Его боль все еще была слишком острой и глубокой, чтобы позволить ему думать о встрече с Розой.
Франклин прекрасно чувствовал это и от всего сердца переживал за Монка. Монк всегда был для него старшим другом, заменяя ему брата, которого у Франклина никогда не было. С ним связаны были первые воспоминания детства; тогда Монк играл вместе с ним в закоулках Дьюнскрэга. Именно он помогал Франклину преодолевать мучительные трудности, неизбежные для мальчика-подростка. Он научил его видеть, как огромна и прекрасна земля, сколько замечательных возможностей готова она открыть перед человеком, который сумеет стать гражданином мира. Они вместе обсуждали и решали главные вопросы эпохи и строили грандиозные планы на будущее. Монк всячески поддерживал Франклина и в более практическом плане. Будучи на шесть лет старше, он мог провести его, несовершеннолетнего, в самые лучшие клубы, а когда Франклину исполнилось шестнадцать, он приобщил его и к земным утехам, приведя в изысканный и закрытый для посторонних бордель мадам Катрины.
Франклин так же хорошо видел, как сильно Монк влюблен в Розу. Он никогда не понимал, почему сестра отвергла привязанность Монка и вышла за Саймона Толбота. После смерти Саймона Франклин надеялся, что она прозреет и ответит на это чувство.
Он никогда не задавался вопросом, почему Монк преследует Пола Миллера с такой жестокой целеустремленностью. Он думал, что Роза рассказала об акциях только Хью О'Нилу и Эрику Голланту. Даже когда в «Кью» появились статьи Монка, Франклин все еще не мог уловить связи. Только потом до него дошли слухи, давно уже циркулировавшие в «Метрополитене», что Монк Мак-Куин ополчился на Пола Миллера, чтобы таким окольным способом оказать рыцарскую услугу Розе Джефферсон.
И только тогда у Франклина наступило просветление. Он понял наконец, что все в Нью-Йорке знали о настоящей причине поступка Монка, кроме него.
Франклин оказался в весьма затруднительном положении. Он очень хотел поговорить с Монком и в то же время боялся, что приведет друга в еще большее замешательство. Он был сердит и на Розу, которая вела себя так, словно Монк и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Эта ее невнимательность всегда была Франклину непонятна.
– Как там Роза? – спросил Монк.
Он почувствовал, что Франклин хочет что-то сказать, но не может найти слов.
– Вся в делах, – чуть быстрее, чем нужно, ответил он. – Ты не представляешь, какие перемены происходят в «Глобал Энтерпрайсиз».
– Да нет, это как раз я себе представляю.
Хотя уже несколько месяцев Монк ни слова не писал о «Глобал Энтерпрайсиз», его редакторы внимательно следили за тем, какую основательную генеральную уборку Роза проводит в фирме. Сотрудники «Толбот Рейлроудз», которых привел с собой в компанию Саймон, были уволены. То же произошло и с администраторами, нанятыми им в штат «Глобал Энтерпрайсиз». В каждом отделе Роза кого-то продвигала по службе, кого-то повышала в должности, кого-то увольняла. Тем, в чьей преданности она сомневалась, было несдобровать.
Точно так же быстро и решительно действовала Роза и вне стен компании. Она помирилась с Вандербильтом и даже склонила его на публичное подписание нового контракта. Прочие владельцы железных дорог восприняли это событие однозначно. Боевой топор был зарыт: Роза Джефферсон вернулась в бизнес. Уже на следующий день в двери «Глобал Энтерпрайсиз» застучались клиенты, предлагая новые договора.
– А у тебя какие новости? – спросил Монк. – Ты обучаешься у Эрика Голланта тому, что тебе надо узнать?
Франклин слегка нахмурился.
– Да, – признал он, – обучаюсь. Это довольно интересно. Но… – Франклин допил бренди.
– Но я чувствую, что это не по мне. Никогда не было моим и не будет.
– Ты говорил с Розой об этом? Франклин покачал головой.
– У нее никого нет, кроме меня, Монк. Что она сделает, если я скажу, что не хочу стать частью ее жизни? А ведь помимо фирмы у нее есть еще заботы о Стивене…
Он помолчал немного.
– Как ты думаешь, стоит ли ей говорить? Думаешь, она поймет?
«О да, она поймет тебя, – думал Монк. – И сделает все, что посчитает необходимым, чтобы ты поступал так, как она того хочет».
– Тебе нужно будет решить, как будет лучше для вас обоих, – отделался он пустой фразой.
Франклин явно был разочарован двусмысленностью этого совета, но Монк не хотел вмешиваться.
– Думаю, ты прав, – сказал Франклин, прощаясь. Он рассмеялся: – Знаешь что? Ничего не изменится, но в конце концов все как-нибудь образуется само собой.
Позже, вспоминая эти слова, Монк не мог понять, действительно ли в них был легкий привкус горечи, или ему это только показалось.
– Ну, что ты на это скажешь? – спросила Роза, с нетерпением ожидая услышать ответ Франклина.
Это было на следующее утро после метели; они сидели у Розы в кабинете, наблюдая из окна, как Манхэттен постепенно освобождается от снежных завалов. Роза с Франклином превратили утренний кофе в офисе в своего рода ритуал. Это была лучшая возможность обсудить предстоящий день. Франклин поднял к свету лист бледно-голубой бумаги, и солнечные лучи заиграли на рельефных золотых буквах, оттиснутых у его верхнего края.
– Сама себе решила сделать рождественский подарок, – добавила Роза.
– Роза Джефферсон… – прошептал Франклин. – Мне очень нравится, как это звучит.
Роза сжала его в объятиях. Ей давно не терпелось сообщить Франклину о своем решении вернуть себе девичью фамилию. Она надеялась, что он согласится, так как уже дала указание хозяйственному отделу заказать для компании новые канцелярские принадлежности и выбросить старые фирменные бланки «Толбот Рейлроудз».
– Тебе действительно нравится?
– Да, нравится, – заверил ее Франклин.
Улыбка удовлетворения появилась на лице Розы. Несмотря на все, ей удалось сохранить то, что ей было по-настоящему дорого: с ней оставались Стивен, Франклин и, конечно, «Глобал Энтерпрайсиз».
За Франклина Роза боялась больше всего. Она опасалась, что когда-нибудь так или иначе его потеряет. Если сама она бросала вызов каждому новому дню, то Франклин встречал каждый свой день с распростертыми объятиями, одинаково наслаждаясь обществом друзей, спортом и красивыми женщинами. Эта его свобода пугала Розу; она так не вписывалась в безупречный план, управлявший ее жизнью… И эта свобода оставалась вне ее контроля, хотя все было уже сказано и сделано. Роза внимательно наблюдала за успехами Франклина, которых он добивался под руководством Эрика Голланта, и быстрота, с которой он схватывал основы деятельности компании, одновременно радовала и поражала ее. Но, несмотря на все заверения Эрика, Роза никогда не была полностью уверена в преданности Франклина делу фирмы. Как женщина, которая, заведя себе молодого любовника, обрекает себя на жизнь в постоянном страхе, что однажды ночью ее постель окажется пустой.
«И все-таки он еще со мной, и я сделаю все, чтобы удержать его».
– Я говорю, нам стоило бы сместить центр тяжести. Роза, ты слушаешь меня?
«Боже милосердный, да я замечталась!»
– Прости, Франклин. Сместить центр тяжести – как и куда?
Франклин никогда не проявлял интереса к стратегическим направлениям деятельности компании. Эту область Роза оставила для себя. Сильной стороной Франклина было умение общаться с людьми, и Роза, быстро распознавшая в нем эту способность, поручила ему работу с кадрами. Франклин проявил прямо-таки гениальные способности в обращении со всеми сотрудниками: от девушек-машинисток до вечно чего-то требующих директоров территориальных представительств.
– Ты настроилась на то, чтобы выкупить здания и склады, которые мы арендуем, – сказал Франклин. – Я думаю, лучшего времени, чем сейчас, для этого не найти. Не успеем мы оглянуться, как война в Европе выбросит на наши берега множество людей. Спрос на недвижимость взвинтит цены. Если бы нам пришлось ограничиться собственными средствами, мы могли бы даже прикупить недвижимость про запас, а позже продать ее.
Франклин протянул ей несколько бумаг.
– Я проверил состояние нашей ликвидности, которое, как тебе хорошо известно, далеко не идеально. И все-таки мы можем добыть деньги без особых проблем, если будем предлагать на рынке ценных бумаг свои акции.
– Распродавать акции? – воскликнула Роза. – Только нам и не хватало отвечать перед толпой вкладчиков, которые будут вмешиваться в наши дела и указывать, как управлять компанией.
– Нам так или иначе потребуется капитал, – напомнил Франклин, – чтобы профинансировать систему наших денежных переводов. Какую бы прибыль мы ни получили, это будет значить, что позже нам придется меньше брать в долг.
– А кому именно мы можем предложить наши акции? – недоверчиво спросила Роза.
– Мы – акционерная компания, а не общество закрытого типа, – ответил Франклин. – От нас не требуют публиковать отчеты об имуществе и размере прибыли. Мы платим налоги за то, что зарабатываем, а не за то, чего мы на самом деле стоим. Не думаешь ли ты, что найдется немало вкладчиков, которые обеими руками ухватятся за возможность приобрести акции по цене гораздо ниже их стоимости? И, разумеется, у них будет личная заинтересованность в том, чтобы держать рот на замке.
Франклин улыбнулся.
– Все это есть в моем докладе. Вместе со списком маклеров, которых мы могли бы использовать для скупки недвижимости. Думаю, мы должны держать «Глобал Энтерпрайсиз» как можно дальше от настоящих сделок. Нет никакого смысла, если люди узнают, что мы вышли на рынок недвижимости, и цены пойдут вверх.
– Ну, а теперь мне пора. – Франклин посмотрел на часы.
– Куда это? – спросила Роза, сбитая с толку таким неожиданным переходом.
– Иду завтракать с моей новой секретаршей.
– Франклин, ты же знаешь, как я отношусь к твоему панибратству со служащими!
Франклин подмигнул ей.
– Я только что переманил ее у нашего главного конкурента. Ей диктовал письма сам старина Адамс. Бьюсь об заклад, она многое может рассказать о делах компании.
Роза только головой покачала. Быть может, она недооценила успехи Франклина в учебе.
После того, как Франклин ушел, Роза удивила Мэри Киркпатрик, отменив все свои утренние встречи.
– Никаких звонков, и вообще прошу меня не беспокоить, – велела она.
Роза внимательно вчитывалась в каждую букву доклада Франклина. Она готова была поклясться, что делает это не для того, чтобы обнаружить ошибки. Вместе с тем Роза боялась, что природный оптимизм брата ослепил его, сделав невосприимчивым к реальности бизнеса. Перечитав доклад три раза, она должна была признать, что ни в анализе положения дел, ни в аргументации Франклина нет ни малейшего изъяна. Роза была очень этому рада.
– Принесите мне папки с нашими арендными договорами, – попросила она свою секретаршу, вызвав ее по селекторной связи.
– Все, мэм?
– Все до одной. И позвоните в «Дельмонико». Попросите Мэрфи удивить меня каким-нибудь его фирменным деликатесом. Сегодня мы с мистером Джефферсоном обедаем не дома.
Всю весну и все лето Франклин Джефферсон путешествовал по стране, разыскивая маклеров, которые за приличную цену могут держать язык за зубами. В южных портах – Майами, Новом Орлеане, Галвестоне, в крупных портовых городах – Сент-Луисе, Детройте и Чикаго – компания «Глобал Энтерпрайсиз» начала скупать пакгаузы и портовое оборудование на целые мили вдоль побережья.
Для Франклина эта поездка значила больше, чем просто длительная командировка. Хотя он и путешествовал в свое время по Европе, Франклин, как и многие молодые люди его круга и воспитания, никогда не бывал дальше восточного побережья Соединенных Штатов. Америка оказалась для него откровением.
На своем пути по стране он встречался с людьми всех слоев общества. В первый раз в жизни он увидел своими глазами упорство и силу мужчин и женщин, которые строили Америку. Их лица и голоса, такие разные, несли на себе один и тот же отпечаток мечты о лучшей доле. Франклин поймал себя на том, что с отвращением вспоминает о своей прежней нью-йоркской жизни, замкнутой и ограниченной. Здесь не было места финансовым махинациям и тайным сделкам, заключавшимся в городских клубах. Люди, связанные с ними, самонадеянно полагали, что из своих особняков на Пятой авеню и офисов на Нижнем Бродвее руководят всей страной. Они ничего не знали о сердце Америки.
Во время своих поездок Франклин вел дневник, занося туда свои раздумья, наблюдения, описания, обрывки разговоров. За многие месяцы дневник этот превратился в старого доброго друга, от которого ничего не нужно было скрывать, которому он мог рассказать о своих чувствах и о переменах, происходящих в его душе. Но Франклин никогда не говорил о существовании этого дневника Розе. Его письма к сестре были аккуратно составлены и написаны в нейтральном, деловом стиле, скрывавшем всякие эмоции. Лишь теперь Франклин начал осознавать, какую огромную часть своей личности он позволил захватить Розе. Мало-помалу он начал восстанавливать свою жизнь – по частям, по кусочкам, строить се по-новому, из мыслей и чувств, которые – он знал наверняка – вызывали бы у Розы неприязнь и желание от них избавиться. Франклин понимал, что не может этого допустить. Но не мог он и позволить, чтобы она увидела, как отдаляется он от нее и от того, что ей было дорого. Сначала он должен стать сильным, гораздо сильнее, чем сейчас, и выработать свое понимание жизни.
Роза тщательно следила из Нью-Йорка за успехами Франклина и финансировала его покупки недвижимости за счет средств, полученных от продажи акций. Акционеров она старательно отбирала, привлекая людей, которые не строили иллюзий относительно участия в руководстве компанией.
К концу 1917 года компания «Глобал Энтерпрайсиз» утроила свои капиталы, не вызвав ни малейшей ряби на поверхности делового мира. Хотя товарные перевозки и продолжали приносить основную долю дохода фирме, деньги в изобилии поступали и из других источников: компания сдавала в аренду помещения и площади – главным образом небольшим транспортным компаниям и частным железным дорогам. «Глобал Энтерпрайсиз» из съемщика превращалась теперь в хозяина, и к концу года прибыль компании приблизилась к двадцати семи миллионам долларов.
– Это, – объявила Роза, поднимая свой бокал с шампанским, – выводит нашу фирму на второе место после нью-йоркского «Нэйшнл сити банка». В будущем году – нет, даже в этом! – мы обойдем и его!
Франклин рассмеялся.
– Правильно! Обойдем!
Они отметили успех и отправились в гости. Помогая Розе надеть пелерину, Франклин заметил:
– Прежде чем строить грандиозные планы, давай лучше поговорим с Олкорном из Комиссии по коммерции. Последнее время я все время слышу от него, что назревает нечто серьезное.
Роза сжала его руку.
– Подождет, что бы там ни было!
Роза не хотела ничем омрачать своего триумфа. Для нее этот момент был воплощением мечты – она и Франклин, рука об руку, ведут «Глобал Энтерпрайсиз» к новым и новым горизонтам. С этой минуты уже ничто не могло остановить ее.
Член Комиссии по коммерции Мэтьюс Олкорн был невысоким человеком аскетического вида, лет пятидесяти с лишним. В своем всегдашнем темно-синем костюме и при галстуке в горошек он выглядел солидным профессионалом. Роза знала: за его мягкостью академического ученого скрывается блестящий ум.
Возможно, Мэтьюс Олкорн был богаче мифического Креза, однако это не мешало ему выступать против того слоя, к которому он сам принадлежал. Оседлав волну популистских и прогрессивных движений, захлестнувшую Америку на рубеже веков, Олкорн сделался трибуном «простого народа». Он неизменно выступал за государственное регулирование бизнеса и уничтожение монополизма и подвергал резкой критике постыдно мягкий, по его мнению, приговор, вынесенный по делу Миллера-Хамболта.
Для Розы встречаться с Олкорном было все равно что дразнить палкой змею. Но до нее доходили упорные слухи, что он все время вынюхивает что-то в деятельности транспортных компаний. Ей необходимо было знать, за чем Олкорн охотится.
– Благодарю вас, что вы смогли выкроить время в вашем жестком распорядке дня и встретиться с нами, – сказала Роза, убедившись, что бокал Олкорна наполнен его любимым хересом.
– Рано или поздно вы все равно бы обо мне услышали, миссис Толбот, – отвечал Олкорн, протирая свои очки с бифокальными стеклами носовым платком невозможной расцветки в розовый и фиолетовый горох.
– Конечно, – прошептала Роза, скрипнув зубами при упоминании фамилии мужа.
– Да, боюсь, что так, – сказал Олкорн. – Объединенная комиссия по коммерции весьма обеспокоена тем, что творится в транспортной индустрии.
Роза вздрогнула от неожиданности. Объединенная комиссия по коммерции, или ОКК, была организована в 1888 году для урегулирования железнодорожного бизнеса. Много лет подряд владельцы железных дорог владели монополией на транспорт и устанавливали тарифы перевозок исключительно по своему усмотрению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Франклин прекрасно чувствовал это и от всего сердца переживал за Монка. Монк всегда был для него старшим другом, заменяя ему брата, которого у Франклина никогда не было. С ним связаны были первые воспоминания детства; тогда Монк играл вместе с ним в закоулках Дьюнскрэга. Именно он помогал Франклину преодолевать мучительные трудности, неизбежные для мальчика-подростка. Он научил его видеть, как огромна и прекрасна земля, сколько замечательных возможностей готова она открыть перед человеком, который сумеет стать гражданином мира. Они вместе обсуждали и решали главные вопросы эпохи и строили грандиозные планы на будущее. Монк всячески поддерживал Франклина и в более практическом плане. Будучи на шесть лет старше, он мог провести его, несовершеннолетнего, в самые лучшие клубы, а когда Франклину исполнилось шестнадцать, он приобщил его и к земным утехам, приведя в изысканный и закрытый для посторонних бордель мадам Катрины.
Франклин так же хорошо видел, как сильно Монк влюблен в Розу. Он никогда не понимал, почему сестра отвергла привязанность Монка и вышла за Саймона Толбота. После смерти Саймона Франклин надеялся, что она прозреет и ответит на это чувство.
Он никогда не задавался вопросом, почему Монк преследует Пола Миллера с такой жестокой целеустремленностью. Он думал, что Роза рассказала об акциях только Хью О'Нилу и Эрику Голланту. Даже когда в «Кью» появились статьи Монка, Франклин все еще не мог уловить связи. Только потом до него дошли слухи, давно уже циркулировавшие в «Метрополитене», что Монк Мак-Куин ополчился на Пола Миллера, чтобы таким окольным способом оказать рыцарскую услугу Розе Джефферсон.
И только тогда у Франклина наступило просветление. Он понял наконец, что все в Нью-Йорке знали о настоящей причине поступка Монка, кроме него.
Франклин оказался в весьма затруднительном положении. Он очень хотел поговорить с Монком и в то же время боялся, что приведет друга в еще большее замешательство. Он был сердит и на Розу, которая вела себя так, словно Монк и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Эта ее невнимательность всегда была Франклину непонятна.
– Как там Роза? – спросил Монк.
Он почувствовал, что Франклин хочет что-то сказать, но не может найти слов.
– Вся в делах, – чуть быстрее, чем нужно, ответил он. – Ты не представляешь, какие перемены происходят в «Глобал Энтерпрайсиз».
– Да нет, это как раз я себе представляю.
Хотя уже несколько месяцев Монк ни слова не писал о «Глобал Энтерпрайсиз», его редакторы внимательно следили за тем, какую основательную генеральную уборку Роза проводит в фирме. Сотрудники «Толбот Рейлроудз», которых привел с собой в компанию Саймон, были уволены. То же произошло и с администраторами, нанятыми им в штат «Глобал Энтерпрайсиз». В каждом отделе Роза кого-то продвигала по службе, кого-то повышала в должности, кого-то увольняла. Тем, в чьей преданности она сомневалась, было несдобровать.
Точно так же быстро и решительно действовала Роза и вне стен компании. Она помирилась с Вандербильтом и даже склонила его на публичное подписание нового контракта. Прочие владельцы железных дорог восприняли это событие однозначно. Боевой топор был зарыт: Роза Джефферсон вернулась в бизнес. Уже на следующий день в двери «Глобал Энтерпрайсиз» застучались клиенты, предлагая новые договора.
– А у тебя какие новости? – спросил Монк. – Ты обучаешься у Эрика Голланта тому, что тебе надо узнать?
Франклин слегка нахмурился.
– Да, – признал он, – обучаюсь. Это довольно интересно. Но… – Франклин допил бренди.
– Но я чувствую, что это не по мне. Никогда не было моим и не будет.
– Ты говорил с Розой об этом? Франклин покачал головой.
– У нее никого нет, кроме меня, Монк. Что она сделает, если я скажу, что не хочу стать частью ее жизни? А ведь помимо фирмы у нее есть еще заботы о Стивене…
Он помолчал немного.
– Как ты думаешь, стоит ли ей говорить? Думаешь, она поймет?
«О да, она поймет тебя, – думал Монк. – И сделает все, что посчитает необходимым, чтобы ты поступал так, как она того хочет».
– Тебе нужно будет решить, как будет лучше для вас обоих, – отделался он пустой фразой.
Франклин явно был разочарован двусмысленностью этого совета, но Монк не хотел вмешиваться.
– Думаю, ты прав, – сказал Франклин, прощаясь. Он рассмеялся: – Знаешь что? Ничего не изменится, но в конце концов все как-нибудь образуется само собой.
Позже, вспоминая эти слова, Монк не мог понять, действительно ли в них был легкий привкус горечи, или ему это только показалось.
– Ну, что ты на это скажешь? – спросила Роза, с нетерпением ожидая услышать ответ Франклина.
Это было на следующее утро после метели; они сидели у Розы в кабинете, наблюдая из окна, как Манхэттен постепенно освобождается от снежных завалов. Роза с Франклином превратили утренний кофе в офисе в своего рода ритуал. Это была лучшая возможность обсудить предстоящий день. Франклин поднял к свету лист бледно-голубой бумаги, и солнечные лучи заиграли на рельефных золотых буквах, оттиснутых у его верхнего края.
– Сама себе решила сделать рождественский подарок, – добавила Роза.
– Роза Джефферсон… – прошептал Франклин. – Мне очень нравится, как это звучит.
Роза сжала его в объятиях. Ей давно не терпелось сообщить Франклину о своем решении вернуть себе девичью фамилию. Она надеялась, что он согласится, так как уже дала указание хозяйственному отделу заказать для компании новые канцелярские принадлежности и выбросить старые фирменные бланки «Толбот Рейлроудз».
– Тебе действительно нравится?
– Да, нравится, – заверил ее Франклин.
Улыбка удовлетворения появилась на лице Розы. Несмотря на все, ей удалось сохранить то, что ей было по-настоящему дорого: с ней оставались Стивен, Франклин и, конечно, «Глобал Энтерпрайсиз».
За Франклина Роза боялась больше всего. Она опасалась, что когда-нибудь так или иначе его потеряет. Если сама она бросала вызов каждому новому дню, то Франклин встречал каждый свой день с распростертыми объятиями, одинаково наслаждаясь обществом друзей, спортом и красивыми женщинами. Эта его свобода пугала Розу; она так не вписывалась в безупречный план, управлявший ее жизнью… И эта свобода оставалась вне ее контроля, хотя все было уже сказано и сделано. Роза внимательно наблюдала за успехами Франклина, которых он добивался под руководством Эрика Голланта, и быстрота, с которой он схватывал основы деятельности компании, одновременно радовала и поражала ее. Но, несмотря на все заверения Эрика, Роза никогда не была полностью уверена в преданности Франклина делу фирмы. Как женщина, которая, заведя себе молодого любовника, обрекает себя на жизнь в постоянном страхе, что однажды ночью ее постель окажется пустой.
«И все-таки он еще со мной, и я сделаю все, чтобы удержать его».
– Я говорю, нам стоило бы сместить центр тяжести. Роза, ты слушаешь меня?
«Боже милосердный, да я замечталась!»
– Прости, Франклин. Сместить центр тяжести – как и куда?
Франклин никогда не проявлял интереса к стратегическим направлениям деятельности компании. Эту область Роза оставила для себя. Сильной стороной Франклина было умение общаться с людьми, и Роза, быстро распознавшая в нем эту способность, поручила ему работу с кадрами. Франклин проявил прямо-таки гениальные способности в обращении со всеми сотрудниками: от девушек-машинисток до вечно чего-то требующих директоров территориальных представительств.
– Ты настроилась на то, чтобы выкупить здания и склады, которые мы арендуем, – сказал Франклин. – Я думаю, лучшего времени, чем сейчас, для этого не найти. Не успеем мы оглянуться, как война в Европе выбросит на наши берега множество людей. Спрос на недвижимость взвинтит цены. Если бы нам пришлось ограничиться собственными средствами, мы могли бы даже прикупить недвижимость про запас, а позже продать ее.
Франклин протянул ей несколько бумаг.
– Я проверил состояние нашей ликвидности, которое, как тебе хорошо известно, далеко не идеально. И все-таки мы можем добыть деньги без особых проблем, если будем предлагать на рынке ценных бумаг свои акции.
– Распродавать акции? – воскликнула Роза. – Только нам и не хватало отвечать перед толпой вкладчиков, которые будут вмешиваться в наши дела и указывать, как управлять компанией.
– Нам так или иначе потребуется капитал, – напомнил Франклин, – чтобы профинансировать систему наших денежных переводов. Какую бы прибыль мы ни получили, это будет значить, что позже нам придется меньше брать в долг.
– А кому именно мы можем предложить наши акции? – недоверчиво спросила Роза.
– Мы – акционерная компания, а не общество закрытого типа, – ответил Франклин. – От нас не требуют публиковать отчеты об имуществе и размере прибыли. Мы платим налоги за то, что зарабатываем, а не за то, чего мы на самом деле стоим. Не думаешь ли ты, что найдется немало вкладчиков, которые обеими руками ухватятся за возможность приобрести акции по цене гораздо ниже их стоимости? И, разумеется, у них будет личная заинтересованность в том, чтобы держать рот на замке.
Франклин улыбнулся.
– Все это есть в моем докладе. Вместе со списком маклеров, которых мы могли бы использовать для скупки недвижимости. Думаю, мы должны держать «Глобал Энтерпрайсиз» как можно дальше от настоящих сделок. Нет никакого смысла, если люди узнают, что мы вышли на рынок недвижимости, и цены пойдут вверх.
– Ну, а теперь мне пора. – Франклин посмотрел на часы.
– Куда это? – спросила Роза, сбитая с толку таким неожиданным переходом.
– Иду завтракать с моей новой секретаршей.
– Франклин, ты же знаешь, как я отношусь к твоему панибратству со служащими!
Франклин подмигнул ей.
– Я только что переманил ее у нашего главного конкурента. Ей диктовал письма сам старина Адамс. Бьюсь об заклад, она многое может рассказать о делах компании.
Роза только головой покачала. Быть может, она недооценила успехи Франклина в учебе.
После того, как Франклин ушел, Роза удивила Мэри Киркпатрик, отменив все свои утренние встречи.
– Никаких звонков, и вообще прошу меня не беспокоить, – велела она.
Роза внимательно вчитывалась в каждую букву доклада Франклина. Она готова была поклясться, что делает это не для того, чтобы обнаружить ошибки. Вместе с тем Роза боялась, что природный оптимизм брата ослепил его, сделав невосприимчивым к реальности бизнеса. Перечитав доклад три раза, она должна была признать, что ни в анализе положения дел, ни в аргументации Франклина нет ни малейшего изъяна. Роза была очень этому рада.
– Принесите мне папки с нашими арендными договорами, – попросила она свою секретаршу, вызвав ее по селекторной связи.
– Все, мэм?
– Все до одной. И позвоните в «Дельмонико». Попросите Мэрфи удивить меня каким-нибудь его фирменным деликатесом. Сегодня мы с мистером Джефферсоном обедаем не дома.
Всю весну и все лето Франклин Джефферсон путешествовал по стране, разыскивая маклеров, которые за приличную цену могут держать язык за зубами. В южных портах – Майами, Новом Орлеане, Галвестоне, в крупных портовых городах – Сент-Луисе, Детройте и Чикаго – компания «Глобал Энтерпрайсиз» начала скупать пакгаузы и портовое оборудование на целые мили вдоль побережья.
Для Франклина эта поездка значила больше, чем просто длительная командировка. Хотя он и путешествовал в свое время по Европе, Франклин, как и многие молодые люди его круга и воспитания, никогда не бывал дальше восточного побережья Соединенных Штатов. Америка оказалась для него откровением.
На своем пути по стране он встречался с людьми всех слоев общества. В первый раз в жизни он увидел своими глазами упорство и силу мужчин и женщин, которые строили Америку. Их лица и голоса, такие разные, несли на себе один и тот же отпечаток мечты о лучшей доле. Франклин поймал себя на том, что с отвращением вспоминает о своей прежней нью-йоркской жизни, замкнутой и ограниченной. Здесь не было места финансовым махинациям и тайным сделкам, заключавшимся в городских клубах. Люди, связанные с ними, самонадеянно полагали, что из своих особняков на Пятой авеню и офисов на Нижнем Бродвее руководят всей страной. Они ничего не знали о сердце Америки.
Во время своих поездок Франклин вел дневник, занося туда свои раздумья, наблюдения, описания, обрывки разговоров. За многие месяцы дневник этот превратился в старого доброго друга, от которого ничего не нужно было скрывать, которому он мог рассказать о своих чувствах и о переменах, происходящих в его душе. Но Франклин никогда не говорил о существовании этого дневника Розе. Его письма к сестре были аккуратно составлены и написаны в нейтральном, деловом стиле, скрывавшем всякие эмоции. Лишь теперь Франклин начал осознавать, какую огромную часть своей личности он позволил захватить Розе. Мало-помалу он начал восстанавливать свою жизнь – по частям, по кусочкам, строить се по-новому, из мыслей и чувств, которые – он знал наверняка – вызывали бы у Розы неприязнь и желание от них избавиться. Франклин понимал, что не может этого допустить. Но не мог он и позволить, чтобы она увидела, как отдаляется он от нее и от того, что ей было дорого. Сначала он должен стать сильным, гораздо сильнее, чем сейчас, и выработать свое понимание жизни.
Роза тщательно следила из Нью-Йорка за успехами Франклина и финансировала его покупки недвижимости за счет средств, полученных от продажи акций. Акционеров она старательно отбирала, привлекая людей, которые не строили иллюзий относительно участия в руководстве компанией.
К концу 1917 года компания «Глобал Энтерпрайсиз» утроила свои капиталы, не вызвав ни малейшей ряби на поверхности делового мира. Хотя товарные перевозки и продолжали приносить основную долю дохода фирме, деньги в изобилии поступали и из других источников: компания сдавала в аренду помещения и площади – главным образом небольшим транспортным компаниям и частным железным дорогам. «Глобал Энтерпрайсиз» из съемщика превращалась теперь в хозяина, и к концу года прибыль компании приблизилась к двадцати семи миллионам долларов.
– Это, – объявила Роза, поднимая свой бокал с шампанским, – выводит нашу фирму на второе место после нью-йоркского «Нэйшнл сити банка». В будущем году – нет, даже в этом! – мы обойдем и его!
Франклин рассмеялся.
– Правильно! Обойдем!
Они отметили успех и отправились в гости. Помогая Розе надеть пелерину, Франклин заметил:
– Прежде чем строить грандиозные планы, давай лучше поговорим с Олкорном из Комиссии по коммерции. Последнее время я все время слышу от него, что назревает нечто серьезное.
Роза сжала его руку.
– Подождет, что бы там ни было!
Роза не хотела ничем омрачать своего триумфа. Для нее этот момент был воплощением мечты – она и Франклин, рука об руку, ведут «Глобал Энтерпрайсиз» к новым и новым горизонтам. С этой минуты уже ничто не могло остановить ее.
Член Комиссии по коммерции Мэтьюс Олкорн был невысоким человеком аскетического вида, лет пятидесяти с лишним. В своем всегдашнем темно-синем костюме и при галстуке в горошек он выглядел солидным профессионалом. Роза знала: за его мягкостью академического ученого скрывается блестящий ум.
Возможно, Мэтьюс Олкорн был богаче мифического Креза, однако это не мешало ему выступать против того слоя, к которому он сам принадлежал. Оседлав волну популистских и прогрессивных движений, захлестнувшую Америку на рубеже веков, Олкорн сделался трибуном «простого народа». Он неизменно выступал за государственное регулирование бизнеса и уничтожение монополизма и подвергал резкой критике постыдно мягкий, по его мнению, приговор, вынесенный по делу Миллера-Хамболта.
Для Розы встречаться с Олкорном было все равно что дразнить палкой змею. Но до нее доходили упорные слухи, что он все время вынюхивает что-то в деятельности транспортных компаний. Ей необходимо было знать, за чем Олкорн охотится.
– Благодарю вас, что вы смогли выкроить время в вашем жестком распорядке дня и встретиться с нами, – сказала Роза, убедившись, что бокал Олкорна наполнен его любимым хересом.
– Рано или поздно вы все равно бы обо мне услышали, миссис Толбот, – отвечал Олкорн, протирая свои очки с бифокальными стеклами носовым платком невозможной расцветки в розовый и фиолетовый горох.
– Конечно, – прошептала Роза, скрипнув зубами при упоминании фамилии мужа.
– Да, боюсь, что так, – сказал Олкорн. – Объединенная комиссия по коммерции весьма обеспокоена тем, что творится в транспортной индустрии.
Роза вздрогнула от неожиданности. Объединенная комиссия по коммерции, или ОКК, была организована в 1888 году для урегулирования железнодорожного бизнеса. Много лет подряд владельцы железных дорог владели монополией на транспорт и устанавливали тарифы перевозок исключительно по своему усмотрению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87