Он был так же высок, как Аргун, но значительно тяжелее.
- Мой хан, Аргун приказал одному из своих туменов под командованием Торлука, здесь присутствующего, атаковать ваш левый фланг уже перейдя на нашу сторону, в то время как мы схватились в решающей битве с вашим братом. Сотни ваших людей были убиты. Это было предательством, убийством и явным осквернением Яссы.
Дзебу не мог себе представить, чтобы кто-нибудь разговаривал с императором в Хэйан Кё так, как Аргун и Уриангкатай разговаривали с Кублай-ханом. Они с ним спорили, подшучивали над ним, наставляли его. И тем не менее Кублай-хан правил территорией в тысячу раз большей, чем Священные Острова.
Кублай повернулся к Торлуку:
- Я помню тебя. Ты пришел на курултай четыре года назад и удерживал меня от принятия поста Великого Хана. Какова твоя роль в этом?
- Мой хан, - сказал Аргун, - он атаковал войска из Страны Карликов по моему приказу.
- Я говорю с Торлуком, - мягко произнес Кублай.
- Мой хан, - сказал Торлук, - все было так, как говорит мой командир. Он приказал мне отвести свой тумен из сражения с центром Арика Буки, развернуться и атаковать чужеземных карликов, которые следовали за нами. Главной моей задачей было обеспечить смерть монаха - человека, лежащего сейчас на носилках.
Кублай задумчиво посмотрел на Дзебу.
- Я видел его прежде. Он сражается вместе с карликами, сам таковым не являясь. Он выглядит как один из нас. Почему ты послал тумен, чтобы убить его, Аргун?
Аргун взглянул на Дзебу, пальцы его дрожали, как будто он был готов броситься на него и убить его немедленно на этом самом месте.
- Мой хан, этот монах - сын Дзамуги Коварного. - Он замолчал, как будто больше ничего говорить и не требовалось. Присутствующие офицеры вполголоса переговаривались между собой.
- Я думал, что род Дзамуги уже давно уничтожен, - сказал Кублай. - Монах, Дзамуга действительно был твоим отцом?
- Да, мой хан, - прошептал Дзебу. Кублай, нахмурившись, наклонился вперед на золотом троне.
Вперед вышел Тайтаро.
- Его душили тетивой лука, ему трудно говорить, мой хан. Он признает, что Дзамуга был его отцом.
Кублай улыбнулся.
- Ты - религиозный шут, не так ли? Какова твоя роль в этой ссоре?
- Если Великий Хан дозволит мне сказать, я из Страны Восходящего Солнца, и этот монах - мой приемный сын.
- Изумительно, - сказал Кублай. Он поставил свой золотой кубок на подлокотник трона. - Аргун, ты приказал Торлуку и его десяти тысячам атаковать моих воинов из… Страны Восходящего Солнца, только чтобы убить этого сына Дзамуги?
- Да, мой хан. Трижды я пытался убить его, но ему удавалось ускользнуть. В этот раз я должен был быть уверен. Я знал, что его соотечественники постараются защитить его. Только при помощи атаки превосходящими силами я мог надеяться исполнить приказ вашего деда.
Кублай поднял брови и сложил руки на своем внушительном животе.
- Даже этого, как мне кажется, было недостаточно. Аргун, мой дед рассказывал мне историю Дзамуги, но это было много лет назад. Здесь, вероятно, присутствуют те, кто никогда не слышал о нем. Ты должен освежить нашу память. Каким образом Дзамуга оскорбил моего Прародителя?
Аргун поклонился.
- Мой хан, Дзамуга Коварный был злейшим врагом, который когда-либо был у вашего Прародителя. Сначала он был одним из его лучших друзей. На самом деле он был двоюродным братом Прародителя. Когда ваш Прародитель был известен как Темучин, Дзамуга был ему андой, кровным братом. Он много раз спасал жизнь вашего деда. Но в конце концов предал его.
Дзамуга жил среди людей, которые пасли овец и коз, - самых бедных на нашей земле. Темучин происходил из монголов якка, разводивших лошадей, которые всегда считались знатными в наших землях. Когда Темучин сражался с другими племенами и заставлял их подчиниться себе, Дзамуга сделал своих последователей его союзниками. Но Дзамуга говорил своим людям, что, когда Темучин объединит племена, он создаст новый народ, где все будут равны. Коневоды будут сидеть рядом с козопасами и овцеводами, и все будут жить в мире друг с другом. Народы, живущие на наших границах, оставят нас в покое, потому что мы будем сильными и едиными.
У Темучина были другие намерения. Он прекратил главенство коневодов над овцеводами, но заменил его главенством Великого Хана над всеми другими ханами, князей и военачальников - над десятками и сотнями тысяч других. Он пошел войной на народы, живущие на наших границах, и отобрал их богатства для нас.
- Если бы мы претворили в жизнь мечту Дзамуги, - сказал Кублай-хан, - все монголы были бы равными, но бедными. - Он улыбнулся. - Благодаря тому, что мы исполнили волю моего Прародителя, все монголы стали неравными, но богатыми. - Из толпы собравшихся офицеров послышался одобрительный ропот.
Аргун продолжал:
- Когда Темучин собрал курултай и был провозглашен Великим Ханом, Дзамуга собрал вокруг себя племена, обиженные Темучином, и сделал так, что его провозгласили Гурханом, Всеобщим Правителем Монголии. Он развязал гражданскую войну против Чингисхана и втянул в нее могущественных врагов: меркитов, кератитов и найманов. Никогда еще, с тех пор как его отец был отравлен, а сам он вынужден был носить деревянное ярмо раба, Темучину не угрожала подобная опасность.
Чингисхан и силы, собранные Дзамугой, сошлись в решительной схватке у Койитана. Полчища Дзамуги были разгромлены, но самому ему удалось бежать. Чингисхан приговорил Дзамугу и всех из его рода, включая самого маленького ребенка, к смерти. Жена Дзамуги, его дети, дяди, племянники, братья и их жены и дети - все были казнены. Хан постановил, что все мужчины из племени Дзамуги и дети, ростом выше колеса повозки, должны быть убиты. Всех женщин и более маленьких детей продали в рабство. Племя прекратило свое существование.
Многие годы после этого Дзамуга скитался от народа к народу, прилагая все усилия, чтобы настроить их против Чингисхана, предупреждая их о мощи монголов, вынуждая выступить войной против своего кровного брата, вступая в ряды их армий, когда ему все это удавалось. Он переходил от кинь Северного Китая к кидани, к хорезмийцам, постоянно надеясь, что ему удастся найти силу, способную нанести поражение Чингисхану. Ему не удалось сделать это. Все эти народы были покорены. Несколько раз мы узнавали, что Дзамуга становился отцом в тех странах, куда убегал. Мы находили этих детей и казнили их.
Тайтаро встал на колени рядом с Дзебу и прошептал:
- Теперь ты знаешь, каким человеком был твой отец.
Дзебу ощущал подъем каждой частицей своего тела. Никто здесь не думал хорошо о его отце, это было очевидно. Но Дзамуга Коварный был именно таким человеком, который мог вызвать у Дзебу восхищение, который верил, что овцевод не хуже коневода, и мог отдать свою жизнь за эту веру. Тем, кого невозможно было сломить, кто упорно сражался с силой, кажущейся непобедимой. Если бы его тело не было таким разбитым, Дзебу, возможно, ощутил бы радость.
Его мысли блуждали от усталости и боли. Снова перед ним предстало видение, посетившее во время посвящения. Теперь, хотя бы частично, он знал, что оно означало. Он видел эту землю Китая, Великую Стену, орды монголов, перекатывающиеся через нее. И он знал, кто был тем великаном, который называл его «маленьким племянником». Это был тот, борьбе с кем посвятил всю свою жизнь Дзамуга, кто приговорил к смерти и Дзамугу, и Дзебу, кого Кублай-хан называл своим Прародителем, - Чингисхан.
Аргун продолжал:
- После завоевания северного Китая до Чингисхана дошел слух, что Дзамуга бежал в Корею. К тому времени я стал молодым мужчиной. С самого детства я служил в армии Великого Хана. Я был обласкан его вниманием за подвиги в боях. Он великодушно удостоил меня звания Багадура - Доблестного. Он поставил передо мной задачу:
«Убей Дзамугу и все потомство. Пусть ни один не выживет». Он послал меня в Корею, где после поисков Дзамуги я узнал, что он отправился в восточную островную империю, которую мы называем Страной Карликов. Я отплыл на Кюсю, самый южный из этих островов, самый ближний к Корее. Переодетый в странствующего буддистского монаха, я шел по следу Дзамуги. Людям трудно было забыть такого человека. Наконец я нашел его, дрался с ним и убил его. Но потом я узнал, что за пять лет жизни среди карликов он успел завести себе жену и стать отцом.
Слова Аргуна заставили Дзебу подумать о Ниосан. В то время она считалась самой красивой молодой женщиной в той части Кюсю. Сейчас она была мертва, сожжена заживо Такаши. Он вновь остро почувствовал боль, рыдания едва не сорвались с его губ. Он потер глаза правой рукой. Левая была почти парализована. Он так устал. Поскорее бы все закончилось.
- Дзамуга поместил своего сына в монастырь зиндзя. Я отправился туда, но этот старик, который сейчас стоит рядом с монахом Дзебу, взял ребенка под свою защиту. Я был один, и воинствующие монахи прогнали меня. Голову Дзамуги я отвез Чингисхану.
Во время правления Великого Хана Гуюка, сына Огодая, я отправился на восточные острова и выследил сына Дзамуги, монаха Дзебу, в том же самом монастыре на острове Кюсю, где он жил со своим приемным отцом. Мы дрались, но ему удалось улизнуть.
Великий Хан Гуюк умер, и я вернулся на родину. Во время войны с империей Сун ваш брат, Великий Хан Мешу, назначил меня гурханом южной армии. Я узнал, что город Гуайлинь обороняет отряд воинов из Страны Карликов, среди которых был монах Дзебу. Я верил, что рано или поздно город падет и мне представится возможность убить его. Снова Вечные Небеса распорядились по-другому. Из-за смерти Великого Хана Мешу осаду пришлось прекратить.
- Да, - сухо произнес Кублай-хан. - Ты очень торопился переправить свою армию в Каракорум, чтобы убедить моего брата объявить себя Великим Ханом и лишить меня этого титула. Это поразительная история, Аргун. Более тридцати лет ты безуспешно пытался исполнить приказ моего деда. К счастью для тебя, мой дед отошел в другой мир. Представь себе, как бы он поступил с офицером, который целые тридцать лет пытался выполнить его приказ и все равно не смог сделать этого.
Все офицеры, включая Уриангкатая, Юкио и Тайтаро, рассмеялись. Даже Дзебу сквозь боль выдавил из себя улыбку, Аргун стоял неподвижно, вынося насмешки с каменным лицом.
Кублай повернулся к Уриангкатаю:
- Теперь, когда ты знаешь о приказе моего Прародителя Аргуну, считаешь ли ты, что он был вправе атаковать чужеземных воинов?
Уриангкатай умоляюще вытянул руки ладонями вверх.
- Мой хан, говорят, что мой отец, Суботай, был лучшим военачальником Чингисхана. Я скакал рядом с ним на протяжении многих лет. Одним из правил, которые он вбил в меня, было никогда напрасно не подвергать жизни своих людей опасности. Если Чингисхан подозревал, что военачальник без надобности подвергает жизнь своих людей опасности, он разжаловал его в рядовые. Аргун заявляет, что имел право атаковать и убить сотни наших воинов. В этом бою погибло много и его людей. Он расточал жизни монголов так же, как и чужеземцев.
- Ты смеешь заявить, что можно пренебречь ярлыком Чингисхана? - взревел Аргун.
Уриангкатай, нахмурившись, помедлил с ответом:
- Нужно чтить все заповеди Завоевателя. Но цена, которую мы заплатили сегодня… - он покачал головой, - высока. Слишком высока.
Более спокойным тоном Аргун произнес:
- Цена почти заплачена, - Он повернулся к Кублаю и поднял вверх один палец. - Еще одна жизнь. Позвольте мне убить монаха Дзебу, и дух вашего Прародителя будет умиротворен.
Дзебу почувствовал, как напряглись стоящие рядом Тайтаро и Юкио. Сам он едва был способен следить за спором, но ему показалось, что Аргун выиграл очко. Что была еще одна жизнь чужеземца для монголов? Несомненно, чтобы положить конец этому спору, Кублай приговорит его к смерти.
Глава 24
Сейчас все глаза в огромной юрте были устремлены на Кублая. Гигантский смуглый человек сидел на своем золотом троне и чуть заметно улыбался. Если бы не его борода, он напомнил бы Дзебу изваяние Будды. После длительного молчания он огляделся, нахмурив брови.
- Кто еще желает сказать что-либо? - Голос его был низким и приятным. Он плавно прокатился по помещению, похожий на течение великой реки.
«Любила ли Танико этого человека? - подумал Дзебу. - Она любила Кийоси, а у Кублая было не меньше качеств, достойных восхищения. Я убил человека, которого она любила, а сейчас человек, которого она, возможно, любит, убьет меня. В каком-то смысле это будет справедливо».
- Теперь выслушайте мое решение, - продолжал Кублай. - Аргун, тебе было предоставлено множество возможностей, чтобы выполнить заповедь моего Прародителя. Ты мог просто подождать, пока не закончится этот решающий все бой, и прийти ко мне. Вместо этого ты выбрал путь, который стоил мне многих жизней. Ты приказал моим воинам напасть на моих же воинов. Это непростительное нарушение Яссы. Мне совершенно ясно, что ты избрал эту внезапную атаку, так как не был уверен, что я позволю тебе убить этого монаха Дзебу. Ты не верил мне.
Аргун открыл было рот, но Кублай остановил его, подняв руку:
- Помолчи. Ты собираешься сказать, что действовал, пытаясь добросовестно исполнить заповедь Чингисхана. Позволь напомнить тебе, что Чингисхан умер тридцать семь лет назад. - Ропот удивления прошел по помещению, и Кублай подождал, пока он стихнет, прежде чем продолжил: - Я спрашиваю тебя, Аргун, спрашиваю всех вас, должны ли мы во всем следовать заповедям Чингисхана? Не мог ли он принять другое решение, если бы был жив? Он был моим дедом, я сидел у него на коленях. Скакал на его лошади, сидя перед ним. Я знаю сам дух Чингисхана, Я помню о нем то, чего не могли запомнить другие. Было невозможно предположить, что он предпримет. Он был верен своим друзьям и никогда не нарушал договоры, Но никогда старые мысли не влияли на его решения. Он был способен учиться и меняться. Разве сейчас, когда он мертв, мы должны перестать делать это? Должен ли каждый, утверждающий то, что он владеет словами прямо из уст моего деда, становиться моим хозяином? Мой дед первым рассмеялся бы над подобной глупостью. Если бы Чингисхан был жив сегодня, я первым бы поклонился ему и исполнил все его приказания. Но он мертв, и я не собираюсь кланяться каждому встречному, который заявляет, что знает, как поступил бы Чингисхан в данной ситуации. Если бы я поступал так, то был бы дураком, недостойным быть Великим Ханом. Если бы он был жив, оправдал ли бы он потери сотен жизней, чтобы Аргун заполучил одну или попытался сделать это? Мы не знаем этого, поэтому я должен спросить самого себя, что я думаю по этому поводу.
Мой брат, Арик Бука, поднял свои знамена против меня, так как знал, что, если я стану Великим Ханом, многое изменится. Аргун, ты был одним из тех, кто поддержал его намерения восстать против меня, так как сам был против перемен. Ты привел ко мне свои войска, но сам в действительности не подчинился мне как Великому Хану. Ты по-прежнему хочешь, чтобы я поступал так, как поступил бы мой дед. Я могу сказать тебе одно - Великий Хан не подчиняется никому, кроме Великого Хана.
Это мое решение. Для меня было бы правильным приговорить тебя к смерти за вызов смуты среди моих войск. Если бы ты стоял перед любым Великим Ханом, правившим до меня, я уверен, что он приказал бы удавить тебя. Но я не прикажу предать тебя смерти, так как ты все еще представляешь ценность для меня. Ты привел мне армию и изменил ход боя сегодня. Я уже говорил тебе, что знаю, как помнить своих друзей.
Кублай повернулся к Уриангкатаю:
- Ты, подобно Аргуну, мог усомниться в моей справедливости и искать удовлетворения своих обид на поле боя. Если бы ты поступил так, мы потеряли бы все, завоеванное сегодняшней победой. Я поддерживаю все твои обвинения против Аргуна. Его жизнь или смерть - в твоих руках. Люди, которых он убил, подчинялись тебе. Право мести принадлежит тебе, если ты сам желаешь ее. Ты знаешь, что сам я не желаю смерти Аргуну, но последнее слово принадлежит тебе, Уриангкатай. Должен Аргун жить или умереть?
Уриангкатай долго молчал, прежде чем собрался с ответом:
- Справедливость должна восторжествовать ради убитых и их семей. Я тоже считаю, что Аргун заслуживает смерти. Но мудрость Великого Хана превосходит мою. Если вы желаете, чтобы Аргун жил, пусть так и будет, мой хан.
- Ты неоднократно показывал свою мудрость сегодня, Уриангкатай, - с радостью воскликнул Кублай. - Ты - сын, достойный своего прославленного отца. - Он замолк, и приветственные крики прокатились по юрте. Лицо Уриангкатая покраснело, Аргун оставался безучастным. - Теперь мы подошли к вопросу об этом монахе, - продолжил Кублай. - Он является сыном Дзамуги, а Аргун заявил, что Чингисхан приговорил к смерти все его потомство. Этот монах - сын Дзамуги по крови, но он не знал его. Его настоящий отец - старый монах, стоящий рядом с ним, который вложил часть своей мудрости в мои религиозные споры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
- Мой хан, Аргун приказал одному из своих туменов под командованием Торлука, здесь присутствующего, атаковать ваш левый фланг уже перейдя на нашу сторону, в то время как мы схватились в решающей битве с вашим братом. Сотни ваших людей были убиты. Это было предательством, убийством и явным осквернением Яссы.
Дзебу не мог себе представить, чтобы кто-нибудь разговаривал с императором в Хэйан Кё так, как Аргун и Уриангкатай разговаривали с Кублай-ханом. Они с ним спорили, подшучивали над ним, наставляли его. И тем не менее Кублай-хан правил территорией в тысячу раз большей, чем Священные Острова.
Кублай повернулся к Торлуку:
- Я помню тебя. Ты пришел на курултай четыре года назад и удерживал меня от принятия поста Великого Хана. Какова твоя роль в этом?
- Мой хан, - сказал Аргун, - он атаковал войска из Страны Карликов по моему приказу.
- Я говорю с Торлуком, - мягко произнес Кублай.
- Мой хан, - сказал Торлук, - все было так, как говорит мой командир. Он приказал мне отвести свой тумен из сражения с центром Арика Буки, развернуться и атаковать чужеземных карликов, которые следовали за нами. Главной моей задачей было обеспечить смерть монаха - человека, лежащего сейчас на носилках.
Кублай задумчиво посмотрел на Дзебу.
- Я видел его прежде. Он сражается вместе с карликами, сам таковым не являясь. Он выглядит как один из нас. Почему ты послал тумен, чтобы убить его, Аргун?
Аргун взглянул на Дзебу, пальцы его дрожали, как будто он был готов броситься на него и убить его немедленно на этом самом месте.
- Мой хан, этот монах - сын Дзамуги Коварного. - Он замолчал, как будто больше ничего говорить и не требовалось. Присутствующие офицеры вполголоса переговаривались между собой.
- Я думал, что род Дзамуги уже давно уничтожен, - сказал Кублай. - Монах, Дзамуга действительно был твоим отцом?
- Да, мой хан, - прошептал Дзебу. Кублай, нахмурившись, наклонился вперед на золотом троне.
Вперед вышел Тайтаро.
- Его душили тетивой лука, ему трудно говорить, мой хан. Он признает, что Дзамуга был его отцом.
Кублай улыбнулся.
- Ты - религиозный шут, не так ли? Какова твоя роль в этой ссоре?
- Если Великий Хан дозволит мне сказать, я из Страны Восходящего Солнца, и этот монах - мой приемный сын.
- Изумительно, - сказал Кублай. Он поставил свой золотой кубок на подлокотник трона. - Аргун, ты приказал Торлуку и его десяти тысячам атаковать моих воинов из… Страны Восходящего Солнца, только чтобы убить этого сына Дзамуги?
- Да, мой хан. Трижды я пытался убить его, но ему удавалось ускользнуть. В этот раз я должен был быть уверен. Я знал, что его соотечественники постараются защитить его. Только при помощи атаки превосходящими силами я мог надеяться исполнить приказ вашего деда.
Кублай поднял брови и сложил руки на своем внушительном животе.
- Даже этого, как мне кажется, было недостаточно. Аргун, мой дед рассказывал мне историю Дзамуги, но это было много лет назад. Здесь, вероятно, присутствуют те, кто никогда не слышал о нем. Ты должен освежить нашу память. Каким образом Дзамуга оскорбил моего Прародителя?
Аргун поклонился.
- Мой хан, Дзамуга Коварный был злейшим врагом, который когда-либо был у вашего Прародителя. Сначала он был одним из его лучших друзей. На самом деле он был двоюродным братом Прародителя. Когда ваш Прародитель был известен как Темучин, Дзамуга был ему андой, кровным братом. Он много раз спасал жизнь вашего деда. Но в конце концов предал его.
Дзамуга жил среди людей, которые пасли овец и коз, - самых бедных на нашей земле. Темучин происходил из монголов якка, разводивших лошадей, которые всегда считались знатными в наших землях. Когда Темучин сражался с другими племенами и заставлял их подчиниться себе, Дзамуга сделал своих последователей его союзниками. Но Дзамуга говорил своим людям, что, когда Темучин объединит племена, он создаст новый народ, где все будут равны. Коневоды будут сидеть рядом с козопасами и овцеводами, и все будут жить в мире друг с другом. Народы, живущие на наших границах, оставят нас в покое, потому что мы будем сильными и едиными.
У Темучина были другие намерения. Он прекратил главенство коневодов над овцеводами, но заменил его главенством Великого Хана над всеми другими ханами, князей и военачальников - над десятками и сотнями тысяч других. Он пошел войной на народы, живущие на наших границах, и отобрал их богатства для нас.
- Если бы мы претворили в жизнь мечту Дзамуги, - сказал Кублай-хан, - все монголы были бы равными, но бедными. - Он улыбнулся. - Благодаря тому, что мы исполнили волю моего Прародителя, все монголы стали неравными, но богатыми. - Из толпы собравшихся офицеров послышался одобрительный ропот.
Аргун продолжал:
- Когда Темучин собрал курултай и был провозглашен Великим Ханом, Дзамуга собрал вокруг себя племена, обиженные Темучином, и сделал так, что его провозгласили Гурханом, Всеобщим Правителем Монголии. Он развязал гражданскую войну против Чингисхана и втянул в нее могущественных врагов: меркитов, кератитов и найманов. Никогда еще, с тех пор как его отец был отравлен, а сам он вынужден был носить деревянное ярмо раба, Темучину не угрожала подобная опасность.
Чингисхан и силы, собранные Дзамугой, сошлись в решительной схватке у Койитана. Полчища Дзамуги были разгромлены, но самому ему удалось бежать. Чингисхан приговорил Дзамугу и всех из его рода, включая самого маленького ребенка, к смерти. Жена Дзамуги, его дети, дяди, племянники, братья и их жены и дети - все были казнены. Хан постановил, что все мужчины из племени Дзамуги и дети, ростом выше колеса повозки, должны быть убиты. Всех женщин и более маленьких детей продали в рабство. Племя прекратило свое существование.
Многие годы после этого Дзамуга скитался от народа к народу, прилагая все усилия, чтобы настроить их против Чингисхана, предупреждая их о мощи монголов, вынуждая выступить войной против своего кровного брата, вступая в ряды их армий, когда ему все это удавалось. Он переходил от кинь Северного Китая к кидани, к хорезмийцам, постоянно надеясь, что ему удастся найти силу, способную нанести поражение Чингисхану. Ему не удалось сделать это. Все эти народы были покорены. Несколько раз мы узнавали, что Дзамуга становился отцом в тех странах, куда убегал. Мы находили этих детей и казнили их.
Тайтаро встал на колени рядом с Дзебу и прошептал:
- Теперь ты знаешь, каким человеком был твой отец.
Дзебу ощущал подъем каждой частицей своего тела. Никто здесь не думал хорошо о его отце, это было очевидно. Но Дзамуга Коварный был именно таким человеком, который мог вызвать у Дзебу восхищение, который верил, что овцевод не хуже коневода, и мог отдать свою жизнь за эту веру. Тем, кого невозможно было сломить, кто упорно сражался с силой, кажущейся непобедимой. Если бы его тело не было таким разбитым, Дзебу, возможно, ощутил бы радость.
Его мысли блуждали от усталости и боли. Снова перед ним предстало видение, посетившее во время посвящения. Теперь, хотя бы частично, он знал, что оно означало. Он видел эту землю Китая, Великую Стену, орды монголов, перекатывающиеся через нее. И он знал, кто был тем великаном, который называл его «маленьким племянником». Это был тот, борьбе с кем посвятил всю свою жизнь Дзамуга, кто приговорил к смерти и Дзамугу, и Дзебу, кого Кублай-хан называл своим Прародителем, - Чингисхан.
Аргун продолжал:
- После завоевания северного Китая до Чингисхана дошел слух, что Дзамуга бежал в Корею. К тому времени я стал молодым мужчиной. С самого детства я служил в армии Великого Хана. Я был обласкан его вниманием за подвиги в боях. Он великодушно удостоил меня звания Багадура - Доблестного. Он поставил передо мной задачу:
«Убей Дзамугу и все потомство. Пусть ни один не выживет». Он послал меня в Корею, где после поисков Дзамуги я узнал, что он отправился в восточную островную империю, которую мы называем Страной Карликов. Я отплыл на Кюсю, самый южный из этих островов, самый ближний к Корее. Переодетый в странствующего буддистского монаха, я шел по следу Дзамуги. Людям трудно было забыть такого человека. Наконец я нашел его, дрался с ним и убил его. Но потом я узнал, что за пять лет жизни среди карликов он успел завести себе жену и стать отцом.
Слова Аргуна заставили Дзебу подумать о Ниосан. В то время она считалась самой красивой молодой женщиной в той части Кюсю. Сейчас она была мертва, сожжена заживо Такаши. Он вновь остро почувствовал боль, рыдания едва не сорвались с его губ. Он потер глаза правой рукой. Левая была почти парализована. Он так устал. Поскорее бы все закончилось.
- Дзамуга поместил своего сына в монастырь зиндзя. Я отправился туда, но этот старик, который сейчас стоит рядом с монахом Дзебу, взял ребенка под свою защиту. Я был один, и воинствующие монахи прогнали меня. Голову Дзамуги я отвез Чингисхану.
Во время правления Великого Хана Гуюка, сына Огодая, я отправился на восточные острова и выследил сына Дзамуги, монаха Дзебу, в том же самом монастыре на острове Кюсю, где он жил со своим приемным отцом. Мы дрались, но ему удалось улизнуть.
Великий Хан Гуюк умер, и я вернулся на родину. Во время войны с империей Сун ваш брат, Великий Хан Мешу, назначил меня гурханом южной армии. Я узнал, что город Гуайлинь обороняет отряд воинов из Страны Карликов, среди которых был монах Дзебу. Я верил, что рано или поздно город падет и мне представится возможность убить его. Снова Вечные Небеса распорядились по-другому. Из-за смерти Великого Хана Мешу осаду пришлось прекратить.
- Да, - сухо произнес Кублай-хан. - Ты очень торопился переправить свою армию в Каракорум, чтобы убедить моего брата объявить себя Великим Ханом и лишить меня этого титула. Это поразительная история, Аргун. Более тридцати лет ты безуспешно пытался исполнить приказ моего деда. К счастью для тебя, мой дед отошел в другой мир. Представь себе, как бы он поступил с офицером, который целые тридцать лет пытался выполнить его приказ и все равно не смог сделать этого.
Все офицеры, включая Уриангкатая, Юкио и Тайтаро, рассмеялись. Даже Дзебу сквозь боль выдавил из себя улыбку, Аргун стоял неподвижно, вынося насмешки с каменным лицом.
Кублай повернулся к Уриангкатаю:
- Теперь, когда ты знаешь о приказе моего Прародителя Аргуну, считаешь ли ты, что он был вправе атаковать чужеземных воинов?
Уриангкатай умоляюще вытянул руки ладонями вверх.
- Мой хан, говорят, что мой отец, Суботай, был лучшим военачальником Чингисхана. Я скакал рядом с ним на протяжении многих лет. Одним из правил, которые он вбил в меня, было никогда напрасно не подвергать жизни своих людей опасности. Если Чингисхан подозревал, что военачальник без надобности подвергает жизнь своих людей опасности, он разжаловал его в рядовые. Аргун заявляет, что имел право атаковать и убить сотни наших воинов. В этом бою погибло много и его людей. Он расточал жизни монголов так же, как и чужеземцев.
- Ты смеешь заявить, что можно пренебречь ярлыком Чингисхана? - взревел Аргун.
Уриангкатай, нахмурившись, помедлил с ответом:
- Нужно чтить все заповеди Завоевателя. Но цена, которую мы заплатили сегодня… - он покачал головой, - высока. Слишком высока.
Более спокойным тоном Аргун произнес:
- Цена почти заплачена, - Он повернулся к Кублаю и поднял вверх один палец. - Еще одна жизнь. Позвольте мне убить монаха Дзебу, и дух вашего Прародителя будет умиротворен.
Дзебу почувствовал, как напряглись стоящие рядом Тайтаро и Юкио. Сам он едва был способен следить за спором, но ему показалось, что Аргун выиграл очко. Что была еще одна жизнь чужеземца для монголов? Несомненно, чтобы положить конец этому спору, Кублай приговорит его к смерти.
Глава 24
Сейчас все глаза в огромной юрте были устремлены на Кублая. Гигантский смуглый человек сидел на своем золотом троне и чуть заметно улыбался. Если бы не его борода, он напомнил бы Дзебу изваяние Будды. После длительного молчания он огляделся, нахмурив брови.
- Кто еще желает сказать что-либо? - Голос его был низким и приятным. Он плавно прокатился по помещению, похожий на течение великой реки.
«Любила ли Танико этого человека? - подумал Дзебу. - Она любила Кийоси, а у Кублая было не меньше качеств, достойных восхищения. Я убил человека, которого она любила, а сейчас человек, которого она, возможно, любит, убьет меня. В каком-то смысле это будет справедливо».
- Теперь выслушайте мое решение, - продолжал Кублай. - Аргун, тебе было предоставлено множество возможностей, чтобы выполнить заповедь моего Прародителя. Ты мог просто подождать, пока не закончится этот решающий все бой, и прийти ко мне. Вместо этого ты выбрал путь, который стоил мне многих жизней. Ты приказал моим воинам напасть на моих же воинов. Это непростительное нарушение Яссы. Мне совершенно ясно, что ты избрал эту внезапную атаку, так как не был уверен, что я позволю тебе убить этого монаха Дзебу. Ты не верил мне.
Аргун открыл было рот, но Кублай остановил его, подняв руку:
- Помолчи. Ты собираешься сказать, что действовал, пытаясь добросовестно исполнить заповедь Чингисхана. Позволь напомнить тебе, что Чингисхан умер тридцать семь лет назад. - Ропот удивления прошел по помещению, и Кублай подождал, пока он стихнет, прежде чем продолжил: - Я спрашиваю тебя, Аргун, спрашиваю всех вас, должны ли мы во всем следовать заповедям Чингисхана? Не мог ли он принять другое решение, если бы был жив? Он был моим дедом, я сидел у него на коленях. Скакал на его лошади, сидя перед ним. Я знаю сам дух Чингисхана, Я помню о нем то, чего не могли запомнить другие. Было невозможно предположить, что он предпримет. Он был верен своим друзьям и никогда не нарушал договоры, Но никогда старые мысли не влияли на его решения. Он был способен учиться и меняться. Разве сейчас, когда он мертв, мы должны перестать делать это? Должен ли каждый, утверждающий то, что он владеет словами прямо из уст моего деда, становиться моим хозяином? Мой дед первым рассмеялся бы над подобной глупостью. Если бы Чингисхан был жив сегодня, я первым бы поклонился ему и исполнил все его приказания. Но он мертв, и я не собираюсь кланяться каждому встречному, который заявляет, что знает, как поступил бы Чингисхан в данной ситуации. Если бы я поступал так, то был бы дураком, недостойным быть Великим Ханом. Если бы он был жив, оправдал ли бы он потери сотен жизней, чтобы Аргун заполучил одну или попытался сделать это? Мы не знаем этого, поэтому я должен спросить самого себя, что я думаю по этому поводу.
Мой брат, Арик Бука, поднял свои знамена против меня, так как знал, что, если я стану Великим Ханом, многое изменится. Аргун, ты был одним из тех, кто поддержал его намерения восстать против меня, так как сам был против перемен. Ты привел ко мне свои войска, но сам в действительности не подчинился мне как Великому Хану. Ты по-прежнему хочешь, чтобы я поступал так, как поступил бы мой дед. Я могу сказать тебе одно - Великий Хан не подчиняется никому, кроме Великого Хана.
Это мое решение. Для меня было бы правильным приговорить тебя к смерти за вызов смуты среди моих войск. Если бы ты стоял перед любым Великим Ханом, правившим до меня, я уверен, что он приказал бы удавить тебя. Но я не прикажу предать тебя смерти, так как ты все еще представляешь ценность для меня. Ты привел мне армию и изменил ход боя сегодня. Я уже говорил тебе, что знаю, как помнить своих друзей.
Кублай повернулся к Уриангкатаю:
- Ты, подобно Аргуну, мог усомниться в моей справедливости и искать удовлетворения своих обид на поле боя. Если бы ты поступил так, мы потеряли бы все, завоеванное сегодняшней победой. Я поддерживаю все твои обвинения против Аргуна. Его жизнь или смерть - в твоих руках. Люди, которых он убил, подчинялись тебе. Право мести принадлежит тебе, если ты сам желаешь ее. Ты знаешь, что сам я не желаю смерти Аргуну, но последнее слово принадлежит тебе, Уриангкатай. Должен Аргун жить или умереть?
Уриангкатай долго молчал, прежде чем собрался с ответом:
- Справедливость должна восторжествовать ради убитых и их семей. Я тоже считаю, что Аргун заслуживает смерти. Но мудрость Великого Хана превосходит мою. Если вы желаете, чтобы Аргун жил, пусть так и будет, мой хан.
- Ты неоднократно показывал свою мудрость сегодня, Уриангкатай, - с радостью воскликнул Кублай. - Ты - сын, достойный своего прославленного отца. - Он замолк, и приветственные крики прокатились по юрте. Лицо Уриангкатая покраснело, Аргун оставался безучастным. - Теперь мы подошли к вопросу об этом монахе, - продолжил Кублай. - Он является сыном Дзамуги, а Аргун заявил, что Чингисхан приговорил к смерти все его потомство. Этот монах - сын Дзамуги по крови, но он не знал его. Его настоящий отец - старый монах, стоящий рядом с ним, который вложил часть своей мудрости в мои религиозные споры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55