Взяв в ладонь край шелкового рукава, он любовно полировал клинок. Нежно, как спящего ребенка, он положил меч на колени.
- Мне сообщили, что с твоим сыном Мунетоки все в порядке и он возвращается домой, - тихо сказал Согамори. - Я слышал, что он храбро сражался в заливе Хаката. Радость твоего дома - радость моего дома.
Была ли ирония в тоне Согамори?
- Тысячи лет будет недостаточно, чтобы выразить мою признательность канцлеру за высокую оценку моего сына, - произнес Риуичи, низко кланяясь.
- Шима не в состоянии управлять своими женщинами? - сурово прошептал Согамори. При такой резкой перемене тона внутренности Риуичи заледенели от ужаса.
- Ваш жалкий слуга просит прощения, если мы оскорбили вас, - промямлил он, склонив голову.
- Если вы оскорбили? - взревел Согамори. - Ты должен был постыдиться показываться передо мной, Риуичи. Ты должен был броситься в Камо по пути сюда.
- Она охвачена горем, - взмолился Риуичи. - Она не понимала, что говорит.
- Я предупреждал моего господина Согамори, - вступил в разговор Хоригава, - что женщина упряма и порочна.
Риуичи почувствовал себя оскорбленным. Ему хотелось закричать, потребовать от Хоригавы извинений. Оскорбили всю семью Шима. Но он не сказал ничего. Риуичи был слишком напуган.
Согамори вновь поднял меч.
- Он будет принадлежать Ацуи, после того как тот пройдет церемонию посвящения в мужчины как Такаши.
- Мы потрясены предложением моего господина усыновить мальчика Ацуи, - сказал Риуичи. - Но мы умоляем дать нам немного времени. Мать мальчика только что потеряла близкого человека.
- Ты сравниваешь ее горе с моим, - проскрежетал Согамори. - Кем она была моему сыну? Очередной куртизанкой. Какое право она имеет оплакивать его? Мальчик должен быть здесь сегодня.
Понимание того, что ему придется смотреть в глаза Танико, заставило Риуичи предпринять последнюю попытку.
- Но она мать мальчика. Она любит его.
- Она все еще замужем за мной, - сказал Хоригава. - По закону я - отец ребенка. Я говорю, что он должен жить у господина Согамори.
Пораженный Риуичи уставился на него.
- Таким образом, женщина не является помехой, Риуичи-сан, - сказал Согамори.
- У меня появилась еще одна мысль, ваше превосходительство, - сказал Хоригава. - Чтобы обеспечить надлежащий контроль за ней, я перевезу ее в свой дом. - Он повернулся к Риуичи и оскалил свои черные зубы. - Ты нес бремя заботы о ней достаточно долго.
Риуичи охватил ужас. «Она покончит с собой», - подумал он.
- Нет, в этом нет необходимости.
- Пусть ее перевезут в дом Хоригавы в то же время, когда мальчика привезут сюда. - Согамори невесело рассмеялся. - В доме Риуичи восстановится мир и покой.
- Мое путешествие в Китай по указанию вашего превосходительства, - произнес Хоригава, - будет очень напряженным. Быть может, пройдет год или более, прежде чем я вернусь. Мне будут необходимы сопровождение и помощь жены. Я был настолько погружен в исполнение своих государственных обязанностей, что у меня не было времени искать новую. В этой поездке мне придется обходиться той, что я уже имею.
«Но Танико ненавидит тебя, - подумал Риуичи. - Ты убил ее дочь, теперь помогаешь похитить сына. Милостивый Будда, она потеряла Кийоси, а сейчас потеряет Ацуи. А потом снова попадет в руки Хоригавы. Это несомненно сведет ее с ума».
- Юкио сбежал в Китай после убийства моего сына, - задумчиво произнес Согамори. - Но у меня остался еще один Муратомо, через которого я отомщу, Слушай, Риуичи.
Риуичи, сжавшись, отступил назад.
- Да, мой господин.
- Пошли своего самого быстрого гонца к брату, Шиме-но Бокудену, в Камакуру. Сообщи ему, что имперский канцлер считает дальнейшее существование Муратомо-но Хидейори опасным для спокойствия империи. Он приказывает немедленно казнить Хидейори. Его голову должен доставить мне тот же гонец.
«Если бы здесь был Бокуден, - подумал Риуичи, - он знал бы, что сделать». Среди всех прочих тревог смерть Хидейори волновала его меньше всего. Хидейори не принес ничего хорошего в дом Шимы, а Юкио разрушил весь их маленький мирок. У Риуичи не было слез для Муратомо.
- Как пожелаете, мой господин.
- Другому Муратомо не удастся укрыться от вашего гнева в Китае, ваше превосходительство, - произнес Хоригава. - Через меня ваша месть настигнет его в Срединной империи.
- Князь Хоригава - замечательный человек, Риуичи-сан, - сказал Согамори. - Он мал телом, но в этой маленькой голове удерживается весь китайский язык, и не только его классика, но и все торговые и военные термины. Князь может обратиться к императору Сун, а также переброситься парой слов с самым жалким моряком в порту. Послания, которые он повезет в Китай, и информация, которую привезет оттуда, очень ценны для меня. Если ему нужна твоя племянница, он должен получить ее.
- Я понимаю, мой господин, - дрожащим голосом произнес Риуичи.
- Я пошлю вместе с тобой повозку для мальчика, Риуичи-сан. Не позволяй своей семье вновь меня тревожить.
Хоригава встал.
- Я поеду сам, в собственной повозке, и привезу жену домой. - Он поклонился Согамори. - Не соизволит ли ваше превосходительство послать с нами нескольких своих самураев для сопровождения?
- Прикажи начальнику стражи выделить для сопровождения двадцать самураев.
В полном отчаянии Риуичи поклонился, развернулся и, волоча ноги, вышел из зала.
Глава 3
Танико и Ацуи играли, когда услышали шум от въехавших в ворота поместья Шимы повозок и всадников. Рука Ацуи, готовая поставить на поле белый камешек, который стал бы угрожать всей линии черных камешков Танико в углу поля, застыла в воздухе. Он медленно опустил камешек, и они посмотрели друг на друга.
Шума было больше, чем когда уезжал дядя Риуичи со своими всадниками, таким образом можно было предположить, что вернулось больше лошадей, а быть может, и больше повозок. Беспокойство, не оставлявшее Танико все утро, сменилось ужасом. Отодвинув доску для игры в го, она привлекла к себе Ацуи.
Через некоторое время экран шози в ее комнату отодвинулся, и в щели появилось заплаканное лицо тети Цогао. Один взгляд, и страх Танико перерос в дикий, отчаянный ужас. Ее тетя беспомощно покачала головой.
- Твой дядя требует Ацуи в главный зал.
Танико не разжимала рук, обнимавших мальчика.
- Если ему нужен Ацуи, ему придется прийти сюда и оторвать его от меня.
Цогао, зарыдав, ушла. Ацуи плакал в объятиях Танико. Она похлопала его по узенькому плечику под зеленым шелком.
- Мама, убей меня, как ты убила того человека, а потом убей себя. В Чистой Земле мы встретимся с отцом.
Танико прикусила губу.
- Перед тобой долгая жизнь, Ацуи-тян. Лучше я потеряю тебя, чем причиню вред. И даже в худшие моменты моей жизни я никогда не хотела убить себя. Предоставь свою судьбу Амиде. Почтение Амиде Будде.
- Почтение Амиде Будде, - повторил Ацуи.
В комнату вошел Риуичи. За ним появилась низенькая, до ненависти знакомая фигура в высоком черном лакированном головном уборе.
- Хорошего тебе дня, Танико-сан, - сказал Хоригава, обнажив свои черные зубы в широкой ухмылке.
С криком ярости Танико схватила первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась зажженная масляная лампа. Она бросила ее в Хоригаву, который, смеясь, уклонился. Риуичи испустил тревожный крик, когда маленькие оранжевые языки пламени побежали по бумажной стене. Слуга с кувшином воды бросился на огонь и залил его, Риуичи потушил оставшиеся огоньки одеялом.
- Я вижу, госпожа Танико не оставила попыток поджечь чей-либо дом, - сказал Хоригава.
- Ты заронил в голову Согамори эту мысль, - произнесла Танико, обуреваемая желанием броситься на мужа и задушить его.
Хоригава развел руками.
- Наоборот. Я пытался убедить господина Согамори, что отпрыск душевнобольной женщины низкого происхождения вряд ли заслуживает его внимания. Но он настаивал. Я здесь только для того, чтобы убедиться, что его желания выполняются. По закону ты - моя жена, а этот мальчик - мой сын. Он будет усыновлен господином Согамори, а ты, начиная с этого момента, будешь жить у меня.
«У него. Меня посылают назад, к Хоригаве». Ее разум помутился от потрясения. На мгновение ей действительно захотелось покончить с собой. Все, что приносило ей счастье в последние годы, ушло, как будто проглоченное землетрясением.
Она встала на колени и прижала к себе Ацуи.
- Мы не поедем.
- Этот человек - не мой отец, - хныкал Ацуи.
- Конечно, нет, - сказала Танико сквозь сжатые зубы. - Он не способен быть чьим-либо отцом.
Риуичи умолял Хоригаву:
- Она вам не нужна как жена, ваше высочество. Я позабочусь, чтобы она не тревожила господина Согамори.
Выражение лица Хоригавы изменилось. Его щеки покраснели под белой пудрой придворного. Глаза сузились, тонкие губы растянулись, обнажая черные зубы. Хриплым от ненависти голосом он произнес:
- Она моя жена. Моя. Я поступлю с ней так, как считаю нужным. Не вмешивайся в это, Риуичи. - Хоригава отвернулся от Риуичи и сквозь ставни позвал своих людей, стоявших на террасе.
- Танико, - сказал Риуичи, - быть может, если ты позволишь забрать мальчика безо всяких сцен, нам удастся уговорить князя Хоригаву разрешить тебе остаться с нами.
- Не вводи себя в заблуждение, дядя, - холодно произнесла Танико. - У князя со мной старые счеты. Что касается тебя, ты подвел меня, когда я более всего в тебе нуждалась. Теперь я не хочу оставаться у тебя.
- Постарайся понять, Танико. Весь мир сгибается перед господином Согамори, как трава под ветром. Я не мог вынести этого.
- Я думала, что самурай может вынести все.
Двое мужчин в красных шелковых куртках и штанах по щиколотку длиной, с длинными мечами на поясе ввалились в комнату. Они выглядели немного робко, попав в комнату женщины, не защищенной ширмой. Встав у стены и отведя глаза от Танико, они вопросительно смотрели на Хоригаву.
- Право, ваше высочество, это совсем не обязательно, - сказал Риуичи. - Вы оскорбляете меня, позволяя самураям войти в мой дом.
- Ты уже доказал, что не можешь заставить членов своей семьи исполнять приказы господина Согамори, - сказал Хоригава. Он повернулся к самураям: - Возьмите у нее мальчика и посадите в повозку господина Согамори.
Танико оставалась на коленях, не отпуская от себя Ацуи. Риуичи протянул к ней руки:
- Пожалуйста, Танико, не позорь нас.
- Ты сам опозорил себя, дядя.
- Возьмите мальчика, - рявкнул самураям Хоригава.
Старший из двух подошел и остановился рядом с Танико.
- Простите, моя госпожа. Вы отдадите нам мальчика?
- Мне очень жаль, но я не могу сделать этого.
- Мы знаем вас, моя госпожа. Это вы помогли нашему товарищу уйти в другой мир. Вы пользуетесь огромным почтением у всех самураев. Но мы должны подчиняться приказам. Не заставляйте нас позорить вас.
Танико закрыла глаза и склонила голову.
- Простите меня. - Она еще крепче прижала к себе Ацуи.
- Это вы должны простить нас, моя госпожа. - Самурай наклонился и взял ее за руки. Ацуи закричал. Риуичи стонал и заламывал руки.
Внезапно Танико отпустила Ацуи и бросилась к младшему из самураев, пытаясь схватить его меч. Она наполовину вытащила его из ножен, когда самурай ладонью ударил ее по голове. Она упала, оглушенная, потеряв способность двигаться.
- В прошлой жизни она, видимо, была воином, - сказал старший из самураев.
- Мама! - закричал Ацуи. Танико открыла глаза И увидела своего сына во власти, молодого самурая. Она протянула к нему руки, он пытался вырваться.
- Уведите мальчика, - сказал Хоригава. Самурай утащил Ацуи из комнаты.
Закрыв свой разум для криков Ацуи, Танико повернулась к старшему из самураев. Ей пришлось говорить очень медленно, чтобы сдерживать рыдания.
- Прежде чем уйдете, попросите слуг принести его флейту, кото и сямисен и возьмите их с собой в Рокухару. Флейта Маленькая Ветвь - реликвия семьи Такаши - была подарена Ацуи его отцом. Упражнения мальчика не должны прерываться. Он очень хороший музыкант. - Она вспомнила, как несколько лет назад госпожа Акими сказала о сыне Домея Юкио: «Его игра на флейте очень приятна для слуха». Юкио, из-за которого погиб Кийоси. Юкио, жизнь которого она помогла спасти. До этого момента эта мысль не приходила ей в голову. Сейчас она ошеломила ее.
- Почтение Амиде Будде, - прошептала она. Только Бог Бесконечного Света мог понять то, что делало ее каким-то образом ответственной за смерть Кийоси.
Танико встала и повернулась к Хоригаве.
- Возьмите меня и делайте все, что хотите.
Маленькими шажками, как подобает настоящей госпоже, выпрямив спину, Танико покинула рыдающую семью Шимы Риуичи. Она понимала, что, вероятно, никогда не увидит никого из них, но молча прошла мимо, не попрощавшись. Ее семья подвела ее на один раз больше, чем это было возможно.
Хоригава приказал одному из самураев сесть в повозку вместе с ним и Танико.
Когда они уже катились по улицам Хэйан Кё, Танико спросила:
- Вы всегда будете вызывать охранника, оставаясь со мной наедине, ваше высочество?
Хоригава улыбнулся ей, улыбка была пропитана ненавистью.
- Ты не можешь представить, что я придумал для тебя. Будет очень интересно посмотреть, как слабая, хорошо воспитанная женщина, привыкшая, жить в столице, выдержит трудности поездки в Китай.
Танико, широко раскрыв рот, уставилась на Хоригаву. Китай? Но если Юкио, как она слышала, отправился в Китай, значит, Дзебу тоже там. Невозможно было поверить, что это не странный сон.
- Да, моя дорогая, Китай, - продолжал Хоригава. - Но это только начало. В конце путешествия ты окажешься в аду.
В доме Хоригавы к Танико относились скорее как к гостье. Дом для женщин некоторое время не использовался, был грязен, крыша текла. Но слуги Хоригавы, очевидно по приказу князя, работали быстро, и к ее приезду все было готово.
Она была полностью отрезана от остального мира. Слуги избегали разговоров с ней. Она стремилась узнать хоть что-нибудь об Ацуи. Иногда, проснувшись после ночного сна, она несколько мгновений не вспоминала, что Кийоси мертв, а Ацуи забрали от нее. Потом она плакала часами, прежде чем могла найти в себе силы одеться и принять утреннюю пищу. Вечером она плакала, пока ее не побеждал сон.
Делать было абсолютно нечего. Она пыталась писать стихи, но сердце ее не лежало к этому. Она пробовала писать в свою подголовную книгу, привезенную из особняка Шимы вместе с одеждой и другими личными вещами, но писать было нечего. Иногда она думала, каким пыткам мог подвергнуть ее Хоригава, какую мучительную смерть выбрать для нее, и ее охватывал ужас. Но понимание, что она потеряла и каким безнадежным будет ее будущее, делало ее невосприимчивой к страху. Когда печаль и страх становились невыносимыми, она находила успокоение в обращении к Будде.
Не единожды ей приходила в голову мысль, что, перерезав себе горло, она сможет раз и навсегда прекратить свои мучения. Но какой бы пустой ни была ее жизнь, что бы ужасное ни замышлял Хоригава, ее не оставляло чувство, что она каким-то образом сможет пережить все это и что ей еще предстоит выполнить свое предназначение. К тому же ее смерть доставит слишком сильное удовольствие Хоригаве, когда тот будет смотреть на ее труп и думать, что это он заставил ее покончить с собой. Кроме того, она не могла покинуть этот мир, пока Дзебу оставался его частью. Пока она жива, еще не все потеряно.
Наконец, были мысли о Китае, этой сказочной заморской стране, из которой пришли вся красота, вся мудрость и все законы. Она не могла умереть, не увидев Китая.
В один из дней к ней подошла служанка.
- Его высочество приказал вам собрать и упаковать самые лучшие свои одежды, потому что вы можете быть представлены многим великим господам Китая.
«Странно, - подумала Танико. - Почему он собирается представлять меня великим господам, когда сам испытывает ко мне отвращение?» С помощью служанок Хоригавы она начала составлять список того, что ей хотелось бы взять с собой. Страх рос в ее душе, и она пыталась подавить его при помощи молитвы Амиде Будде.
Официальная миссия не посылалась из Страны Восходящего Солнца в Страну Заходящего Солнца более двухсот лет, но визит Хоригавы не являлся посольством Сына Небес императору Китая. Тем не менее Хоригава посетил отставного императора Го-Ширакаву и канцлера Согамори и даже нанес церемониальный визит молодому императору Такакуре, зятю Согамори. Эти разговоры заняли большую часть дня. К вечеру Хоригава с Танико, своими самураями и слугами, под охраной всадников Такаши, выехали из города через ворота Расёмон.
Они проследовали по дороге Санийодо через равнины, разделенные на рисовые поля. Ночь провели в имении землевладельца из рода Такаши, а утром продолжили путь на юг. Дорога шла на юг до побережья, Потом - на запад, вдоль Внутреннего моря.
Сквозь зашторенное окно повозки, которую она делила с тремя служанками, Танико могла видеть острова, сверкающие на море, как изумруды, разбросанные по синему шелку. Рыбацкие лодки и другие маленькие суденышки сновали между островами и вдоль берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
- Мне сообщили, что с твоим сыном Мунетоки все в порядке и он возвращается домой, - тихо сказал Согамори. - Я слышал, что он храбро сражался в заливе Хаката. Радость твоего дома - радость моего дома.
Была ли ирония в тоне Согамори?
- Тысячи лет будет недостаточно, чтобы выразить мою признательность канцлеру за высокую оценку моего сына, - произнес Риуичи, низко кланяясь.
- Шима не в состоянии управлять своими женщинами? - сурово прошептал Согамори. При такой резкой перемене тона внутренности Риуичи заледенели от ужаса.
- Ваш жалкий слуга просит прощения, если мы оскорбили вас, - промямлил он, склонив голову.
- Если вы оскорбили? - взревел Согамори. - Ты должен был постыдиться показываться передо мной, Риуичи. Ты должен был броситься в Камо по пути сюда.
- Она охвачена горем, - взмолился Риуичи. - Она не понимала, что говорит.
- Я предупреждал моего господина Согамори, - вступил в разговор Хоригава, - что женщина упряма и порочна.
Риуичи почувствовал себя оскорбленным. Ему хотелось закричать, потребовать от Хоригавы извинений. Оскорбили всю семью Шима. Но он не сказал ничего. Риуичи был слишком напуган.
Согамори вновь поднял меч.
- Он будет принадлежать Ацуи, после того как тот пройдет церемонию посвящения в мужчины как Такаши.
- Мы потрясены предложением моего господина усыновить мальчика Ацуи, - сказал Риуичи. - Но мы умоляем дать нам немного времени. Мать мальчика только что потеряла близкого человека.
- Ты сравниваешь ее горе с моим, - проскрежетал Согамори. - Кем она была моему сыну? Очередной куртизанкой. Какое право она имеет оплакивать его? Мальчик должен быть здесь сегодня.
Понимание того, что ему придется смотреть в глаза Танико, заставило Риуичи предпринять последнюю попытку.
- Но она мать мальчика. Она любит его.
- Она все еще замужем за мной, - сказал Хоригава. - По закону я - отец ребенка. Я говорю, что он должен жить у господина Согамори.
Пораженный Риуичи уставился на него.
- Таким образом, женщина не является помехой, Риуичи-сан, - сказал Согамори.
- У меня появилась еще одна мысль, ваше превосходительство, - сказал Хоригава. - Чтобы обеспечить надлежащий контроль за ней, я перевезу ее в свой дом. - Он повернулся к Риуичи и оскалил свои черные зубы. - Ты нес бремя заботы о ней достаточно долго.
Риуичи охватил ужас. «Она покончит с собой», - подумал он.
- Нет, в этом нет необходимости.
- Пусть ее перевезут в дом Хоригавы в то же время, когда мальчика привезут сюда. - Согамори невесело рассмеялся. - В доме Риуичи восстановится мир и покой.
- Мое путешествие в Китай по указанию вашего превосходительства, - произнес Хоригава, - будет очень напряженным. Быть может, пройдет год или более, прежде чем я вернусь. Мне будут необходимы сопровождение и помощь жены. Я был настолько погружен в исполнение своих государственных обязанностей, что у меня не было времени искать новую. В этой поездке мне придется обходиться той, что я уже имею.
«Но Танико ненавидит тебя, - подумал Риуичи. - Ты убил ее дочь, теперь помогаешь похитить сына. Милостивый Будда, она потеряла Кийоси, а сейчас потеряет Ацуи. А потом снова попадет в руки Хоригавы. Это несомненно сведет ее с ума».
- Юкио сбежал в Китай после убийства моего сына, - задумчиво произнес Согамори. - Но у меня остался еще один Муратомо, через которого я отомщу, Слушай, Риуичи.
Риуичи, сжавшись, отступил назад.
- Да, мой господин.
- Пошли своего самого быстрого гонца к брату, Шиме-но Бокудену, в Камакуру. Сообщи ему, что имперский канцлер считает дальнейшее существование Муратомо-но Хидейори опасным для спокойствия империи. Он приказывает немедленно казнить Хидейори. Его голову должен доставить мне тот же гонец.
«Если бы здесь был Бокуден, - подумал Риуичи, - он знал бы, что сделать». Среди всех прочих тревог смерть Хидейори волновала его меньше всего. Хидейори не принес ничего хорошего в дом Шимы, а Юкио разрушил весь их маленький мирок. У Риуичи не было слез для Муратомо.
- Как пожелаете, мой господин.
- Другому Муратомо не удастся укрыться от вашего гнева в Китае, ваше превосходительство, - произнес Хоригава. - Через меня ваша месть настигнет его в Срединной империи.
- Князь Хоригава - замечательный человек, Риуичи-сан, - сказал Согамори. - Он мал телом, но в этой маленькой голове удерживается весь китайский язык, и не только его классика, но и все торговые и военные термины. Князь может обратиться к императору Сун, а также переброситься парой слов с самым жалким моряком в порту. Послания, которые он повезет в Китай, и информация, которую привезет оттуда, очень ценны для меня. Если ему нужна твоя племянница, он должен получить ее.
- Я понимаю, мой господин, - дрожащим голосом произнес Риуичи.
- Я пошлю вместе с тобой повозку для мальчика, Риуичи-сан. Не позволяй своей семье вновь меня тревожить.
Хоригава встал.
- Я поеду сам, в собственной повозке, и привезу жену домой. - Он поклонился Согамори. - Не соизволит ли ваше превосходительство послать с нами нескольких своих самураев для сопровождения?
- Прикажи начальнику стражи выделить для сопровождения двадцать самураев.
В полном отчаянии Риуичи поклонился, развернулся и, волоча ноги, вышел из зала.
Глава 3
Танико и Ацуи играли, когда услышали шум от въехавших в ворота поместья Шимы повозок и всадников. Рука Ацуи, готовая поставить на поле белый камешек, который стал бы угрожать всей линии черных камешков Танико в углу поля, застыла в воздухе. Он медленно опустил камешек, и они посмотрели друг на друга.
Шума было больше, чем когда уезжал дядя Риуичи со своими всадниками, таким образом можно было предположить, что вернулось больше лошадей, а быть может, и больше повозок. Беспокойство, не оставлявшее Танико все утро, сменилось ужасом. Отодвинув доску для игры в го, она привлекла к себе Ацуи.
Через некоторое время экран шози в ее комнату отодвинулся, и в щели появилось заплаканное лицо тети Цогао. Один взгляд, и страх Танико перерос в дикий, отчаянный ужас. Ее тетя беспомощно покачала головой.
- Твой дядя требует Ацуи в главный зал.
Танико не разжимала рук, обнимавших мальчика.
- Если ему нужен Ацуи, ему придется прийти сюда и оторвать его от меня.
Цогао, зарыдав, ушла. Ацуи плакал в объятиях Танико. Она похлопала его по узенькому плечику под зеленым шелком.
- Мама, убей меня, как ты убила того человека, а потом убей себя. В Чистой Земле мы встретимся с отцом.
Танико прикусила губу.
- Перед тобой долгая жизнь, Ацуи-тян. Лучше я потеряю тебя, чем причиню вред. И даже в худшие моменты моей жизни я никогда не хотела убить себя. Предоставь свою судьбу Амиде. Почтение Амиде Будде.
- Почтение Амиде Будде, - повторил Ацуи.
В комнату вошел Риуичи. За ним появилась низенькая, до ненависти знакомая фигура в высоком черном лакированном головном уборе.
- Хорошего тебе дня, Танико-сан, - сказал Хоригава, обнажив свои черные зубы в широкой ухмылке.
С криком ярости Танико схватила первый попавшийся под руку предмет. Им оказалась зажженная масляная лампа. Она бросила ее в Хоригаву, который, смеясь, уклонился. Риуичи испустил тревожный крик, когда маленькие оранжевые языки пламени побежали по бумажной стене. Слуга с кувшином воды бросился на огонь и залил его, Риуичи потушил оставшиеся огоньки одеялом.
- Я вижу, госпожа Танико не оставила попыток поджечь чей-либо дом, - сказал Хоригава.
- Ты заронил в голову Согамори эту мысль, - произнесла Танико, обуреваемая желанием броситься на мужа и задушить его.
Хоригава развел руками.
- Наоборот. Я пытался убедить господина Согамори, что отпрыск душевнобольной женщины низкого происхождения вряд ли заслуживает его внимания. Но он настаивал. Я здесь только для того, чтобы убедиться, что его желания выполняются. По закону ты - моя жена, а этот мальчик - мой сын. Он будет усыновлен господином Согамори, а ты, начиная с этого момента, будешь жить у меня.
«У него. Меня посылают назад, к Хоригаве». Ее разум помутился от потрясения. На мгновение ей действительно захотелось покончить с собой. Все, что приносило ей счастье в последние годы, ушло, как будто проглоченное землетрясением.
Она встала на колени и прижала к себе Ацуи.
- Мы не поедем.
- Этот человек - не мой отец, - хныкал Ацуи.
- Конечно, нет, - сказала Танико сквозь сжатые зубы. - Он не способен быть чьим-либо отцом.
Риуичи умолял Хоригаву:
- Она вам не нужна как жена, ваше высочество. Я позабочусь, чтобы она не тревожила господина Согамори.
Выражение лица Хоригавы изменилось. Его щеки покраснели под белой пудрой придворного. Глаза сузились, тонкие губы растянулись, обнажая черные зубы. Хриплым от ненависти голосом он произнес:
- Она моя жена. Моя. Я поступлю с ней так, как считаю нужным. Не вмешивайся в это, Риуичи. - Хоригава отвернулся от Риуичи и сквозь ставни позвал своих людей, стоявших на террасе.
- Танико, - сказал Риуичи, - быть может, если ты позволишь забрать мальчика безо всяких сцен, нам удастся уговорить князя Хоригаву разрешить тебе остаться с нами.
- Не вводи себя в заблуждение, дядя, - холодно произнесла Танико. - У князя со мной старые счеты. Что касается тебя, ты подвел меня, когда я более всего в тебе нуждалась. Теперь я не хочу оставаться у тебя.
- Постарайся понять, Танико. Весь мир сгибается перед господином Согамори, как трава под ветром. Я не мог вынести этого.
- Я думала, что самурай может вынести все.
Двое мужчин в красных шелковых куртках и штанах по щиколотку длиной, с длинными мечами на поясе ввалились в комнату. Они выглядели немного робко, попав в комнату женщины, не защищенной ширмой. Встав у стены и отведя глаза от Танико, они вопросительно смотрели на Хоригаву.
- Право, ваше высочество, это совсем не обязательно, - сказал Риуичи. - Вы оскорбляете меня, позволяя самураям войти в мой дом.
- Ты уже доказал, что не можешь заставить членов своей семьи исполнять приказы господина Согамори, - сказал Хоригава. Он повернулся к самураям: - Возьмите у нее мальчика и посадите в повозку господина Согамори.
Танико оставалась на коленях, не отпуская от себя Ацуи. Риуичи протянул к ней руки:
- Пожалуйста, Танико, не позорь нас.
- Ты сам опозорил себя, дядя.
- Возьмите мальчика, - рявкнул самураям Хоригава.
Старший из двух подошел и остановился рядом с Танико.
- Простите, моя госпожа. Вы отдадите нам мальчика?
- Мне очень жаль, но я не могу сделать этого.
- Мы знаем вас, моя госпожа. Это вы помогли нашему товарищу уйти в другой мир. Вы пользуетесь огромным почтением у всех самураев. Но мы должны подчиняться приказам. Не заставляйте нас позорить вас.
Танико закрыла глаза и склонила голову.
- Простите меня. - Она еще крепче прижала к себе Ацуи.
- Это вы должны простить нас, моя госпожа. - Самурай наклонился и взял ее за руки. Ацуи закричал. Риуичи стонал и заламывал руки.
Внезапно Танико отпустила Ацуи и бросилась к младшему из самураев, пытаясь схватить его меч. Она наполовину вытащила его из ножен, когда самурай ладонью ударил ее по голове. Она упала, оглушенная, потеряв способность двигаться.
- В прошлой жизни она, видимо, была воином, - сказал старший из самураев.
- Мама! - закричал Ацуи. Танико открыла глаза И увидела своего сына во власти, молодого самурая. Она протянула к нему руки, он пытался вырваться.
- Уведите мальчика, - сказал Хоригава. Самурай утащил Ацуи из комнаты.
Закрыв свой разум для криков Ацуи, Танико повернулась к старшему из самураев. Ей пришлось говорить очень медленно, чтобы сдерживать рыдания.
- Прежде чем уйдете, попросите слуг принести его флейту, кото и сямисен и возьмите их с собой в Рокухару. Флейта Маленькая Ветвь - реликвия семьи Такаши - была подарена Ацуи его отцом. Упражнения мальчика не должны прерываться. Он очень хороший музыкант. - Она вспомнила, как несколько лет назад госпожа Акими сказала о сыне Домея Юкио: «Его игра на флейте очень приятна для слуха». Юкио, из-за которого погиб Кийоси. Юкио, жизнь которого она помогла спасти. До этого момента эта мысль не приходила ей в голову. Сейчас она ошеломила ее.
- Почтение Амиде Будде, - прошептала она. Только Бог Бесконечного Света мог понять то, что делало ее каким-то образом ответственной за смерть Кийоси.
Танико встала и повернулась к Хоригаве.
- Возьмите меня и делайте все, что хотите.
Маленькими шажками, как подобает настоящей госпоже, выпрямив спину, Танико покинула рыдающую семью Шимы Риуичи. Она понимала, что, вероятно, никогда не увидит никого из них, но молча прошла мимо, не попрощавшись. Ее семья подвела ее на один раз больше, чем это было возможно.
Хоригава приказал одному из самураев сесть в повозку вместе с ним и Танико.
Когда они уже катились по улицам Хэйан Кё, Танико спросила:
- Вы всегда будете вызывать охранника, оставаясь со мной наедине, ваше высочество?
Хоригава улыбнулся ей, улыбка была пропитана ненавистью.
- Ты не можешь представить, что я придумал для тебя. Будет очень интересно посмотреть, как слабая, хорошо воспитанная женщина, привыкшая, жить в столице, выдержит трудности поездки в Китай.
Танико, широко раскрыв рот, уставилась на Хоригаву. Китай? Но если Юкио, как она слышала, отправился в Китай, значит, Дзебу тоже там. Невозможно было поверить, что это не странный сон.
- Да, моя дорогая, Китай, - продолжал Хоригава. - Но это только начало. В конце путешествия ты окажешься в аду.
В доме Хоригавы к Танико относились скорее как к гостье. Дом для женщин некоторое время не использовался, был грязен, крыша текла. Но слуги Хоригавы, очевидно по приказу князя, работали быстро, и к ее приезду все было готово.
Она была полностью отрезана от остального мира. Слуги избегали разговоров с ней. Она стремилась узнать хоть что-нибудь об Ацуи. Иногда, проснувшись после ночного сна, она несколько мгновений не вспоминала, что Кийоси мертв, а Ацуи забрали от нее. Потом она плакала часами, прежде чем могла найти в себе силы одеться и принять утреннюю пищу. Вечером она плакала, пока ее не побеждал сон.
Делать было абсолютно нечего. Она пыталась писать стихи, но сердце ее не лежало к этому. Она пробовала писать в свою подголовную книгу, привезенную из особняка Шимы вместе с одеждой и другими личными вещами, но писать было нечего. Иногда она думала, каким пыткам мог подвергнуть ее Хоригава, какую мучительную смерть выбрать для нее, и ее охватывал ужас. Но понимание, что она потеряла и каким безнадежным будет ее будущее, делало ее невосприимчивой к страху. Когда печаль и страх становились невыносимыми, она находила успокоение в обращении к Будде.
Не единожды ей приходила в голову мысль, что, перерезав себе горло, она сможет раз и навсегда прекратить свои мучения. Но какой бы пустой ни была ее жизнь, что бы ужасное ни замышлял Хоригава, ее не оставляло чувство, что она каким-то образом сможет пережить все это и что ей еще предстоит выполнить свое предназначение. К тому же ее смерть доставит слишком сильное удовольствие Хоригаве, когда тот будет смотреть на ее труп и думать, что это он заставил ее покончить с собой. Кроме того, она не могла покинуть этот мир, пока Дзебу оставался его частью. Пока она жива, еще не все потеряно.
Наконец, были мысли о Китае, этой сказочной заморской стране, из которой пришли вся красота, вся мудрость и все законы. Она не могла умереть, не увидев Китая.
В один из дней к ней подошла служанка.
- Его высочество приказал вам собрать и упаковать самые лучшие свои одежды, потому что вы можете быть представлены многим великим господам Китая.
«Странно, - подумала Танико. - Почему он собирается представлять меня великим господам, когда сам испытывает ко мне отвращение?» С помощью служанок Хоригавы она начала составлять список того, что ей хотелось бы взять с собой. Страх рос в ее душе, и она пыталась подавить его при помощи молитвы Амиде Будде.
Официальная миссия не посылалась из Страны Восходящего Солнца в Страну Заходящего Солнца более двухсот лет, но визит Хоригавы не являлся посольством Сына Небес императору Китая. Тем не менее Хоригава посетил отставного императора Го-Ширакаву и канцлера Согамори и даже нанес церемониальный визит молодому императору Такакуре, зятю Согамори. Эти разговоры заняли большую часть дня. К вечеру Хоригава с Танико, своими самураями и слугами, под охраной всадников Такаши, выехали из города через ворота Расёмон.
Они проследовали по дороге Санийодо через равнины, разделенные на рисовые поля. Ночь провели в имении землевладельца из рода Такаши, а утром продолжили путь на юг. Дорога шла на юг до побережья, Потом - на запад, вдоль Внутреннего моря.
Сквозь зашторенное окно повозки, которую она делила с тремя служанками, Танико могла видеть острова, сверкающие на море, как изумруды, разбросанные по синему шелку. Рыбацкие лодки и другие маленькие суденышки сновали между островами и вдоль берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55