Они были накрыты тучей стрел самураев. Лестница упала на землю. Исполняя раздавшуюся с Другого берега команду, татары развернулись и отступили обратно в лагерь монголов.
Над Гуайцзян стало вставать солнце. В слабом свете погонщики слонов стали расковывать цепь, державшую таран. Он с грохотом упал на землю. Слоны развернулись и тяжело пошли по насыпи, сооруженной пленными из камней между двух озер. В их сторону устремились тучи стрел, не причинив никакого вреда слонам, но убив нескольких человек, находившихся рядом с ними.
В ясном свете утра самураи и китайцы в изумлении наблюдали, как монголы сворачивают лагерь и приготавливаются отходить.
- Они думают, что мы откроем ворота, как только они скроются за горизонтом, - сказал Юкио. - Затем они с ревом вернутся и застигнут нас врасплох.
- Но они в любом случае овладели бы городом - не сегодня, так завтра, - ответил Дзебу. - И едва ли им удалось бы захватить нас врасплох, если бы мы послали им вслед разведчиков.
Ступая по битому камню, покрывавшему верх стены, подошел правитель Лю.
- Итак, то, что я слышал, оказалось верным. Они действительно собираются уходить.
Дзебу наблюдал, как монголы грузят самые большие из юрт на повозки, снимают и войлочное покрытие с деревянных каркасов более мелких шатров. Инженеры кинь развязывали канаты и выбивали клинья, которые соединяли осадные машины. Другие откапывали основания хуа пао.
Юкио по-прежнему был убежден, что отступление являлось трюком. Лю предполагал, что на подходе была освободительная армия китайцев, а быть может, эту армию монголов вызвали, чтобы отразить контратаку китайцев где-нибудь в другом районе боевых действий, Дзебу считал, что только какое-либо требование законов самих монголов могло заставить их уйти от верной победы.
- Только что-то очень для них важное могло вызвать это, - сказал он.
Осаждающие разместили заслон из тяжелой кавалерии на другом берегу Рун ху, недалеко от загона, в котором на голой земле сидели тысячи пленных, выживших во время боевых действий. «Пленные, - подумал Дзебу, - видимо, радуются тому, что все еще живы и скоро смогут вернуться домой».
Пронзительный голос отдал команду стоявшим наготове всадникам. Они выстроились в длинную линию и шагом начали объезжать загон. Еще один приказ, и они осыпали пленных градом стрел. Дзебу мгновенно закрыл глаза и сжал кулаки, когда крики и мольба о пощаде стали резать ему уши. Китайские солдаты на стене выкрикивали проклятья в адрес врага и молитвы умирающим. Они пытались стрелять в монголов, но их стрелы не достигали неприятеля. Убийство такого количества невинных людей вызывало у Дзебу такую же боль, какую могла бы вызвать зазубренная стрела, пронзившая его собственную грудь.
Снова и снова монголы объезжали загон для рабов, посылая стрелы туда, где сохранялось малейшее движение.
- Они устроили бы эту бойню в любом случае, - сказал Юкио.
Дзебу заметил, что Лю повернулся спиной к происходящему и по его бледным щекам текли слезы.
- Я не знаю, что хуже, - прошептал он, - видеть отрубленную голову собственного сына или избиение моих беспомощных людей.
Теперь монголы слезли с лошадей и строем шли по загону. Они обнажили свои сабли и осматривали тела, обезглавливая или закалывая тех, кто еще оставался в живых. Вспомогательные отряды следовали за ними, вытаскивая из трупов стрелы.
Юкио тоже отвернулся.
- В этом не было никакой надобности. Совсем никакой, - хрипло произнес он. - Правду говорят, что монголы нелюди.
«Если они действительно такие, - подумал Дзебу, - то кто же я? Они мои соотечественники, но я получил совсем другое воспитание. Я скорее умру, чем сделаю то, что делают сейчас они. Отвратительно убивать бедных крестьян, но как они могут сотнями казнить женщин и детей?»
Чингисхан, повелитель Аргуна, приказал казнить всех из рода Дзамуги, и Аргун пытался убить Дзебу, когда тот был еще ребенком. Для человека, пускавшего стрелу в ребенка, вцепившегося в юбку матери, происходящее сейчас не могло казаться отвратительным. Юкио, лицо которого было багровым от ярости сказал:
- У нас тоже есть пленные. Давай покажем, что мы можем быть такими же беспощадными, как и эти монголы. - За время осады пленили более сотни монголов и почти триста воинов из вспомогательных войск.
- Нет, - отказался Дзебу, - я не стану срамить себя убийством тех, кто не может сражаться со мной.
- Монголы всегда убивают пленных, - сказал Лю. - Быть может, если оставим своих пленных в живых, даже возвратим их врагу, то тем самым покажем им, что есть другой путь. Наш учитель Конфуций говорил: «Не делай другим то, что ты не хочешь, чтобы другие сделали с тобой». Если сегодня мы не станем убивать монголов, возможно, они сохранят жизнь китайцам завтра.
- В своей стране мы всегда казним захваченных в плен воинов, - сказал Юкио, - Оставлять в живых людей, которые смогут завтра напасть на тебя, глупо.
- Несколько сотен монголов и других людей, которых мы захватили, не представляют для нас большой опасности, - возразил Дзебу. - Я лично передам их Аргуну.
- Прошу меня простить, Дзебу-сан, - сказал Юкио, - но, по-моему, ты совсем сошел с ума.
- Я пойду как посол. Жизнь посла для них священна.
- Слишком большое искушение для Аргуна, - сказал Лю.
- Он посвятил годы жизни и отправлялся в дальние и опасные путешествия, пытаясь убить меня. Его верность законам будет гарантией моей безопасности.
Юкио смотрел на Дзебу широко раскрытыми глазами.
- Я могу запретить тебе передавать этих людей Аргуну. Могу приказать казнить их.
Дзебу кивнул:
- Да, господин Юкио, можешь.
Юкио отвернулся.
- Давай. Можешь делать любую глупость.
Когда Дзебу вошел в лагерь монголов, он смог обратиться к одному из офицеров на языке варваров, представившись послом из Гуайлиня и требуя встречи с Аргуном Багадуром. Его языковая практика с пленными хорошо послужила ему.
Гурхан сидел верхом на широкогрудой серой степной лошади, уперев в бедро руку в перчатке. Его глаза были цвета облачного зимнего дня.
- Посол, да? Так издеваясь над законами моего народа, ты гнуснее больной собаки.
- Я и не думал издеваться, гурхан, - сказал Дзебу, спокойно глядя на него. Реакция Аргуна не удивила его. «Он, должно быть, ненавидит меня так же сильно, как я его», - подумал он.
- Итак, ты выучил еще несколько слов из языка своего отца, - сказал Аргун, иронически улыбаясь. - Быть может, ты хочешь стать одним из нас? К сожалению, подчинившись нашим законам, ты умрешь немедленно. - Его лицо потемнело. - Если ты действительна являешься послом, как заявляешь, подойди ко мне подобающим образом. Слезай с коня. Лицом в землю.
Дзебу замешкался. Но Аргун имел право требовать почтения к себе со стороны посла. И не говорилось ли в «Наставлении зиндзя»: «Какую бы роль ты ни играл, проявляй свое внутреннее совершенство, исполняя ее надлежащим образом». Дзебу слез с лошади. Сырая земля от тысяч копыт превратилась в коричневую жижу, В такой позе он стал ждать.
Наконец Аргун раздраженно произнес:
- Вставай, от тебя мне нужно не это.
Дзебу поднялся, вытирая со лба грязь тыльной стороной ладони.
- Ты не удовольствуешься меньшим, чем моя смерть, гурхан?
- Меньшим не удовольствуется дух Чингисхана. Сегодня я не могу отобрать у тебя жизнь, но когда-нибудь это произойдет. Почему ты пришел сюда?
- Во-первых, чтобы предложить, так как вы, видимо, уходите, договор вечного мира между монголами и городом Гуайлинем.
- Это глупость. Мы заключаем мир только с теми, кто сдался. Что еще?
- Еще, чтобы вернуть тебе людей, которых мы взяли в плен. Мы не считаем необходимым убивать беспомощных пленных.
Аргун пожал плечами.
- Значит, вы дураки. - Он повернулся к стоящему рядом офицеру. - Пусть этих людей уведут. - Офицер выкрикнул приказ, и людей, приведенных Дзебу, увели. Они шли с бледными лицами и опущенными глазами.
- Тебе, может быть, будет интересно узнать, что мы задушим их тетивой, прежде чем уйдем отсюда, - улыбаясь, сказал Аргун.
Сердце Дзебу сжалось.
- Они не заслуживают наказания. Все вели себя очень храбро. Все были ранены или находились без сознания, когда мы брали их в плен.
- Это не наказание. Мы должны послать в другой мир отряд воинов, чтобы они могли служить Великому Хану. Быть избранным для этого - большая честь. Эти люди станут частью духа Великого Хана. У нас свои обычаи оплакивать умерших, монах, которые ты не сможешь понять при всем желании.
Удивленный Дзебу начал понемногу понимать происходящее:
- Ваш Великий Хан мертв?
- Да. - Грубое лицо Аргуна помрачнело. - Наша война с Китаем нынче закончилась по нашей воле. Непреложный закон предписывает нам вернуться на родину, когда умирает Великий Хан, чтобы похоронить его и избрать преемника. Передай жителям Гуайлиня, чтобы они благодарили Вечные Небеса за эту отсрочку. Но пусть помнят, что это всего лишь отсрочка.
Он уставился своими странно пустыми глазами на Дзебу.
- Для тебя, сын Дзамуги, это тоже только отсрочка. Уже трижды я пытался выполнить приказ Чингисхана о твоей смерти. Каждый раз тебе удавалось спастись, но не своими силами. Человек, который надеется на других или на случайные события, ничтожен. Судьба снова сведет нас, и в следующий раз я обязательно убью тебя.
Глава 13
Юкио и Дзебу стояли на разбитом парапете западной стены Гуайлиня и смотрели, как уходят монголы, исчезая в облаке пыли, закрывающем заходящее солнце.
- Ты видишь? - сказал Юкио. - Ты спас пленных от моего гнева, но они не могли не погибнуть. Такова их карма.
Дзебу покачал головой.
- Не карма, а беспощадность Аргуна. Юкио пожал плечами.
- Карма поместила его сюда, чтобы он закончил жизни этих людей.
- Какой тебе кажется наша карма? - спросил Дзебу, догадавшись, что этот спор очень напоминает положение «ко» в игре го, когда игроки без конца повторяют одни и те же ходы, завоевывая или теряя одни и те же камушки.
Юкио рассмеялся.
- Нам выбирать не приходится. Просто останемся в Гуайлине, пока не получим новых приказов от императора Сун.
- Если монголы прекратили войну с Китаем, Чжа Су-дао может решить, что мы ему больше не нужны.
Юкио покачал головой.
- Главный советник может быть не очень мудрым, но понимать, что монголы вернутся, выбрав нового Великого Хана, он должен.
Но, судя по новостям, поступающим от разведывательной сети правителя Лю, до их возвращения еще достаточно времени. Вокруг двух младших братьев покойного Великого Хана - Кублай-хана и Арика Буки - стали образовываться фракции. Сторонники Арика Буки считали его истинным монголом, не подверженным китайскому влиянию, которому был подвержен Кублай-хан. Арика Буку всей мощью поддерживал Аргун Багадур. Оппозиционная партия заявляла, что Кублай-хан более пригоден для управления огромной империей, чем Арик Бука, чье имя переводилось с монгольского как «маленький человек», так как он был самым младшим в семье. Сторонники Кублая часто повторяли изречение Чингисхана, произнесенное им, когда его внуку было всего одиннадцать лет: «Внимательно прислушивайтесь к словам мальчика Кублая, Они полны мудрости».
Если монголы мирно решат проблему выбора между Ариком Букой и Кублай-ханом, Китай ощутит тяжесть следующего нападения примерно через год. Если расхождения во мнениях окажутся настолько глубокими, что приведут к войне между монголами, Срединной империи нечего будет опасаться на протяжении поколений.
По всему городу, который в течение целого лета слышал только грохот камней, рев огня и крики умирающих, самым часто встречающимся звуком стал стук молотков. Моко присоединился к работам по восстановлению города, изучая китайское плотницкое дело, а иногда предлагая более экономные способы проведения работ, и проводил часы на верфях у реки, наблюдая за постройкой новых речных джонок.
Осаду пережили менее шестисот самураев. Когда стало ясно, что монголы действительно ушли, Юкио день ото дня стал ослаблять военный режим. Хотя никаких новостей из Линьнаня не поступало, а денег за свою службу они практически не получали, воины хорошо питались и жили в достаточном комфорте. Правитель Лю давал Юкио все, что бы тот ни просил. Оружие было починено или заменено. Драгоценные мечи павших были распределены среди живых. С помощью правителя Лю Юкио получил по три лошади на каждого своего воина.
После примерно месячного отдыха Юкио вновь стал вводить дисциплину и занятия. Каждый день группы всадников скакали по прекрасным голубым холмам вокруг Гуайлиня, отрабатывая тактику кавалерии монголов. Около сотни китайцев, размещенных в Гуайлине, которые пришли посмотреть на самураев и их способы ведения боя, попросили разрешения присоединиться. Так как бездельничающие солдаты могли стать проблемой, правитель Лю убедил командиров отдать их на время Юкио. Юкио поручил Дзебу обучить новобранцев самурайским методам ведения боя.
- Ты тренирован больше всех, Дзебу-сан, и всегда практикуешься.
- Это потому, что я не провожу столько времени в Доме Десяти Тысяч Удовольствий, как ты.
- Я сказал, что ты лучше всех тренирован, Дзебу-сан. Это совсем не означает, что ты такой же сильный мужчина, как я. Хотя не один раз мой приход в Дом был встречен скорбными взглядами, так как со мной не было рыжеволосого гиганта.
Дзебу, размышляя об обучении зиндзя и своем недавнем опыте, составил основной курс, соединяющий физические и умственные занятия. Для помощи во время обучения он отобрал себе самого умелого самурая. Новобранцы с энтузиазмом взялись за учебу, и через несколько дней в его группу попросилось еще несколько китайских солдат. Через месяц к Дзебу подошли несколько самураев и попросили принять их в группу, чтобы, как они выразились, «навести лоск на свое мастерство».
- Ты, несомненно, великий учитель, - сказал Юкио. - Все требуют, чтобы ты обучал их.
- Несомненно, я делаю что-то неправильно, - сказал Дзебу. - Если бы я учил их как положено, они старались бы убежать от меня.
Через два месяца после ухода монголов Дзебу и Юкио услышали, что к Гуайлиню продвигается пятитысячная китайская армия. Ее командующий выслал вперед гонцов, которые сообщили, что их послал сюда император, чтобы восстановить порядок в занятых варварами районах. Правитель Лю выехал из города им навстречу.
Дзебу находился в большом зале здания, где размещались самураи, награждая китайских солдат, сумевших пережить его обучение, мечами, когда в помещение вошел самурай и позвал его.
- Простите, что прерываю вас, шике, но господин Юкио просил, чтобы вы подготовили всех людей к построению в полном вооружении для встречи китайского военачальника.
Отнесясь к заминке как к проблеме, поставленной перед ним самой Сущностью, Дзебу быстро закончил церемонию вручения мечей и отослал солдат начищать доспехи и облачаться в них. Он едва успел отдать эти распоряжения, как Юкио прислал за ним.
Юкио находился в маленькой комнате на втором этаже дома самураев, которую он использовал как свой штаб. За его спиной на стене висело знамя Белого Дракона. Юкио, скрестив ноги, сидел на плоской подушке, лицо его было багровым от ярости. На коленях перед ним стоял высокий мандарин с мрачным выражением.
- Что ты скажешь о главном министре, который отплатил нам за все сражения, которые мы провели для него, приказав арестовать нас и доставить к нему в цепях?
У Дзебу все сжалось в груди.
- Скажу, что он дурак. Но таковыми были многие правители.
- Если такое поведение обычно для правителей, солдаты вообще полные дураки, раз кладут за них жизни. Нас предали, Дзебу.
Мандарин прибыл с донесением от правителя Лю. Генерал заявил, что у него есть приказ императора разоружить и арестовать самураев и доставить в Линьнань в цепях. Чжа Су-дао обвинил Юкио в том, что он приехал в Китай для того, чтобы свергнуть Сына Небес и самому стать императором Китая. Он обвинил самураев в том, что они сами прекратили осаду Гуайлиня, заключив тайный договор с монголами.
- Такие обвинения просто невероятны, - сказал Дзебу. - Почему на самом деле они хотят нас уничтожить?
Мандарин пожал плечами.
- Кто-то сумел убедить главного советника императора, что вы представляете опасность.
- Мы могли быть дураками, сражаясь за императора Сун, но будем еще большими дураками, если сдадимся, - сказал Дзебу. - Нам придется пробиваться с боями. Будем отходить по суше или спустимся на джонках по реке до Кантона?
- Нет, - сказал Юкио. - Этот господин сообщил мне, что правитель Лю намеревается помочь нам. Если его план сработает, мы покинем Гуайлинь, не потеряв ни единого человека.
Дзебу стоял рядом с Юкио, когда шесть человек открыли одну из створок двойных ворот, выполненную из дерева и железа. Ему открылись серьезные лица смотрящих на него людей. Жители Гуайлиня разобрали насыпь, сооруженную монголами, и построили новый деревянный мост в точке слияния двух озер, назвав его снова Мостом Зеленого Пояса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55