– Ты уже уходишь? – спросила ее Маргарита.
– Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для чужих ушей.
– А разве ты чужая? Оставайся. Мы люди простые, откровенные, нам нечего от тебя скрывать.
– Однако я пойду.
Маргарита небрежно передернула плечами.
– Воля твоя, сестренка. И пожалуйста – про Рикарда никому ни слова. Передай Александру, что если он станет болтать...
– Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он послушается.
– Вот и хорошо.
Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу:
– Представьте, кузен! Этот бешеный идиот...
– Сиречь виконт Иверо? – усмехнулся Филипп, по достоинству оценив такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. – И что же с ним приключилось?
– Он едва не покончил с собой.
– Да что вы говорите?!
– Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной башни, но его спас кузен Бискайский. Порой у Александра бывает бессонница – вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню. Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зубцов, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, Александр вовремя сообразил, что происходит, и в последний момент помешал ему совершить эту глупость.
– Невеселая история, – констатировал Филипп и, как бы из праздного любопытства, поинтересовался: – А что могло толкнуть его к самоубийству?
– Наверное, долги, – смущенно ответила принцесса. – Так он сказал кузену Бискайскому.
– И вы верите в это?
– Ну... Он задолжал ростовщикам свыше восьмидесяти тысяч, – будто оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее сделались пунцовыми.
– Восемьдесят тысяч?! – ошарашено произнес Филипп. – Ничего себе! Да ведь это в три или четыре раза превышает годовой доход графства Иверо. Как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?
– Мало ли как! Этот остолоп на все способен.
Бланка сокрушенно покачала головой:
– Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки... – Она вздохнула. – Да разве в деньгах дело...
– Помолчи, Бланка! – вскипела Маргарита. – Мне и без твоих комментариев тошно.
– А меня тошнит от твоей черствости! – огрызнулась кастильская принцесса. – И от твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не встречала. Ты любишь только себя, до других тебе нет дела. Ради тебя Рикард готов был на все, а ты... ты использовала его, забавлялась с ним, как с игрушкой, пока он тебе не надоел, а затем без сожаления вышвырнула прочь, едва лишь у тебя появился новый кумир. – Тут Бланка выстрелила в Филиппа глазами, и в ее взгляде тому почудилась ревность. – Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой же человек, как и ты, и его боль не менее реальна, чем твоя. Если кто и виноват в том, что едва не случилось, так это ты со своей жестокостью.
– Нет, вы только поглядите, какая защитница нашлась! – с издевкой произнесла Маргарита. – Так что же ты здесь сидишь и попусту треплешь языком? Ступай-ка лучше к Рикарду, помоги Елене утешить его и заодно присмотри за ней самой – как бы она не перестаралась в своем рвении.
Перебранка между принцессами грозила вылиться в крепкую ссору. Поэтому Филипп, не долго думая, стукнул кулаком по столу и громко сказал:
– Ну, все, хватит! Что вы, как дети! – Он помолчал, давая принцессам время успокоиться, затем продолжил: – Дорогие кузины, я прекрасно понимаю, в чем действительная причина вашей раздражительности, и прошу не вымещать свое дурное настроение друг на друге. Давайте лучше перейдем к делу.
– Вот именно, – отозвалась Маргарита. – Поговорим, наконец, о Матильде.
Бланка кивнула:
– Да, пора уж. Вы начнете, Филипп?
– Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы выразить свое сожаление по поводу случившегося. Безусловно, я признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания, но вместе с тем настаиваю на непредвзятом отношении к нему и прошу учесть смягчающие его вину обстоятельства.
– А разве он заслуживает этого? – осведомилась Маргарита.
– Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе рассчитывать на справедливый суд, – назидательно произнес Филипп, украдкой поглаживая ее ногу. – Тем более, что я не считаю господина де Шеверни преступником.
– Ах так! – не удержался от негодующего восклицания Монтини. – Кто же он тогда?
Филипп смерил его ледяным взглядом:
– К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не сделает большой чести. – Он повернулся к Бланке: – Вас можно на пару слов, кузина? Вы не возражаете, Маргарита?
Маргарита не возражала, а Монтини возражать не посмел.
Бланка согласно кивнула и поднялась из-за стола. Они отошли к краю террасы и остановились возле высокого парапета.
– Бланка, – заговорил Филипп, переходя на кастильский, – скажите по старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?
– Да. А вы?
– Я буду просить руки Матильды для Габриеля де Шеверни.
– Мы примем ваше предложение.
Филипп вздохнул:
– Вот и хорошо.
– По вашему виду не скажешь, – заметила Бланка. – Вы вздыхаете, как за покойником. В чем дело, Филипп?
– Не по душе мне этот брак, Бланка. С тяжелым сердцем я взялся за сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме посидел, чем женился на Матильде.
– Вы тоже так считаете?
– А вы?
– Я – да. Но Маргарита и Эть... господин де Монтини думают иначе. Они вроде бы пекутся о Матильде, хотят устроить ее будущее, искренне желают ей только добра, но не понимают, не хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы там ни был господин де Шеверни замечательный человек, у нее уже сложилось весьма неприглядное мнение о нем, и вряд ли кто-то способен внушить ей уважение к нему, не говоря уж о любви. Ну, а там, где нет ни любви, ни уважения... Словом, я очень боюсь, что их супружеская жизнь будет сущим адом.
Филипп кивнул:
– Полностью согласен с вами, Бланка. Я даже собирался предложить Матильде отступную – одно из моих личных поместий в Кантабрии, дающее право на баронский титул и около шестисот скудо чистого годового дохода.
– О! Внушительная отступная. Пожалуй, это меняет дело. Будучи баронессой, Матильда сможет найти себе достойную партию, даже если все произошедшее с ней получит огласку. Я почти уверена, что в свете ваших условий Маргарита и Этьен пересмотрят свое решение.
Филипп угрюмо покачал головой:
– Не все так просто, кузина. Я сказал, что собирался предложить отступную; но не сказал, что предложу ее. К сожалению, Габриель не согласен. Он хочет жениться на Матильде, глупец этакий! Сколько я его не отговаривал, но он уперся рогом, и ни в какую.
– И ради его каприза вы готовы пожертвовать счастьем Матильды? – с упреком произнесла Бланка.
Филипп опять вздохнул.
– Будь это просто каприз, я бы велел заключить его под стражу и немедленно отправить в Тараскон. Но Габриель не капризничает – он спятил. Он помешался на Матильде, как... как Рикард Иверо на Маргарите, и, подобно ему, вполне способен наложить на себя руки. Он уже пообещал мне покончить с собой, если Матильда не станет его женой.
– Боже правый! Он серьезно?
– Очень боюсь, что да. Габриель на редкость упрямый парень, коли вобьет себе что-то в голову, его уже ничем не переубедишь. Конечно, со временем он остынет и поймет свою ошибку, но тогда будет слишком поздно.
– А если назначить свадьбу, скажем, на конец весны, когда Матильде исполнится шестнадцать? Надеюсь, к тому времени господин де Шеверни трезво оценит ситуацию и передумает, а Матильда получит предложенную вами отступную.
– Это был бы неплохой выход. Но Габриель очень умен, его не проведешь. Он мигом учуял подвох, едва лишь я заикнулся о возможных проволочках. Вот его окончательное решение: бракосочетание должно состояться самое позднее через месяц. Я сдаюсь, кузина. Я совершенно беспомощен.
– А как вы смотрите на то, чтобы я поговорила с господином де Шеверни?
Филипп ослепительно улыбнулся:
– Бланка, солнышко, ведь этого я и хочу! У вас просто изумительный дар убеждать людей. Так что потолкуйте с Габриелем, попытайтесь отговорить его от брака с Матильдой. Этим вы меня очень обяжете.
– Но учтите, Филипп, я ничего не обещаю.
– А я и не рассчитываю на успех. Однако чем черт не шутит. Значит, договорились?
– Договорились, – кивнула Бланка. Она чуть вздернула подбородок и быстро вдохнула, будто собираясь еще что-то сказать, но затем плотно сжала губы, опустила глаза и покраснела.
– Смелее! – приободрил ее Филипп. – Чего стесняться? Доверьтесь мне. Как-никак, я ваш старый друг и кузен.
– Ну... Есть один человек...
– Этьен де Монтини?
– Да... он...
– И что ему надо? Рыцарские шпоры?
Бланка удивленно подняла бровь:
– А как вы догадались?
– Это же элементарно, радость моя. Господин де Монтини, как мне известно, не принадлежит к числу знатных вельмож; попросту говоря, он беден. Но вместе с тем он горд и очень тяготится своим теперешним положением... гм... Ладно, не будем об этом. Так вот, нетрудно догадаться, что для своего возвышения господин де Монтини избрал военное поприще, и сейчас он нуждается в рыцарском достоинстве, чтобы занять должность, которую вы ему подыскали... Простите за праздное любопытство, Бланка, но можно поинтересоваться, что это за должность?
– Лейтенант гвардии, – немного растерянно ответила она.
– Лейтенант гвардии? – повторил Филипп. – Что ж, для начала неплохо... Итак, завтра вас устроит?
– Завтра?
– А зачем мешкать? Как раз завтра я собираюсь посвятить в рыцари нескольких моих дворян, отличившихся в бою с иезуитами. Факт присутствия в их числе господина де Монтини вряд ли привлечет особое внимание. Так мы договорились?
– Да, конечно. Благодарю вас, Филипп, вы очень милы.
– Э, нет, солнышко, ты еще не знаешь, как я мил, – энергично возразил он. – Вот если бы наша дружба не остановилась на полпути и нашла свое логическое продолжение в любви... – Филипп многозначительно умолк, страстно глядя ей в глаза. В этот момент у него зародилось подозрение, что, несмотря на все случившееся полгода назад, даже несмотря на предательство (как он считал) со стороны Бланки, она была и остается для него самой лучшей женщиной на всем белом свете. После секундных колебаний он протянул руку и легонько провел пальцем за ее ушком. – Ах, Бланка, Бланка, ну почему ты такая упрямая девчонка? Какой черт тебя дернул, что ты отказалась от предложения падре Антонио?.. Сладкая ты моя...
– А это еще зачем? – почти простонала она, злясь на себя за то, что такое легонькое, едва ощутимое прикосновение, тем не менее, вызвало у нее неожиданно сильное возбуждение. – На нас же смотрят!
– Именно этого я и хочу. Пусть чуточку поревнуют.
С виноватой улыбкой Бланка повернулась к столу и тут же оторопела.
– Ну, ничего себе «чуточку»! Боже, что это с Маргаритой?! Да никак она ревнует? И еще как ревнует! Такой грозной я ее никогда не видела... Возвращаемся, Филипп. Скорее, пока не началась буря.
– Пожалуй, надо поспешить, – согласился Филипп, предлагая ей руку. – Не хватало еще, чтобы вы снова сцепились... Странный вы, однако, народ, женщины. Неужели вам невдомек, что меня хватит на вас обеих, и при этом ни одна не останется внакладе?
В ответ Бланка лишь негодующе фыркнула.
Вернувшись к столу, Филипп без дальнейших проволочек попросил от имени Габриеля руки Матильды и, получив согласие, выразил желание, чтобы бракосочетание состоялось в самое ближайшее время. Маргарита предложила сыграть свадьбу в ее загородной резиденции Кастель-Бланко, куда она намерена пригласить молодых вельмож – своих гостей по окончании официальных торжеств. Поскольку никаких возражений ни от кого не последовало, на том и порешили.
Отобедав, молодые люди еще немного поболтали о всяких пустяках, затем Бланка во исполнение своего обещания послала Этьена де Монтини за Габриелем, строго-настрого велев ему не затевать с ним ссоры, а сама, попрощавшись с Филиппом и Маргаритой, отправилась к себе.
Не успел Филипп проводить ее изящную фигурку вожделенным взглядом, как Маргарита очутилась у него на коленях и обхватила руками его шею.
– Сегодня отец сказал мне, что наш брачный контракт уже готов к подписанию.
– Ну да. А что?
– Как это что! Я жду, не дождусь, когда стану твоей женой.
От неожиданности Филипп нервно закашлялся. Появись перед ним Сатана собственной персоной, он бы, пожалуй, здорово испугался, но удивлен был бы куда меньше, ибо в существовании Князя Тьмы нисколько не сомневался. Маргарита похлопала его по спине.
– С тобой все в порядке, милый? Что стряслось?
– Ничего особенного, – ответил он, с трудом уняв кашель. – Слюной подавился... Так о чем мы говорил? Ах да, помолвка. Если не возражаешь, объявим о ней сразу после турнира.
– Угу. А вскоре поженимся, – проворковала она, запуская свои тонкие пальчики в его золотистую шевелюру. – Это будет просто замечательно!
«Чтоб я сдох!» – подумал ошеломленный Филипп.
Перед ним было лишь жалкое подобие той гордой, независимой, своенравной красавицы, очаровавшей его накануне вечером. Правильные черты ее лица безвольно расплылись, голос звучал вяло и отталкивающе, а ее большие голубые глаза смотрели на него с собачьей преданностью.
«Боже! – ужаснулся он. – Что я наделал!..»
Между тем Маргарита крепче прижалась к нему и сказала:
– Кстати, ты всегда покидаешь женщин среди ночи?
– Нет, крайне редко. Лишь когда вынуждают обстоятельства.
– И какие же обстоятельства были этой ночью?
– Я беспокоился за Габриеля. Когда мы расстались, он был не в себе, и я очень боялся, что он сделает какую-нибудь глупость. Как видишь, мои опасения подтвердились. – Тут Филипп малость покривил душой, причина его ухода была гораздо банальнее. Днем ему не удалось как следует отдохнуть с дороги, и он раньше времени выбился из сил, но не хотел выказывать это перед принцессой.
Маргарита наклонила голову и нежно коснулась губами его губ.
– В таком случае, милый, за тобой должок.
Филипп улыбнулся:
– А я не люблю оставаться в долгу.
– Тогда начнем?
– Как? Прямо здесь?
– Нет, я предпочитаю заниматься этим в постели. – Она ловко соскочила с его колен и, смеясь, протянула ему руку. – Пошли, пока я еще в состоянии ходить. А то тебе придется нести меня на руках.
– Без проблем, – ответил Филипп и подхватил ее на руки.


ГЛАВА XXXI. В КОТОРОЙ ФИЛИПП ЗНАКОМИТСЯ С РЕГЛАМЕНТОМ ТУРНИРА И УЗНАЕТ НЕКОТОРЫЕ ПОДРОБНОСТИ ИЗ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ СИМОНА

В четыре пополудни Филипп вернулся в свои апартаменты, чтобы подготовиться к встрече с императором, однако тут его ожидало разочарование. Незадолго до этого во дворец прибыл курьер с сообщением, что начальник императорского поезда допустил ошибку в расчетах и итальянские гости не успевают прибыть в Памплону засветло. Поэтому Август ХII отложил свой въезд в город до утра следующего дня, решив остановиться на ночь в одной из резиденций наваррского короля, что в трех часах езды от Памплоны.
Таким образом, у Филиппа неожиданно освободился весь вечер. Идти обратно к Маргарите ему не хотелось: на сегодня он был сыт ею по горло и чувствовал какое-то опустошение при одной лишь мысли о ее ласках. К тому же перед его уходом принцесса велела пажам разыскать Рикарда Иверо. Она собиралась потолковать с ним о ночном инциденте, а Филиппа совсем не прельщала перспектива присутствовать при ее разборках с бывшим любовником.
Бланка была занята. После длительного, но безрезультатного разговора с Габриелем, который так и не внял доводам здравого смысла, она теперь беседовала с Матильдой – вернее, утешала бедную девушку, буквально убитую известием о своем предстоящем замужестве. С трудом поборов желание пойти и отлупить Габриеля, раздосадованный Филипп отправился на розыски Эрнана, но вместо него нашел только его камердинера Жакомо, который сообщил, что Шатофьер, прихватив с собой Симона, поехал осмотреть ристалище и там немного поразмяться.
Тогда-то Филипп вспомнил, что должен установить возле отведенного ему шатра на ристалище свой щит с гербом и собственноручно поднять знамя, тем самым засвидетельствовав, что он, как зачинщик, уже прибыл на турнир и готов сразиться с любым посвященным рыцарем. Недолго думая, Филипп решил воспользоваться случаем, чтобы совместить полезное с приятным – выполнить необходимые формальности и увидеться с друзьями.
По пути к ристалищу он отпустил поводья лошади, предоставив ей не спеша идти за слугами, а сам приступил к чтению только что полученной копии регламента состязаний, из коего следовало, что праздничный турнир по случаю восемнадцатилетия наследной принцессы Наварры начнется утром 5 сентября «на ристалище в ложбине, близ славного города Памплоны» и продолжится четыре дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68