Раджа разрешил парсам жить на морском побережье, там, где он
и высадились. Парсы и основали на том месте поселение, которое назвали Са
нджан, в честь своего родного города в Хорасане. Главным источником по ис
тории небольшой общины является «Киссаи-Санджан» («Сказ о Санджане»), эп
ическая поэма, сочиненная на основе устных преданий парсийским жрецом Б
ахманом в 1600 г. [переведена в (Hodivala, 1920, с. 94Ц 117)]. В поэме рассказывается, как спустя
некоторое время после высадки парсы смогли возжечь священный огонь Ата
ш-Бахрам. Они послали гонцов по суше назад в Хорасан, чтобы доставить риту
альные предметы, необходимые для церемонии освящения огня, в частности
ниранг
Ниранг Ц самое действенное, по убеждению зороастрийцев, с
редство ритуального очищения, приготовлявшееся из мочи белых бычков, ко
торых в течение семи дней поили чистой водой и кормили свежей травой, про
износя над ними специальные молитвы. Затем семь жрецов в течение шести н
очей читали над мочой священные тексты. Освященный ниранг сорок дней хра
нили под землей.
и пепел от горящего огня Аташ-Бахрам. Таким образом их новый огонь п
олучил связь со священными огнями родной страны. В «Сказе о Санджане» ут
верждается, что жрецы, бывшие среди первых поселенцев, оказались хорошо
подготовленными для выполнения своих обязанностей, потому что «нескол
ько жрецов и мирян праведной жизни прибыли сюда» (Hodivala, 1920, с. 106).
Поселение Санджан, несомненно, привлекало других зороастрийцев, возмож
но и из Ирана, и тех, кто еще раньше нашел себе убежище в Индии. Санджанский
огонь Аташ-Бахрам оставался единственным священным огнем у парсов в теч
ение последующих примерно 800 лет, но в основном жрецы и миряне молились и и
сполняли обряды перед огнем своих домашних очагов так, как это делали их
предки в древности до введения храмовых культов огня. Отчасти это можно
приписать бедности и, возможно, хорасанским обычаям, потому что в Хораса
не местные священные огни не играли такой большой роли, как в Западном Ир
ане.
«Затем, Ц как вкратце излагает „Сказ о Санджане“, Ц прошло около трех с
отен лет». За это время парсы выучились говорить на гуджарати как на родн
ом языке, усвоили индийскую одежду, хотя и с небольшими отличиями. Парсий
ские жрецы продолжали одеваться во все белое, носили на голове белые тюр
баны, и миряне тоже надевали белые одежды во время религиозных церемоний
. Женщины завели цветные сари, но головы прикрывали платком и дома, и на ул
ице. По мере того как колония в Санджане все более процветала, группы миря
н стали ее покидать и селиться в портах и других небольших городах, преим
ущественно вдоль побережья. В числе основных центров зороастрийцев пре
дание упоминает Ванканер, Броач, Вариав, Анклесар, Камбей и Навсари.
Когда зороастрийское население в этих местах увеличивалось, они обраща
лись в Санджан с просьбой прислать священнослужителей для совершения б
огослужений. Впоследствии число служителей увеличилось и они поделили
работу между собой Ц каждый взялся обслуживать определенную группу се
мей мирян. Группа эта называлась пантхак, а служитель Ц п
антхаки , и между ними была наследственная связь. Гуджаратские терми
ны были новы, но сама система индивидуальной связи между жрецами и мирян
ами в основе своей была традиционной. Затем, когда жрецы объединились в с
вои местные ассоциации, примерно в XIII в., они решили поделить Гуджарат на п
ять групп, или пантх. Все побережье с севера на юг в первоначаль
ных местах поселения обслуживали санджаны. Бхагарии («дольщик
и») обосновались в небольшом портовом городке Навсари, где парсы впервые
поселились, видимо, в 1142 г. Годавры служили в обширном сельском р
айоне, включавшем городок Анклесар. В более известном порту Броаче были
бхаручи , а в Кхамбате, или Камбее, Ц кхамбатты ; оба эти
порта древние и богатые. Каждый жреческий пантх имел свой совет и управл
ял своими делами, но все они были связаны со своим исконным поселением Са
нджан благодаря наличию там священного огня Аташ-Бахрам, пепел которого
необходим для обрядов очищения, да и сам огонь с первых же дней своего сущ
ествования стал объектом постоянного паломничества.
Единство парсов на протяжении этих смутных столетий видно из того факта
, что на каком-то этапе, очень возможно между 1129Ц 1131 гг., когда весеннее равно
денствие совпало (из-за отставания
Здесь имеется в виду отставание 365-дневного к
алендарного года от солнечного, составляющего примерно 3651/4 дня.
) с первым днем второго календарного месяца, они вставили дополните
льный, тринадцатый месяц для того, чтобы вернуть на место первый день пер
вого месяца Фравардина. Тринадцатый месяц они назвали просто «Второй Сп
эндармад». Реформа была проведена через 120 лет после того, как иранские зо
роастрийцы произвели такую же при Буидах в 1006 г. н.э., и она служит единствен
ным подтвержденным примером фактической интеркаляции дополнительног
о месяца после первой, разрушительной сасанидской календарной реформы
при Ардашире (хотя существуют и зороастрийские и арабо-персидские учены
е труды, в которых приводятся расчеты, основывающиеся на предположении,
что такие интеркаляции имели место ранее). Проведение такой реформы в Гу
джарате в XII в. свидетельствует и об авторитете и просвещенности тогдашне
го парсийского духовенства, а также о сплоченности общины. Подобное меро
приятие более никогда не повторялось, и с того времени календари парсов
и иранских зороастрийцев отставали от солнечного года, причем парсийск
ий календарь отставал иранского еще на месяц.
Парсы XIIЦ XIV вв.
В XII в. среди парсов были ученые жрецы, о чем свидетельствуют сочинения Нэр
йосанга Дхавала, санджанского священнослужителя. Расцвет деятельности
этого ученого жреца приходится, как полагают, на конец XI Ц начало XII в. Поск
ольку языком общины стал гуджарати, санскрит сделался легкодоступным д
ля ученых парсов, а благосклонное отношение индийцев привело к тому, что
парсы не испытывали к санскриту такого отвращения, как иранские зороаст
рийцы к арабскому. В связи с этим Нэрйосанг взялся за перевод зоро-астрий
ских религиозных текстов на санскрит, опираясь в своей работе на среднеп
ерсидские версии.
Для Ясны он пользовался рукописью, которая восходила к тому же оригиналу
, что и рукопись, переписанная Хошангом Сиявахшем в XV в. (Geldner, 1896, с. XXXIIIЦ XXXIV), но как
он достал копию этого редкого труда Ц неизвестно. Парсы при переселении
взяли с собой, видимо, только садэ Ц чисто авестийские тексты,
без Зэнда Ц для Ясны, Виспереда и Хорд-Авесты («Малой Авесты»). Именно эти
тексты были нужны для богослужений и молитв. Все остальные писания сохра
нялись иранскими зороастрийцами и постепенно передавались ими своим с
обратьям в Индии. Санскритский перевод Ясны, сделанный Нэрйосангом, непо
лон, но он перевел также часть Малой Авесты и пехлевийское сочинение Мен
оги-Храд и труд Марданфарроха Шканд-гуманиг-Визар. Еще он транскрибиров
ал первоначальный среднеперсидский текст ясным авестийским алфавитом
, потому что допускающий различные толкования пехлевийский шрифт парса
м стало читать еще труднее, поскольку среднеперсидский язык этих тексто
в, без труда понимавшийся носителями языка новоперсидского, теперь стал
для парсов мертвым церковным языком. Поскольку такое переписывание пех
левийского текста авестийскими буквами было своего рода толкованием, т
о его называли па-зэнд Ц «по толкованию», а потом просто П
азэнд.
Санскрит Нэрйосанга оказался, как и следовало ожидать, примитивным, Буду
чи скорее жрецом, чем сочинителем, он придерживался буквальных переводо
в (сохраняя также много специальных зороастрийских терминов). Его труд т
ем не менее демонстрирует весьма обширные познания и санскрита и средне
персидского и является одним из больших достижений парсийской науки. По
сле этого последовал упадок в изучении санскрита, совпавший с приходом в
Индию войск мусульман. В 1206 г. в Дели был установлен мусульманский султана
т, и в 1297 г. войска отправились оттуда для завоевания Гуджарата. Область бы
ла опустошена, гари этом более всего пострадал богатейший порт Камбей. «
Жителей застигли врасплох, и возникла страшная паника. Мусульмане начал
и убивать и резать безжалостно направо и налево, и кровь потекла потокам
и» (Commissariat, 1938, с. 3). Небольшая община парсов, находившаяся там, слишком маленька
я для того, чтобы о ней упоминать, должна была пострадать наравне с осталь
ными.
Теперь Гуджаратом управляли наместники, назначавшиеся в Дели; начался п
ериод религиозной нетерпимости с введением джизйи, использовавшейся н
аиболее ревностными султанами как средство для обращения в ислам. Тем не
менее парсам даже и тогда жилось лучше. чем их собратьям по вере в Иране, п
отому что они составляли лишь немногочисленную группу среди огромного
количества неверных, которые могли оказывать значительное сопротивлен
ие правителям одной своей численностью. Дело осложнялось еще и там, что з
авоеватели принесли с собой арабо-персидскую культуру, а парсы, хотя они
и полностью акклиматизировалась на новом месте, очень гордились своим п
ерсидским происхождением и иранскими традициями и относились к персид
скому языку как к части своего наследия. Распространение персидского в Г
уджарате в качестве языка учености в то время, возможно, и способствовал
о упадку знания санскрита среди парсийских жрецов. Более того в то время
они стали создавать гуджаратские версии авестийских и пехлевийских пр
оизведений, основывая их на существующих санскритских переводах, и эти л
егко понятные тексты на разговорном языке постепенно заменяли все проч
ие в общем обиходе, точно так же как ранее в Иране на среднеперсидские пер
еводы полагались больше, чем на более трудные авестийские оригиналы.
Несмотря на все невзгоды, парсы продолжали заботиться о своем священном
писании. Перед мусульманским завоеванием Гуджарата иранский жрец Руст
ам Михрабан, переписавший на родине в 1269 г. Арда-Вираз-Намаг, посетил Индию
. Сохранилась рукопись Виспереда, переписанная им в 1278 г. «в Анклесаре, в ст
ране индийцев». Рустам, очевидно, вернулся в Иран. В его семье сохранялись
и другие переписанные им копии, доставшиеся наконец его внучатому племя
ннику Михрабану Кей-Хосрову, самому известному из жрецов Ц переписчико
в рукописей. Михрабана (с его драгоценными манускриптами), в свою очередь,
пригласил в Индию один мирянин, по отмени Чахил, благочестивый торговец
из Камбея. Первым списком, который Михрабан там переписал, было уникальн
ое собрание разных пехлевийских сочинений, называемое обычно «Пехлеви
йским Шахнаме», потому что оно включает эпическую поэму Айадгари-З
ареран («Памятка о Зарере») и прозаическую повесть Карнамаги-А
рдашир («Книга деяний Ардашира»). Судя по колофону, Михрабан перепис
ал эту рукопись в 1321 г. в порту Тхана, где «торговец-парс Чахил оказал ему мн
ого почестей, уплатил за работу и снабдил бумагой». Оттуда Михрабан отпр
авился на север в Навсари, а затем в Камбей, где его деятельность как переп
исчика может быть прослежена на протяжении последующих тридцати лет.
В то время, когда Михрабан еще продолжал работать, около 1350 г., христиански
й путешественник, монах-доминиканец Йордан остановился в Гуджарате по д
ороге на Малабарское побережье и обратил внимание на парсов, о которых н
аписал: «Есть в Индии еще один языческий народ, который поклоняется огню;
они не хоронят своих мертвецов и не сжигают их, но бросают их посреди особ
ых башен без крыш и оставляют их там совершенно неприкрытыми для птиц не
бесных. Они верят в две первоосновы, а именно в зло и добро, тьму и свет, пред
меты, о которых в настоящее время я рассуждать не намереваюсь» (Jordanus,1863, с. 21).
Вскоре после этого Делийский султанат начал распадаться и был окончате
льно уничтожен тюрком Тимуром (Тамерланом). Тимур, исповедовавший ислам,
вторгся в Иран в 1381 г., захватив сначала Хорасан, а затем опустошил всю стра
ну. О Систане, разоренном Тимуром в 1383 г., сообщалось: «Все, что имелось в это
й стране, от глиняных черепков до царских жемчужин и от изящнейших издел
ий до гвоздей в дверях и стенах, Ц все было сметено вихрем разграбления»
(Browne, 1920, с. 187). Среди пострадавших оказались и зороастрийцы, все еще проживавш
ие там, и походы Тимура, как утверждают предания, заставили многих из них б
ежать за море, в Гуджарат. Сам Гуджарат располагался, к счастью, слишком да
леко на юге и непосредственно не пострадал, когда Тимур в 1398 г. направился
в Индию. Он захватил Дели, опустошил страну и удалился, нагруженный добыч
ей.
В 1401 г. мусульманский наместник Гуджарата Mузаффар-шах объявил свою незав
исимость, и начался период междоусобной борьбы, пока он и его преемники н
е утвердились на престоле. Возможно, именно в этот период (точная дата неи
звестна) парсы из Вариава, селения района Годавра, были убиты, согласно од
ному сообщению, местным индийским раджей за то, что отказались платить н
епомерные налоги. Богослужение памяти душ погибших Ц мужчин, женщин и д
етей Ц до сих пор торжественно совершается ежегодно.
В беспокойные годы начала правления Музаффаридов два хорошо известных
парсийских писца, Рам Камдин и его сын Пешотан, умудрились продолжить св
ои мирные труды. Второй из них переписал знаменитый список Авесты в 1397 г. в
Броаче, а в 1410 г. его отец скопировал рукопись, содержащую пазэндскую и сан
скритскую версии Арда-Вираз-Намаг. Через пять лет он переписал список ра
зличных пазэндских текстов, некоторые из них сопровождались санскритс
кими и старо-гуджаратскими переводами. Рам не владел большими познаниям
и в среднеперсидском, и его труды показывают неуклонное ухудшение поним
ания этого ставшего иностранным языка по мере перехода на местное нареч
ие.
Парсы XV в.
Сопротивление индийцев власти Музаффаридов продолжалось с перерывами
до середины XV в., когда на престол взошел Султан-Махмуд-Бегада (1458Ц 1511). В 1465 г. о
н послал войска для подавления некоторых наиболее упорных очагов сопро
тивления, и считается, что именно во время этой кампании селение Санджан
было разорено и разрушено. Парсы участвовали в битве. Они героически сра
жались бок о бок со своими индийскими благодетелями, о чем рассказываетс
я в «Сказе о Санджане» (Hodivala, 1920, с. 108Ц 113). Многие из парсов погибли, но жрецам уда
лось спасти огонь Аташ-Бахрам и благополучно перенести его в пещеру на «
горе по имени Бахрот», уединенно возвышавшейся в четырнадцати милях от С
анджана. Здесь, под защитой джунглей и моря, жрецы хранили огонь в течение
последующих двенадцати лет, а затем, когда страсти поутихли, перенесли е
го в Бансда, городок, расположенный в пятидесяти милях от побережья, но вс
е же в пантхе Санджана, где маленькая община парсов почтительно и радост
но приняла его. Там огонь оставался в течение двух лет, и зороастрийцы при
ходили к нему на поклонение «из всех областей, где жили люди этой чистой в
еры. Так же как раньше люди отправлялись… в прославленный Санджан, точно
так же парсы приходили теперь в Бансда… с многочисленными приношениями
» (Hodivala, 1920, с. 113).
Среди паломников был и один из известных в парсийской истории людей, бог
атый мирянин из Навсари, по имени Чанга-Аса. Автор «Сказа о Санджане» вели
чает его древним иранским титулом дахйувад Ц «владыка страны
», переводя так, очевидно, гуджаратское слово десаи (как если бы
оно значило «землевладелец»). Автор называет его также давар Ц
«судья», «магистрат» Ц и пишет, что «он не мог перенести того, чтобы в
ера оказалась преданной забвению… Он дал денег из своих богатств тем, у к
ого не было рубашки-судра и пояса-кусти». Чанга-Аса совершил паломничест
во в Бансда во время сезона дождей, когда туда было трудно пройти через дж
унгли. Вскоре после возвращения он созвал собрание анджомана Навсари и п
редложил пригласить жрецов Санджана перенести священный огонь в Навса
ри, на побережье. (Поддерживать сообщение по морю тогда было легче, чем по
суше.) Жрецы Санджана согласились. Тогда служители пантха Бхагариа в Нав
сари приготовили «прекрасный дом» для огня, где благополучно его устано
вили. Описанием этого события Бахман, приходящийся прапрапрапраправну
ком одному из жрецов Санджана, хранившему священный огонь, и заканчивает
«Сказ о Санджане».
Огонь Аташ-Бахрам около четырнадцати лет не имел, таким образом, постоян
ного обиталища. В течение этого времени его, видимо, держали в металличес
ком сосуде, так называемом афринагане ;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
и высадились. Парсы и основали на том месте поселение, которое назвали Са
нджан, в честь своего родного города в Хорасане. Главным источником по ис
тории небольшой общины является «Киссаи-Санджан» («Сказ о Санджане»), эп
ическая поэма, сочиненная на основе устных преданий парсийским жрецом Б
ахманом в 1600 г. [переведена в (Hodivala, 1920, с. 94Ц 117)]. В поэме рассказывается, как спустя
некоторое время после высадки парсы смогли возжечь священный огонь Ата
ш-Бахрам. Они послали гонцов по суше назад в Хорасан, чтобы доставить риту
альные предметы, необходимые для церемонии освящения огня, в частности
ниранг
Ниранг Ц самое действенное, по убеждению зороастрийцев, с
редство ритуального очищения, приготовлявшееся из мочи белых бычков, ко
торых в течение семи дней поили чистой водой и кормили свежей травой, про
износя над ними специальные молитвы. Затем семь жрецов в течение шести н
очей читали над мочой священные тексты. Освященный ниранг сорок дней хра
нили под землей.
и пепел от горящего огня Аташ-Бахрам. Таким образом их новый огонь п
олучил связь со священными огнями родной страны. В «Сказе о Санджане» ут
верждается, что жрецы, бывшие среди первых поселенцев, оказались хорошо
подготовленными для выполнения своих обязанностей, потому что «нескол
ько жрецов и мирян праведной жизни прибыли сюда» (Hodivala, 1920, с. 106).
Поселение Санджан, несомненно, привлекало других зороастрийцев, возмож
но и из Ирана, и тех, кто еще раньше нашел себе убежище в Индии. Санджанский
огонь Аташ-Бахрам оставался единственным священным огнем у парсов в теч
ение последующих примерно 800 лет, но в основном жрецы и миряне молились и и
сполняли обряды перед огнем своих домашних очагов так, как это делали их
предки в древности до введения храмовых культов огня. Отчасти это можно
приписать бедности и, возможно, хорасанским обычаям, потому что в Хораса
не местные священные огни не играли такой большой роли, как в Западном Ир
ане.
«Затем, Ц как вкратце излагает „Сказ о Санджане“, Ц прошло около трех с
отен лет». За это время парсы выучились говорить на гуджарати как на родн
ом языке, усвоили индийскую одежду, хотя и с небольшими отличиями. Парсий
ские жрецы продолжали одеваться во все белое, носили на голове белые тюр
баны, и миряне тоже надевали белые одежды во время религиозных церемоний
. Женщины завели цветные сари, но головы прикрывали платком и дома, и на ул
ице. По мере того как колония в Санджане все более процветала, группы миря
н стали ее покидать и селиться в портах и других небольших городах, преим
ущественно вдоль побережья. В числе основных центров зороастрийцев пре
дание упоминает Ванканер, Броач, Вариав, Анклесар, Камбей и Навсари.
Когда зороастрийское население в этих местах увеличивалось, они обраща
лись в Санджан с просьбой прислать священнослужителей для совершения б
огослужений. Впоследствии число служителей увеличилось и они поделили
работу между собой Ц каждый взялся обслуживать определенную группу се
мей мирян. Группа эта называлась пантхак, а служитель Ц п
антхаки , и между ними была наследственная связь. Гуджаратские терми
ны были новы, но сама система индивидуальной связи между жрецами и мирян
ами в основе своей была традиционной. Затем, когда жрецы объединились в с
вои местные ассоциации, примерно в XIII в., они решили поделить Гуджарат на п
ять групп, или пантх. Все побережье с севера на юг в первоначаль
ных местах поселения обслуживали санджаны. Бхагарии («дольщик
и») обосновались в небольшом портовом городке Навсари, где парсы впервые
поселились, видимо, в 1142 г. Годавры служили в обширном сельском р
айоне, включавшем городок Анклесар. В более известном порту Броаче были
бхаручи , а в Кхамбате, или Камбее, Ц кхамбатты ; оба эти
порта древние и богатые. Каждый жреческий пантх имел свой совет и управл
ял своими делами, но все они были связаны со своим исконным поселением Са
нджан благодаря наличию там священного огня Аташ-Бахрам, пепел которого
необходим для обрядов очищения, да и сам огонь с первых же дней своего сущ
ествования стал объектом постоянного паломничества.
Единство парсов на протяжении этих смутных столетий видно из того факта
, что на каком-то этапе, очень возможно между 1129Ц 1131 гг., когда весеннее равно
денствие совпало (из-за отставания
Здесь имеется в виду отставание 365-дневного к
алендарного года от солнечного, составляющего примерно 3651/4 дня.
) с первым днем второго календарного месяца, они вставили дополните
льный, тринадцатый месяц для того, чтобы вернуть на место первый день пер
вого месяца Фравардина. Тринадцатый месяц они назвали просто «Второй Сп
эндармад». Реформа была проведена через 120 лет после того, как иранские зо
роастрийцы произвели такую же при Буидах в 1006 г. н.э., и она служит единствен
ным подтвержденным примером фактической интеркаляции дополнительног
о месяца после первой, разрушительной сасанидской календарной реформы
при Ардашире (хотя существуют и зороастрийские и арабо-персидские учены
е труды, в которых приводятся расчеты, основывающиеся на предположении,
что такие интеркаляции имели место ранее). Проведение такой реформы в Гу
джарате в XII в. свидетельствует и об авторитете и просвещенности тогдашне
го парсийского духовенства, а также о сплоченности общины. Подобное меро
приятие более никогда не повторялось, и с того времени календари парсов
и иранских зороастрийцев отставали от солнечного года, причем парсийск
ий календарь отставал иранского еще на месяц.
Парсы XIIЦ XIV вв.
В XII в. среди парсов были ученые жрецы, о чем свидетельствуют сочинения Нэр
йосанга Дхавала, санджанского священнослужителя. Расцвет деятельности
этого ученого жреца приходится, как полагают, на конец XI Ц начало XII в. Поск
ольку языком общины стал гуджарати, санскрит сделался легкодоступным д
ля ученых парсов, а благосклонное отношение индийцев привело к тому, что
парсы не испытывали к санскриту такого отвращения, как иранские зороаст
рийцы к арабскому. В связи с этим Нэрйосанг взялся за перевод зоро-астрий
ских религиозных текстов на санскрит, опираясь в своей работе на среднеп
ерсидские версии.
Для Ясны он пользовался рукописью, которая восходила к тому же оригиналу
, что и рукопись, переписанная Хошангом Сиявахшем в XV в. (Geldner, 1896, с. XXXIIIЦ XXXIV), но как
он достал копию этого редкого труда Ц неизвестно. Парсы при переселении
взяли с собой, видимо, только садэ Ц чисто авестийские тексты,
без Зэнда Ц для Ясны, Виспереда и Хорд-Авесты («Малой Авесты»). Именно эти
тексты были нужны для богослужений и молитв. Все остальные писания сохра
нялись иранскими зороастрийцами и постепенно передавались ими своим с
обратьям в Индии. Санскритский перевод Ясны, сделанный Нэрйосангом, непо
лон, но он перевел также часть Малой Авесты и пехлевийское сочинение Мен
оги-Храд и труд Марданфарроха Шканд-гуманиг-Визар. Еще он транскрибиров
ал первоначальный среднеперсидский текст ясным авестийским алфавитом
, потому что допускающий различные толкования пехлевийский шрифт парса
м стало читать еще труднее, поскольку среднеперсидский язык этих тексто
в, без труда понимавшийся носителями языка новоперсидского, теперь стал
для парсов мертвым церковным языком. Поскольку такое переписывание пех
левийского текста авестийскими буквами было своего рода толкованием, т
о его называли па-зэнд Ц «по толкованию», а потом просто П
азэнд.
Санскрит Нэрйосанга оказался, как и следовало ожидать, примитивным, Буду
чи скорее жрецом, чем сочинителем, он придерживался буквальных переводо
в (сохраняя также много специальных зороастрийских терминов). Его труд т
ем не менее демонстрирует весьма обширные познания и санскрита и средне
персидского и является одним из больших достижений парсийской науки. По
сле этого последовал упадок в изучении санскрита, совпавший с приходом в
Индию войск мусульман. В 1206 г. в Дели был установлен мусульманский султана
т, и в 1297 г. войска отправились оттуда для завоевания Гуджарата. Область бы
ла опустошена, гари этом более всего пострадал богатейший порт Камбей. «
Жителей застигли врасплох, и возникла страшная паника. Мусульмане начал
и убивать и резать безжалостно направо и налево, и кровь потекла потокам
и» (Commissariat, 1938, с. 3). Небольшая община парсов, находившаяся там, слишком маленька
я для того, чтобы о ней упоминать, должна была пострадать наравне с осталь
ными.
Теперь Гуджаратом управляли наместники, назначавшиеся в Дели; начался п
ериод религиозной нетерпимости с введением джизйи, использовавшейся н
аиболее ревностными султанами как средство для обращения в ислам. Тем не
менее парсам даже и тогда жилось лучше. чем их собратьям по вере в Иране, п
отому что они составляли лишь немногочисленную группу среди огромного
количества неверных, которые могли оказывать значительное сопротивлен
ие правителям одной своей численностью. Дело осложнялось еще и там, что з
авоеватели принесли с собой арабо-персидскую культуру, а парсы, хотя они
и полностью акклиматизировалась на новом месте, очень гордились своим п
ерсидским происхождением и иранскими традициями и относились к персид
скому языку как к части своего наследия. Распространение персидского в Г
уджарате в качестве языка учености в то время, возможно, и способствовал
о упадку знания санскрита среди парсийских жрецов. Более того в то время
они стали создавать гуджаратские версии авестийских и пехлевийских пр
оизведений, основывая их на существующих санскритских переводах, и эти л
егко понятные тексты на разговорном языке постепенно заменяли все проч
ие в общем обиходе, точно так же как ранее в Иране на среднеперсидские пер
еводы полагались больше, чем на более трудные авестийские оригиналы.
Несмотря на все невзгоды, парсы продолжали заботиться о своем священном
писании. Перед мусульманским завоеванием Гуджарата иранский жрец Руст
ам Михрабан, переписавший на родине в 1269 г. Арда-Вираз-Намаг, посетил Индию
. Сохранилась рукопись Виспереда, переписанная им в 1278 г. «в Анклесаре, в ст
ране индийцев». Рустам, очевидно, вернулся в Иран. В его семье сохранялись
и другие переписанные им копии, доставшиеся наконец его внучатому племя
ннику Михрабану Кей-Хосрову, самому известному из жрецов Ц переписчико
в рукописей. Михрабана (с его драгоценными манускриптами), в свою очередь,
пригласил в Индию один мирянин, по отмени Чахил, благочестивый торговец
из Камбея. Первым списком, который Михрабан там переписал, было уникальн
ое собрание разных пехлевийских сочинений, называемое обычно «Пехлеви
йским Шахнаме», потому что оно включает эпическую поэму Айадгари-З
ареран («Памятка о Зарере») и прозаическую повесть Карнамаги-А
рдашир («Книга деяний Ардашира»). Судя по колофону, Михрабан перепис
ал эту рукопись в 1321 г. в порту Тхана, где «торговец-парс Чахил оказал ему мн
ого почестей, уплатил за работу и снабдил бумагой». Оттуда Михрабан отпр
авился на север в Навсари, а затем в Камбей, где его деятельность как переп
исчика может быть прослежена на протяжении последующих тридцати лет.
В то время, когда Михрабан еще продолжал работать, около 1350 г., христиански
й путешественник, монах-доминиканец Йордан остановился в Гуджарате по д
ороге на Малабарское побережье и обратил внимание на парсов, о которых н
аписал: «Есть в Индии еще один языческий народ, который поклоняется огню;
они не хоронят своих мертвецов и не сжигают их, но бросают их посреди особ
ых башен без крыш и оставляют их там совершенно неприкрытыми для птиц не
бесных. Они верят в две первоосновы, а именно в зло и добро, тьму и свет, пред
меты, о которых в настоящее время я рассуждать не намереваюсь» (Jordanus,1863, с. 21).
Вскоре после этого Делийский султанат начал распадаться и был окончате
льно уничтожен тюрком Тимуром (Тамерланом). Тимур, исповедовавший ислам,
вторгся в Иран в 1381 г., захватив сначала Хорасан, а затем опустошил всю стра
ну. О Систане, разоренном Тимуром в 1383 г., сообщалось: «Все, что имелось в это
й стране, от глиняных черепков до царских жемчужин и от изящнейших издел
ий до гвоздей в дверях и стенах, Ц все было сметено вихрем разграбления»
(Browne, 1920, с. 187). Среди пострадавших оказались и зороастрийцы, все еще проживавш
ие там, и походы Тимура, как утверждают предания, заставили многих из них б
ежать за море, в Гуджарат. Сам Гуджарат располагался, к счастью, слишком да
леко на юге и непосредственно не пострадал, когда Тимур в 1398 г. направился
в Индию. Он захватил Дели, опустошил страну и удалился, нагруженный добыч
ей.
В 1401 г. мусульманский наместник Гуджарата Mузаффар-шах объявил свою незав
исимость, и начался период междоусобной борьбы, пока он и его преемники н
е утвердились на престоле. Возможно, именно в этот период (точная дата неи
звестна) парсы из Вариава, селения района Годавра, были убиты, согласно од
ному сообщению, местным индийским раджей за то, что отказались платить н
епомерные налоги. Богослужение памяти душ погибших Ц мужчин, женщин и д
етей Ц до сих пор торжественно совершается ежегодно.
В беспокойные годы начала правления Музаффаридов два хорошо известных
парсийских писца, Рам Камдин и его сын Пешотан, умудрились продолжить св
ои мирные труды. Второй из них переписал знаменитый список Авесты в 1397 г. в
Броаче, а в 1410 г. его отец скопировал рукопись, содержащую пазэндскую и сан
скритскую версии Арда-Вираз-Намаг. Через пять лет он переписал список ра
зличных пазэндских текстов, некоторые из них сопровождались санскритс
кими и старо-гуджаратскими переводами. Рам не владел большими познаниям
и в среднеперсидском, и его труды показывают неуклонное ухудшение поним
ания этого ставшего иностранным языка по мере перехода на местное нареч
ие.
Парсы XV в.
Сопротивление индийцев власти Музаффаридов продолжалось с перерывами
до середины XV в., когда на престол взошел Султан-Махмуд-Бегада (1458Ц 1511). В 1465 г. о
н послал войска для подавления некоторых наиболее упорных очагов сопро
тивления, и считается, что именно во время этой кампании селение Санджан
было разорено и разрушено. Парсы участвовали в битве. Они героически сра
жались бок о бок со своими индийскими благодетелями, о чем рассказываетс
я в «Сказе о Санджане» (Hodivala, 1920, с. 108Ц 113). Многие из парсов погибли, но жрецам уда
лось спасти огонь Аташ-Бахрам и благополучно перенести его в пещеру на «
горе по имени Бахрот», уединенно возвышавшейся в четырнадцати милях от С
анджана. Здесь, под защитой джунглей и моря, жрецы хранили огонь в течение
последующих двенадцати лет, а затем, когда страсти поутихли, перенесли е
го в Бансда, городок, расположенный в пятидесяти милях от побережья, но вс
е же в пантхе Санджана, где маленькая община парсов почтительно и радост
но приняла его. Там огонь оставался в течение двух лет, и зороастрийцы при
ходили к нему на поклонение «из всех областей, где жили люди этой чистой в
еры. Так же как раньше люди отправлялись… в прославленный Санджан, точно
так же парсы приходили теперь в Бансда… с многочисленными приношениями
» (Hodivala, 1920, с. 113).
Среди паломников был и один из известных в парсийской истории людей, бог
атый мирянин из Навсари, по имени Чанга-Аса. Автор «Сказа о Санджане» вели
чает его древним иранским титулом дахйувад Ц «владыка страны
», переводя так, очевидно, гуджаратское слово десаи (как если бы
оно значило «землевладелец»). Автор называет его также давар Ц
«судья», «магистрат» Ц и пишет, что «он не мог перенести того, чтобы в
ера оказалась преданной забвению… Он дал денег из своих богатств тем, у к
ого не было рубашки-судра и пояса-кусти». Чанга-Аса совершил паломничест
во в Бансда во время сезона дождей, когда туда было трудно пройти через дж
унгли. Вскоре после возвращения он созвал собрание анджомана Навсари и п
редложил пригласить жрецов Санджана перенести священный огонь в Навса
ри, на побережье. (Поддерживать сообщение по морю тогда было легче, чем по
суше.) Жрецы Санджана согласились. Тогда служители пантха Бхагариа в Нав
сари приготовили «прекрасный дом» для огня, где благополучно его устано
вили. Описанием этого события Бахман, приходящийся прапрапрапраправну
ком одному из жрецов Санджана, хранившему священный огонь, и заканчивает
«Сказ о Санджане».
Огонь Аташ-Бахрам около четырнадцати лет не имел, таким образом, постоян
ного обиталища. В течение этого времени его, видимо, держали в металличес
ком сосуде, так называемом афринагане ;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40