-
Поговорю, как же, обязательно поговорю с тобой {начистоту}, падаль.
Краешком глаза он заметил в спутанной высокой траве справа от
ступенек какой-то предмет: прячущееся в сорняках большое каменное
лицо, глупо уставившееся в ночное небо. Пять шагов привели Нормана к
сброшенному идолу, и секунд десять или больше он смотрел не отрываясь
в каменное лицо, проверяя и перепроверяя, действительно ли видит то,
что видит. Зрение не подвело. У огромной головы, валяющейся в траве,
было личико дражайшего нормановского папочки; слепые глазки сверлили
бесстрастный круг луны.
- Эгей, старый хрыч! - произнес он почти нежным тоном. - Ты-то
что здесь делаешь?
Каменный папаша промолчал в ответ, зато раздался крик Роуз:
- Норман! Сколько же можно ждать, мать твою? Почему ты такой
МЕДЛИТЕЛЬНЫЙ? Норман!
"Ну и язычку научилась она у своих подружек! - заметил бык, с той
лишь разницей, что теперь его реплики звучали в голове у Нормана. - Ей
повезло, повстречалась с великими людьми, никаких сомнений - они
полностью изменили ее жизнь".
- Сука, - произнес он гортанным дрожащим голосом. - Ах ты сука!
Он порывисто отвернулся от каменной рожи, попутно подавляя в себе
желание плюнуть в нее, как плюнул на кожаную куртку... или расстегнуть
джинсы и помочиться на отцовскую физиономию. Не самое подходящее время
для игр. Он поспешил по растрескавшимся ступенькам к темному входу в
храм. Каждый раз, когда ступал на камень, молния пронзительной боли
обжигала ногу, взметаясь по позвоночнику и отдаваясь в челюсти.
Казалось, лишь благодаря маске челюсть держится на своем месте: от
боли хотелось орать. И пожалел о том, что не прихватил с собой
лекарства из черно-белого полицейского "чарли-дэвида".
"Как она осмелилась на такой поступок, Норми? - прошептал слабый
голос в его сознании. Похоже, вопрос задал отец, хотя Норман не мог
припомнить, чтобы тот разговаривал таким неуверенным и обеспокоенным
тоном. - Как, черт побери, осмелилась? Что с ней случилось?"
Он помедлил, занеся ногу над верхней ступенькой; все лицо
саднило, нижняя челюсть болталась, как незакрепленное автомобильное
колесо.
"Не знаю и знать не хочу, - огрызнулся он. - Но я скажу тебе одну
вещь, папуля, - если, конечно, это ты, когда я до нее доберусь, то
сделаю так, что горько пожалеет о своей безрассудности. Клянусь,
пожалеет об этом".
"А ты уверен, что хочешь попробовать?" - не унимался призрачный
голос, и Норман, уже было двинувшийся вперед, озадаченно остановился и
склонил голову набок, словно прислушиваясь.
"Знаешь, мне кажется, что можно поступить умнее, - продолжал
голос. - Разумнее было бы признать ничью. Понимаю, звучит неприятно,
но ради твоего же блага хочу высказать свои соображения, Норми. Если
бы штурвал сейчас находился в моих руках, я сию секунду повернул бы
его в противоположную сторону и вернулся туда, откуда пришел. Потому
что здесь все {неправильно}. Тут все перепутано так, что сам черт ногу
сломит. Не знаю, что это за место на самом {деле}, но чувствую -
чистейшей воды ловушка, И если ты сделаешь опрометчивый шаг и дверь
западни захлопнется, у тебя возникнет гораздо больше поводов для
беспокойства, чем разболтавшаяся челюсть или маска, которая не желает
отдираться от лица. Почему бы тебе не плюнуть на все и не отправиться
восвояси? Проверить - вдруг удается вернуться назад в ее комнату?
Может, лучше так и сделать и дождаться ее там?"
"Ты забываешь про них, папочка, - возразил голосу Норман. Его до
глубины души потрясла настойчивость отцовского монолога, однако он не
хотел признаться себе в этом. - Спустя какое-то время туда заявятся
копы: и мне не сдобровать. Они изрешетят меня прежде, чем успею
уловить запах ее духов. А еще она послала меня... Я не уйду, потому
что она превратилась в проститутку. Это видно даже по ее манере речи."
"Да наплюй ты на ее манеру речи идиот! - взорвался отцовский
голос. - Если она испортилась, брось ее, и пусть догнивает на земле
вкупе со своими подружками! Может, еще не поздно отойти от вулкана на
достаточное расстояние, чтобы выброс распаленной лавы не угодил тебе в
лицо".
Сам того не желая, он задумался над отцовскими доводами, а затем
поднял взгляд и прочел надпись, высеченную на камне над входом в храм.
"ЖЕНЩИНА КРАДУЩАЯ КРЕДИТНУЮ КАРТОЧКУ МУЖА, НЕ ИМЕЕТ ПРАВА НА
ЖИЗНЬ".
Сомнения рассеялись. Он не станет больше слушать скулеж папочки,
только и умеющего, что щупать детские гениталии. Норман вошел в зев
дверного проема и углубился в темноту храма. Темно... но {не}
настолько, чтобы ничего не видеть. Через узкие окна внутрь прорывались
мощные, словно состоящие из серебристых блестящих пылинок, лунные
{лучи}: освещая развалюху, пугающе похожую на церковь в Обрейвилле,
которую боготворили Роуз и ее родственники. Ой зашагал по сугробам
шуршащих мертвых листьев, а когда стая летучих мышей с писком
закружила над головой, едва не цепляя Нормана крыльями, хлопнул в
ладоши и отмахнулся от них?
- Пошли вон, сучьи выродки.
Пройдя через дверь справа от алтаря и оказавшись на маленьком
крыльце с противоположной стороны храма, Норман увидел повисший на
колючем кусте обрывок материи. Наклонился, снял лоскут и поднес к
глазам. Слабый лунный свет мешал рассмотреть его, но показалось, что
ткань красного или розового цвета. Разве на ней было что-то красное?
Помнится, она была в джинсах, впрочем, он не поручился бы. Все
смешалось и перепуталось. Даже если и джинсы - сняла же она куртку,
которую одолжил ей дружок-сосунок, и бельишко, возможно...
За спиной у него раздался шорох, напоминающий трепетание
сигнального флажка на ветру. Норман повернулся, и коричневая летучая
мышь вцепилась в его лицо, припав отвратительным ртом и хлопая
крыльями по щекам.
При первом же звуке рука невольно опустилась к рукоятке
пистолета. Теперь же он медленно разжал пальцы, схватил зверька и
скомкал его, смял, чувствуя, как хрустнули крылья. Занес руку над
головой и встряхнул летучую мышь с такой силой, что ее тельце лопнуло,
и вывалившиеся внутренности упали на носки его ботинок.
- Нечего было лезть ко мне, паскуда, - заявил он летучей мыши,
зашвыривая останки в темноту храма.
- С летучими мышами ты расправляешься запросто, Норман.
Господи Боже, до чего же {близко} - как будто из-за плеча! Он
повернулся так круто, что потерял равновесие и едва не свалился с
каменного крыльца.
Начинавшаяся у храма тропинка шла под уклон, спускаясь к ручью, и
на половине пути среди деревьев, мертвее которых не нашлось бы ничего
во всем мире, стояла его маленькая прекрасная бродячая Роза - вот так
вот просто стояла себе в лунном свете и смотрела на него. Три
лихорадочные мысли одна за другой пронеслись в его голове. Во-первых,
прежние джинсы, если таковые на ней имелись, сменило иное одеяние -
подобие мини-платья, самое подходящее место которому на бале-маскараде
в приюте для идиотов. Во-вторых, она изменила прическу: стала
блондинкой, и волосы не обрамляли ее лица, как раньше.
В-третьих, она красива.
- С летучими мышами и женщинами воюешь, - произнесла она ледяным
тоном. - Кажется, на большее ты не годишься, верно? Мне даже почти
жаль тебя, Норман. Ты всего-навсего карикатура на мужчину. Ты ведь
{не} мужчина на самом деле. И эта глупая маска, которую ты натянул, не
сделает тебя им.
- Я УБЬЮ ТЕБЯ, СУКА! - прорычал Норман, спрыгивая со ступенек, и
припустился вниз по тропинке к тому месту, где она стояла; рогатая
тень послушно последовала за ним, бесшумно скользя по мертвой траве.

3

Секунду-другую она не двигалась, прикованная к земле, с
одеревеневшими мышцами во всем теле, а он мчался к ней, приближался,
издавая под отвратительной маской торжествующий вопль. Справиться с
оцепенением помог ей лишь образ теннисной ракетки, которой он ее
изнасиловал, вызванный в сознании, как Рози заподозрила, верной
подругой, миссис Практичность-Благоразумие, - теннисной ракетки с
окровавленной ручкой.
Тогда она резко повернулась - на мгновение подол {дзата}
взметнулся, как юбка танцующей цыганки, - и побежала к ручью.
"Камни, Рози... если ты упадешь в {эту} воду..."
Но она не упадет. Она ведь на самом деле Рози, Рози Настоящая, и
ей под силу очень многое. Нет, не сорвется, не соскользнет с камней,
если не позволит себе думать о последствиях такого падения. Волна
резкого одуряющего запаха ударила ей в лицо, вызвав слезы на глазах...
и рот снова наполнился слюной от невыносимой жажды. Рози подняла левую
руку, зажала ноздри фалангами согнутых указательного и среднего
пальцев и прыгнула сразу на второй камешек, с него на четвертый - и
выскочила на противоположный берег. Легко. Легче, чем думалось. Так
она считала до тех пор, пока не поскользнулась на траве. Рози упала,
растянувшись во весь рост, и тело ее медленно поползло назад к черной
воде.

4

Норман увидел ее падение и разразился смехом. Кажется, она сейчас
промокнет.
"Не волнуйся, Роуз, - подумал он. - Я не дам тебе утонуть. Я тебя
выужу из воды, а потом задам жару, чтобы подсохла. О да, можешь не
сомневаться".
Однако она справилась и вскочила на ноги, бросив короткий
панический взгляд через плечо в его сторону... но, похоже, глядела не
на него - посмотрела на ручей. Когда Рози поднималась, перед его
взором мелькнули обнаженные ягодицы - голые, как в тот миг, когда она
появилась на свет, - и произошло нечто, повергшее его в полное
изумление: он почувствовал эрекцию.
- Я иду, Роуз. - прохрипел он. Да, и может быть, в скором времени
он придет к ней не только как разгневанный, но и как {желающий} ее
муж. Можно сказать, явится в ответ на призыв.
Он поспешил к ручью, затаптывая изящные отпечатки босых ног Рози
толстыми подошвами ботинок Гампа Питерсона с квадратными носами, и
достиг берега ручья в тот момент, когда она добралась до верхней точки
противоположного откоса. Рози остановилась на мгновение, озираясь, и в
этот раз явно глядя на него. Затем совершила что-то, не сразу дошедшее
до его сознания; словно пораженный молнией, он какое-то время не мог
двинуться от удивления.
Она показала ему вытянутый средний палец в понятном во всем мире
жесте: "А пошел бы ты."
Причем сделала это со вкусом и изяществом, насмешливо чмокнув
кончик пальца, после чего повернулась и побежала в рощу мертвых
деревьев.
"Эй, Норм, старик, ты это видел? - возмутился эль торо в черепной
коробке. - Паскуда только что отправила тебя сам знаешь куда! Ты
видел?"
- Да, - взбешенно выдохнул он. - Я все видел. Ей это даром не
пройдет. Все припомню, до мелочей.
Но почему-то у него не возникло желания сломя голову броситься за
ней в погоню и пересечь поток - и свалиться в воду. Что-то в этом
ручейке ей не понравилось, и ему осторожность тоже не помешает; не
оступиться бы - в самом прямом смысле слова. Черт знает, может, в этой
сточной канаве полно тех южноамериканских милых рыбок с острыми
зубками, которые за один присест обдирают корову до самого скелет". Он
сомневался в том, что смерть в галлюцинации способна привести к
физической смерти, но с каждой минутой происходящее все больше и
больше смахивало на реальность.
"А как она посветила мне своей задницей! - облизнулся он. - Своей
голой задницей! Как знать, может, и у меня найдется кое-что, дабы
удивить ее... разве не говорят, что любезность должна быть взаимной?"
Норман оскалил зубы в гримасе, которую только слепой мог принять
за улыбку, и осторожно стал толстой подошвой гамповского ботинка на
первый белый камень. В этот момент луна скрылась за облаком, а
появившись снова, застала Нормана на середине ручья. Он опустил взгляд
на воду и замер, сначала всматриваясь в поток с любопытством, а потом
ощущая, как его сознание наполняется ужасом. Лунные лучи проникали в
толщу черной воды не глубже, чем удалось бы им проникнуть в слой
жидкой грязи, но не потому у него перехватило дыхание. Отражение луны
на поверхности воды было вовсе не луной. Оно показалось ему смутным
отражением ухмыляющегося человеческого черепа.
"Испей водицы, Норми, - прошептал череп, покачиваясь на глади
воды. - Всоси в себя порцию этого дерьма. Прими {ванну}, черт побери,
если желаешь. Забудь про все свои заботы. Напейся и забудь. Напейся, и
ничто и никогда больше тебя не потревожит; ничто и никогда".
Призыв звучал так соблазнительно, так многообещающе. Он поднял
голову, наверное чтобы проверить, похожа ли повисшая в небе луна на
человеческий череп, привидевшийся ему в воде, но вместо луны взору
предстала Роуз. Она приостановилась {в} той точке, где тропинка
углублялась в рощу мертвых деревьев, рядом со статуей мальчика с
воздетыми руками и несоразмерно огромным торчащим фаллосом.
- Не-ет, - протянул он, - так легко ты от меня не уйдешь. Я не...
Каменный мальчик пошевелился. Его руки опустились и сомкнулись на
запястье Роуз. Она закричала и отчаянно заколотила кулачком по
каменным пальцам. Норман увидел, что физиономия мальчика расплылась в
довольной улыбке; мальчишка высунул мраморный язык и принялся дразнить
Роуз.
- Ах, молодец, - похвалил статую Норман. - Держи-ка ее, только не
выпускай.
Он перепрыгнул на другой берег и бросился к жене-беглянке,
протягивая к ней большие мощные руки.

5

- Не хочешь позабавиться со мной по-собачьи? - предложил ей
каменный мальчик скрипучим, лишенным живых интонаций голосом.
Сжимавшие ее запястье руки представлялись Рози комком острых углов и
выступов, они настойчиво тянули ее вниз. Она оглянулась и со страхом
увидела, как Норман спрыгнул с камня на берег и побежал вверх по
откосу, вонзаясь рогами маски в ночной воздух. Он поскользнулся на
сухой траве, но не упал. Впервые с того момента, когда она догадалась,
что в полицейской машине сидел Норман, ее состояние приблизилось к
паническому. Он поймает ее, и что потом? Искусает, разгрызет на
кусочки, и она умрет, крича и задыхаясь от запаха одеколона "Инглиш
Ледер". Он...
- Не хочешь поиграть в {собачку}, - произнес, словно плюнул,
мальчик. - Не хочешь прилечь, поработать в партере, встать на {четыре}
кости, подстав...
- {Нет}! - закричала она, чувствуя, как из всех ее пор начинает
сочиться прежняя ярость, красной пеленой окутывая сознание. - {Нет,
оставь меня, не трогай меня, прекрати болтать чепуху}, ОТПУСТИ МЕНЯ!
Рози размахнулась левой рукой, не думая о том, какую испытает
боль, когда изо всех сил заедет в мраморную рожу малолетнего
подонка... и, как выяснилось, боли не возникло совсем. Словно
казавшаяся каменной поверхность статуи в действительности представляла
собой запекшуюся корку теста, под которой пряталась рыхлая гнилая
субстанция. За миг до того, как кулак погрузился в плоть, если ее
можно назвать таковой, Рози успела заметить, как изменилось выражение
на ухмыляющейся роже мальчишки: похоть уступила место потрясенному
удивлению, а затем голова трухлявого малолетнего пакостника
рассыпалась на сотню осколков цвета старого теста. Тяжесть его жестких
рук на запястье исчезла, но теперь возникла новая опасность - Норман,
почти настигший ее Норман, протягивающий к ней большие сильные руки,
бегущий навстречу с опущенной головой, хрипло дышащий под гнусной
маской.
Рози юркнула под его протянутой рукой, ощутив, как скользнули по
единственной бретельке {дзата} хищно растопыренные пальцы, и стремглав
помчалась по тропинке в сад.
Теперь все зависит от того, кто окажется быстрее.

6

Она бежала так, как бегала в детстве, до того, как ее практичная
и благоразумная мать принялась за нелегкую задачу воспитания юной Роуз
Дайаны Макклендон, растолковывая дочери, что позволено делать
настоящей леди и что не позволено (бег, в особенности в том возрасте,
когда груди подпрыгивают при каждом толчке ног о почву, разумеется,
принадлежит к числу самых осуждаемых проступков). Рози неслась, не
чувствуя под собой ног, не глядя вперед, молотя кулаками воздух.
Сначала она ощущала близость Нормана, наступавшего ей на пятки, затем,
когда начал отставать - сначала на футы, потом на ярды, - ощущение
опасности отступило. До нее доносились его сопение и тяжелое, с
присвистом, дыхание, в точности напоминавшее пыхтение Эриниса в
подземном лабиринте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68