Женщина переместилась на экране, разминая плечи, поникшие от жары. Чей-то голос окликнул ее с площадки, на которой работали люди из «ТиП», и она крикнула им что-то через плечо, а затем повернулась ко мне.— Линн, прошу вас. Прекратите панику. Дэвид и Прамила держат меня в курсе. Ни один ортеанец не рискнет начать большую войну в присутствии Земли на этой планете, а если будет несколько мелких инцидентов… что же, они снизят напряжение.Мы здесь говорим уже о потерях, об убитых и раненых! Я открыла рот, чтобы возразить, но Молли нанесла удар первая:— Согласна, что это не идеально, но я проявляю предусмотрительность. Если мы сможем сдержать военные действия на минимальном уровне до сезона сбора урожая, тогда мы выиграем. Линн, когда эти люди увидят, что ТиП может сделать с их урожаем зерновых, они уже не пойдут воевать.Все может быть оружием. Не об этом ли говорил мне Сетри-сафере?— Я получила сообщение Дэвида о Башне и Чародее, — добавила Молли. — Рада, что мы смогли с этим разобраться. Это место может быть очень полезным источником информации. Линн, я хочу, чтобы вы прилетели сюда ко мне. Если переговоры прекращаются, то я могла бы возобновить их; и мне могли бы понадобиться ваши советы по ведению дел с кастовой системой Харантиша. Как скоро вы могли бы прилететь?Это четыреста миль, а я устала… и усталость эта не только физическая. Я чувствовала, что ошеломлена тихоокеанским взглядом на ситуацию. Подумала: «Но на Побережье больше семей- хайек , чем сейчас представлено в Касабаарде… не поговорить ли мне с ними? Сетри тоже говорил, что между хайек нет единства. Им потребуется большая подготовка к войне, и если бы все это можно было как-нибудь разрушить… Заставить хайек юго-восточной части Побережья отказаться от участия в этом…Девочка, ты рассуждаешь как Касабаарде. И как Кель Харантиш. Не это ли тот принцип, которым они руководствовались, чтобы контролировать хайек в течение этих двух тысяч лет?»— Не завтра, — ответила я. — Я прилечу к вам на день позже, в 20-й день Штормового солнца.Изображение на экране головизора побледнело и исчезло.Я откинулась на спинку кресла, и меня обняла прохладная мягкая обивка. За входным люком были слышны нетерпеливые шаги Прамилы. Я наклонилась вперед, чтобы с клавиатуры выйти на связь с орбитальной станцией и записать высокоскоростное сообщение, о котором упомянула Молли. Связь в системах устанавливалась так долго, что я задумалась, не отказала ли лазерная система ИК-диапазона в Свободном порту… но, наконец, дождалась ввода сообщения в информационную сеть «челнока».— Все в порядке? — спросила Прамила Рашида, вытирая свой лоб и входя через люк в «челнок».— Да. Извините. Я не хотела заставлять вас ждать.Я поставила на введенное сообщение свой гриф секретности и выключила аппаратуру.Прамила оперлась на спинку кресла, формой напоминавшего ковш. Поскольку я видела это притворно застенчивое лицо всегда полуотвернутым, избегающим смотреть в глаза другому человеку, я считала ее покорной. Но сейчас она подняла голову, прямо глядя на меня своими зелеными' глазами.— Линн, вы нужны мне, чтобы ответить на один вопрос. Я не могу спросить об этом Молли или Дэвида… мне нужно спросить вас .Хочу ли я узнать, чем озабочена эта молодая тихоокеанка? Никогда не относила себя к матерински заботливым людям, пользующимся доверием. Я поинтересовалась:— Что вы хотите у меня спросить? Это нужно именно сейчас?— Это личное. Другой возможности может не… — На ее лице светилась решимость. — Ваши старые отчеты. Ваш Первый Контакт с Орте. Это есть в документах. В северном Ремонде, в городе, называемом Корбек. Там был один ортеанец по имени Фалкир…Сетин Фалкир Талкул!За прошедшие годы я не вспоминала это имя. Но сейчас если и вспомнила что-то, то меня на мгновение охватила паника, когда я осознала: я не могу вспомнить его лица. Могу вспомнить детали, раскосые карие глаза без белков и строение черной гривы, но не лицо.А как часто за последние два дня я видела Прамилу в обществе Сетри-сафере? Фалкир… это было слишком давно, чтобы об этом думать, мы с ним были арикей в одной северной провинции Ста Тысяч.— Прамила… В Службе у нас обычно говорили, что лучше бы подобные вещи случались с тем, кто принадлежит к действительно чужому виду. Гуманоиды слишком близки к нам, слишком походят на нас и всегда не вполне нам подобны. Как обезьяны, карикатура на человеческий род.— Он не карикатура! — нахмурилась она.— Для вас, — сказала я, поднимаясь с кресла и потягиваясь. — И это отчасти потому, что вы сопереживающий человек: таков внеземной персонал. Девять из десяти неземных гуманоидных рас будут смотреть на вас и на меня и ощущать… отвращение. Ясно и просто. И не имеет значения, что вы чувствуете к ним.Она улыбнулась, сперва себе, затем мне.— То, что я чувствую, — не отвращение.Она поражает меня, эта невысокая тихоокеанка. Никаких протестов насчет того, что это неестественно в любом отношении.Прамила сказала:— Я только хотела знать, что я не с причудами. Что я не единственный человек, который когда-либо чувствовал…— Нет, — сказала я, — вы не единственная, кто испытывает подобное ощущение.Не смотри так радостно, не смотри так, будто это какое-то великое событие; это вызывает волнение не в меньшей степени, чем собственные эмоции. И гораздо более странно. Или же я имею в виду, что это так же странно, не менее и не более?— Но когда вы…Сигнал головизора оборвал вопрос. Она опустила руку и включила прием. Сигнал был нечеткий, слабый и наполовину заглушен шумом толпы; я едва расслышала взволнованный голос Дэвида Осаки:— Лучше бы вам побыстрее вернуться! — повторил он. — Здесь у меня бунт…«Трудности с детьми в том, что они ударяются в панику. Дэвид слишком неопытен», — подумала я. И ощутила, что от увиденного у меня пересохло во рту.Древние, невысокие каменные здания торгового квартала были объяты хаосом. Со всех сторон на меня давили тела. Я силой пробивала себе путь сквозь толпу. Мимо шли пошатываясь ортеанцы из хайек , нагруженные багажом — или это награбленное добро? — и возмущенно шипящие тяжелые рептилиеподобные вьючные животные бренниор . Бунт? Или они эвакуируют город? Или это уже война?..Я поймала Прамилу за руку, втолкнула ее под арку Западных ворот, ко входу во внутренний город. Ортеанцы и ортеанки кричали, выкликая кого-то среди улиц в этом вавилонском многоязыком шуме. Я увидела у ворот нескольких человек в мантиях домов-Орденов, в отчаянии отступавших перед толпой.— …Дэвид должен быть в Су'ниар?.. — крикнула Прамила, приблизив губы к моему уху и обдавая его теплым дыханием. Я кивнула и стала проталкиваться между мужчиной из Городов Радуги (его лисье лицо было раскрашено маской алого и голубого цветов) и группой из хайек южной части Побережья. Прамила следовала за мной. На нас упала тень арки Западных ворот.Давление тел несло меня вперед; я, закачавшись, схватила кого-то за руку, чтобы устоять на ногах, и взглянула в белое лицо под всклокоченной черной гривой. «Пустоши!» — подумала я, но кочевник исчез. Я продолжала пробиваться во внутренний город. Впервые со времени его основания не забирали оружие, не было ритуала входа.Тишина…Белая пыль на улице вокруг дома-Ордена Су'ниар была притоптана и походила на утрамбованную землю. Свисали лоскутами навесы над ступенями, прежде дававшие тень. Земля была покрыта разбросанным мусором. Свет Штормового солнца упал на две одинокие фигуры, появившиеся у входа в подземные помещения: Дэвида Осаку и Дуга Клиффорда.— Что случилось? — Я переводила взгляд с одного на другого. Дэвид качал головой. Его светлые волосы были запачканы сажей, на лице тихоокеанца отражалось напряжение.— Хайек … они не захотели, чтобы дом-Орден и дальше нормировал выдачу им пищи. Они только что забрали ее. Они бесчинствовали…Дуг спустился по ступенькам. Когда Дэвид подошел к Прамиле, Дуг сказал:— Вероятно, прибыли донесения из нижних городов Побережья. Чтобы сообщить, что корабли джат и джат-рай готовы к войне. Семьи- хайек покидают город.Свет солнца становился мягче, образуя легкий туман приближавшегося вечера. Наши тени казались бесцветными на белой земле. Глаза Дугги помрачнели от изнурения, и он слегка покачивался на месте.— Я весь выговорился, Линн. Я говорил единственное, что можно было сказать… мое правительство сможет объявить Орте Защищенным миром, только если ситуация с оказанием Помощи будет обеспечиваться изнутри. Проще говоря, Сто Тысяч должны будут кормить Побережье… но они не хотят об этом слышать. — Его голос дрогнул на последнем слове. — Разве это так трудно понять? Превосходный предлог для «ПанОкеании», чтобы ввести Миротворческие силы!«Это так», — подумала я. Мой взгляд привлекло какое-то движение. Молодой мужчина сидел в пыли в стороне от ступеней дома-Ордена. Его окружали осколки голубого керамического бокала, и он в полнейшей сосредоточенности соединял друг с другом черепки своими шестипалыми руками. Его замысловато заплетенная грива расплелась. А затем я увидела, что на нем не лохмотья мистиков внутреннего города, а мантия мешаби и плетеный пояс дома-Ордена.Слабые дневные звезды испестрили небо над белыми куполами. Нитка дыма, тянувшаяся вверх, становилась все чернее.Я спросила:— Где сейчас ортеанцы из телестре !От причалов слышались крики и свист, эхом отражаясь от песчаника арки Портовых ворот. Я пошла за ворота. На мгновение меня ослепили яркие плещущие волны, качающиеся мачты джатов . Пятно светлого оливкового цвета за рукавом гавани была первым островом Касабаардского архипелага. И, голубые на фоне голубизны неба, растворялись в туманной дымке огромные пилоны Расрхе-и-Мелуур.— Вон Медуэнин, — сказал Дуг, показывая на толпу вокруг ближайшего к нам корабля.У начала трапа, ведшего на джат , был слышен громкий гул голосов. Подойдя ближе, я увидела стоявшую ко мне спиной и как-то нелепо жестикулировавшую Кассирур Альмадхеру. Ее темно-красная грива расплелась и была в беспорядке. А напротив стоял Блейз Медуэнин, выглядевший, словно обносившийся предводитель наемников, состарившийся на своей службе, а не как один из членов морвренского такширие . Теплый ветер вздымал его светлую гриву. Голова его была опущена вниз: я узнала этот его насупленный взгляд.— …согласно вашему опыту «союз» не должен был стать длительным, — выпалила Кассирур. — Но войны между хайек не будет, вместо этого они повернулись против нас!Она забыла и о своем возрасте, и о достоинстве Говорящей-с-землей.— А церковь вообще ничего не предлагает! — сказал Блейз. — Скажите мне, Говорящая-с-землей, какою же такой мудростью наделила вас Башня, чтобы возвращаться к Домам-источникам? Что скажет Башня, когда хайек выжгут землю вокруг нас? Нам нет помощи ни от вас, ни от Чародея!— Это неважно. Сейчас имеет значение то, что союзники хайек — обитатели другого мира. А где теперь эти обитатели другого мира? В Кель Харантише, с Народом Колдунов! Я говорю вам, что мы будем вести такую же войну, какую вел Керис-Основатель, чтобы не пустить разорителей земли в Сто Тысяч, чтобы сохранить жизнь телестре !Голос женщины средних лет привлек к ней внимательные взгляды. Некоторые из морвренцев заметили нас и стали смотреть в нашу сторону. Я слилась бы со служившей фоном стеной из песчаника, если бы могла. Тут Блейз поднял голову и увидел меня. Мигательные перепонки поползли вниз по бледным глазам, затем скользнули обратно вверх, и шрам от ожога исказил его улыбку, превратив ее в нечто чудовищное, заменяя гнев ироническим весельем.Кассирур продолжала говорить, и в ее голосе звучало предостережение. Прамила Ишида протянула руку и схватила меня за плечо. Ее пальцы сильно стиснули его. Со стороны джат-рай , швартовавшегося к причалу в нескольких ярдах, за нами наблюдала группа ортеанцев из хайек . По трапу сходил желтогривый мужчина.— Отплывайте, пока можете, — посоветовал Сетри-сафере, громко, чтобы пересилить суету и шум отбывающих. — Перемирие закончилось. Теперь небезопасно даже во внутреннем городе. Чужестранцы, ваши люди не поблагодарят вас за то, что вы здесь сделали, однако они послали вас сделать невозможное и теперь им будет кого винить.Его морвренский звучал скверно. «Ты дразнишь их, — пораженно подумала я, — или это проявление искренней симпатии? Подобное не удивило бы меня в ортеанце».Один молодой ортеанец (которого, как мне вспомнилось, я видела с Кассирур) без предупреждения вышел из толпы. Он неуклюже повернулся. Я вздрогнула. Казалось, он нанес Сетри только великодушный скользящий удар. Житель Пустынного Побережья рассеянно огляделся кругом, попытался отступить на шаг, его ноги подогнулись, и он упал. Прамила выругалась. От джат-рай раздался крик — один из людей хайек . Джадур? Мимо меня пролетели осколки песчаника, Сетри крикнул что-то, и ортеанцы на корабле опустили арбалеты. В мертвой тишине Сетри поднялся. Мне хотелось засмеяться при виде драки на площадке для игр, однако смех застрял у меня горле, удержанный сильно колотящимся сердцем.Я изумленно поискала взглядом арбалетную стрелу на причале, но ее затоптали в пыль. Ее металлическое жало оставило выбоину в стене из песчаника в двух ярдах от меня. Потом я взглянула вверх и увидела желтую гриву Сетри на палубе джат-рай , где Джадур целым потоком слов выражал ему свое недовольство.Неужели мы думали, что могли бы возобновить мирные переговоры? Глупость. И я подумала: «Боже упаси, как мы можем выбирать между ними?»Жители Свободного порта собрались вокруг Дуга, и я увидела Дэвида Осаку — он говорил с Кассирур. Прамила молча, пристально смотрела вдоль причала на джат-рай с Побережья. Я помотала головой. На мгновение мне показалось привычным то, что я стою среди ортеанцев, чьи лица знакомы мне… из телестре Керис-Андрете, Бет'ру-элен и Медуэнин…Чья-то рука схватила меня за плечо, и я почувствовала огрубелость кожи, свойственную фехтовальщику.Мое сознание все еще находилось в прошлом, с забытыми лицами, и я спросила:— Родион здесь? Или вернулась в телестре Медуэнин?Когда я обернулась, на его наполовину изуродованном лице застыло непонятное выражение. Он все еще учащенно дышал после спора и из-за этого скорого, какого-то анонимного насилия.— Я думал, вы знали… С'арант . Родион мертва. Она умерла в год ссылки.Десять лет назад? Родион, которую я знала еще в возрасте аширен , прозванную Полузолотом за светлые кожу, гриву и желтые глаза… дитя Рурик. Родион Орландис, носившую под сердцем детей Блейза, осужденную на год ссылки после того лета в Мелкати… Родион, всегда остававшуюся в моем сознании молодой женщиной, такою, какою я ее видела в последний раз. Не нужно теперь пытаться представить себе, как она выглядела бы на третьем десятке, вообще не стоит.Боже, не допусти меня стать — радует ли это? — благодаря смерти подруги арикей Блейза.Блейз Медуэнин сказал совершенно иным тоном:— Я думал, вы знали. Мне следовало бы сказать вам. Вы с нею были близки.Эта его лохматая желтая грива начинает становиться слишком длинной, голубые глаза без белков прикрыты перепонками от пыли внутреннего города. На его поясе не было харуров , и он двигался так, будто ему недоставало половины себя самого. А однажды ты пришел ко мне, назвал меня сестрою и спросил, не думаю ли я, что дитя Орландис, Родион, когда-нибудь посмотрит на обносившегося наемника с протертыми локтями… Я сказала:— Мне очень жаль.Он нахмурился, и шрам придал его лицу выражение свирепости.— Она умерла здесь, в Касабаарде. Она была наемницей в моей группе. После ранения на войне между хайек , что мы вели, в нескольких милях к востоку от города.У меня нет слов: хочется сказать, как мне жаль, что тебе пришлось приехать сюда и вспомнить, какую это причиняет боль… И мне хотелось бы узнать, как вскоре после этого Блейз Медуэнин оставил Дом гильдии в Медуэде и попал на службу к Халтерну Бет'ру-элену, О, как мне хотелось бы это знать.Едкая яркость солнца обжигала глаза.— В этом есть некая ирония, — сказала я. — Как полагают, ее мать также умерла именно в этом городе?Я тихо и окольными путями подступаю таким образом к теме амари Рурик Орландис. Как мне сказать Ста Тысячам, что их «предательница» — Чародей? Как я могу не сказать Блейзу и Халу, что Рурик жива?— Хал… я… — Собранная из-за шрама в складку ткань образовала язвительный изгиб в уголке его рта. Это не была улыбка. Мы стояли под вечерним солнцем, и у него был вид ослепленного ярким светом. Голос звучал нетвердо. — С'арант , могу ли я сказать вам кое-что об этом? Орландис не умерла, она была убита. Потому что живая она могла представлять опасность для Ста Тысяч. Ее убил Хал. Халтерн н'ри н'сут Бет'ру-элен.Он произнес каждый слог этого имени со своеобразной мечтательной четкостью.— Он не спешил сказать мне об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81