С питанием обстояло плохо, но оптимисты уверяли, что станет еще хуже. Узбе
ки и казахи получали от своих сепаратистов-родственников посылки с прод
уктами, которые у них «технически» похищали воры. В основном служба прох
одила на «отлично». Ставили всех в известность о скорой отправке на фрон
т, но оружие еще не давали.
Новобранцы последовали далее до станции Горбачи на Орловско-Курском на
правлении, компанию им любезно составила привычная охрана. На этом участ
ке фронта, как им объяснили, командующим был Рокоссовский, а противник, хо
рошо здесь укрепившись, стоял уже два года. Прибыв на место, едва высадивш
ись из вагонов, они попали под воздушный налет двадцати или более пикиру
ющих бомбардировщиков. Новобранцы, разбежавшись по полям, уцелели, соста
в сгорел. Их собрали, и они предавались на поляне веселому отдыху. Не в дух
е этого контингента уныние, даже если бы их доставили в преисподнюю. Прох
одивший офицер, приостановившись, пристально изучил всех, затем подозва
л Гошу Хмурого, оказавшегося ближе к нему, и что-то коротко ему объяснил. Н
а сие происшествие большинство веселых новобранцев не обратили вниман
ие. Надо сказать, настроению здесь в данную минуту помогала держаться на
высоком уровне еще и анаша, доступная им благодаря все тем же бывшим басм
ачам.
Естественно, любопытно было узнать, о чем так доверительно беседовал с Г
ошей товарищ Ц теперь уже можно было так обращаться Ц подполковник. Ок
азывается, он поручил Гоше подобрать на его усмотрение с десяток сообраз
ительных ребят для выполнения возлагаемых на них особых заданий. Отделе
ние, в котором состояли три веселых зека, согласилось полностью выполнит
ь эти особые задания. Когда они предстали перед полковником, тот, посмеив
аясь, объяснил следующее:
Ц На гражданке (то есть на воле) вы, братцы, «технически» воровали… как у в
ас принято считать… у народа. Теперь вам также «технически» как можно хи
трее необходимо украсть человека. Он не так слабо охраняется, как, скажем,
кошелек ротозея. Человек этот Ц наш общий враг и его нужно доставить жив
ым, по-военному это означает «брать языка». Такова ваша будущая задача, а
наша Ц подготовить вас к этому делу, кое-чему подучить. Будете обучаться
у назначенного к вам командира. За хорошо выполненное задание обещаю льг
оты: кто имеет родственников, поедет в отпуск, кто не имеет Ц целый месяц
отдыхает и пьет спирт. А еще, смотря по сложности операции, будете вознагр
аждены правительственными наградами.
На следующий день их привезли в назначенную часть, отвели в землянку, выд
али оружие, приказали отдыхать. Устраиваясь спать на низеньких нарах из
горбылей, они слышали автоматные очереди и поняли, что передний край сов
сем близко.
Наутро их поднял старшина:
Ц Ребятки, подъем!
Он проговорил это как-то тихо, по-дружески, тем не менее все проснулись ср
азу. Старшина, как выяснилось, опытный разведчик из рабочих, русский, здор
овой комплекции мужчина, на выгоревшей гимнастерке ряд наград. Познаком
ился с каждым в отдельности. Его интересовало все: кем был в качестве прав
онарушителя, в который раз судим, как воровал, то есть какой спецификации
держался: домушник, карманник; а еще его интересовало, что такое вор в зако
не, что такое честняга?
С удивительным знанием дела объяснил старшине Кеша Веселый, что вор в за
коне считается лишь в том случае, когда он принят ворами в законе в их каст
у, а честняга Ц тот, кто еще ни разу не провинился перед воровским законом
, короче тот, кто еще не получил по ушам; последнее определение Ц «по ушам
» Ц старшине вряд ли что объяснило, но в целом он остался доволен информа
цией.
Ц Как ты смотришь на то, что военная форма не является, скажем, реквизито
м воровского дела? Ц улучив момент, тактично задал вопрос Скиталец свое
му товарищу, Кешке Веселому.
Ц Воры всякие есть, Ц ответил Кеша, Ц но у всех было детство, оно и есть р
одина, я так понимаю. Воры всякие есть… как и вообще люди. Есть шкурники, а е
сть люди. Я лично… Понял? Когда Наполеон шел, воры и тогда против него воев
али, понял? Воровать Ц моя работа, воевать с врагом Ц обязанность, понял?

И Кешка Веселый со смехом Ц он все делал со смехом, на то и веселый, Ц пред
ложил затянуться из «козьей ножки».
Старшина начал заниматься с отделением бывших зеков, обучать их навыкам
разведки. С этим контингентом он вполне подружился, все тут отлично друг
друга понимали. Приказы (они звучали как советы) бывшие разбойнички выпо
лняли беспрекословно. А примерно недели через полторы старшину вызвали
в штаб полка вместе с его отделением. Здесь старшине поручили первое бое
вое задание, дали ориентиры, где переходить линию фронта, пожелали успех
ов и благополучного возвращения.

3

В ночь перед выходом на задание Скиталец проснулся и уже не мог заснуть, п
рислушивался к храпу товарищей. Но там, где лежал Кеша, уловил подозрител
ьную возню… Что же тут такого?! Война не война, а по законам природы челове
ку надо и есть, и пить, и все другое и ничего с этим не поделаешь.
До сих пор Скит не задумывался о своей смерти. Ему, бывало, угрожали расстр
елом или избить насмерть, но эти угрозы звучали абстрактно, словно такое
могло произойти с кем-то другим. Потом Мор (старый, авторитетный вор в зак
оне, учитель Ц А.Л. ) объяснит ему: только молодые не думают о см
ерти Ц не зная жизни, они в смерть не верят; пожилым до смерти ближе, они в н
ее верят и готовы подозревать ее присутствие в возникшем на носу случайн
ом прыще. Скит не боялся, что может погибнуть в предстоящем задании, други
е мысли пришли незванно: Кеша Веселый говорил о родине, как о детстве, но в
едь детство Скита Ц Миусское кладбище в Марьиной Роще, в шалаше среди во
ров. И родина Ц что она для него? Ему доверено ее защищать, но наручники с н
его сняли в последнюю минуту. А что защищать? Марьину Рощу со старыми дере
вянными домами, полными клопов? О своей матери он думал как о постороннем
человеке и к сестрам относился так же. Что для него детство? Воры и кладбищ
е…
Хочет ли он совершить подвиг? Если это не очень трудно, если ради этого не
требуется лишиться рук и ног, то он готов и на подвиг, ради права зажить за
конно с Варей, с его Диной Дурбин, чтобы все было как положено. Вот она, Варя
, и представлялась ему родиной, эту свою мысль он облек в законченную форм
улу: родина только тогда возможна, когда в ней что-то любишь.
Примерно за два часа до рассвета встал старшина, произнес негромко и спо
койнее, чем обычно:
Ц Час настал, ребятки, я на вас надеюсь. Теперь все от скорости зависит.
Все встали, словно и не спали, молча приводили себя в порядок, затем, сохра
няя тишину, вышли из землянки.
Стояла темная промозглая ночь.
Шли бодро. Подошли к месту перехода, который в темноте, не имея очертаний,
Скиту ни о чем не говорил. Место было определено старшиной:
Ц Это здесь.
Вокруг земля, выброшенная из окопов. Дул сильный ветер, безразличный к жи
зни и смерти. Сделали небольшой перекур. Укрывшись каждый под собственно
й плащ-палаткой, три товарища сгруппировались, и Кеша Веселый прошептал,
что целоваться на прощание им не годится, а вот запалить приличный косяк
дури (анаша Ц жарг. ) в самый раз; и «козья ножка» вскоре пошла п
о кругу. Покурив, горе позабыв, все отправились в путь за старшиной.
Пока новички-разведчики в окопе затягивались анашой, за линией фронта н
а стороне противника царила выжидательная тишина. Едва же они двинулись
вперед, как со стороны противника стали стрелять и через головы бывших з
еков прожужжали трассирующие пули, заставляя отделение превратиться в
ползущих ужей. Стрельба прекратилась, когда они переползли «нейтралку»,
о чем Скиталец догадался по поведению старшины: он позволил всем забрать
ся в бомбовую воронку и закурить. Когда они поползли дальше, вдруг учуяли
запах дыма. Такой дым мог быть от костра. Передвигаясь осторожно, услышал
и тихое бормотание голосов где-то впереди. Заметили очертания строения,
оттуда и доносились голоса. По знаку старшины осторожно окружили постро
йку, которая по приближении оказалась всего лишь сараем. По команде стар
шины ворвались в него и очутились в кухне, где повар со своим помощником у
ставились на них с открытыми ртами. Лихие разведчики заткнули их весьма
несвежими портянками.
Обратно с немецкими поварами добрались вполне благополучно и без задер
жек, за исключением каких-то пяти-семи минут, понадобившихся Кеше Весело
му, чтобы поменяться сапогами со старшим поваром, который, возможно, и воз
ражал против обмена, но, не успев проглотить портянку, он свои протесты пр
оговорил невразумительно. Собственно, и Кешины сапоги еще что-то стоили,
но он, видимо, считал, что юфтевые Ц шикарнее, чем кирзовые. К тому же, им бы
ло обещано, что в разведке можно не во всем следовать строго по форме.
В штабе похвалили. Уже знакомый подполковник благодарил их и дал приказ
хозяйственнику, чтобы выдал спирт как положено, а отделению до следующег
о вызова велел отдыхать.
Скиту этот рейдик показался сущим пустяком, Ц так себе, прогулочка. Это п
роще, чем украсть кошелек на Минаевском рынке. И это подвиг? И это война? Во
йна, конечно, Ц стреляли же, и люди погибали, ему уже приходилось видеть т
рупы как своих, так и немцев. Но страшно ли?.. Э, нет, пытки железной трубой по
страшнее, отчего он, собственно, и записался на фронт добровольцем. Здесь,
если и убьют, есть надежда, что сразу. А пока они в своей землянке тихонько
пели «Темную ночь»… чтобы почувствовать себя как все, ибо песню эту везд
е пели, а потом они запели «свою», родимую: «Эх, вологодская тюрьма с повор
отами труба…»

4

Они жили дружно, питались за «одним столом» и вполне сытно, ведь им полага
лся спецпаек, они же особые, люди риска, ювелиры войны. Им это льстило. Скит
алец даже забыл, что наберется едва с десяток дней, как он на фронте, насто
лько все стало привычным Ц и стрельба, и ранение, и вид убитых, и рассказы,
средоточием которых, как, впрочем, и в тюрьме, являлись женщины. Скиталец п
онемногу и от воспоминаний лагерных дел стал освобождаться, их заполнял
и дела войны. Он с удовольствием ощущал, что, несмотря на всевозможные изб
иения, он здоров и молод.
Тяжесть войны осознавали везде, даже в тюрьме и, конечно же, на фронте. Но м
ожет быть именно здесь, где люди с нею, что называется, ежедневно обнимали
сь, где бессмысленность войны была естественным содержанием быта, именн
о здесь они к ней относились наиболее терпеливо, и война, как таковая, несм
отря на ее шумливость, грохот, казалась Скиту порою просто работой: он ощу
щал себя этаким разнорабочим, подай-принеси, и работа эта казалась обыкн
овенной в необыкновенной обстановке. Кого-то несут орущего, стонущего и
ли навек замолкшего, Ц ну и что! Люди ходят, что-то делают в кровавых бинта
х, Ц ну и что! Общаются не в манере изящной словесности, Ц ну и что! В лагер
ях тот же стиль. Штрафники… Но они ничем не отличаются от нештрафников в с
воей работе, внешне такие же солдаты, у всех общая привилегия Ц умирать, ж
елательно героически. Вместо загробной жизни в райском блаженстве обещ
аны исключительно земные вознаграждения за везение остаться в живых Ц
почет и уважение после войны и блага в первую очередь, во всяком случае бе
з очереди; о них станут писать повести и поэмы и будет о чем рассказывать в
нукам.
На фронтах началась новая жизнь, грохот войны все более перемещался в ст
орону противника и отодвигался от позиций красноармейцев. По всему фрон
ту шли ожесточенные бои. Скиталец воевал. Кажущееся ощущение прогулочно
сти постепенно миновало, но представление о ней, как о работе, сохранилос
ь и даже возросло. На войне требуется выносливость, трудоспособность. Од
нажды один из батальонов, входивших в 13-ю армию, вырвался вперед и очутилс
я в кольце немцев без связи с основными силами армии. Скит получил задани
е включиться во взвод прорыва к окруженному батальону, чтобы наладить св
язь. Дали ему подводу, на ней добрались до нужного места, откуда связисты н
амеревались начать прорыв. Наконец Ц ур-ра! Ц прорвались! Дружный рев с
отен глоток усталых мужчин, отцов, женихов, братьев, сыновей одних ласков
ых матерей, убивавшие яростно сыновей, других таких же, ласковых матерей,
Ц прорвались, остались на пути убитые отцы, женихи и братья из другого во
йска, другой веры, другой идеологии защитники. Как их много Ц идеологий, в
о имя который столько убивают во всем мире! Идеологии обеспечивают благо
получие уймы народов на земном шаре, во всяком случае в любом государств
е генералы, полковники, майоры и даже лейтенанты существуют за счет идео
логии, которой во всевозможных потасовках обязаны обеспечить солдат.
Окопы и траншеи в этой местности оказались проложены на окраине небольш
ой деревеньки, бойцы готовились сесть перекусить после трудов, обещали р
аздать спирт, но Скиталец захотел до этого освежиться, ему объяснили, где
колодец, Ц недалеко за деревенским домиком, Ц туда он и направился. Нас
троение у него образовалось даже возвышенное, он радовался объединенно
сти с другими солдатами, нечто похожее он испытал только в детстве на кла
дбище с ворами, какое-то первобытное чувство защищенности, ощущение сво
ей среды, ощущение, которое кто-то определил, что это у него начинало заро
ждаться мировоззрение. Сняв гимнастерку, он с удовольствием умывался хо
лодной водой. Мимо проехала кухня. И тут раздался оглушительный взрыв.
Небытие Скит уже дважды испытал, и состояние, о котором принято говорить:
«пришел в себя». А куда, собственно, он мог придти еще? В этот раз, когда он «
пришел в себя», все было иначе, чем в предыдущий раз, когда, открыв глаза, он
видел своих мучителей. Теперь, открыв глаза, он ничего не видел, но слышал,
как кто-то произнес:
Ц Смотрите, еще живой.
Другой голос ответил:
Ц Такие не умирают. Посмотрите, где у него ранение.
Его спросили, жив ли он. Едва слышно он прошептал, что не знает, что ничего н
е видно, очень темно.
Наконец, его понесли. Вдогонку кто-то кричал:
Ц Будешь живой! Обязательно напиши.
Он не знал, кому принадлежали эти слова.
Он не видел больше войны, но еще слышал. По мере удаления от фронта, слышал
все слабее. Звуки войны постепенно принимали новое содержание, изменилс
я их характер, формулировка, становясь все тише, покойнее, мирнее. Сначала
звуки в операционной с голосами людей, малоприятная медицинская термин
ология, какие-то ощущения от прикосновения к нему, когда обрабатывали го
лову, но боль не давала возможности вникать в суть времени и пространств
а.
Миновала вечность, если вечность Ц измерение безграничное, одновремен
но и малое и большое, и кто-то около него произнес:
Ц Пусть хранит их, два осколка.
Ц Передам, Ц ответил другой голос.
Когда он в очередной раз пришел в себя, проще говоря, Ц проснулся, молоде
нькая медсестра показала ему малюсенькие кусочки металла на его тумбоч
ке и сказала, чтобы взял их на память и хранил, как талисман. Затем пришел в
рач и поинтересовался, не больно ли его глазам от дневного света, и только
теперь Скит осознал, что опять стал видеть. Врач объяснил, что первым само
летом его и одного офицера отправят в тыл. Так и произошло: на носилках его
доставили к маленькому самолету, дожидавшемуся на небольшом летном пол
е, здесь медсестра развлекала раненых, читая им вслух из старого журнала
о том, что в капиталистическом мире якобы существует общество милосерди
я, защищающее бездомных собак и кошек. Вот живут буржуи! Но он, конечно, не п
оверил, что такое в действительности может быть: тут людям порою приходи
тся хуже, чем собакам, и хотелось бы, чтобы свое, родное общество хотя бы со
чувствовало, так нет же, кроме побоев, тебе только помирать позволительн
о и то не в очень благообразном качестве Ц штрафника.
С аэродрома, куда самолет приземлился с ранеными, Скита и других на грузо
вике доставили на станцию Белёв, где стоял большой состав для эвакуации
раненых. Не скоро этот процесс начался. Кругом стоны, ругательства, успок
аивающие голоса сестер. Он обратил внимание на офицеров, проходивших мим
о, один из них обернулся к майору, распоряжавшемуся погрузкой:
Ц Давайте наших вперед.
Скиту вспомнилась декларация политрука о его перспективах, когда он, Ски
талец, закончит войну, Ц грудь в крестах, но вот вместо крестов под подуш
кой в пакетике с сопровождающими документами у него два металлических о
сколка, но он… не «наш». И он крикнул удаляющимся офицерам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29