.. Но он просил никому не говорить. Я пообещала и... нарушила свое слово.
– Вы правильно сделали, сударыня, и убедительно прошу вас не огорчаться по этому поводу... Вы знаете, где сейчас находится ваш брат?
– Н-нет, не знаю... Честное слово. Ни малейшего представления...
– Однако вы виделись с ним?
– Да.
– Когда?
– В начале одиннадцатого.
– Он приходил к вам?
– Да.
– И никто его не видел?
– Нет, никто... Кроме меня и Доры, разумеется.
– Дора, это ваша горничная?
– Да.
– А как ваш брат попал в замок?
– По потайному ходу, который Маргарите неизвестен.
– Вы знаете, где этот ход начинается? И куда ведет?
– Нет. Я вообще только сегодня узнала о его существовании. – Жоанна немного помедлила, затем добавила: – Александр пришел из восточной башни, значит ход где-то там. Это все, что мне известно.
Эрнан вздохнул:
– Что ж, ладно. Вернемся к Доре. Значит, ваш брат взял ее с собой?
– Да.
– Она одна из его девушек?
– Мм... Да.
– И давно она у вас служит?
– Нет, всего лишь неделю. Это Александр попросил меня взять ее к себе... Ну... Вы же понимаете...
– Понимаем, – кивнул Эрнан. – А эта Дора откуда?
– Раньше она служила у кузины Иверо, но когда Елена узнала...
– Когда Елена узнала, – помогла ей Бланка, – что горничная путается с Александром, то прогнала ее прочь.
– Понятно, – сказал Шатофьер. – А теперь, сударыня, я заранее приношу вам свои глубочайшие извинения за очень нескромный вопрос, я очень сожалею, что вынужден задать его вам, но...
Жоанна напряглась и побледнела, как полотно. Пальцы ее вцепились в подлокотники кресла.
– Я слушаю вас, сударь, – с трудом вымолвила она.
– Когда сегодня ваш брат приходил к вам, о чем вы с ним говорили?
– Это очень нескромный вопрос, господин граф, – только и сказала княжна и закусила нижнюю губу. Но лицо ее выражало явное облегчение; очевидно, она ожидала куда более нескромного вопроса.
– Сударыня, – вновь заговорил Эрнан. – Убедительно прошу вас ответить, ради вашего же блага. Посмотрите на нас – ведь мы ваши друзья. Господин Гамильтон, с которым вы твердо решили пожениться. Госпожа Бланка, которую вы немножко побаиваетесь, и тем не менее уважаете. Ваш кузен Филипп – он чувствует к вам искреннее расположение. И наконец я – госпожа Бланка может поручиться за меня. Поверьте, я желаю вам только добра.
– Доверься графу, Жоанна, – поддержала его Бланка. – Доверься всем нам. Я ручаюсь за господина де Шатофьера и за кузена Филиппа.
Жоанна тяжело вздохнула:
– Ладно. Я разговаривала с Александром про господина барона.
– Так он знает о нем?
– Да, знает.
– И одобряет вашу связь?
– Ну... В душе-то он против, однако согласие свое дал.
– На ваш брак?
– Да.
– И когда же?
– На прошлой неделе. Но с испытательным сроком.
– В каком смысле?
– Александр потребовал, чтобы я скрывала это до тех пор, пока он не убедится, что намерения Ри... господина Гамильтона серьезные.
– И вы скрывали?
– Да. Хотя... Мне пришлось довериться Елене, чтобы... чтобы...
– Я знаю, – кивнул Эрнан. – Ну, вот мы и подошли к самому, пожалуй, деликатному моменту в нашей беседе. Скажите, сударыня, как ваш брат относится к вашим ночным свиданиям с господином бароном?
Щеки Жоанны вспыхнули ярким румянцем стыда. Она прикрыла лицо руками, готовая тут же провалиться сквозь землю.
– Он не одобряет этого. Поэтому он приехал сюда... предупредить, что я не должна...
– И вы пообещали ему?
– Да.
– Но, как видно, вы и не думали сдержать свое обещание.
– О нет, нет! Что вы! Я собиралась отправить Ричарда обратно – как только он явится. Ведь так хочет Александр, а он... он так добр ко мне.
– Добр! – пораженно прошептала Бланка. – Она считает его добрым!.. Бог мой!..
– Если мы расскажем ей сейчас, – тихо произнес Эрнан, – начнется истерика. А между тем дело близится к развязке... – Он поднялся с дивана. – Госпожа княжна, господин барон. Может, мое предложение покажется вам весьма странным, но я просил бы вас ближайший час, максимум полтора часа, провести в покоях госпожи Бланки.
Жоанна отняла руки от лица и удивленно воззрилась на Шатофьера.
– Но зачем? Я не понимаю... – Она повернулась к Бланке: – Кузина! Хоть ты объясни мне, что все это значит?
Обменявшись с Эрнаном быстрыми взглядами, Бланка подошла к Жоанне, опустилась перед ней на корточки и взяла ее руки в свои.
– Хуанита, – ласково и вместе с тем непреклонно заговорила она. – Если я скажу тебе, что так надо, ты послушаешься меня? Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений – просто потому, что я так хочу, что я считаю это необходимым. Сделай так, как советует господин де Шатофьер. Ну!
Жоанна согласно кивнула. Она была девушка слабовольная, нерешительная, особым умом не блистала и привыкла плыть по течению, подчиняясь тем, кто сильнее ее; поэтому умная, волевая и властная Бланка имела на нее огромное влияние.
– Вот и хорошо, душенька. Позже мы тебе все расскажем, а пока пусть господин де Шатофьер проведет тебя и барона в мои покои.
Тем временем Эрнан отвел Гамильтона в сторону и извлек из-за отворота камзола свиток.
– Надеюсь, вы читаете по-галльски, барон?
– Да.
– А вы помните, что случилось с замком шейха эль-Баттиха, когда наши лазутчики устроили пожар в его пороховом погребе?
– Конечно, помню. Весь замок взлетел на воздух. Но к чему вы клоните?
– А вот к чему, – сказал Эрнан, сунув Гамильтону в руки свиток. – Когда вы прочитаете княжне то, что здесь написано, с ней случится нечто подобное. И я очень прошу вас, барон: войдя в покои госпожи Бланки заприте на все запоры дверь, проведите княжну в спальню... Не беспокойтесь, там все в полном порядке, постель убрана, никаких дамских вещичек на виду не валяется, обстановка опрятная и приличная. Я сказал: «в спальню» только потому, что это самая дальняя комната, и никаких криков, рыданий и причитаний снаружи слышно не будет.
– А эти самые крики, рыдания и причитания – они будут?
– Еще бы! Да такие, что не приведи Господь. И ваша задача, барон, состоит в том, чтобы ни в коем случае не позволить госпоже Жоанне немедленно броситься к нам за разъяснениями. Постарайтесь успокоить ее, утешить... ну, вы понимаете, как мужчина может утешить женщину.... И обязательно заприте входную дверь... Ах да, насчет двери. – Он повернулся к Жоанне, которая как раз поднималась с кресла: – Сударыня, ваш брат, случайно, не просил оставить незапертой дверь?
– Да, просил, – ответила окончательно сбитая с толку Жоанна. – Он оставил здесь свой дорожный плащ и шляпу и на рассвете собирается зайти за ними. Ну, и сказал, что не хочет будить меня. К тому же вместе с ним должна вернуться Дора – вот тогда она и запрет дверь на щеколду.
– Понятно, – сказал Эрнан. – Итак, сударыня, барон, вы готовы идти со мной.
– Да, – ответил Гамильтон, сжимая в руке свиток. – Ведите нас, господин граф.
Проводив Ричарда Гамильтона и Жоанну Наваррскую, Эрнан вскоре вернулся в покои княжны и застал Филиппа и Бланку, сидевших на диване в прихожей и целовавшихся.
– Ну вот! – с притворным недовольством констатировал он. – До намеченного покушения осталось не более получаса, а они себе нежничают, как ни в чем не бывало.
Поначалу Бланка смутилась, но потом, встретившись с доброжелательным взглядом Шатофьера, успокоилась и позволила Филиппу вновь обнять себя.
– Чертов монах! – буркнул Филипп, подражая Гастону. – Тебе не понять, каково это – любить женщину.
– Это мне-то... – с неожиданным пылом начал было Эрнан, но тут же прикусил свой язык. – Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет.
Той ночью он был так взвинчен, что на какое-то мгновение потерял над собой контроль. Но, увы, от жарких поцелуев Бланки Филипп полностью разомлел и упустил уникальную возможность заглянуть другу в самую глубь его души.
– Насколько я понимаю, – после неловкой паузы заговорил он, – ты...
– А я ничего не понимаю! – резко оборвал его Шатофьер. – Ведь граф Бискайский еще два часа назад мог спокойно убить и сестру, и горничную, и сразу же убраться восвояси. Зачем ему вообще нужен был помощник, черт его дери?! В конце концов, он мог просто отравить ее – и кто бы его заподозрил? Нет, я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Здесь кроется что-то еще, что-то такое, чего я никак не могу усечь. Чего-то во всем этом деле я не улавливаю, хотя чувствую – объяснение находится где-то рядом, что-то вертится в моей голове, но никак не складывается в целостную картину.
– И поэтому ты решил позволить графу прийти сюда?
– Вот именно.
– А если он не придет? – отозвалась Бланка. – Ведь в назначенный час кузен Рикард не сможет появиться в галерее, и граф, глядишь, заподозрит неладное.
– Это я учел. Вместо виконта Иверо в галерее будет виконт де Бигор.
– Что?!! – поразился Филипп. – Симон?
– Он самый. Симон похож на Рикарда Иверо и ростом, и фигурой, и прической, даже в их манерах и походке есть что-то общее. Правда, волосы у него темные, но сегодня новолуние, так что будем надеяться...
– Но ведь наш маленький, глупенький Симон...
– Хочешь сказать, что он не справится с ролью?
– Думаю, что нет.
– А я думаю, что справится. На самом деле Симон не так прост, как это кажется; вспомним хотя бы историю с дочерью лурдского лесничего. К тому же особенно играть ему не придется, его роль предельно проста: встретиться с сообщником, взять у него долговые расписки виконта Иверо, скупленные графом Бискайским у евреев, и последовать за ним... Черт подери! – вдруг вскричал Эрнан. – Понял! Понял, наконец!
– Что ты понял? – оживился Филипп.
– Зачем графу понадобился виконт Иверо.
– И зачем же?
– А затем, чтобы... Нет, погодите! – Минуту он простоял в задумчивости. С его лица напрочь исчезло обескураженное выражение, уступив место хорошо знакомой Филиппу мине уверенного в себе и в своей правоте человека. – Все сходится. Абсолютно все.
– И вы поделитесь с нами вашими догадками? – вежливо спросила Бланка.
– Непременно, моя принцесса, – ответил Эрнан. – Но прежде надо погасить всюду свет и распахнуть ставни. Затем мы спрячемся в спальне княжны и, пока будем ждать появления злоумышленника, я изложу вам свои соображения... Гм... У меня, кстати, появилась одна весьма остроумная идея, и если вы, сударыня, согласитесь, а ты, Филипп, не станешь возражать, мы можем устроить отличное представление.
ГЛАВА LIII. ПОКУШЕНИЕ
А тем временем одетый в костюм виконта Иверо Симон расхаживал по своим покоям, пытаясь сымитировать походку Рикарда. Гастон д’Альбре, которому Эрнан поручил проинструктировать Симона, недовольно морщился.
– Ну что ж, – сказал он наконец. – Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.
– А может, оставим эту затею? – робко предложил Симон. – Пусть стражники схватят его прямо в галерее...
– Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы... Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру... Ай, ладно. – Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. – Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.
У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.
– М-мне уж-же ид-ти?
– Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери... Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.
Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.
– Уже пора?
– Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.
– Мы так и пойдем вместе? – недоуменно спросил Симон.
– До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя – чтобы ты не так волновался.
Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:
– С Богом, дружище.
Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!
И он поманил его к себе!!!
У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:
«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело...»
К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.
– Вы опоздали, кузен, – с ледяным спокойствием произнес он. – И не тряситесь так. Все будет в порядке.
«Матушка моя родная! Амелинка моя любимая!» – мысленно вскричал Симон. Он узнал голос злоумышленника и громко застучал зубами.
Между тем злоумышленник извлек из кармана какой-то пакет и протянул его Симону.
– Надеюсь, это вас успокоит. Здесь все ваши долговые расписки – на восемьдесят две тысячи скудо.
Дрожащими пальцами Симон взял пакет и запихнул его за отворот своего камзола.
– Так идемте же, кузен, – сказал злоумышленник. – Все будет в полном порядке, уверяю вас.
Весь путь они прошли молча. Симон плелся позади злоумышленника, низко склонив голову, и видел только его ноги. В голове у него царил полнейший кавардак. Потрясенный своим открытием, он никак не мог собраться с мыслями и готов был разрыдаться от ужаса и отчаяния. Больше всего на свете ему хотелось броситься наутек, но страх показаться трусом удерживал его от этого поступка.
Наконец они подошли к двери покоев Жоанны. Как ни в чем не бывало, злоумышленник вошел в переднюю и тихо произнес:
– Входите живее. И закройте дверь.
Симон машинально подчинился этому приказу, и они очутились в кромешной темноте. В руках злоумышленника вспыхнула искра – сердце Симона ухнуло в холодную бездну, и он едва не лишился чувств, – но тут же искра погасла, и в передней снова воцарился мрак. Злоумышленник хотел лишь выяснить, где находится следующая дверь.
Когда они вошли в прихожую, Симон облегченно вздохнул – теперь уже не понадобится чиркать огнивом. Ставни окон были открыты, шторы раздвинуты, и сумрачного света, проникавшего извне, было вполне достаточно, чтобы идти, не рискуя натолкнуться на мебель.
– Так, – прошептал себе под нос злоумышленник. – Теперь направо... Вон та дверь. Следуйте за мной, кузен.
Они пересекли еще одну комнату и оказались перед дверью в спальню. Злоумышленник осторожно приоткрыл ее, и полумрак комнаты, где они находились, рассекла тонкая полоска света. В спальне, видимо, горела свеча.
Злоумышленник замер и несколько секунд обождал. Никакой реакции не последовало. Тогда он шире отворил дверь. Симон проворно отступил в сторону и спрятался в тени. Злоумышленник предостерегающе поднял палец и вкрадчивой поступью вошел в спальню.
На ночном столике возле кровати горела свеча. В постели ничком лежала укрытая до плеч девушка; ее пышные темно-каштановые волосы веером рассыпались по одеялу и подушкам.
Злоумышленник остановился посреди спальни и довольно ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к поясу, где висел короткий кинжал. Но тут меж лопаток ему кольнуло что-то острое, а в локоть мертвой хваткой вцепились чьи-то стальные пальцы. В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.
– Ну и ну! – пораженно произнес он. – Надо же, кто почтил нас своим визитом...
Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.
– Игры окончены, дон Фернандо, – прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. – Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.
– Боже! – с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. – Боже милостивый! Мой брат – убийца!..
ГЛАВА LIV. РИКАРД ИВЕРО
Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
– Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!
Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма – вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.
– Кузина! – продолжал вещать нежный голосок. – Я знаю, что вы здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Вы правильно сделали, сударыня, и убедительно прошу вас не огорчаться по этому поводу... Вы знаете, где сейчас находится ваш брат?
– Н-нет, не знаю... Честное слово. Ни малейшего представления...
– Однако вы виделись с ним?
– Да.
– Когда?
– В начале одиннадцатого.
– Он приходил к вам?
– Да.
– И никто его не видел?
– Нет, никто... Кроме меня и Доры, разумеется.
– Дора, это ваша горничная?
– Да.
– А как ваш брат попал в замок?
– По потайному ходу, который Маргарите неизвестен.
– Вы знаете, где этот ход начинается? И куда ведет?
– Нет. Я вообще только сегодня узнала о его существовании. – Жоанна немного помедлила, затем добавила: – Александр пришел из восточной башни, значит ход где-то там. Это все, что мне известно.
Эрнан вздохнул:
– Что ж, ладно. Вернемся к Доре. Значит, ваш брат взял ее с собой?
– Да.
– Она одна из его девушек?
– Мм... Да.
– И давно она у вас служит?
– Нет, всего лишь неделю. Это Александр попросил меня взять ее к себе... Ну... Вы же понимаете...
– Понимаем, – кивнул Эрнан. – А эта Дора откуда?
– Раньше она служила у кузины Иверо, но когда Елена узнала...
– Когда Елена узнала, – помогла ей Бланка, – что горничная путается с Александром, то прогнала ее прочь.
– Понятно, – сказал Шатофьер. – А теперь, сударыня, я заранее приношу вам свои глубочайшие извинения за очень нескромный вопрос, я очень сожалею, что вынужден задать его вам, но...
Жоанна напряглась и побледнела, как полотно. Пальцы ее вцепились в подлокотники кресла.
– Я слушаю вас, сударь, – с трудом вымолвила она.
– Когда сегодня ваш брат приходил к вам, о чем вы с ним говорили?
– Это очень нескромный вопрос, господин граф, – только и сказала княжна и закусила нижнюю губу. Но лицо ее выражало явное облегчение; очевидно, она ожидала куда более нескромного вопроса.
– Сударыня, – вновь заговорил Эрнан. – Убедительно прошу вас ответить, ради вашего же блага. Посмотрите на нас – ведь мы ваши друзья. Господин Гамильтон, с которым вы твердо решили пожениться. Госпожа Бланка, которую вы немножко побаиваетесь, и тем не менее уважаете. Ваш кузен Филипп – он чувствует к вам искреннее расположение. И наконец я – госпожа Бланка может поручиться за меня. Поверьте, я желаю вам только добра.
– Доверься графу, Жоанна, – поддержала его Бланка. – Доверься всем нам. Я ручаюсь за господина де Шатофьера и за кузена Филиппа.
Жоанна тяжело вздохнула:
– Ладно. Я разговаривала с Александром про господина барона.
– Так он знает о нем?
– Да, знает.
– И одобряет вашу связь?
– Ну... В душе-то он против, однако согласие свое дал.
– На ваш брак?
– Да.
– И когда же?
– На прошлой неделе. Но с испытательным сроком.
– В каком смысле?
– Александр потребовал, чтобы я скрывала это до тех пор, пока он не убедится, что намерения Ри... господина Гамильтона серьезные.
– И вы скрывали?
– Да. Хотя... Мне пришлось довериться Елене, чтобы... чтобы...
– Я знаю, – кивнул Эрнан. – Ну, вот мы и подошли к самому, пожалуй, деликатному моменту в нашей беседе. Скажите, сударыня, как ваш брат относится к вашим ночным свиданиям с господином бароном?
Щеки Жоанны вспыхнули ярким румянцем стыда. Она прикрыла лицо руками, готовая тут же провалиться сквозь землю.
– Он не одобряет этого. Поэтому он приехал сюда... предупредить, что я не должна...
– И вы пообещали ему?
– Да.
– Но, как видно, вы и не думали сдержать свое обещание.
– О нет, нет! Что вы! Я собиралась отправить Ричарда обратно – как только он явится. Ведь так хочет Александр, а он... он так добр ко мне.
– Добр! – пораженно прошептала Бланка. – Она считает его добрым!.. Бог мой!..
– Если мы расскажем ей сейчас, – тихо произнес Эрнан, – начнется истерика. А между тем дело близится к развязке... – Он поднялся с дивана. – Госпожа княжна, господин барон. Может, мое предложение покажется вам весьма странным, но я просил бы вас ближайший час, максимум полтора часа, провести в покоях госпожи Бланки.
Жоанна отняла руки от лица и удивленно воззрилась на Шатофьера.
– Но зачем? Я не понимаю... – Она повернулась к Бланке: – Кузина! Хоть ты объясни мне, что все это значит?
Обменявшись с Эрнаном быстрыми взглядами, Бланка подошла к Жоанне, опустилась перед ней на корточки и взяла ее руки в свои.
– Хуанита, – ласково и вместе с тем непреклонно заговорила она. – Если я скажу тебе, что так надо, ты послушаешься меня? Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений – просто потому, что я так хочу, что я считаю это необходимым. Сделай так, как советует господин де Шатофьер. Ну!
Жоанна согласно кивнула. Она была девушка слабовольная, нерешительная, особым умом не блистала и привыкла плыть по течению, подчиняясь тем, кто сильнее ее; поэтому умная, волевая и властная Бланка имела на нее огромное влияние.
– Вот и хорошо, душенька. Позже мы тебе все расскажем, а пока пусть господин де Шатофьер проведет тебя и барона в мои покои.
Тем временем Эрнан отвел Гамильтона в сторону и извлек из-за отворота камзола свиток.
– Надеюсь, вы читаете по-галльски, барон?
– Да.
– А вы помните, что случилось с замком шейха эль-Баттиха, когда наши лазутчики устроили пожар в его пороховом погребе?
– Конечно, помню. Весь замок взлетел на воздух. Но к чему вы клоните?
– А вот к чему, – сказал Эрнан, сунув Гамильтону в руки свиток. – Когда вы прочитаете княжне то, что здесь написано, с ней случится нечто подобное. И я очень прошу вас, барон: войдя в покои госпожи Бланки заприте на все запоры дверь, проведите княжну в спальню... Не беспокойтесь, там все в полном порядке, постель убрана, никаких дамских вещичек на виду не валяется, обстановка опрятная и приличная. Я сказал: «в спальню» только потому, что это самая дальняя комната, и никаких криков, рыданий и причитаний снаружи слышно не будет.
– А эти самые крики, рыдания и причитания – они будут?
– Еще бы! Да такие, что не приведи Господь. И ваша задача, барон, состоит в том, чтобы ни в коем случае не позволить госпоже Жоанне немедленно броситься к нам за разъяснениями. Постарайтесь успокоить ее, утешить... ну, вы понимаете, как мужчина может утешить женщину.... И обязательно заприте входную дверь... Ах да, насчет двери. – Он повернулся к Жоанне, которая как раз поднималась с кресла: – Сударыня, ваш брат, случайно, не просил оставить незапертой дверь?
– Да, просил, – ответила окончательно сбитая с толку Жоанна. – Он оставил здесь свой дорожный плащ и шляпу и на рассвете собирается зайти за ними. Ну, и сказал, что не хочет будить меня. К тому же вместе с ним должна вернуться Дора – вот тогда она и запрет дверь на щеколду.
– Понятно, – сказал Эрнан. – Итак, сударыня, барон, вы готовы идти со мной.
– Да, – ответил Гамильтон, сжимая в руке свиток. – Ведите нас, господин граф.
Проводив Ричарда Гамильтона и Жоанну Наваррскую, Эрнан вскоре вернулся в покои княжны и застал Филиппа и Бланку, сидевших на диване в прихожей и целовавшихся.
– Ну вот! – с притворным недовольством констатировал он. – До намеченного покушения осталось не более получаса, а они себе нежничают, как ни в чем не бывало.
Поначалу Бланка смутилась, но потом, встретившись с доброжелательным взглядом Шатофьера, успокоилась и позволила Филиппу вновь обнять себя.
– Чертов монах! – буркнул Филипп, подражая Гастону. – Тебе не понять, каково это – любить женщину.
– Это мне-то... – с неожиданным пылом начал было Эрнан, но тут же прикусил свой язык. – Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет.
Той ночью он был так взвинчен, что на какое-то мгновение потерял над собой контроль. Но, увы, от жарких поцелуев Бланки Филипп полностью разомлел и упустил уникальную возможность заглянуть другу в самую глубь его души.
– Насколько я понимаю, – после неловкой паузы заговорил он, – ты...
– А я ничего не понимаю! – резко оборвал его Шатофьер. – Ведь граф Бискайский еще два часа назад мог спокойно убить и сестру, и горничную, и сразу же убраться восвояси. Зачем ему вообще нужен был помощник, черт его дери?! В конце концов, он мог просто отравить ее – и кто бы его заподозрил? Нет, я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Здесь кроется что-то еще, что-то такое, чего я никак не могу усечь. Чего-то во всем этом деле я не улавливаю, хотя чувствую – объяснение находится где-то рядом, что-то вертится в моей голове, но никак не складывается в целостную картину.
– И поэтому ты решил позволить графу прийти сюда?
– Вот именно.
– А если он не придет? – отозвалась Бланка. – Ведь в назначенный час кузен Рикард не сможет появиться в галерее, и граф, глядишь, заподозрит неладное.
– Это я учел. Вместо виконта Иверо в галерее будет виконт де Бигор.
– Что?!! – поразился Филипп. – Симон?
– Он самый. Симон похож на Рикарда Иверо и ростом, и фигурой, и прической, даже в их манерах и походке есть что-то общее. Правда, волосы у него темные, но сегодня новолуние, так что будем надеяться...
– Но ведь наш маленький, глупенький Симон...
– Хочешь сказать, что он не справится с ролью?
– Думаю, что нет.
– А я думаю, что справится. На самом деле Симон не так прост, как это кажется; вспомним хотя бы историю с дочерью лурдского лесничего. К тому же особенно играть ему не придется, его роль предельно проста: встретиться с сообщником, взять у него долговые расписки виконта Иверо, скупленные графом Бискайским у евреев, и последовать за ним... Черт подери! – вдруг вскричал Эрнан. – Понял! Понял, наконец!
– Что ты понял? – оживился Филипп.
– Зачем графу понадобился виконт Иверо.
– И зачем же?
– А затем, чтобы... Нет, погодите! – Минуту он простоял в задумчивости. С его лица напрочь исчезло обескураженное выражение, уступив место хорошо знакомой Филиппу мине уверенного в себе и в своей правоте человека. – Все сходится. Абсолютно все.
– И вы поделитесь с нами вашими догадками? – вежливо спросила Бланка.
– Непременно, моя принцесса, – ответил Эрнан. – Но прежде надо погасить всюду свет и распахнуть ставни. Затем мы спрячемся в спальне княжны и, пока будем ждать появления злоумышленника, я изложу вам свои соображения... Гм... У меня, кстати, появилась одна весьма остроумная идея, и если вы, сударыня, согласитесь, а ты, Филипп, не станешь возражать, мы можем устроить отличное представление.
ГЛАВА LIII. ПОКУШЕНИЕ
А тем временем одетый в костюм виконта Иверо Симон расхаживал по своим покоям, пытаясь сымитировать походку Рикарда. Гастон д’Альбре, которому Эрнан поручил проинструктировать Симона, недовольно морщился.
– Ну что ж, – сказал он наконец. – Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.
– А может, оставим эту затею? – робко предложил Симон. – Пусть стражники схватят его прямо в галерее...
– Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы... Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру... Ай, ладно. – Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. – Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.
У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.
– М-мне уж-же ид-ти?
– Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери... Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.
Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.
– Уже пора?
– Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.
– Мы так и пойдем вместе? – недоуменно спросил Симон.
– До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя – чтобы ты не так волновался.
Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:
– С Богом, дружище.
Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!
И он поманил его к себе!!!
У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:
«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело...»
К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.
– Вы опоздали, кузен, – с ледяным спокойствием произнес он. – И не тряситесь так. Все будет в порядке.
«Матушка моя родная! Амелинка моя любимая!» – мысленно вскричал Симон. Он узнал голос злоумышленника и громко застучал зубами.
Между тем злоумышленник извлек из кармана какой-то пакет и протянул его Симону.
– Надеюсь, это вас успокоит. Здесь все ваши долговые расписки – на восемьдесят две тысячи скудо.
Дрожащими пальцами Симон взял пакет и запихнул его за отворот своего камзола.
– Так идемте же, кузен, – сказал злоумышленник. – Все будет в полном порядке, уверяю вас.
Весь путь они прошли молча. Симон плелся позади злоумышленника, низко склонив голову, и видел только его ноги. В голове у него царил полнейший кавардак. Потрясенный своим открытием, он никак не мог собраться с мыслями и готов был разрыдаться от ужаса и отчаяния. Больше всего на свете ему хотелось броситься наутек, но страх показаться трусом удерживал его от этого поступка.
Наконец они подошли к двери покоев Жоанны. Как ни в чем не бывало, злоумышленник вошел в переднюю и тихо произнес:
– Входите живее. И закройте дверь.
Симон машинально подчинился этому приказу, и они очутились в кромешной темноте. В руках злоумышленника вспыхнула искра – сердце Симона ухнуло в холодную бездну, и он едва не лишился чувств, – но тут же искра погасла, и в передней снова воцарился мрак. Злоумышленник хотел лишь выяснить, где находится следующая дверь.
Когда они вошли в прихожую, Симон облегченно вздохнул – теперь уже не понадобится чиркать огнивом. Ставни окон были открыты, шторы раздвинуты, и сумрачного света, проникавшего извне, было вполне достаточно, чтобы идти, не рискуя натолкнуться на мебель.
– Так, – прошептал себе под нос злоумышленник. – Теперь направо... Вон та дверь. Следуйте за мной, кузен.
Они пересекли еще одну комнату и оказались перед дверью в спальню. Злоумышленник осторожно приоткрыл ее, и полумрак комнаты, где они находились, рассекла тонкая полоска света. В спальне, видимо, горела свеча.
Злоумышленник замер и несколько секунд обождал. Никакой реакции не последовало. Тогда он шире отворил дверь. Симон проворно отступил в сторону и спрятался в тени. Злоумышленник предостерегающе поднял палец и вкрадчивой поступью вошел в спальню.
На ночном столике возле кровати горела свеча. В постели ничком лежала укрытая до плеч девушка; ее пышные темно-каштановые волосы веером рассыпались по одеялу и подушкам.
Злоумышленник остановился посреди спальни и довольно ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к поясу, где висел короткий кинжал. Но тут меж лопаток ему кольнуло что-то острое, а в локоть мертвой хваткой вцепились чьи-то стальные пальцы. В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.
– Ну и ну! – пораженно произнес он. – Надо же, кто почтил нас своим визитом...
Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика... и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.
– Игры окончены, дон Фернандо, – прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. – Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.
– Боже! – с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. – Боже милостивый! Мой брат – убийца!..
ГЛАВА LIV. РИКАРД ИВЕРО
Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:
– Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!
Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма – вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.
– Кузина! – продолжал вещать нежный голосок. – Я знаю, что вы здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68