). Поэто
му проследить траекторию передвижения воров по континенту не так уж и сл
ожно, о решениях же, касающихся их судьбы, становится известно повсюду ка
к на воле, так и в Институте промывания мозгов.
Скиталец однажды сказал Вралю: «Это же прелесть беседовать с любым из эт
их милых, старых, мудрых «справочников» на пораженных подагрой ногах! Эт
о очаровательнейшие из живых энциклопедий…»
Удравшие от воров суки тоже стали группироваться в свою независимую мас
ть. Им тоже необходимо жить коллективом, ибо коллектив Ц это сила. Но в Ин
ституте промывания мозгов им стало необходимо следить, как бы не очутить
ся вместе с ворами, иначе известно, что могло случиться.
Суки везде сколачивали свои корпорации, приветствуя в них всякую шваль;
в Институте промывания мозгов они требовали изолировать их от воров, так
же и воры вынуждены были требовать сугубо изолированных условий содерж
ания. При случайных встречах представителей враждующих корпораций уча
стились случаи мокрых дел.
В тюрьмах для всех мастей выделялись отдельные камеры, во всех управлени
ях лагерей Ц отдельные зоны. А мастей все прибавлялось, и всех надо было д
руг от друга изолировать Ц у администрации голова шла кругом. Суки, не сч
итавшиеся с законами соцреализма, а также воровскими, издали собственны
е законы, которые тут же предали Ц предавшие сук называли себя «Польски
ми ворами» и создали свои законы, и сразу же многие «поляки» эти свои зако
ны тоже предали Ц образовался Беспредел, который, в свою очередь, образо
вал свои законы. Чем не мировое общество в миниатюре? Чем не политика всех
государственных образований на планете уже многие тысячи лет? Чем не стр
уктура всеобщей эволюции человеческой цивилизации?
3
Бараки для транзитных зеков отделены от зоны управления забором. Заборы
, заборы и еще раз заборы! Население зоны управления состояло в большинст
ве из людей кавказской национальности Ц чечены, осетины, особенно много
грузин. Они не были уголовниками. Интеллигенты, служащие, работяги, но, на
чей-то взгляд, их мозги нуждались в очищении, и здесь, в Решетах, это достиг
алось на строительстве железнодорожной магистрали под названием «Анга
рстрой». На пути прокладки будущей магистрали они еще строили поселки из
финских домиков и рыли глубокие колодцы для будущих ударных комсомольс
ких бригад, тоже строителей этой магистрали.
Скиталец не настолько был изолирован, чтобы лишиться возможности общен
ия с окружающим миром, многое о здешней зоне рассказывал лепила (врач Ц
жарг. ) Ц интеллигентный человек с кулинарным образованием, р
аздававший обитателям ШИЗО калики (таблетки Ц жарг. ). Он же об
ъяснил, что кавказцы доставлены в Решеты из-за отсутствия у них политиче
ской сознательности и еще ввиду того, что железнодорожная магистраль до
лжна быть построена на уровне мировых стандартов.
Скит, взобравшись в носках на нары, «бегал» по ним или кружился. Чтоб занят
ь свое тело такой минимальной нагрузкой, ему не хватало движений, надоел
о сжатое пространство изолятора. Куда-то его доставят? К какой масти? Все
они ему осточертели, показалась издевательством судьбы эта их резня пос
ле войны. Не знал он, что похожая «резня» в эти годы имела место не только в
стране социализма Ц и на другом полушарии планеты уголовники, мафия, га
нгстеры воевали, стреляли, уничтожали сами себя. Но у них, конечно, другие
законы, другие правила игры, и эти парни там думать не думали, что где-то в м
ире тоже идет резня воров и сук и прочих, даже знать не хотели, что где-то ещ
е, кроме Штатов, существуют достойные люди.
Наконец за Скитом пришли два надзирателя.
Ц Фамилия?
Ц Статья?
Ц Срок?
Ц Конец срока?
Как будто не ясно, что срок кончится тогда, когда выпустят. Скит назвал кон
ец срока, определенного ему приговором.
Ц Масть? Ц потребовали от него.
Ц Работяга.
Ц Значит, мужик, Ц констатировали надсмотрщики, словно в этом можно был
о сомневаться.
Ц Пошли.
Его провели к трем баракам для транзитных зеков. Когда они приблизились
к ним, услышали адский грохот, словно все три барака изнутри разбивали в с
опровождении диких воплей множества зверских голосов. Создавалось ощу
щение, что из бараков стараются вырваться полчища чертей. Надзиратели ос
тановились.
Ц Подождите здесь, схожу посмотрю, Ц сказал один. Он скоро вернулся и со
общил, что лучше вернуться в изолятор.
Ц Там воры бушуют.
Означало это, что воры выбивали двери чем попало Ц парашами, скамьями, вд
охновляя себя призывами из цитатника блатного фольклора, внося в него св
ежие и как можно более трудноподражаемые элементы красноречия.
Скита вернули обратно в изолятор дожидаться, когда воры перестанут буше
вать. И что это они? Что их взволновало? Хотя… они могли разбушеваться и от
скуки. Скит от скуки (не разбушеваться ли и ему?) опять начал ловить мух, но в
соседнюю камеру привели какого-то фрукта, который тоже скандалил будь з
доров как! Он орал проклятья в адрес КПСС, мусоров, что они унижают его чел
овеческое достоинство, лишая свободы слова, обещал объявить смертельну
ю голодовку, вытащил зубами из нар гвоздь и, пользуясь каблуком ботинка, п
рибил к ним свою мошонку. Надзиратели, рыдая от жалости, вытащили гвоздь и
освободили мешочек, но смертельную голодовку фрукт грозился держать аж
семь дней.
Скоро за Скитом опять пришли и снова повели к транзитным баракам. На этот
раз в них царила относительная тишина: кроме обычного нормального мата н
ичего не было слышно. Скита принял дежуривший в транзитке надзиратель, о
томкнул одну из камер, куда Скит и водворился.
Когда за ним захлопнулась дверь, он нашел себя в большом помещении с длин
ным столом посередине. С двух сторон расположились, как везде в бараках, м
ассивные двухъярусные нары от двери до окон. А на них…
4
Сперва его оглушил запах. Скит стоял как столб и вдыхал, впитывал кисло-сл
адостную «мирру» через нос, рот, и спустя несколько минут им овладели аст
ральные видения. Он узрел толпу примерно из сорока необыкновенных сущес
тв: какая-то неземная корова мычала и ржала одновременно, выкручивая в то
же время копытце хрюкающему кабану рачьими клешнями; за столом хохотало
стадо обезьян-макак; один орангутанг, свесив лапы, дико рыча, прыгал на ст
оле Ц подпрыгивали алюминиевые кружки; на полу валялись, кувыркались хо
хочущие, визжащие, плачущие и верещащие, как свиньи, существа Ц они что-т
о жрали и курили… Дым, дым и вонь. Всё это нечто уставясь на вошедшего Скит
а, показывало на него своими конечностями и дико вопило. Перед глазами Ск
ита весь этот ад смешался, в ушах возник прерывистый режущий звон. Опомни
вшись, он сообразил: наверное, сошел с ума. Но пришла ясность: все тут во вла
сти кайфа, имя которому Ц анаша. Она и превращает людей в белых лебедей, а
встралийских страусов, вызывает безумную радость или невыносимую тоск
у, создает мучительные страдания, жалость и сочувствие и безучастие ко в
сему в мире; одним словом Ц это Дурь.
Но хотя и Дурь, к утру жертвы ее, если говорить изысканно, очухались. И можн
о сказать наверняка Ц пожрать в этой камере ни у кого ничего не было (аппе
тит от Дури возникает такой, что человек пожирает все, что доступно).
Очухалось население камеры своевременно: начали вызывать на этап. Канце
лярские специалисты управления, руководствуясь сведениями в личных де
лах, определили каждому его конечную точку прибытия и, будьте любезны, со
браться с вещами! Вместе с десятью субъектами отправился в путь и Скитал
ец.
Через калитку в одном заборе, в другом, в третьем, через калитку в проволоч
ном заграждении, затем всех три раза пересчитали, далее самоохранники пр
опустили всех вперед и сопроводили на станцию узкоколейной железной до
роги, где стояла «кукушка» с двумя вагонами, один из них Ц вагонзак, как п
ринято его величать изысканно.
Вагонзак внутри разделен решетками-перегородками на три равных отделе
ния. Прибывших закрыли в отделении справа от двери, решетчатую дверь зам
кнули. Пассажиры расположились на деревянных скамьях, некоторые под муз
ыку собственной композиции начали бацать от избытка энергии. Нар в этих
вагончиках нет Ц не «Столыпин» Ц да и путь предстоит недолгий: несколь
ко часов. В отделении посередине Ц два конвойных с автоматами.
Скиталец догадался, что его попутчики Ц суки. Достаточно было прислушат
ься к разговорам, чтобы понять, кто есть кто. Сам он вроде не вызвал интере
са к своей особе, что мужик Ц сукам стало ясно по его поведению: он не инте
ресовался, в чью камеру угодил, а это только мужику безразлично. К тому же
у него на лбу написано: «пахать». А воры и суки ни за что не войдут в камеру и
ли зону, не выяснив сначала, какая в них масть: кому охота попасть впросак!
Всякая масть обитает только своею средою. Скитальцу симпатичнее воры, но
об этом теперь лучше помалкивать.
Небольшой состав не спешил отправляться. Суки бацали Ц пыль столбом, не
которые перебирали клички известных сук, которых предполагали встрети
ть там, куда к вечеру попадут; они знали Ц куда. Скит не знал. Конвой переки
дывался в картишки. Раздавались голоса рядом с вагоном, дверь вагонзака
растянули, Ц привели еще одну группу пассажиров. Этих затолкали за реше
тку слева. Воцарилась настороженная тишина: кого привели? Сквозь решетки
справа и слева люди старались рассмотреть друг друга. К конвойным присо
единились еще двое, и составчик тронулся.
Ц Там кто? Ц крикнули суки тем, за решеткой напротив, Ц что-то не разобр
ать рожи через эти «тюлевые гардины».
Ц Ваших харь Ц тоже! Ц ответили сукам. Ц Куда вас везут? Воры есть?
Ц Ого-го! Ц Теперь сукам все понятно: «Воры есть?»… Воров им, гадам, захот
елось?! Впрочем, только воры и способны были везде запросто орать о себе. П
редставители других мастей о своей «партийности» предпочитали громко
не распространяться. Сукам смешно до колик: этим воры нужны!..
Ц А вы что же, воры? Ц проорала какая-то сука, и сострила: Ц Из воров в мир
е только вы и остались, понял! Ц Суки хохочут. Ц Остальных мы везде уже со
гнули в букву «Г»… и они теперь все бляди!
Тут уже и ворам ясно, какой контингент с ними едет. Конвойные располагают
ся поудобнее, как и полагается в театре: начинается спектакль, уж они-то з
нают.
Ц А-а! Педики! Вас в бабскую зону везут?.. Ц Воры кричат издевательски.
То были первые пробные аккорды, первые акты симфонии изящной словесност
и, в блатной интерпретации это называется: воры лаются. Термин «вор» в дан
ном случае обобщающий, на самом деле можно сказать Ц «блатные».
Необычной, даже неуместной показалась вдруг наступившая в вагоне минут
ная тишина; как вдох, концентрация вдохновения. И вот последовал мощный а
ккорд Ц экспрессия, но еще не фортиссимо.
Ц Козлы! Ц примитивно.
Ц Пидарасты! Ц какая неграмотность!
Ц Чтоб тебе сосать всю жизнь шоколадную конфету…
Ц А тебе, сука, лизать сливочное мороженое с миндалем…
С обеих концов вагона последовали общие призывы идти туда-то, сделать то-
то, почти как в центральных газетах в предпраздничные дни, типа: «Да здрав
ствует…» или «Слава…» и другие.
Ц Чтоб вам вечно сбитые сливки сосать Ц желают одни, но без добавления:
чтоб завтра больше, чем сегодня.
Ц А вас чтобы красной икрой рвало! Ц не остаются в долгу другие.
Лай блатных затянулся, потерял свежесть, стал однообразен, и конвойные н
ачали позевывать. Нельзя разве как-то оживить представление?
Ц Эй! Ублюдки! Отбросы! Паскуды! Ц как все же специфичен их словарный зап
ас и беден! Ц Кончайте свою блевотину, твари ползучие! Молчать всем! Ц Ко
нвой знает, сей речитатив только возбуждает блатных, будит в них новый вс
плеск эмоций, и не ошибается. Но теперь орут все Ц и суки, и воры, и конвойны
е.
Суки и воры бросаются на решетки, притворяясь, будто стремятся вырваться
из клеток, конвойные посередине хохочут, крутятся, плюют в тех и других, о
рут им свои оскорбления, и это уже фортиссимо! Такого рева, такого визга и
потока извергаемых гнусностей трудно себе представить и в аду. Вот это д
а! Вот это по-человечески!
Ц Держите меня! Зашибу!
Ц Убью! Зарежу! В рот тебя (жареным пончиком)… В нос!
Ц Я Ц твою мать (медом помажу)…
Ц А я Ц твою бабушку… сидром оболью.
Словно из другого мира доносится стук колес. Скиталец, дотянувшись до ма
ленького в решетках оконца, констатирует, что снаружи Ц зелень лесов, да
же удается различить птичек, там в природе течет какая-то жизнь, и интерес
но ему: сейчас здесь, в вагоне, это тоже природа? Он где-то слышал, человек
Ц царь природы, разумное существо, мясо употребляет в вареном виде.
Тайга безбрежна. Что такое тайга? Это очень большой лес. До того большой, ч
то можно ее рубить, жечь, а ей конца нет. И рубят. Когда же удается выбраться
из бесчисленных зон в побег Ц жгут, двигаясь сами против ветра. Беглецы п
оджигают тайгу, чтобы, сгорая, она не выдавала их следов. И горит она, милая,
выгорает на десятки, а то и сотни километров, сгорают заживо звери и птицы
, высыхают реки Ц вот какой прогресс всеобщего развития человеческого р
ода! А все равно тайги еще много, уж очень она большая. Настолько большая, ч
то многие сотни зон в ее дебрях, наверное, даже с самолета едва заметны.
На какой-то станции воров сняли, дальше им предстояло добраться пешаком.
Что ж, устали они уже лаять, аж говорить стало невозможно, захрипели Ц дол
аялись. Дальше им идти в глубокие и дремучие болотистые леса, где располо
жилась их специальная воровская зона Ц «Девятка», причем не простая, а о
соборежимная: не всякий вор удостаивался сюда командировки.
Кое-кто из сук эту Девятку знал, они там бывали, когда были еще честными во
рами Ц мерзкое место, по их оценкам, не дай бог, там очутиться! Так что, туда
вам и дорога Ц честняги.
Ц Чтоб вам сдохнуть, сгнить на своей Девятке! Чтоб вас сифилис сожрал!
Воры тоже рады отдохнуть от сук поганых.
Ц Чтоб вашу Тринадцатую зону мочой затопило!
Ц Гады!
Ц Твари!
Ц Чифиристы!
Ц Аферисты!
Конвоиры пожелали и тем, и другим поскорее оказаться в аду.
Вагоны катятся дальше, конвоиры, тоже охрипшие, принимаются за карты, сук
и приутихли.
5
Сук принял с поезда конвой, их повели по таежной дороге, но многокилометр
овые марши никому не сахар, в том числе и конвоирам, тащившимся вежливо, ка
к всегда, сзади. Наконец открылась им Тринадцатая зона, которая по внешне
му виду не отличалась от большинства архитектурных шедевров подобного
типа.
Усталые и пыльные, хриплые от лая, провонявшие потом, подошли они к ворота
м своей цитадели. Конвой расположился в отдалении с таким расчетом, чтоб
ы суки были надежно отгорожены от возможности «заблудиться» в тайге. Из
вахтенного сооружения вышел «хозяин» со свитою принимать прибывших; вы
шли и рядовые мусора, которых некоторые величают надзирателями.
В который раз за всю дорогу прибывшие должны перечислить все свои данные
, пока наконец им разрешат вытряхнуть из своих мешков содержимое, дабы эт
и подлые мусора могли его получше рассмотреть. Самих же их попросили раз
деться догола и заняться художественной гимнастикой: поднять руки, расс
тавить ноги, нагибаться, выгибаться и прыгать выше собственного члена, х
отя известно, что это еще никому не удавалось; мусора придирчиво загляды
вали им в зад в надежде увидеть добавку к зарплате в виде премиальных Ц и
кому может прийти в голову искать премию в таком месте…
Глава восьмая
1
Относительно сук в сравнении с ворами можно сказать, что хрен редьки не с
лаще. Разумеется, это дело вкуса. Одному больше нравится хрен, другому пре
дпочтительнее редька. Скиталец уже имел контакты с суками: до фронта в ла
герях с ним расправлялись именно суки, хотя и они назывались не везде еще
так и их еще не резали. Гуталинщик не разрешал.
Если воры не должны работать и им не положено, то сукам Ц положено. Ворам
не позволяет их закон, сукам не запрещает.
Политические законы часто подвергаются, как известно, реформации по раз
ным причинам. Воровской неписаный закон тоже видоизменялся в течение мн
огих столетий, оставаясь неизменным лишь в основных положениях. Но в люб
ом виде по отношению к общественным законам он беззаконие. Сучьи законы
по отношению к воровским Ц тоже беззаконие. За сучьим беззаконием после
довали другие «законы» беззаконий, в конце которых оказались «Один на ль
дине». У этих был один-единственный закон: сберечь жизнь свою. В будущем э
то могло бы наверняка назваться политикой невмешательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
му проследить траекторию передвижения воров по континенту не так уж и сл
ожно, о решениях же, касающихся их судьбы, становится известно повсюду ка
к на воле, так и в Институте промывания мозгов.
Скиталец однажды сказал Вралю: «Это же прелесть беседовать с любым из эт
их милых, старых, мудрых «справочников» на пораженных подагрой ногах! Эт
о очаровательнейшие из живых энциклопедий…»
Удравшие от воров суки тоже стали группироваться в свою независимую мас
ть. Им тоже необходимо жить коллективом, ибо коллектив Ц это сила. Но в Ин
ституте промывания мозгов им стало необходимо следить, как бы не очутить
ся вместе с ворами, иначе известно, что могло случиться.
Суки везде сколачивали свои корпорации, приветствуя в них всякую шваль;
в Институте промывания мозгов они требовали изолировать их от воров, так
же и воры вынуждены были требовать сугубо изолированных условий содерж
ания. При случайных встречах представителей враждующих корпораций уча
стились случаи мокрых дел.
В тюрьмах для всех мастей выделялись отдельные камеры, во всех управлени
ях лагерей Ц отдельные зоны. А мастей все прибавлялось, и всех надо было д
руг от друга изолировать Ц у администрации голова шла кругом. Суки, не сч
итавшиеся с законами соцреализма, а также воровскими, издали собственны
е законы, которые тут же предали Ц предавшие сук называли себя «Польски
ми ворами» и создали свои законы, и сразу же многие «поляки» эти свои зако
ны тоже предали Ц образовался Беспредел, который, в свою очередь, образо
вал свои законы. Чем не мировое общество в миниатюре? Чем не политика всех
государственных образований на планете уже многие тысячи лет? Чем не стр
уктура всеобщей эволюции человеческой цивилизации?
3
Бараки для транзитных зеков отделены от зоны управления забором. Заборы
, заборы и еще раз заборы! Население зоны управления состояло в большинст
ве из людей кавказской национальности Ц чечены, осетины, особенно много
грузин. Они не были уголовниками. Интеллигенты, служащие, работяги, но, на
чей-то взгляд, их мозги нуждались в очищении, и здесь, в Решетах, это достиг
алось на строительстве железнодорожной магистрали под названием «Анга
рстрой». На пути прокладки будущей магистрали они еще строили поселки из
финских домиков и рыли глубокие колодцы для будущих ударных комсомольс
ких бригад, тоже строителей этой магистрали.
Скиталец не настолько был изолирован, чтобы лишиться возможности общен
ия с окружающим миром, многое о здешней зоне рассказывал лепила (врач Ц
жарг. ) Ц интеллигентный человек с кулинарным образованием, р
аздававший обитателям ШИЗО калики (таблетки Ц жарг. ). Он же об
ъяснил, что кавказцы доставлены в Решеты из-за отсутствия у них политиче
ской сознательности и еще ввиду того, что железнодорожная магистраль до
лжна быть построена на уровне мировых стандартов.
Скит, взобравшись в носках на нары, «бегал» по ним или кружился. Чтоб занят
ь свое тело такой минимальной нагрузкой, ему не хватало движений, надоел
о сжатое пространство изолятора. Куда-то его доставят? К какой масти? Все
они ему осточертели, показалась издевательством судьбы эта их резня пос
ле войны. Не знал он, что похожая «резня» в эти годы имела место не только в
стране социализма Ц и на другом полушарии планеты уголовники, мафия, га
нгстеры воевали, стреляли, уничтожали сами себя. Но у них, конечно, другие
законы, другие правила игры, и эти парни там думать не думали, что где-то в м
ире тоже идет резня воров и сук и прочих, даже знать не хотели, что где-то ещ
е, кроме Штатов, существуют достойные люди.
Наконец за Скитом пришли два надзирателя.
Ц Фамилия?
Ц Статья?
Ц Срок?
Ц Конец срока?
Как будто не ясно, что срок кончится тогда, когда выпустят. Скит назвал кон
ец срока, определенного ему приговором.
Ц Масть? Ц потребовали от него.
Ц Работяга.
Ц Значит, мужик, Ц констатировали надсмотрщики, словно в этом можно был
о сомневаться.
Ц Пошли.
Его провели к трем баракам для транзитных зеков. Когда они приблизились
к ним, услышали адский грохот, словно все три барака изнутри разбивали в с
опровождении диких воплей множества зверских голосов. Создавалось ощу
щение, что из бараков стараются вырваться полчища чертей. Надзиратели ос
тановились.
Ц Подождите здесь, схожу посмотрю, Ц сказал один. Он скоро вернулся и со
общил, что лучше вернуться в изолятор.
Ц Там воры бушуют.
Означало это, что воры выбивали двери чем попало Ц парашами, скамьями, вд
охновляя себя призывами из цитатника блатного фольклора, внося в него св
ежие и как можно более трудноподражаемые элементы красноречия.
Скита вернули обратно в изолятор дожидаться, когда воры перестанут буше
вать. И что это они? Что их взволновало? Хотя… они могли разбушеваться и от
скуки. Скит от скуки (не разбушеваться ли и ему?) опять начал ловить мух, но в
соседнюю камеру привели какого-то фрукта, который тоже скандалил будь з
доров как! Он орал проклятья в адрес КПСС, мусоров, что они унижают его чел
овеческое достоинство, лишая свободы слова, обещал объявить смертельну
ю голодовку, вытащил зубами из нар гвоздь и, пользуясь каблуком ботинка, п
рибил к ним свою мошонку. Надзиратели, рыдая от жалости, вытащили гвоздь и
освободили мешочек, но смертельную голодовку фрукт грозился держать аж
семь дней.
Скоро за Скитом опять пришли и снова повели к транзитным баракам. На этот
раз в них царила относительная тишина: кроме обычного нормального мата н
ичего не было слышно. Скита принял дежуривший в транзитке надзиратель, о
томкнул одну из камер, куда Скит и водворился.
Когда за ним захлопнулась дверь, он нашел себя в большом помещении с длин
ным столом посередине. С двух сторон расположились, как везде в бараках, м
ассивные двухъярусные нары от двери до окон. А на них…
4
Сперва его оглушил запах. Скит стоял как столб и вдыхал, впитывал кисло-сл
адостную «мирру» через нос, рот, и спустя несколько минут им овладели аст
ральные видения. Он узрел толпу примерно из сорока необыкновенных сущес
тв: какая-то неземная корова мычала и ржала одновременно, выкручивая в то
же время копытце хрюкающему кабану рачьими клешнями; за столом хохотало
стадо обезьян-макак; один орангутанг, свесив лапы, дико рыча, прыгал на ст
оле Ц подпрыгивали алюминиевые кружки; на полу валялись, кувыркались хо
хочущие, визжащие, плачущие и верещащие, как свиньи, существа Ц они что-т
о жрали и курили… Дым, дым и вонь. Всё это нечто уставясь на вошедшего Скит
а, показывало на него своими конечностями и дико вопило. Перед глазами Ск
ита весь этот ад смешался, в ушах возник прерывистый режущий звон. Опомни
вшись, он сообразил: наверное, сошел с ума. Но пришла ясность: все тут во вла
сти кайфа, имя которому Ц анаша. Она и превращает людей в белых лебедей, а
встралийских страусов, вызывает безумную радость или невыносимую тоск
у, создает мучительные страдания, жалость и сочувствие и безучастие ко в
сему в мире; одним словом Ц это Дурь.
Но хотя и Дурь, к утру жертвы ее, если говорить изысканно, очухались. И можн
о сказать наверняка Ц пожрать в этой камере ни у кого ничего не было (аппе
тит от Дури возникает такой, что человек пожирает все, что доступно).
Очухалось население камеры своевременно: начали вызывать на этап. Канце
лярские специалисты управления, руководствуясь сведениями в личных де
лах, определили каждому его конечную точку прибытия и, будьте любезны, со
браться с вещами! Вместе с десятью субъектами отправился в путь и Скитал
ец.
Через калитку в одном заборе, в другом, в третьем, через калитку в проволоч
ном заграждении, затем всех три раза пересчитали, далее самоохранники пр
опустили всех вперед и сопроводили на станцию узкоколейной железной до
роги, где стояла «кукушка» с двумя вагонами, один из них Ц вагонзак, как п
ринято его величать изысканно.
Вагонзак внутри разделен решетками-перегородками на три равных отделе
ния. Прибывших закрыли в отделении справа от двери, решетчатую дверь зам
кнули. Пассажиры расположились на деревянных скамьях, некоторые под муз
ыку собственной композиции начали бацать от избытка энергии. Нар в этих
вагончиках нет Ц не «Столыпин» Ц да и путь предстоит недолгий: несколь
ко часов. В отделении посередине Ц два конвойных с автоматами.
Скиталец догадался, что его попутчики Ц суки. Достаточно было прислушат
ься к разговорам, чтобы понять, кто есть кто. Сам он вроде не вызвал интере
са к своей особе, что мужик Ц сукам стало ясно по его поведению: он не инте
ресовался, в чью камеру угодил, а это только мужику безразлично. К тому же
у него на лбу написано: «пахать». А воры и суки ни за что не войдут в камеру и
ли зону, не выяснив сначала, какая в них масть: кому охота попасть впросак!
Всякая масть обитает только своею средою. Скитальцу симпатичнее воры, но
об этом теперь лучше помалкивать.
Небольшой состав не спешил отправляться. Суки бацали Ц пыль столбом, не
которые перебирали клички известных сук, которых предполагали встрети
ть там, куда к вечеру попадут; они знали Ц куда. Скит не знал. Конвой переки
дывался в картишки. Раздавались голоса рядом с вагоном, дверь вагонзака
растянули, Ц привели еще одну группу пассажиров. Этих затолкали за реше
тку слева. Воцарилась настороженная тишина: кого привели? Сквозь решетки
справа и слева люди старались рассмотреть друг друга. К конвойным присо
единились еще двое, и составчик тронулся.
Ц Там кто? Ц крикнули суки тем, за решеткой напротив, Ц что-то не разобр
ать рожи через эти «тюлевые гардины».
Ц Ваших харь Ц тоже! Ц ответили сукам. Ц Куда вас везут? Воры есть?
Ц Ого-го! Ц Теперь сукам все понятно: «Воры есть?»… Воров им, гадам, захот
елось?! Впрочем, только воры и способны были везде запросто орать о себе. П
редставители других мастей о своей «партийности» предпочитали громко
не распространяться. Сукам смешно до колик: этим воры нужны!..
Ц А вы что же, воры? Ц проорала какая-то сука, и сострила: Ц Из воров в мир
е только вы и остались, понял! Ц Суки хохочут. Ц Остальных мы везде уже со
гнули в букву «Г»… и они теперь все бляди!
Тут уже и ворам ясно, какой контингент с ними едет. Конвойные располагают
ся поудобнее, как и полагается в театре: начинается спектакль, уж они-то з
нают.
Ц А-а! Педики! Вас в бабскую зону везут?.. Ц Воры кричат издевательски.
То были первые пробные аккорды, первые акты симфонии изящной словесност
и, в блатной интерпретации это называется: воры лаются. Термин «вор» в дан
ном случае обобщающий, на самом деле можно сказать Ц «блатные».
Необычной, даже неуместной показалась вдруг наступившая в вагоне минут
ная тишина; как вдох, концентрация вдохновения. И вот последовал мощный а
ккорд Ц экспрессия, но еще не фортиссимо.
Ц Козлы! Ц примитивно.
Ц Пидарасты! Ц какая неграмотность!
Ц Чтоб тебе сосать всю жизнь шоколадную конфету…
Ц А тебе, сука, лизать сливочное мороженое с миндалем…
С обеих концов вагона последовали общие призывы идти туда-то, сделать то-
то, почти как в центральных газетах в предпраздничные дни, типа: «Да здрав
ствует…» или «Слава…» и другие.
Ц Чтоб вам вечно сбитые сливки сосать Ц желают одни, но без добавления:
чтоб завтра больше, чем сегодня.
Ц А вас чтобы красной икрой рвало! Ц не остаются в долгу другие.
Лай блатных затянулся, потерял свежесть, стал однообразен, и конвойные н
ачали позевывать. Нельзя разве как-то оживить представление?
Ц Эй! Ублюдки! Отбросы! Паскуды! Ц как все же специфичен их словарный зап
ас и беден! Ц Кончайте свою блевотину, твари ползучие! Молчать всем! Ц Ко
нвой знает, сей речитатив только возбуждает блатных, будит в них новый вс
плеск эмоций, и не ошибается. Но теперь орут все Ц и суки, и воры, и конвойны
е.
Суки и воры бросаются на решетки, притворяясь, будто стремятся вырваться
из клеток, конвойные посередине хохочут, крутятся, плюют в тех и других, о
рут им свои оскорбления, и это уже фортиссимо! Такого рева, такого визга и
потока извергаемых гнусностей трудно себе представить и в аду. Вот это д
а! Вот это по-человечески!
Ц Держите меня! Зашибу!
Ц Убью! Зарежу! В рот тебя (жареным пончиком)… В нос!
Ц Я Ц твою мать (медом помажу)…
Ц А я Ц твою бабушку… сидром оболью.
Словно из другого мира доносится стук колес. Скиталец, дотянувшись до ма
ленького в решетках оконца, констатирует, что снаружи Ц зелень лесов, да
же удается различить птичек, там в природе течет какая-то жизнь, и интерес
но ему: сейчас здесь, в вагоне, это тоже природа? Он где-то слышал, человек
Ц царь природы, разумное существо, мясо употребляет в вареном виде.
Тайга безбрежна. Что такое тайга? Это очень большой лес. До того большой, ч
то можно ее рубить, жечь, а ей конца нет. И рубят. Когда же удается выбраться
из бесчисленных зон в побег Ц жгут, двигаясь сами против ветра. Беглецы п
оджигают тайгу, чтобы, сгорая, она не выдавала их следов. И горит она, милая,
выгорает на десятки, а то и сотни километров, сгорают заживо звери и птицы
, высыхают реки Ц вот какой прогресс всеобщего развития человеческого р
ода! А все равно тайги еще много, уж очень она большая. Настолько большая, ч
то многие сотни зон в ее дебрях, наверное, даже с самолета едва заметны.
На какой-то станции воров сняли, дальше им предстояло добраться пешаком.
Что ж, устали они уже лаять, аж говорить стало невозможно, захрипели Ц дол
аялись. Дальше им идти в глубокие и дремучие болотистые леса, где располо
жилась их специальная воровская зона Ц «Девятка», причем не простая, а о
соборежимная: не всякий вор удостаивался сюда командировки.
Кое-кто из сук эту Девятку знал, они там бывали, когда были еще честными во
рами Ц мерзкое место, по их оценкам, не дай бог, там очутиться! Так что, туда
вам и дорога Ц честняги.
Ц Чтоб вам сдохнуть, сгнить на своей Девятке! Чтоб вас сифилис сожрал!
Воры тоже рады отдохнуть от сук поганых.
Ц Чтоб вашу Тринадцатую зону мочой затопило!
Ц Гады!
Ц Твари!
Ц Чифиристы!
Ц Аферисты!
Конвоиры пожелали и тем, и другим поскорее оказаться в аду.
Вагоны катятся дальше, конвоиры, тоже охрипшие, принимаются за карты, сук
и приутихли.
5
Сук принял с поезда конвой, их повели по таежной дороге, но многокилометр
овые марши никому не сахар, в том числе и конвоирам, тащившимся вежливо, ка
к всегда, сзади. Наконец открылась им Тринадцатая зона, которая по внешне
му виду не отличалась от большинства архитектурных шедевров подобного
типа.
Усталые и пыльные, хриплые от лая, провонявшие потом, подошли они к ворота
м своей цитадели. Конвой расположился в отдалении с таким расчетом, чтоб
ы суки были надежно отгорожены от возможности «заблудиться» в тайге. Из
вахтенного сооружения вышел «хозяин» со свитою принимать прибывших; вы
шли и рядовые мусора, которых некоторые величают надзирателями.
В который раз за всю дорогу прибывшие должны перечислить все свои данные
, пока наконец им разрешат вытряхнуть из своих мешков содержимое, дабы эт
и подлые мусора могли его получше рассмотреть. Самих же их попросили раз
деться догола и заняться художественной гимнастикой: поднять руки, расс
тавить ноги, нагибаться, выгибаться и прыгать выше собственного члена, х
отя известно, что это еще никому не удавалось; мусора придирчиво загляды
вали им в зад в надежде увидеть добавку к зарплате в виде премиальных Ц и
кому может прийти в голову искать премию в таком месте…
Глава восьмая
1
Относительно сук в сравнении с ворами можно сказать, что хрен редьки не с
лаще. Разумеется, это дело вкуса. Одному больше нравится хрен, другому пре
дпочтительнее редька. Скиталец уже имел контакты с суками: до фронта в ла
герях с ним расправлялись именно суки, хотя и они назывались не везде еще
так и их еще не резали. Гуталинщик не разрешал.
Если воры не должны работать и им не положено, то сукам Ц положено. Ворам
не позволяет их закон, сукам не запрещает.
Политические законы часто подвергаются, как известно, реформации по раз
ным причинам. Воровской неписаный закон тоже видоизменялся в течение мн
огих столетий, оставаясь неизменным лишь в основных положениях. Но в люб
ом виде по отношению к общественным законам он беззаконие. Сучьи законы
по отношению к воровским Ц тоже беззаконие. За сучьим беззаконием после
довали другие «законы» беззаконий, в конце которых оказались «Один на ль
дине». У этих был один-единственный закон: сберечь жизнь свою. В будущем э
то могло бы наверняка назваться политикой невмешательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29