и для зверя, на деле все обстояло не совсем так. Существовали тайные тропы с одной стороны болота на другую, владели которыми единицы. И хранился секрет, как сокровенная тайна, передаваясь от отца к сыну с наказом, никогда, и не при каких обстоятельствах не выдавать нахождение тропы чужакам. И хотя счастливых обладателей старинной тайны было ничтожно мало в общей людской массе, но они были, и время от времени перебирались на другую сторону болота, тревожа обитающее там зверье.
Человеку, не владеющему заветной тропой, оставалось одно, делать здоровенный крюк вокруг болота, причем без гарантированной добычи. Каким бы человек не был опытным и выносливым охотником, управиться с походом за два выходных дня, было физически невозможно. Одно дело 50 километров по дороге, и совсем другое в лесу, с буреломами и рытвинами, где путь удлиняется из-за естественных препятствий и неудобств, как минимум вдвое, волоча на себе все необходимое для многодневного перехода. Еще нужно найти напарника, горящего желанием поохотиться по крупному, готового ради этого на трудный поход.
Найти напарника не так-то просто. У одного дома дела, которые нельзя забросить ради охоты, у другого жена-мегера, которая ни за что не отпустит мужика куда-то с ночевкой, да еще и на несколько дней. Знает она эти походы. Припрется ненаглядный дня через 3-4, заросший щетиной, пропахший костром, грязный и вонючий, с пустыми руками, и начнет рассказывать байки о том, какого огромного зверя чуть-чуть не завалил. Вот это чуть-чуть и является первейшей отговоркой всех этих охотничков, которым только и надо, что удрать на несколько дней из дома, проболтаться неведомо где, и с кем. Будет соловьем заливаться о том, как устал, сколько километров отмахал сквозь непролазный лесной бурелом, с одной целью, осчастливить семейство богатой добычей. А у самого при этом рожа довольная, глазки так и бегают по сторонам. С чего так радоваться, непонятно. Неужели многодневные мытарства в лесу, для него лучше, чем компания любимой женщины, домашний уют. Быть может этот заросший колючей щетиной охотничек брешет, как сивый мерин, и при этом еще смотрит ей в глаза и нахально скалится. И не был он на самом деле ни на какой охоте, и если и заходил в лес, то только по нужде, а сам навострил лыжи в соседнюю деревню к зазнобушке, с которой проворковал эти дни, предаваясь сладостным любовным утехам. А теперь преданно заглядывая в глаза нагло брешет, рассказывая небылицы так красочно и правдоподобно, что наверное и сам начинает верить рассказу.
Она не такая конченая дура, чтобы верить этим россказням. Свежи в ее памяти рассказы одной из сельских кумушек, что, поехав по какой-то надобности в соседнее село, застукала благоверного в компании с какой-то молодухой. Он тоже отправился на несколько дней в лес, горя желанием осчастливить семью добычей. «Добытчик» был застукан женушкой прямо на месте «охоты», вот только охотился он не на красного зверя, а на молодую и симпатичную селянку, отдыхая в объятиях от опостылевшей супруги.
Крику и визгу было при той памятной встрече столько, что словами и не передать. Гвалт стоял такой, что слышно было за сотни метров от места разразившегося конфликта. Подуй в сторону Шишигино ветер, визг шумной ссоры, был бы слышен и там. Бабы ринулись выяснять отношения друг с другом, вцепились в волосы соперницы, не забывая время от времени царапать ненавистную рожу. Визг стоял такой, что сбежалась вся деревня, поглазеть на битву двух взбешенных фурий. Мужик, из-за которого собственно и разгорелось побоище, поначалу попытался их разнять, но из этого ничего не вышло. Лишь схлопотал пару раз по морде, да лишился клока волос. Благоразумно оставив дальнейшие попытки вмешиваться, он, с интересом наблюдая за происходящим с безопасного расстояния.
Силы соперниц были примерно равны, и вскоре яростная драка стихла. Растрепанные, с исцарапанными лицами дамочки, принялись выяснять отношения на словах, ни на миг, не снижая убийственных децибелов. Настолько громких, что подробное содержание их задушевной беседы, узнало все село. После того, как закончилось обсуждение личности соперницы, ее родных и близких до седьмого колена, они переключились на то, что объединяло их. На причину раздора. Причиной и был тот самый любовник, застуканный законной супругой на месте преступления. Самое поганое в том, что его молодая избранница, знать не знала о том, что он женат. Ей он пел, укладывая в постель, грустную песню вдовца. Что жена его умерла и он свободен. Отведет положенные по славянским традициям поминальные церемонии и женится на ней. От этих слов молодая селянка таяла и шире раздвигала ноги, горячее обнимала и ласкала любимого, мысленно видя себя замужней женщиной.
И вот такой поворот! Мертвая жена оказалась живее всех живых и набросилась на нее с такой злобой, словно намеревалась перевести ее в разряд мертвых. Ей оставалось, лишь отчаянно сопротивляться, чтобы отправить мертвяка обратно туда, откуда он явился. Но уж слишком горячим был оживший мертвец, слишком язвителен его язычок, а глаза метали такие ослепительные молнии, что в ее живости сомневаться не приходилось.
А затем, мертвая жена и не состоявшаяся жена молодая, переключились на объект раздора, с твердым намерением разобраться с ним. Но мужик не стал дожидаться неминуемой развязки, которая его чрезвычайно страшила. Под улюлюканье собравшихся на месте свары зевак, он споро припустил бегом, спасая шкуру, которую могли изрядно подпортить острые бабьи коготки, превратить в труху, если когтистых рук, окажется сразу две пары. И он бежал прочь, не обращая внимание на смех и язвительные насмешки несущиеся вослед, не слыша воплей взбешенных его побегом женщин, приказывающих трусу вернуться.
Так и примчался он в тот памятный день в село, не сделав по дороге ни одной остановки. Промчался через все село к себе во двор и заперся в одном из сараев, в котором и просидел несколько дней, не смея носу казать наружу, сквозь щели сарая наблюдая за марширующей перед дверью супругой с ружьем на плече, и серьезными намерениями во взоре.
Позорно покинув село, где его едва не разорвали на части взбешенные бабы, он кинулся домой, ища спасения. У него и в мыслях не было вернуться к любовнице, которой вешал лапшу на уши, несколько месяцев кряду. Вернуться, когда его обман раскрыт, значит подписать себе приговор. Женщина, жившая надеждой на замужество, никогда не простит ему обмана и публичного позорища, когда во всеуслышание, обман раскрылся, выставив ее полной дурой. Последствия от разборки с молодой любовницей будут гораздо печальнее, нежели с супругой, которая через несколько дней остынет, и простит подлеца. Плевать на ружье и охотничью амуницию оставшуюся в доме любовницы. Не стоят они здоровья, которого можно лишиться, пытаясь их вернуть. Обманувшаяся в самых сокровенных ожиданиях, используемая бесцеремонным образом, просто так она его не отпустит, не убьет, но покалечит точно.
Руководствуясь подобными размышлениями, он мысленно простился с ружьем, прослужившим ему верой и правдой много лет. Оно было дорого ему, но здоровье было дороже. И тем сильнее он удивился, завидев супругу, с ружьем на плече. Поквитаться с ним, она так и не смогла. Он предпринял все возможные меры защиты, чтобы взбешенная супруга, жаждущая поквитаться с похоронившим ее похотливым кобелем, до него не добралась. Она до него не добралась, хотя пару часов, активно пыталась это сделать. И даже разок пальнула из ружья в дверь сарая, продемонстрировав благоверному, что намерения у нее серьезные, как и предстоящий разговор.
Затем был ее гневный монолог, прерываемый редкими, испуганными репликами из-за стен сарая. Звучание монолога было отменным, вскоре вся деревня, в мельчайших подробностях знала все и про этого мерзавца, и про его родственников до седьмого колена, и о том, в чем эта сволочь виновата. Сволочь просидела в сарае еще несколько дней, прежде чем отважилась выбраться наружу, когда гнев супруги несколько поостыл.
После того, как он позорно бежал из села, в котором провел столько незабываемых ночей в постели разбитной молодки, сражение между бабами закончилось, и наступил процесс примирения. Жена и любовница, чуть ли не в обнимку, отправились в дом к последней, где и просидели до вечера за бутылью самогона, проклиная проклятого бабника, ставшего причиной сегодняшнего позорища. Прощались они лучшими подругами, совершенно позабыв о том, что несколько часов назад, едва не выцарапали друг другу глаза. За время совместного застолья они жаловались на горькую бабью долю, делились друг с другом самым сокровенным.
Обманутая супруга доподлинно знала, что и какими словами говорил о ней подлый изменщик. Саму измену, она бы простила, пилила бы при случае, в подходящей ситуации пустила бы слезу, чтобы он чувствовал себя виноватым до конца дней своих, сидел дома, и никуда не рыпался. Попал бы под каблук окончательно и не выбрался бы оттуда никогда. Измену бы она простила, но как простить то, что он называл ее покойницей, а при их нежданной встрече скорчил такую рожу, словно она действительно явилась с того света.
Это было похуже измены. С ним она за это поквитается, стоит только подлому трусу покинуть убежище, куда она не смогла проникнуть, не смотря на все свои старания. Все предусмотрел гад, понимал, что если она доберется до него, то собственными руками удавит подонка, а если не удавит, - то покалечит, оторвет кобелю блудливый инструмент. Тем более что в супружеской постели он пользуется им настолько редко, что его использование можно считать случайностью. Она отстрелит изменщику яйца ружьем, с которым он уходил на свидания в соседнюю деревню, прикрываясь охотой, и заботой о семье. Кастрировав засранца, который в ее глазах уже давно не мужик, а предмет обстановки, она продолжит перевоспитание. На всю жизнь закодирует его от охоты, расколотит в щепки об тупую башку ружейный приклад, сделав и ружье, и его хозяина - кобеля, ни на что ни годными калеками. Вот только доберется до него, улучит момент, когда он, потеряв бдительность, даст ей прошмыгнуть внутрь сарая.
Но дни шли за днями, а сарай оставался, по-прежнему неприступен. Перепуганный насмерть мужик явно вознамерился отдать богу душу, уморив себя голодом, лишь бы не встречаться с разгневанной супругой. Потихоньку переполнявшая ее злоба ушла, оставив холодную неприязнь, которой она будет убивать подлеца много месяцев кряду. Он будет ходить перед ней на задних лапках, чувствуя вину. Раз нет возможности поквитаться с самим виновником, она разберется с его другом, на пару с которым он ей изменял. Высказав перед запертой дверью сарая очередную порцию оскорблений, на глазах муженька, разнесла в щепки его любимое ружье, согнув ствол в бараний рог. Больше не походит подлец в лес за дичиной, не поныряет под юбки простушкам из соседних деревень. Отныне его жизнь, - дом и хозяйство, в котором и надлежит возиться до конца жизни без выходных и походов в лес.
Дерьма на подворье, населенным большим количеством разнообразной живности за дни его затворничества скопилось изрядно. Скотина и птица скоро начнут разгуливать по уши в дерьме, если к уборке в ближайшее время не подключатся мужские руки. Это обстоятельство послужило одной из причин того, что разгневанная супруга сменила гнев на милость, пообещав амнистировать кобеля за ударный труд по очистке скотного двора.
Она сдержала слово. И хотя общалась с испуганно косящимся на нее мужиком сухо и односложно, рук не распускала, и это обстоятельство вселяло в него уверенность в благополучное разрешение конфликта. Хотя с охотой придется проститься надолго, по причине отсутствия оружия, но зато он мог быть спокоен за яйца, отстрел которых отменялся по той же причине.
Работал мужик на совесть, на удивление соседям, не замечавшим в нем ранее особенной тяги к трудовым подвигам. За пару дней не только убрал скопившееся дерьмо, но и вычистил весь двор, наколол поленницу дров, переделал кучу разной работы, до которой раньше руки не доходили. К вечеру третьего дня, уверенный в полном прощении, позволил себе облапить супругу и в кои-то веки приласкать как женщину. Конечно, он ожидал, что будет какая-то реакция, но представить не мог, что такая бурная. Осознать в полной мере допущенную ошибку, он смог только несколько дней спустя. Когда очнулся в больнице после сильнейшего сотрясения мозга. Чем она его так саданула, он не помнил, и не имел особого желания выяснять, во избежание последствий.
Соседку тогда едва не посадили за нанесение мужу тяжких телесных повреждений. Даже завели уголовное дело, и ей грозил реальный срок. Но едва пришедший в сознание мужик узнал об уголовном деле против его супруги, тотчас, невзирая на запреты врачей, помчался в милицию, спасать жену от тюрьмы, куда она едва не загремела по его милости. Вняв мольбам, дело закрыли, а супруга за нарушение больничного режима досрочно выписали из больницы. Живут они теперь душа в душу, он дыхнуть на нее боится, опасаясь последствий, а она помыкает беднягой, как хочет. Яйца ему теперь даром не нужны, от одной мысли о сексе, у него начинает раскалываться голова. К жене с подобными глупостями он больше не пристает, а она привыкла обходиться и без этого.
Такова, вкратце, печальная история охотника, так некстати повстречавшего на охоте собственную супругу. Эта поучительная история быстро облетела все село, и каждый сделал свои выводы. Мужики одни, бабы другие. Бабенки, не уверенные в благонадежности благоверных так закрутили гайки, что про охоту те могли говорить лишь шепотом и только среди своих.
Мужикам, находящимся под каблуком супружниц, об охоте на крупного зверя оставалось только мечтать, довольствуясь зайцами и разной пернатой мелочью. И хотя такая охота многих не прельщала, но она устраивала супружниц, с которыми лучше не спорить. Баба всегда найдет тысячу способов доказать, что она права. Сходить в обход болота за крупной дичью удавалось не каждому. Подобных ходоков было немногим больше, нежели счастливчиков, владеющих тайной секретной тропы через гиблое место. Поэтому живности, обитающей по ту сторону болота, летом опасаться особенно было некого, слишком редко охотники тревожили их покой. Хотя и постреливали, время от времени, чтобы зверье не расслаблялось.
Желающим поохотиться на крупного зверя, приходилось ждать прихода зимы и морозов, которые скуют непроницаемым панцирем предательскую топь, придав ей необходимую прочность. И тогда, на другую сторону болота ломанется толпа мужиков с ружьями, жаждущих оторваться на полную катушку за бездарно проведенное лето, с надоевшими зайцами и куропатками, и прочей, мало достойной для настоящего охотника, дичью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143