ЭВВ-репортеры буквально рвут ее на части. Через двенадцать дней на Земле не будет тихоокеанца, который не знал бы ее имени и не поносил бы его. — Он пристально посмотрел на меня.— А мое имя? — Это вызвало у меня улыбку.— Ваше тоже, да, но, пожалуйста, не волнуйтесь. Линн, я уверен, что это можно уладить. — Он помолчал. Затем вздохнул. — Теперь у вас нет к этому ни малейшего интереса, не так ли? Вряд ли этому можно удивляться. Линн, вам нужно хотя бы немного отдохнуть; пусть даже несколько минут… прошу вас.Мною овладела какая-то ошеломляющая непоследовательность. Какое значение имеет то, что я сейчас делаю? Через короткое ли время, через очень ли короткое… это вообще не имеет значения.— Куда вы хотите отвести меня, Дугги?Он нахмурился и окинул меня взглядом с головы до ног.Должно быть, я походила на тех беженцев, которых снимают ЭВВ: грязные волосы, разорванный комбинезон, нога в жестком восстановительном футляре, забинтованные руки и костыль для ходьбы… Вдруг я почувствовала острую боль, и окружающий мир сжался в точку.— Боже, дайте же мне сесть!— Садитесь, пока не упали, — посоветовал он, невольно поддаваясь веселью, и шел рядом со мной, пока я ковыляла к куполу центра связи. Он возвышался впереди, белея в свете солнца. Уже у самого входа я заметила оборванные кабели, осколки стеклопластика и поняла, что смотрела на отверстие футов в двенадцать в его стене. Значит, они атаковали и Кумиэл. Я думала, что хайек не оставят нас без внимания. Я вошла внутрь — присутствующие повернули лица в мою сторону — и опустилась в ближайшее кресло, выставив ногу перед собой.— Представитель, что с вами? — Со своего места встал один из молодых офицеров.— Представителю требуется медицинская помощь, — вставил Дуг.Я откинулась назад, закрыв глаза и не обращая ни на что внимания. Надо мной раскинулся огромный купол неба, опутанный паутиной света, цветущий блеском летних звезд Орте. В этом саду на Башне запахи ночного цветка кацсиса и арниака удушающе сильны… Теплые руки Дуга охватывали мои; он очень легко сжимал их сквозь повязки. Я открыла глаза. Он сидел наклонившись ко мне, его поведение было лишено какой-либо изысканности, и я заметила (как это нечасто видишь по друзьям), каково ему быть правительственным посланником.— Я должен быть уверен, что правильно понял. Линн, вы сказали, что Рурик мертва? Чародей? Что к «челноку» несли ее тело?— Да. Сад на крыше Башни, остывший зиир в керамических бокалах, ночной ветер, дующий из города, Касабаарде. И вдали — первый шпиль Расрхе-и-Мелуур из хирузета, закрывающий собою звезды… — Вы это знаете, — мягко сказала Рурик. — Древний свет нельзя уничтожить. Не потому, что он однажды был создан. Все, что мы смогли сделать, — это сдержать его. Мы все еще сдерживаем его. Дугги чертыхнулся: его руки сжали мои пальцы так сильно, что я вздрогнула.— Линн, простите, я не хотел… — Его голос звучал слишком тихо, чтобы его можно было расслышать возле наполовину демонтированного ряда головизоров и пультов управления коммуникаторов, и он наклонился поближе ко мне — я никогда не знал ее так, как вы. У меня вертится только одна мысль — все эти знания утрачены… Архивы Башни, должно быть, бесценны, а кто сможет разобраться в них после ее смерти?— Это совершенно не так, Дугги.Солнце белым снопом проникало внутрь через брешь в куполе, светило на редкие, сильно вьющиеся волосы и оставляло в тени его глаза: поврежденный и зрячий. Он приподнял голову, отрывисто кивнул своим мыслям:— Я считал, что там должно было находиться нечто большее. Боже праведный, что же мы натворили, придя сюда? А Рурик Орландис улыбается, стоя в саду на Башне, говоря с мрачным юмором, принадлежащим отчасти ей самой, отчасти тому старцу, который был Чародеем, и отчасти сотне поколений прочих: — Это произошло бы не впервые!.. Передача памяти может быть осуществлена, если тело попадает в Башню живым или недавно умершим. Вы, с'аранти, сказали бы, что нам нужны «живые клетки». Это неточно, но подойдет. И мне вспомнился ее голос, произнесший менее шести часов назад: «Отправьте меня туда в любом случае». — Я не могу здесь долго оставаться. Мне нужно вернуть ее тело в Башню. — Тут я высвободила свои руки из его ладоней, но лишь настолько, чтобы ощущать пожатие его пальцев, попытаться понять через это прикосновение, насколько это важно, и сказала: — Дугги, я хочу сказать вам… я — мы с нею — мы должны кое-что объяснить вам. И какое значение имеет то, что вы теперь знаете?Обезболивающие средства устраняют боль, но не слабость. Зная, что меня будет тошнить даже от запаха пищи, я с трудом проглотила протеиновые добавки; меня подхлестывало нетерпение, связанное с ожиданием готовности «челнока» к вылету. За это время совершили посадку еще два F90. Я не могла выносить переговоров, которые велись в информационной сети, но когда, ковыляя, вышла наружу, услышала лишь далекий гул двигателей, а не грохот взрывов. Стрельбы не было.Звезда Каррика повисла на кромке моря.Все облака под необъятным небесным куполом отливали лиловым и пепельно-серым. Я повернулась лицом к небу. Граница света была невидима, ее можно было заметить только там, где он касался вершин пелены из черного дыма, бесконечно медленно перемещавшегося на восток, тлея янтарем в освещаемых солнцем верхних слоях атмосферы. Мне хотелось бы увидеть ее лицо. На этой стороне посадочной площадки валялся выброшенный за ненадобностью деревянный ящик, и я уселась на него, вытянув ногу, положила костыль на скудную мох-траву. В полусотне ярдов на земле находился «челнок» F90. Мне хотелось бы снова поговорить с тобой. На земле у моих ног гравий. У каждого камешка есть своя четкая тень. Есть вещи, о которых мне следовало бы подумать прежде, чем ты умерла, задыхаясь, в агонии, без должного достоинства, без надежды. Наверное, ты видела такую смерть и прежде, будучи солдатом. И это не утешение. Что-то оборвалось во мне, когда ты умерла, и если я не отвернулась от этого мира, то, должно быть, всегда знала, что это будет так. Отправьте меня туда в любом случае. Я подняла голову и посмотрела за «челнок», за кромку скал, на море. Здесь, в дельте реки, змеились струи потоков, но я сидела спиной к опустошенному городу, к телестре , к сражениям, которые там еще могли продолжаться. Вдали, море смыкалось с небом. А за всем этим, далеко на юге, находились Пустынное Побережье и Башня, простоявшая пять тысяч лет. И Эланзиир, и Пустоши, и Сияющая Равнина. Потому что там был город, увиденный в тумане и свете зеркал… А на море штиль.— Вам следовало бы отдохнуть, — сказал за моей спиной голос Дуга. Он встал так, чтобы я могла его видеть.— Мне нужно отправиться в Касабаарде.Море приковало к себе его взгляд. Спустя мгновение он заложил руки за спину, рассеянно сцепив пальцы, и я не смогла удержаться от улыбки: ведь это Дуг. Обернувшись, он заметил выражение моего лица и насупился.— Я не переживал бы так сильно… — Он помолчал. Солнце светило ему в спину, и я не видела его лица, а щуриться было больно для глаз. Он повторил: — Я не переживал бы так сильно… Линн, вы, должно быть, глубоко опечалены. — Поспешно сказав это, он добавил: — Видит Бог, это несчастье, но если вы, к тому же, отправитесь туда, то я не думаю, что… впрочем, это неважно. Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы понимать, что это не шок или печаль, и мне это не нравится.Щурясь на свет, я ответила:— Я могу это совмещать… просто… потому, что поняла: я должна это сделать, а кроме того, приняла решение.Он подошел и присел на корточки рядом со мной, мужчина средних лет в форме посла; заходящее солнце отбрасывало его длинную тень на ящик и на мох-траву. В воздухе плясали искорки: горсточка мух кекри .— Линн, я не для того уговаривал Компанию посадить орнитоптер в этом лагере беженцев и вытащить вас оттуда, чтобы вы совершили самоубийство.Он произнес это шутливым тоном, но достаточно серьезно, чтобы дать мне знать, что считал это реальной возможностью, и я, вглядевшись в его круглое лицо, на котором отсутствовало всякое веселье, подумала о том, как бы она рассмеялась и сказала, что это слишком серьезно, чтобы придавать ему торжественность. «Так и есть, — подумала я, — так и есть…»— В известном смысле, да. Именно.На его лице промелькнуло выражение глубокого потрясения. Он как-то невнятно запротестовал.— Не надо, Дугги. Я не умру… но и не вернусь на Землю.Мне стоило немалых усилий подняться без посторонней помощи, даже с палкой, но я справилась и какое-то время стояла, вся в поту, кривясь от боли. Боль иногда — единственное ощущение, которое можешь терпеть. Теперь я могла не смотреть снизу вверх на него, посла Дуга Клиффорда. И видеть (как бы ни пытался он это скрыть из уважения к горю), с каким большим неодобрением он отнесся к сказанному.— Вы останетесь на Орте.— Да.А однажды ты сказала мне: «Тех, кто может жить с вечной памятью, так немного». Но я могу. Он сделал меня учеником, этот старик-Чародей, хотя у него никогда не было такого намерения. Одобрил бы это твой Тетмет, Уроженец Топей, если он еще жив? Думаю, что нет. Но я знаю, что могу жить с памятью Башни, и именно это я делала последние восемь лет… хотя и (и я слышу, как ты засмеялась бы) не очень хорошо.Я сказала Дугу:— Это единственный способ, каким я могу решить дело. Пожалуйста. Поймите это.Переход к чему-то невообразимому… Может быть, это и означает: быть избранным Ею, Орте, всецело слиться с Орте? И будет ли, когда я получу ее память, будет ли Рурик снова со мной? Смогу ли я выдержать это — видеть себя так, как видела меня она?Я подумала: «Но я знаю одно. Если я снова войду в Башню, то после того, как это случится, я буду уже не Кристи, не Линн Кристи и конечно не Кристи С'арант ». Глава 39. Дитя Сантендор'лин-сандру Низкий гул наполнял воздух. «Челнок» YV9 пересек северную оконечность острова, завис, а затем опустился на посадочную площадку. За ним последовал другой, а потом и F90, севший почти беззвучно, и я ощутила под ногами лишь вибрацию земли. Закатное солнце светило на их белые фюзеляжи, на которых теперь виднелись пятна копоти и сажи. Я наблюдала, как выдвинулись трапы и вышли на площадку экипажи.Дуг Клиффорд сказал:— Осталось около часа светлого времени. Я намерен лететь на орнитоптере в долину реки Оранон… — Он тяжело вздохнул. — Если жив Т'Ан Сутаи-телестре … или Говорящая-с-землей Кассирур… или кто-нибудь из такширие …— Как вы их найдете?Лишь на мгновение к нему вернулась эта его изысканная способность подшучивать над собой. Он произнес:— Линн, я не найду их, но мне станет легче, если я посмотрю.Глядя на дальний «челнок», я подумала, что подготовка «челнока» к вылету, пожалуй, должна быть почти закончена. Мучила ноющая боль в бедре. Я взялась обеими руками за металлический костыль и оперлась им на землю между ступнями.— Вы не найдете никого из них.Кассирур и Нелум Сантил, Бетан Т'Ан Кире, Хассие Рейхалин… Ромаре Керис-Андрете и Хилдринди из хайек Анжади… Вспоминая эти имена, я видела перед собой лица, ставшие внезапно реальными. Жив ли еще Хал… а я оставила тебя возле стены Цитадели ранним утром, оставила тебя там. Теперь мне кажется, что я не увижу тебя снова.Дугги внимательно посмотрел на меня: между нами стоит одно имя — Медуэнин .— Я пойду, — сказала я.— Это несколько часов лету над Внутренним Морем; пилоты очень не хотят лететь ночью без навигационной сети — Он замолчал, быстро оглянувшись через плечо.Из купола центра связи вышел Оттовэй, щурясь от лившегося горизонтально света, который падал на его красное лицо. Чувствуя раздражение, я подождала, пока он подошел к нам, и спросила:— «Челнок» подготовлен к полету?— Прошу прощения, Представитель. Командор Мендес не разрешает полет.Я засмеялась. Смотрела на этого человека в форме Миротворческих сил и смеялась, а потом сказала:— Но я улечу в любом случае, и вы это знаете.— Тем не менее, командор Мендес не даст на это разрешения. — Он бросил на Дуга взгляд, почти призывая того на помощь. «Бегство сорвалось, — подумала я. — Все рухнуло, и даже ты знаешь об этом». Я ничего не ответила.Оттовэй сказал:— Она в зоне Римнит — Кеверилде. Когда мы доложили, что вы найдены живой, она… Представитель, она хочет, чтобы вы были здесь, с нею; она говорит, что есть дело чрезвычайной важности…— Командор Мендес по ее должности не имеет сейчас права приказывать.Это странно — стоять вот так и спорить. И банально… Теплый воздух ласкал кожу, от других садившихся летательных аппаратов до меня доходили волны тепла, и было просто смотреть на «челнок», в котором лежало ее тело. Я не стану тянуть; мы скоро отправимся. Завтра… Откуда мне известно, что у меня есть отсрочка на день, чтобы доставить ее в Башню? А затем я подумала: «Прислушиваться к памяти. Я уже знаю немного из того, что знала она. Это означает, что я знаю, что делать».— …Представитель!В поле моего зрения появился Оттовэй, загородив собой «челнок» и море. Я перевела взгляд с линии горизонта, этой черты, прямой, ни с чем не сравнимой в природе, и посмотрела на него.— У командора Мендес есть пленник, — повторил он. — Она велела мне передать вам имя: Калил бел-Риоч… Это имя, с трудом произнесенное этим человеком с сино-английским акцентом… «Да он не понимает, о чем говорит», — подумала я. На мое здоровое плечо легла рука Дуга, и я почувствовала охватившее его напряжение.— Она жива? — спросил он, затем помотал головой. — Все равно. Не хочу ничего знать об этом. Линн, увижусь с вами до отлета. — Он выпустил мое плечо, резко повернулся и ушел.Стремительное бегство… и его невысокая, стройная фигура исчезла во входе в купол центра связи. «А Дом-источник в Ашиэле всегда будет с ним, — подумала я. — И смерть Сетри, и холодная телестре в пустоши, и слепота, и страх».— Представитель, теперь, когда здесь нет правительственного посланника, я могу выразиться более откровенно. Командору Мендес нужна ваша помощь при допросе пленницы, — сказал Оттовэй, с каким-то самодовольством наслаждаясь этим несомненным пережитком особенностей работы службы Безопасности.— Ей нужна не я. «Челнок»…— Командор Мендес не хочет сообщать открытым текстом ничего, кроме того, что ей требуются ваши специальные знания. Дело касается переговоров, которые вы вели здесь два дня назад, и отчета об исследованиях, представленного доктором Рашидом Акидой.Я сжала обе руки на металлическом костыле и внезапно поняла, как хрупко равновесие между самообладанием и изнеможением и что я не могу этого сделать: Рурик, как мне быть?Небо голубое и все в дневных звездах, но я была там, где оно ослепительно белое. Где стоит город без стен, где комнаты без дверей. Я вспоминаю голос Повелителя Даннора и то, как мы с Калил стояли рядом в Кель Харантише и вызвали видения минувшей вечности, помню ее лицо в тронном зале, когда она сказала: «Ваша Молли Рэйчел мертва». «Знает ли она, что ее заставили блефовать? — с сарказмом подумала я. — Знает ли она, что не существует то оружие, которым она теперь может нам угрожать?»На мгновение я растерялась; у меня не было власти над памятью Башни. Я сознавала, что устала до изнеможения. Слух терзал шум садившихся «челноков», под небом, все еще затянутым дымом пожарищ, дрожали земля и чахлая мох-трава.— Подготовьте «челнок», — сказала я. Когда Оттовэй запротестовал, я добавила: — Свяжитесь с Кори. Сообщите ей, что я в течение часа приземлюсь в Мелкати… и что сразу после этого снова улечу.За те немногие минуты, что «челнок» готовился к полету, я проковыляла вверх по склону, откуда могла смотреть за остров Кумиэл, на север, и видеть все за проливом и устьем реки Таткаэр.Теперь, когда солнце уже садилось, подул летний ветер. Запах гари был достаточно силен; от него першило в горле и слезились глаза. Возможно ли, чтобы за шесть миль были слышны треск и шум пожаров?Виднелись зазубренные силуэты холмов, но на них не было фортов, а на Западном холме, там должен был стоять… нет, это слишком далеко, чтобы разглядеть один дом телестре . Я напрягла глаза и увидела улицы, заваленные обломками камня и кирпича, развороченные внутренние дворы и здания, полузатонувший джат в порту… Вниз по склону Восточного холма, затрудняя видимость, сползал дым. Отсюда не видны были люди, длинные вереницы беженцев. Спокойными казались голубые холмы, мирной выглядела долина реки, и даже пелена дыма тихо и нежно висела в золотистом воздухе… Теперь, не видя боли и страданий, я подумала: « Блейз ».Как мне объяснить ему, что я делаю и почему? Я не смогу вынести его взгляда… Никогда более не хотела бы тебя видеть, но мне хочется знать, что ты жив! И какой-то язвительный внутренний голос, принадлежавший мне — никому иному — заметил: «Ты разузнаешь это со временем, ведь у Башни есть свои агенты и методы. Ты узнаешь в следующие месяцы, кто жив, а кто погиб: про всех». А к тому времени, возможно, это перестанет меня волновать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81