– Убери эту штуку, сынок, – сказал он, – я свой.
И, сорвав с шеи свой и Франклина личные знаки, бросил их ошеломленному солдату.
Быстрота и жестокость американской атаки застала немцев врасплох. Они в панике отступали и сдавались в плен тысячами. В сущности, наступление американцев остановилось только из-за того, что победители не справлялись с таким количеством военнопленных.
Неразбериха, в которой очутился Монк, расстраивала его. Целый день ушел на медосмотр, получение новой амуниции и снаряжения. Наконец он вернулся в свою родную часть, вернее к тем, кто остался жив. Все его мольбы о боевом задании оставались без ответа.
– Мы не продвигаемся ни на дюйм, – сказал ему командир роты. – Господи, мы не знаем: что делать с этими ублюдками, которых повесили нам на шею!
У Монка оставался в запасе лишь один ход. Он выяснил, что штаб генерала Першинга расквартирован на передовых позициях. Начальник штаба был одноклассником Монка и помнил Франклина Джефферсона еще с тех пор, когда молодой солдат получил награду за храбрость от генерала Першинга.
– Ах, вот и ты! Рад тебя видеть, сынок! – просиял генерал, подняв голову от шаткого столика, заваленного картами.
Монк, не теряя времени, объявил, какая участь постигла его часть, и рассказал о тяжелом ранении Франклина.
– Ему нужна помощь, генерал, – закончил он. – Я прошу у вас разрешения пойти за ним.
Першинга тронули решительность и преданность Монка.
– Так ты говоришь, Джефферсон?
– Так точно, сэр.
– Тот самый парень, которого я недавно наградил на поле боя?
– Тот самый, сэр.
– Вот что, сынок, нечего тебе здесь стоять. Возьми кого тебе надо и привези его сюда.
– Так точно, сэр!!!
Сидя на кухне своей фермы, освещенная одной-единственной лампой, Мишель Лекруа раздумывала о том, что же будет с ней дальше. После того раза Пикар приходил каждую ночь. С ее молчаливого согласия он всегда являлся прямо в хлев, где без всяких предисловий набрасывался на нее. Мишель, как ни старалась, не могла заглушить его хриплых криков страсти и признаний в любви. После этого она всегда старательно скребла себя щеткой, но все равно чувствовала себя нечистой.
Скотство Пикара не знало границ. Он заходил в госпиталь по несколько раз на дню и открыто целовал и обнимал ее. Вскоре весь персонал начал понимающе улыбаться и подмигивать Мишель. По деревне пошли слухи о том, что она влюбилась в молодого булочника.
Несмотря на все это, Мишель не падала духом. Немцы не навечно останутся в деревне, а когда вернутся американцы, она объявит, что Пикар – предатель. А пока ее ненависть к нему возрастала с каждым его прикосновением.
На ее счастье, Пикар по крайней мере соблюдал условия сделки. Он, казалось, забыл о спрятанном в тайнике американском солдате. Более того, что касалось самой Мишель, то Пикар открыл перед ней свою сокровищницу.
Мишель была поражена, какое богатство он скопил в то время, когда другие голодали и умирали. Но пища и лекарства, которые она принимала от Пикара, помогали Франклину Джефферсону восстанавливать силы. Хотя он все еще страдал от невыносимых приступов головной боли и периодических обмороков, Мишель верила, что самое страшное уже позади. Она урывала часы, чтобы ухаживать за ним и оставляла ему еду, когда уходила. Мишель ни на секунду не сомневалась, что Франклин не знает о страшной цене, которую она платит за его жизнь. Она ошибалась.
Однажды вечером, когда Мишель была в тайнике с Франклином, сверху раздался зов Пикара: он пришел за ней. Франклин схватил ее за руку.
– Не надо.
Мишель почувствовала, как горят ее щеки. Она постаралась сохранить бравый вид.
– Это просто мой друг. Франклин не выпускал ее руку.
– Не надо, – повторил он.
«Он знает», – подумала она с замирающим сердцем.
На следующий день Мишель приготовила Франклину еду гораздо раньше, задолго до того, как должен был прийти Пикар. Но, подходя к хлеву, она видела, что дверь уже приоткрыта.
«Не может быть, чтобы он уже пришел!»
Мишель проскользнула внутрь и уже готова была позвать Пикара по имени, когда почувствовала, как чья-то рука зажимает ей рот. В темноте зажегся огонек спички; на Мишель смотрели глаза Монка Мак-Куина.
– С вами все в порядке? Мишель поспешно кивнула.
– Франклин?
– Он в безопасности.
– Ему уже можно двигаться?
– Да… да, думаю, что так.
Сердце Мишель наполнилось радостью, когда она увидела Монка и троих пришедших вместе с ним солдат. Американцы вернулись! Они спасут ее! Но надежды ее рассеялись, когда Монк объяснил, что они пришли только для того, чтобы забрать с собой Франклина Джефферсона. Основные силы американской армии были все еще в нескольких километрах от Сент-Эстаса. Монк заметил ее удрученный вид и постарался ободрить ее.
– Мы еще вернемся. Для нас сейчас только вопрос времени – отбросить немцев назад.
«Время! А для меня каждый час – смертельная мука!»
Она обернулась к Монку, но тот уже спускался в тайник.
– Хватит толкаться, я тебе сказал! – пробормотал Франклин. – О господи, это и вправду ты. А я думал, мне снится страшный сон.
– Не разговаривай! Скажи только, можешь ли ты двигаться, – сердито сказал Монк. – Старина Блэк Джек хочет поговорить с тобой. Кажется, насчет еще одной медали.
Франклин Джефферсон приподнялся на локте и ощупал повязку на голове.
– Смогу, – сказал он. – Но я никуда не пойду. Во всяком случае сейчас.
– Черта с два ты не пойдешь! Думаешь, я прошел весь этот путь…
– Послушай меня! – торопливо прошептал Франклин. – Ты не знаешь, что здесь происходит…
Монк долго сидел в тайнике, слушая Франклина и стараясь совладать с подступавшей к горлу яростью. Он с трудом верил своим ушам, но, взглянув наверх, увидел в глазах Мишель горькую правду.
– Мишель!
Жалобный зов Сержа Пикара эхом отдавался под крышей хлева. Булочник явился нагруженный данью: свежим хлебом, копченой поросячьей ножкой, за которую отвалил целое состояние, сыром и дорогим вином, которое добыл в немецкой офицерской столовой. Но самым драгоценным подарком была маленькая коробочка из ювелирного магазина, которая жгла ему карман. Это только поможет ему навсегда привязать к себе Мишель, пока ветры войны не переменились и у нее нет возможности ускользнуть от него.
Пикар тщательно осмотрел хлев и онемел от изумления, обнаружив, что тайник пуст. Куда мог исчезнуть американец? Кто мог унести его? Мишель не смогла бы сделать это одна.
Спотыкаясь от страха, Пикар побежал к дому. Дверь была заперта на замок; он обошел, волоча ноги, вокруг дома и заглянул в окно. Кровать была пуста. С упавшим сердцем Пикар взобрался на свой велосипед и направился к деревне, изо всех сил нажимая на педали. Он не мог поверить, что Мишель попытается бросить его.
Когда он поднимался по ступеням своего дома, еле двигаясь от невыносимой боли в мышцах, он дал себе обещание, что, как только найдет Мишель, заставит ее заплатить за эти выходки. Сначала он сделает ее своей невестой, а затем будет учить ее послушанию.
Тяжелый стук в дверь моментально разбудил Пикара. Ворча, он вылез из кровати.
– Ладно, ладно! Иду!
Последние его слова потонули в грохоте разбиваемого дерева, и входная дверь слетела с петель. В дом ворвались вооруженные немецкие солдаты. Двое из них схватили Пикара и швырнули его лицом к стене. Остальные рассеялись по комнатам, открывая полки и шкафы.
– Что вы делаете? – завопил Пикар.
– Просто хотим взглянуть, что за специальные добавки вы подмешиваете в свое тесто, – сказал майор фон Отт, входя в комнату.
– Ничего не понимаю, – ревел Пикар, поддерживая пижамные штаны. – Какие еще специальные добавки? Вы что ищете?
Фон Отт подошел к нему ближе, холодно улыбаясь.
– Мы все об этом скоро узнаем, не правда ли?
– Герр майор! – крикнул один из солдат. Офицер быстро направился в кухню и заглянул в шкафчик за раковиной. Затем полез в него и начал вытряхивать наружу содержимое. Отнеся сверток в спальню, он один за другим стал бросать к ногам Пикара предметы одежды.
– Полевой мундир американского солдата, плечо запачкано в крови, – нараспев произносил он, – рубаха от той же формы, крови на ней еще больше. Носки, трусы. Вы проявили большую щедрость, булочник, поделившись с противником вашим нижним бельем.
Голова Пикара лишь дергалась из сторону в сторону, когда фон Отт наотмашь бил его по лицу, затем схватил за волосы.
– Ах ты продажная тварь, подонок, – шипел фон Отт. – Как ты посмел меня так обмануть?
– Я ничего не знаю! – захлебывался кровью и собственными выбитыми зубами Пикар. – Клянусь, я не…
– Наверное, американец пришел сюда сам, воспользовался вашим гостеприимством, пока вы были у своей шлюхи, и смылся, даже не сказав вам «спасибо», – насмешливо заметил фон Отт.
– У меня никогда не было ничего общего с американцами! – слабо простонал Пикар. – Я никогда вас не предавал!..
– Тогда откуда взялась эта одежда? – спросил немец. – И вот это?
Он сунул под нос булочнику пачку американских оккупационных банкнот.
– Вы заглядываете слишком далеко, друг мой. Пока еще мы, а не американцы, у власти в Сент-Эстасе!
– Вывести его на улицу, – приказал фон Отт своим людям.
Пикара, подтягивающего пижаму и продолжающего орать, стащили вниз и вытолкнули из дома. Как только он увидел односельчан, собравшихся на улице, он позабыл об аресте и о безумном положении, в котором очутился. Единственное, о чем он мог думать в эту минуту – как нелепо он, наверное, выглядит, полуголый, дрожащий от смущения и стыда.
– Мишель!
Имя ее смешалось в его крике с кровью и слюной. Последним отчаянным усилием Пикар вырвался из рук солдат, шатаясь, подбежал к стоявшей посреди улицы Мишель и свалился к ее ногам.
– Мишель, где ты была?..
Пикар смотрел на нее с земли и уже видел ясный ответ в этих синих, ледяных глазах.
– За что, Мишель? Я же любил тебя…
Когда немцы подняли Пикара на ноги, Мишель отступила от него на шаг и плюнула ему в лицо.
– Чтоб ты сгнил в аду за то, что сделал со мной!
Жители Сент-Эстаса отшатнулись и в то же мгновение увидели, что из дома выходит фон Отт, неся в руках одежду американца.
– Ведите его на площадь! – приказал офицер.
Он повернулся к Мишель и, щелкнув каблуками, отвесил ей глубокий поклон.
– Как вы и ожидали, мадемуазель Лекруа, – сказал он, показывая ей одежду. – Ваш любовник работал на американцев. Вы честно выполнили свой долг.
Мишель не слышала ни его слов, ни протестующих воплей Пикара, когда уходила прочь. В душе ее было пусто, и она знала, что эту пустоту ничто и никогда не заполнит.
– Putain!
Первый камень попал ей в плечо, заставив ее вскрикнуть. Второй до крови поранил ногу.
– Collaboratrice!
Мишель, пятясь, отступила назад, видя, как жители Сент-Эстаса один за другим поднимают из грязи камни.
– Как ты смела выдать такого порядочного человека? – раздался женский голос. – Позор!
– Немецкая подстилка! – крикнула другая женщина. – Подожди, придет и твой черед!
Мишель побежала. Камни градом летели в нее. Она вскрикивала от боли, но все это было как во сне, как будто происходило не с ней, а с кем-то другим. Только голос Монка Мак-Куина был реальным, только он, как эхо, звучал в ее сознании. Она вспомнила, как он посмотрел на нее, выбравшись из тайника.
– Пикар заплатит за все, – сказал он спокойно и решительно.
Мишель не соглашалась, умоляла его забыть об оскорблении, которое нанес ей булочник. Но, даже произнося эти слова, Мишель ощущала их гулкую пустоту. Кожа ее горела везде, где к ней прикасался Пикар. Она все еще чувствовала, как он давит на нее своим телом и разрывает все внутри. И она послушалась Мак-Куина…
– Я подсуну одежду в комнату Пикара, когда его не будет дома. На следующее утро вы пойдете к фон Отту и скажете ему, что Пикар прячет у себя раненого солдата союзников. А потом просто уходите, Мишель. Уходите прочь от всего этого. Все остальное сделают немцы.
Мишель бежала, стараясь оторваться от разъяренной толпы, и не остановилась, обгоняя немецких солдат, ведущих Пикара на площадь.
Все произошло точно так, как говорил Монк, думала она, продолжая бежать все быстрее; ноги несли ее дальше и дальше, хотя теперь она была уже на безопасном расстоянии от деревни. Потом она услышала звук одиночного выстрела и похолодела. Она рухнула на пыльную дорогу и зарыдала.
Дойдя до фермы, Мишель обнаружила, что ее ждут отец и Монк Мак-Куин. Услышав ее рассказ о том, что произошло в Сент-Эстасе, Монк сказал:
– У вас нет выбора. Вы должны идти со мной. Если все думают, что вы коллаборационистка, ваша жизнь в опасности. Я рассказал все о вас генералу Першингу. С нами вам ничто не будет угрожать.
– Я не могу оставить отца, – возразила Мишель.
– Можешь и должна, – сказал Эмиль Лекруа. – Я знаю этих людей. Что бы они о тебе ни думали, меня они не тронут.
С неохотой Мишель вынуждена была признать, что отец прав. В конце концов правда о Серже Пикаре откроется, и ее невиновность будет доказана. Но до тех пор жить в Сент-Эстасе будет небезопасно, и она будет окружена врагами.
– Мы возвращаемся на наши позиции, – сказал Монк, словно читая ее мысли. – Франклин и те, кто с ним, уже там. – Его голос стал мягче. – Вы скоро сможете его увидеть.
«Но что я скажу ему? Что общего захочет он иметь с женщиной, которая стала шлюхой – даже если сделала это ради него?»
– Собирайтесь-ка лучше, – мягко сказал Монк. – Нам предстоит долгий и трудный путь.
Мишель собрала в дорогу то немногое, что у нее было из одежды, и свои личные вещи. Она страстно обняла отца, и слезы жгли ей глаза, когда он, благословляя, положил руку на ее голову. Затем они с Мак-Куином отправились в дорогу, держа путь на запад. Как Мишель ни старалась, она не могла освободиться от глубокого чувства, что ее жизнь необратимо меняется. Она знала только, что никогда еще не испытывала такого ощущения – так же, как никогда раньше не знала, что такое любовь, пока не встретила Франклина Джефферсона.
Когда они миновали американские передовые позиции и приблизились к городу Сен-Дени-дез-Анж, штаб-квартире американского наступления, Мишель стала беспокоиться все больше и больше. Она не могла выбросить из головы образ Франклина. Она помнила, как крепко он сжимал ее руку, помнила тембр его голоса, когда он просил ее не ходить к Пикару. В то мгновение какая-то незримая связь возникла между ними, и от этой связи она уже не могла отречься.
«Нужна ли я еще ему?»
Мишель страстно хотелось убедить себя в том, что Франклину она нужна. И все же, увидев огромный флаг Красного Креста перед зданием госпиталя, она замедлила шаг.
– Я пойду и посмотрю, там ли он, – сказал ей Монк. – Не волнуйтесь, все будет отлично.
Однако сомнениям Мишель не суждено было рассеяться. Через несколько минут она услышала, что Франклина Джефферсона утром того дня перевели в госпиталь в Париж.
* * *
Хотя, разминувшись с Франклином, Мишель впала в уныние, где-то в глубине души она почувствовала облегчение оттого, что их дороги разошлись. Теперь она могла начать строить свою жизнь заново, оставив позади Сент-Эстас и все, что произошло.
Монк оказался для нее находкой. Он замолвил за нее слово начальнику госпиталя, который признал и оценил опыт Мишель. Не успела она оглянуться, как уже работала в две смены и вскоре стала заместителем заведующего отделением ожогов и газовых отравлений. Ее английский язык стремительно улучшался благодаря ежедневному общению с врачами и медсестрами, а ее профессиональные навыки быстро совершенствовались, когда она знакомилась с методами лечения американцев. Лето, не успев начаться, пролетело незаметно и вскоре превратилось в воспоминание.
Пятнадцатою сентября 1918 года войска генерала Першинга перешли в новое наступление в районе Сен-Михиеля, меньше чем за две недели взяв в плен 15 000 солдат противника. К середине октября уже вошли в историю сражения при Аргоне и Ипре, а Германия балансировала на краю катастрофы. Двадцать восьмого октября мятеж охватил штаб-квартиру немецкого военно-морского флота в Киле, а через десять дней за ним последовало восстание в Мюнхене. На следующий день, 8 ноября кайзер Вильгельм II отрекся от престола, открыв путь для переговоров о мире. Одиннадцатого ноября пушки на Западном фронте наконец смолкли.
– Ты вернулся! Целый и невредимый!
Мишель обвила руками шею Монка Мак-Куина, когда он шагнул через порог госпиталя, очень привлекательный в новой отглаженной военной форме и начищенных сапогах.
– А я-то так переживала, что ты на фронте, – сердито выговаривала она Монку. – Ты выглядишь, как манекен у портного.
Монк расхохотался, схватил ее за талию и закружил по комнате.
– На самом деле все это время мы с боями прорывались к Берлину. Потом – это было две недели назад – Блэк Джеку надоело бить гуннов, и он решил отправиться в Париж. А поскольку я в его штабе…
– В его штабе! – воскликнула Мишель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87