Так что они ра
ды, что суки вроде освободили их от воровской несправедливости…
Суки праздновали победу. Назавтра кому-то предстоит взять эти убийства
на себя, но не страшно, больше чем двадцать пять лет не дадут. Убил ты одног
о или десяток Ц все равно двадцать пять. Кум, конечно, отлично знает, кого
именно надо будет «дергать» на допросы: блатные Ц как воры, так и суки Ц
сами в сознанку не шли, дело брали на себя амбалы и те, кому терять особенн
о нечего, у кого и так сроки по двадцать и двадцать пять.
А ночью вывезут на подводах убиенных, и все это «мясо» свалят с бирками на
ногах где-нибудь недалеко за зоной, вместо крестов воткнут колы с номера
ми их личных, наблюдательных дел.
Живые же празднуют победу, пьют чифир, с воодушевлением и, привирая как об
ычно, пересказывают, как, кто и кому перерезал горло, как рубанул топором,
шандарахнул ломом, изображают, как сопротивлялись жертвы, демонстрируя
все в позах, многочисленных вариантах, не подозревая, что уже составляют
ся списки тех сук, которых однажды отправят на этап… в воровскую зону. Во и
мя ускорения самоуничтожения уголовников.
6
На другой день, едва убрали из зоны порезанных воров, кум начал дергать на
допрос подозреваемых убийц. Допрос не занимал и трех минут. Он задавал ли
шь один вопрос: «Кого убил лично ты?» После этого допрошенного закрывали
в изолятор. Как можно было предвидеть, кум выбирал подозреваемых по неко
торому расчету. Они были, конечно же, из шестерок, амбалов или фраеров, зар
екомендовавших себя строптивыми. Скита кум тоже допросил.
Ц Ты кого укокошил?
Ц Никого, Ц ответил Скит, и его тоже закрыли в изоляторе.
Кум, конечно, знал, что Скит не являлся амбалом сук. Амбалы Ц удивительная
народность! Амбала не надо сравнивать с идиотом Ц тот более распростра
ненная разновидность нового человека или просто человекообразных. Амб
алы в данном мире встречаются двух и более сортов, но основные Ц амбалы в
оровские и сучьи. Амбалов можно сравнить с партийными функционерами рай
онного масштаба. В мире честных и нечестных воров амбал всегда отвечает
за глупости тех, кому верно служит. Амбал не есть личность, но жаждет быть
ею, и не просто шестерка, он Ц телохранитель той или другой личности, испо
лнитель ее воли, адъютант, оруженосец и мальчик для побоев. Он искренне пр
еклоняется перед личностью, восхищается ею. Когда же рядом с ним нет личн
ости Ц сам воображает себя ею и даже становится способен принимать само
стоятельные решения. Амбал холуйствует осознанной гордостью.
Из кого образуются амбалы? Амбалы и есть те самые неудачники и в школе, и в
жизни, из которых, по выражению великих криминалистических мыслителей, п
роисходят преступники. Они не столько преступники Ц очень тупы, Ц скол
ько всеядные, жаждущие удовольствий, но не способные их себе создавать с
ами. Это про них сказано: сила есть Ц ума не надо.
Именно амбалы и оттерли Скита из среды подследственных, чтобы не примазы
вался к их амбальной славе. Отныне Ц после того, как амбалов осудят на два
дцать пять лет Ц отныне их будут везде считать фигурами, матерыми бесст
рашными убийцами, они станут личностями. Потому и орали амбалы единодушн
о про Скита, чтоб не путался под ногами настоящих мужчин: «Долой эту мразь!
»
Ц Что же ты не сказал, что тебя у бани и не было, когда убивали воров? Ц упр
екнул Скита опер.
Ц Я сказал, Ц объяснил Скит, Ц но мне не поверили.
Ц Суки сами доказали, Ц засмеялся опер. Он, похоже, испытывал расположе
ние к Скитальцу. Ц Что же, обратно на 13-ю?
Скит не хотел больше к сукам.
Ц Тогда к ворам? Ц предложил опер. Ц Или к Беспределу?
Ц Шутишь? Ц закричал Скит. Ц К ворам, конечно! Ц с радостью согласился
он. И был отправлен в транзитные бараки.
Глава девятая
1
Скиталец на 5-м ОЛПе держал в изоляторе смертельную голодовку. На этих шир
отах принято объявлять только исключительно смертельные голодовки. Не
зависимо от того, сухие они или мокрые (с принятием лишь воды или без). Здес
ь в зонах уже давным давно объявляются ежегодно сотнями смертельные гол
одовки, но не слышно, чтобы хоть одна из них закончилась смертью.
После резни воров в зоне 13-го ОЛПа следствие установило, что Скит не убива
л воров, ему глубоко наплевать на весь этот процесс самоуничтожения. Он д
аже ни с кем не лаялся никогда Ц фронтовик (единственно лаялся с теми, кто
неуважительно высказывался о его внешности, да и то предельно коротко, ч
аще всего врезал в циферблат). Что делать, время и ранения, избиения и проч
ие жизненные неудовольствия сильно навредили его былой красоте. Не изве
стно, потребовала бы Варя от него слов любви, повстречай она теперешнего
Скита: шрам от ранения в голову захватил и левую скулу, отчего глаз неесте
ственно скривился, обезобразив лицо. Утверждение, будто шрамы украшают м
ужчину, скорее всего призвано служить им утешением.
Его уже хотели назначить на этап в воровскую зону, но он узнал, что в зоне у
правления главврач собрал медицинскую комиссию для выявления педераст
ов, которых во всех зонах безбрежной тайги завелось видимо-невидимо. Мед
ицинские комиссии, как известно, обладали правом назначать зеку трудову
ю категорию Ц последняя в их жизни играет немаловажное значение.
У Скита категория была первая, но он этим вовсе не гордился: считал, что им
еет основание на самую что ни на есть никудышную категорию Ц четвертую,
последнюю, освобождавшую от тяжкого труда, дающую право устраиваться в з
оне придурком или даже вообще не работать. Он стал требовать, чтобы его пе
рекомиссовали, тем более, что в личном наблюдательном деле Ц он уверял
Ц документы о его ранениях должны быть. Ему отказали. И тогда он объявил с
мертельную голодовку… сухую. Семь дней не пил, не ел. Наконец его камеру по
сетил главврач и другие, велели и ему спустить штаны и нагнуться. Врачи ст
али смотреть туда, где, бывало, надзиратели высматривали премии, но врачи
искали не премии, а хотели удостовериться, честно ли он голодал, и заодно у
становить, нет ли у него опасной болезни, часто проникающей в человеческ
ий организм по этому каналу.
Заключив, что Скит к педерастии отношения не имеет или разве что активно
е, они стали выяснять, при чем тут его голова, когда в тайге работают рукам
и… С трудом, но выяснили: на больную голову деревья падают чаще, чем на здо
ровую. Но не это решило дело, а то, что в его деле действительно обнаружили
сь документы, подтверждающие фронтовые ранения. Не зря Скит добивался их
еще в следственной тюрьме.
Месяца два думали врачи, признать ли за Скитальцем право на четвертую ка
тегорию. Чтобы отказать, ничего придумать не могли, но четвертую дать не з
ахотели Ц дали третью, обозначавшую «легкий труд».
Семь дней сухой смертельной голодовки способны довести человека до кра
йнего истощения, тем более когда и до этого он не обладал излишним весом. П
оэтому его поместили в стационар, чтобы он малость отъелся.
После стационара его опять водворили в барак для транзита, на этот раз в т
от, в котором содержались воры. Здесь никто анашой не обкуривался. В камер
е человек пятнадцать мужчин занимались кто чем, главным образом играли в
карты. На Скита тут же, конечно, накинулись с расспросами о его происхожде
нии. Услышав, что он родом из Марьиной Рощи, один солидный старый вор, окла
дистая борода с проседью, предложил ему сесть рядом с собой на краю нижни
х нар и с большим интересом стал расспрашивать про марьинских воров, ког
о из них он знал.
Ц Я и сам из рощинских, Ц объявил, смеясь, бородач, Ц ты и меня мог бы вспо
мнить, землячок. Но ты тогда пацаном был, Ц поправил он сам себя и предста
вился: Ц Петро я… Ханадей, слышал небось? А Тарзана ты там знавал? Он-то мол
одой еще… Эй, Тарзан! Тут москвича к нам кинули, ты его не знаешь случайно, а?
Ц крикнул Ханадей одному из играющих на верхних нарах в карты.
Услышав про Тарзана, Скит растерялся, не зная, как ему держаться. Хотелось
узнать про Варю… Он вспомнил, как приходил в этот трухлявый деревянный д
ом, где Тарзан тогда валялся пьяный, как ушли оттуда Ц и Варя, и Олечка, и То
ся, Ц как шли к Тосе, как ушла тогда Варя, признавшись ему, что не с одним Та
рзаном путалась. Больно было вспоминать.
Тарзан на вопрос Петра Ханадея лишь оглянулся, окинул Скита взглядом, но
не узнал, спросил лишь, как звать и где жил в Роще, и вернулся к игре Ц здесь
решались более важные вопросы, разыгрывались почти новые хромовые сапо
ги. Потом еще, повернув голову к Скиту, спросил:
Ц Вор?
Ц Нет, Ц ответил Скит, после чего интерес Тарзана к нему пропал. Скитале
ц решил не открывать их «родственных» связей, даже порадовался, что Тарз
ан его не признал, а про Варю, раз уж судьба их свела, он как-нибудь потом по
тихоньку расспросит Ц воры обожают болтать про своих баб… Однако мир те
сен, думал он, присматриваясь с любопытством к Тарзану, которого мог расс
мотреть только сбоку: заросшее лицо, как, впрочем, у всех, шикарной Тарзано
вской шевелюры тоже нет Ц лыс, только могучие плечи да широкая спина нал
ичествовали, но такие были у многих, так что Ц мужик как мужик. Скит даже н
е испытывал к нему неприязни, но почувствовал, было бы лучше, если бы их до
роги не скрестились.
Здесь, в этой транзитной камере, ждали отправки на зону еще и другие, весьм
а авторитетные воры: Леша Барнаульский, вор в летах, что-то около сорока, с
этаким простецким рабочим лицом, не снимавший клетчатой кепки, надвинут
ой на глаза, даже во сне; Пух-Перо, вор лет тридцати пяти с усиками, как у Гит
лера Ц Скиталец так и не понял, как он в данных условиях их подстригает Ц
горластый болтун, беспрерывно о чем-то зубоскаливший; Снифт Ц худой вор
с кривыми ногами, кличку Снифт (окно Ц жарг. ) обеспечил ему выб
итый глаз, вместо которого его лицо украшал уродливый шрам; Витька-Барин
Ц высокий молодой вор по фамилии Баринов, отсюда и… Барин; Чистодел Ц од
ин из авторитетнейших воров сорока лет, интеллигентный, ловкий картежни
к, с ним воры играли с опаской Ц Чистодел всегда в кураже; Мор Ц уже немол
одой вор, единственный, чей возраст Скит не мог отгадать даже приблизите
льно. Чувствовалось, в данном обществе этот красивый и одновременно урод
ливый человек (лицо старого вора, если смотреть слева, выглядело злорадн
ым, жестоким, грубым; справа же смотрелось благородным, даже печальным) по
льзовался непререкаемым авторитетом, был он молчалив и в то же время буд
то ироничен в отношении всех и всего, не высокомерен, но и не доступен. Все
были кто во что горазд, но вполне прилично прикинуты (одеты Ц жарг.
).
С верхних нар, в углу, где играли, начался галдеж, возник ожесточенный спор
по поводу каких-то расценок. А они в зонах трактовались по-разному: ватна
я телогрейка где-то игралась на тысячу рублей, в другой зоне Ц за восемьс
от или меньше; валенки Ц за полторы тысячи, портянки Ц за двести, майка с
трусами Ц за триста или дороже Ц где как. За тысячу двести игралось «очк
о», которое по латыни называется анус. И тот, кто его проиграл, естественно
, садился на «кожаный нож» (мужской член Ц жарг. ), после чего из,
скажем, Митеньки, он становился «Петей-петушком» или, проще, козлом. Это, к
онечно, если человек садился играть и, проигравшись, «залысил фуфло» (про
играл не существующее Ц жарг. ). Во фраерском мире принято гов
орить, будто козлами становятся по принуждению (насилуют). Это неверно, вс
е здесь делается «по закону», а насиловать не позволяется даже козла, все
равно как непозволительно насиловать проститутку на воле. Другое дело, ч
то могут ошельмовать парнишку в карты, и он обязан будет расплатиться, но
все-таки это не насилие: кто не ищет Ц тот не найдет. А козла… если хочешь е
го трахнуть, если пылаешь страстью, то плати: или хлеба дай, или какие-нибу
дь вещи, может, обувь у него прохудилась, то да се… Дело добровольное и рын
очное. В этом мире люди продают свое тело не хуже, чем на воле, в сущности, и
там, и тут Ц те же люди, разница лишь в том, что одних посадили, других еще н
ет.
Вспомнил Скит детство свое, и кладбище, и воров Ц Оловянного, Хвата, Матюх
у, Шкета. Конечно, вспомнил Крота и Тарзана, всех, кого встречал в дни юност
и. Вспомнил и Ханадея, который уже тогда был известным вором и тоже носил б
ороду, чем удивил Скита. Зачем такая заметная борода вору, размышлял он, не
зная, что Ханадей не бывал долго на воле, а в «доме родном» борода не в тяго
сть.
Услыхали в камере, что новичка сам Петро Ханадей знает, и сразу же к нему с
оответствующее отношение: вот стол, на нем хлеб, сахар Ц воровской кусок,
но ты, фраер, Ц фронтовик, говоришь? Ц все равно, ешь, пей чай.
Он был принят. Но все-таки решился рассказать, что по прибытии в Решеты по
пал к сукам, что хотели за резню воров послать его рикшу тянуть (здесь: отв
ечать Ц А.Л. ), но сами «бляди» раскололись. После стационара,
Ц он ведь голодал, Ц попросился к ворам.
Воры выслушали его внимательно, расспрашивали подробности про резню, ка
к было в точности, хотели знать, как Кнура убивали, а кто из воров согнулся
… Не знал про все это Скит, ведь он, действительно, там не был. Воры похвалил
и, что не скрыл о том, что бывал у сук, хотя и нет с него спроса Ц он мужик. Есл
и правильный мужик, он за дела сук не ответчик. Да, хорошо, что рассказал, а т
о случайно стало бы известно, всякое могли подумать… Ну, а так Ц ешь, жри, п
ей чай, не стесняйся, никого не бойся.
Да что мужику бояться! Воры, суки и прочие Ц они должны знать, в какую зону
им можно, а в какую нет, от этого зависела их честь, у кого она была, или жизн
ь. Ну, а мужик… Здесь, как у феодалов: рыцари дрались и убивали шпагой, мужик
а же, если он заслужил, должны были не столько карать, сколько наказывать,
и делать это можно было либо плетью, либо палкой. К правильному мужику отн
ошение воров благожелательное, а правильность мужика Ц это на усмотрен
ие господ. Мужик в современном мировом статусе Ц тот, во имя и от имени ко
го утверждаются правительства, объявляются войны или убивают без объяв
ления таковых; все мировые идеологии, вся земная дипломатия якобы защища
ют его, пекутся о его благополучии Ц рабочего класса. Чего ему бояться, ко
гда он нужен и ворам, и сукам, и генералам и премьер-министрам? Он всех корм
ит и, если его не будет, на что нужна в таком случае вся мировая философия? Д
аже сам Господь Бог станет не нужен, ибо ни скотине, ни зверю покупать инду
льгенции нет надобности.
2
Дернули их на этап вечером. Всего восемь человек. Из них только Скит Ц не
вор. А воры с ним шли все, кого уже раньше перечисляли: Ханадей, Мор (его, ока
зывается, звали Вальдемор, и Скит даже удивлялся: имя Вальдемар он слышал,
есть такое, но Вальдемор… что оно значит?), Снифт, Барин, Барнаульский, Чист
одел, Пух-Перо и Скит Ц единственный фраер. Кроме них в вагонзаке никто н
е ехал. Лаяться не с кем. Высадили где-то: сумрак Ц не понять где. Конвоя вс
тречного не было, ждали долго, погода мерзкая, глубокая осень Ц дождь со с
негом. Вагонзак Ц рядом, кукушечному составчику спешить некуда, в этот ч
ас здешние «экспрессы» не ходили уже, железка никому не понадобилась. Но
зачем же их выгрузили в слякоть, в мокроту? Можно же было и внутри ждать. Те
перь сами мерзнут, и зеки тоже. Хотя мусора-то в брезентовках с капюшонами
…
Наконец показался конвой, выступил, чавкая сапогами в грязи, из мрака. Вст
ретил их вагонзаковский конвой небольшим матом за то, что пришлось ждать
.
Ц Че тянетесь, как черви говенные?! Тут промозгли аж, юбтвашумать!
Полаялись конвойные, но воры голоса не подавали, хотя согласились с опре
делением конвоиров вагонзака вполне. Но им с пришедшими Ц их шестеро Ц
в тайге шагать…
Дорога, хоть и протоптана, но скользкая. Шли молча Ц три солдатика вперед
и, три, отстав немного, на расстоянии. Между собой воры перебрасывались фр
азами, мечтали вслух о заварке чифирка. Попробовали выяснить у шагающих
впереди, куда их ведут, на какой ОЛП, воры ли в зоне или кто? Но их не удостаи
вали ответом, сзади лишь рявкнули:
Ц Прекратить разговорчики!
Наконец впереди показался слабый свет, словно заря. Это горящие лампочки
на заборах зоны создавали такое впечатление. Скоро выступили и дома пос
елка. Еще немного, уже совсем светло стало от освещения, а вот и она, зона, а
вот и «вахта», и ворота. Их подвели к вахте, конвой встал в отдалении. Но куд
а их привели… в такую поздноту? Обычно этапы приводили днем, даже утром ра
но. Скит уже узнал эту вахту…
Ц Хлопцы, это 13-я зона: суки здесь, Ц сообщил он ворам.
В это время со стороны поселка подошел офицер, кажется опер, а может Режим
или Спецчасть…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
ды, что суки вроде освободили их от воровской несправедливости…
Суки праздновали победу. Назавтра кому-то предстоит взять эти убийства
на себя, но не страшно, больше чем двадцать пять лет не дадут. Убил ты одног
о или десяток Ц все равно двадцать пять. Кум, конечно, отлично знает, кого
именно надо будет «дергать» на допросы: блатные Ц как воры, так и суки Ц
сами в сознанку не шли, дело брали на себя амбалы и те, кому терять особенн
о нечего, у кого и так сроки по двадцать и двадцать пять.
А ночью вывезут на подводах убиенных, и все это «мясо» свалят с бирками на
ногах где-нибудь недалеко за зоной, вместо крестов воткнут колы с номера
ми их личных, наблюдательных дел.
Живые же празднуют победу, пьют чифир, с воодушевлением и, привирая как об
ычно, пересказывают, как, кто и кому перерезал горло, как рубанул топором,
шандарахнул ломом, изображают, как сопротивлялись жертвы, демонстрируя
все в позах, многочисленных вариантах, не подозревая, что уже составляют
ся списки тех сук, которых однажды отправят на этап… в воровскую зону. Во и
мя ускорения самоуничтожения уголовников.
6
На другой день, едва убрали из зоны порезанных воров, кум начал дергать на
допрос подозреваемых убийц. Допрос не занимал и трех минут. Он задавал ли
шь один вопрос: «Кого убил лично ты?» После этого допрошенного закрывали
в изолятор. Как можно было предвидеть, кум выбирал подозреваемых по неко
торому расчету. Они были, конечно же, из шестерок, амбалов или фраеров, зар
екомендовавших себя строптивыми. Скита кум тоже допросил.
Ц Ты кого укокошил?
Ц Никого, Ц ответил Скит, и его тоже закрыли в изоляторе.
Кум, конечно, знал, что Скит не являлся амбалом сук. Амбалы Ц удивительная
народность! Амбала не надо сравнивать с идиотом Ц тот более распростра
ненная разновидность нового человека или просто человекообразных. Амб
алы в данном мире встречаются двух и более сортов, но основные Ц амбалы в
оровские и сучьи. Амбалов можно сравнить с партийными функционерами рай
онного масштаба. В мире честных и нечестных воров амбал всегда отвечает
за глупости тех, кому верно служит. Амбал не есть личность, но жаждет быть
ею, и не просто шестерка, он Ц телохранитель той или другой личности, испо
лнитель ее воли, адъютант, оруженосец и мальчик для побоев. Он искренне пр
еклоняется перед личностью, восхищается ею. Когда же рядом с ним нет личн
ости Ц сам воображает себя ею и даже становится способен принимать само
стоятельные решения. Амбал холуйствует осознанной гордостью.
Из кого образуются амбалы? Амбалы и есть те самые неудачники и в школе, и в
жизни, из которых, по выражению великих криминалистических мыслителей, п
роисходят преступники. Они не столько преступники Ц очень тупы, Ц скол
ько всеядные, жаждущие удовольствий, но не способные их себе создавать с
ами. Это про них сказано: сила есть Ц ума не надо.
Именно амбалы и оттерли Скита из среды подследственных, чтобы не примазы
вался к их амбальной славе. Отныне Ц после того, как амбалов осудят на два
дцать пять лет Ц отныне их будут везде считать фигурами, матерыми бесст
рашными убийцами, они станут личностями. Потому и орали амбалы единодушн
о про Скита, чтоб не путался под ногами настоящих мужчин: «Долой эту мразь!
»
Ц Что же ты не сказал, что тебя у бани и не было, когда убивали воров? Ц упр
екнул Скита опер.
Ц Я сказал, Ц объяснил Скит, Ц но мне не поверили.
Ц Суки сами доказали, Ц засмеялся опер. Он, похоже, испытывал расположе
ние к Скитальцу. Ц Что же, обратно на 13-ю?
Скит не хотел больше к сукам.
Ц Тогда к ворам? Ц предложил опер. Ц Или к Беспределу?
Ц Шутишь? Ц закричал Скит. Ц К ворам, конечно! Ц с радостью согласился
он. И был отправлен в транзитные бараки.
Глава девятая
1
Скиталец на 5-м ОЛПе держал в изоляторе смертельную голодовку. На этих шир
отах принято объявлять только исключительно смертельные голодовки. Не
зависимо от того, сухие они или мокрые (с принятием лишь воды или без). Здес
ь в зонах уже давным давно объявляются ежегодно сотнями смертельные гол
одовки, но не слышно, чтобы хоть одна из них закончилась смертью.
После резни воров в зоне 13-го ОЛПа следствие установило, что Скит не убива
л воров, ему глубоко наплевать на весь этот процесс самоуничтожения. Он д
аже ни с кем не лаялся никогда Ц фронтовик (единственно лаялся с теми, кто
неуважительно высказывался о его внешности, да и то предельно коротко, ч
аще всего врезал в циферблат). Что делать, время и ранения, избиения и проч
ие жизненные неудовольствия сильно навредили его былой красоте. Не изве
стно, потребовала бы Варя от него слов любви, повстречай она теперешнего
Скита: шрам от ранения в голову захватил и левую скулу, отчего глаз неесте
ственно скривился, обезобразив лицо. Утверждение, будто шрамы украшают м
ужчину, скорее всего призвано служить им утешением.
Его уже хотели назначить на этап в воровскую зону, но он узнал, что в зоне у
правления главврач собрал медицинскую комиссию для выявления педераст
ов, которых во всех зонах безбрежной тайги завелось видимо-невидимо. Мед
ицинские комиссии, как известно, обладали правом назначать зеку трудову
ю категорию Ц последняя в их жизни играет немаловажное значение.
У Скита категория была первая, но он этим вовсе не гордился: считал, что им
еет основание на самую что ни на есть никудышную категорию Ц четвертую,
последнюю, освобождавшую от тяжкого труда, дающую право устраиваться в з
оне придурком или даже вообще не работать. Он стал требовать, чтобы его пе
рекомиссовали, тем более, что в личном наблюдательном деле Ц он уверял
Ц документы о его ранениях должны быть. Ему отказали. И тогда он объявил с
мертельную голодовку… сухую. Семь дней не пил, не ел. Наконец его камеру по
сетил главврач и другие, велели и ему спустить штаны и нагнуться. Врачи ст
али смотреть туда, где, бывало, надзиратели высматривали премии, но врачи
искали не премии, а хотели удостовериться, честно ли он голодал, и заодно у
становить, нет ли у него опасной болезни, часто проникающей в человеческ
ий организм по этому каналу.
Заключив, что Скит к педерастии отношения не имеет или разве что активно
е, они стали выяснять, при чем тут его голова, когда в тайге работают рукам
и… С трудом, но выяснили: на больную голову деревья падают чаще, чем на здо
ровую. Но не это решило дело, а то, что в его деле действительно обнаружили
сь документы, подтверждающие фронтовые ранения. Не зря Скит добивался их
еще в следственной тюрьме.
Месяца два думали врачи, признать ли за Скитальцем право на четвертую ка
тегорию. Чтобы отказать, ничего придумать не могли, но четвертую дать не з
ахотели Ц дали третью, обозначавшую «легкий труд».
Семь дней сухой смертельной голодовки способны довести человека до кра
йнего истощения, тем более когда и до этого он не обладал излишним весом. П
оэтому его поместили в стационар, чтобы он малость отъелся.
После стационара его опять водворили в барак для транзита, на этот раз в т
от, в котором содержались воры. Здесь никто анашой не обкуривался. В камер
е человек пятнадцать мужчин занимались кто чем, главным образом играли в
карты. На Скита тут же, конечно, накинулись с расспросами о его происхожде
нии. Услышав, что он родом из Марьиной Рощи, один солидный старый вор, окла
дистая борода с проседью, предложил ему сесть рядом с собой на краю нижни
х нар и с большим интересом стал расспрашивать про марьинских воров, ког
о из них он знал.
Ц Я и сам из рощинских, Ц объявил, смеясь, бородач, Ц ты и меня мог бы вспо
мнить, землячок. Но ты тогда пацаном был, Ц поправил он сам себя и предста
вился: Ц Петро я… Ханадей, слышал небось? А Тарзана ты там знавал? Он-то мол
одой еще… Эй, Тарзан! Тут москвича к нам кинули, ты его не знаешь случайно, а?
Ц крикнул Ханадей одному из играющих на верхних нарах в карты.
Услышав про Тарзана, Скит растерялся, не зная, как ему держаться. Хотелось
узнать про Варю… Он вспомнил, как приходил в этот трухлявый деревянный д
ом, где Тарзан тогда валялся пьяный, как ушли оттуда Ц и Варя, и Олечка, и То
ся, Ц как шли к Тосе, как ушла тогда Варя, признавшись ему, что не с одним Та
рзаном путалась. Больно было вспоминать.
Тарзан на вопрос Петра Ханадея лишь оглянулся, окинул Скита взглядом, но
не узнал, спросил лишь, как звать и где жил в Роще, и вернулся к игре Ц здесь
решались более важные вопросы, разыгрывались почти новые хромовые сапо
ги. Потом еще, повернув голову к Скиту, спросил:
Ц Вор?
Ц Нет, Ц ответил Скит, после чего интерес Тарзана к нему пропал. Скитале
ц решил не открывать их «родственных» связей, даже порадовался, что Тарз
ан его не признал, а про Варю, раз уж судьба их свела, он как-нибудь потом по
тихоньку расспросит Ц воры обожают болтать про своих баб… Однако мир те
сен, думал он, присматриваясь с любопытством к Тарзану, которого мог расс
мотреть только сбоку: заросшее лицо, как, впрочем, у всех, шикарной Тарзано
вской шевелюры тоже нет Ц лыс, только могучие плечи да широкая спина нал
ичествовали, но такие были у многих, так что Ц мужик как мужик. Скит даже н
е испытывал к нему неприязни, но почувствовал, было бы лучше, если бы их до
роги не скрестились.
Здесь, в этой транзитной камере, ждали отправки на зону еще и другие, весьм
а авторитетные воры: Леша Барнаульский, вор в летах, что-то около сорока, с
этаким простецким рабочим лицом, не снимавший клетчатой кепки, надвинут
ой на глаза, даже во сне; Пух-Перо, вор лет тридцати пяти с усиками, как у Гит
лера Ц Скиталец так и не понял, как он в данных условиях их подстригает Ц
горластый болтун, беспрерывно о чем-то зубоскаливший; Снифт Ц худой вор
с кривыми ногами, кличку Снифт (окно Ц жарг. ) обеспечил ему выб
итый глаз, вместо которого его лицо украшал уродливый шрам; Витька-Барин
Ц высокий молодой вор по фамилии Баринов, отсюда и… Барин; Чистодел Ц од
ин из авторитетнейших воров сорока лет, интеллигентный, ловкий картежни
к, с ним воры играли с опаской Ц Чистодел всегда в кураже; Мор Ц уже немол
одой вор, единственный, чей возраст Скит не мог отгадать даже приблизите
льно. Чувствовалось, в данном обществе этот красивый и одновременно урод
ливый человек (лицо старого вора, если смотреть слева, выглядело злорадн
ым, жестоким, грубым; справа же смотрелось благородным, даже печальным) по
льзовался непререкаемым авторитетом, был он молчалив и в то же время буд
то ироничен в отношении всех и всего, не высокомерен, но и не доступен. Все
были кто во что горазд, но вполне прилично прикинуты (одеты Ц жарг.
).
С верхних нар, в углу, где играли, начался галдеж, возник ожесточенный спор
по поводу каких-то расценок. А они в зонах трактовались по-разному: ватна
я телогрейка где-то игралась на тысячу рублей, в другой зоне Ц за восемьс
от или меньше; валенки Ц за полторы тысячи, портянки Ц за двести, майка с
трусами Ц за триста или дороже Ц где как. За тысячу двести игралось «очк
о», которое по латыни называется анус. И тот, кто его проиграл, естественно
, садился на «кожаный нож» (мужской член Ц жарг. ), после чего из,
скажем, Митеньки, он становился «Петей-петушком» или, проще, козлом. Это, к
онечно, если человек садился играть и, проигравшись, «залысил фуфло» (про
играл не существующее Ц жарг. ). Во фраерском мире принято гов
орить, будто козлами становятся по принуждению (насилуют). Это неверно, вс
е здесь делается «по закону», а насиловать не позволяется даже козла, все
равно как непозволительно насиловать проститутку на воле. Другое дело, ч
то могут ошельмовать парнишку в карты, и он обязан будет расплатиться, но
все-таки это не насилие: кто не ищет Ц тот не найдет. А козла… если хочешь е
го трахнуть, если пылаешь страстью, то плати: или хлеба дай, или какие-нибу
дь вещи, может, обувь у него прохудилась, то да се… Дело добровольное и рын
очное. В этом мире люди продают свое тело не хуже, чем на воле, в сущности, и
там, и тут Ц те же люди, разница лишь в том, что одних посадили, других еще н
ет.
Вспомнил Скит детство свое, и кладбище, и воров Ц Оловянного, Хвата, Матюх
у, Шкета. Конечно, вспомнил Крота и Тарзана, всех, кого встречал в дни юност
и. Вспомнил и Ханадея, который уже тогда был известным вором и тоже носил б
ороду, чем удивил Скита. Зачем такая заметная борода вору, размышлял он, не
зная, что Ханадей не бывал долго на воле, а в «доме родном» борода не в тяго
сть.
Услыхали в камере, что новичка сам Петро Ханадей знает, и сразу же к нему с
оответствующее отношение: вот стол, на нем хлеб, сахар Ц воровской кусок,
но ты, фраер, Ц фронтовик, говоришь? Ц все равно, ешь, пей чай.
Он был принят. Но все-таки решился рассказать, что по прибытии в Решеты по
пал к сукам, что хотели за резню воров послать его рикшу тянуть (здесь: отв
ечать Ц А.Л. ), но сами «бляди» раскололись. После стационара,
Ц он ведь голодал, Ц попросился к ворам.
Воры выслушали его внимательно, расспрашивали подробности про резню, ка
к было в точности, хотели знать, как Кнура убивали, а кто из воров согнулся
… Не знал про все это Скит, ведь он, действительно, там не был. Воры похвалил
и, что не скрыл о том, что бывал у сук, хотя и нет с него спроса Ц он мужик. Есл
и правильный мужик, он за дела сук не ответчик. Да, хорошо, что рассказал, а т
о случайно стало бы известно, всякое могли подумать… Ну, а так Ц ешь, жри, п
ей чай, не стесняйся, никого не бойся.
Да что мужику бояться! Воры, суки и прочие Ц они должны знать, в какую зону
им можно, а в какую нет, от этого зависела их честь, у кого она была, или жизн
ь. Ну, а мужик… Здесь, как у феодалов: рыцари дрались и убивали шпагой, мужик
а же, если он заслужил, должны были не столько карать, сколько наказывать,
и делать это можно было либо плетью, либо палкой. К правильному мужику отн
ошение воров благожелательное, а правильность мужика Ц это на усмотрен
ие господ. Мужик в современном мировом статусе Ц тот, во имя и от имени ко
го утверждаются правительства, объявляются войны или убивают без объяв
ления таковых; все мировые идеологии, вся земная дипломатия якобы защища
ют его, пекутся о его благополучии Ц рабочего класса. Чего ему бояться, ко
гда он нужен и ворам, и сукам, и генералам и премьер-министрам? Он всех корм
ит и, если его не будет, на что нужна в таком случае вся мировая философия? Д
аже сам Господь Бог станет не нужен, ибо ни скотине, ни зверю покупать инду
льгенции нет надобности.
2
Дернули их на этап вечером. Всего восемь человек. Из них только Скит Ц не
вор. А воры с ним шли все, кого уже раньше перечисляли: Ханадей, Мор (его, ока
зывается, звали Вальдемор, и Скит даже удивлялся: имя Вальдемар он слышал,
есть такое, но Вальдемор… что оно значит?), Снифт, Барин, Барнаульский, Чист
одел, Пух-Перо и Скит Ц единственный фраер. Кроме них в вагонзаке никто н
е ехал. Лаяться не с кем. Высадили где-то: сумрак Ц не понять где. Конвоя вс
тречного не было, ждали долго, погода мерзкая, глубокая осень Ц дождь со с
негом. Вагонзак Ц рядом, кукушечному составчику спешить некуда, в этот ч
ас здешние «экспрессы» не ходили уже, железка никому не понадобилась. Но
зачем же их выгрузили в слякоть, в мокроту? Можно же было и внутри ждать. Те
перь сами мерзнут, и зеки тоже. Хотя мусора-то в брезентовках с капюшонами
…
Наконец показался конвой, выступил, чавкая сапогами в грязи, из мрака. Вст
ретил их вагонзаковский конвой небольшим матом за то, что пришлось ждать
.
Ц Че тянетесь, как черви говенные?! Тут промозгли аж, юбтвашумать!
Полаялись конвойные, но воры голоса не подавали, хотя согласились с опре
делением конвоиров вагонзака вполне. Но им с пришедшими Ц их шестеро Ц
в тайге шагать…
Дорога, хоть и протоптана, но скользкая. Шли молча Ц три солдатика вперед
и, три, отстав немного, на расстоянии. Между собой воры перебрасывались фр
азами, мечтали вслух о заварке чифирка. Попробовали выяснить у шагающих
впереди, куда их ведут, на какой ОЛП, воры ли в зоне или кто? Но их не удостаи
вали ответом, сзади лишь рявкнули:
Ц Прекратить разговорчики!
Наконец впереди показался слабый свет, словно заря. Это горящие лампочки
на заборах зоны создавали такое впечатление. Скоро выступили и дома пос
елка. Еще немного, уже совсем светло стало от освещения, а вот и она, зона, а
вот и «вахта», и ворота. Их подвели к вахте, конвой встал в отдалении. Но куд
а их привели… в такую поздноту? Обычно этапы приводили днем, даже утром ра
но. Скит уже узнал эту вахту…
Ц Хлопцы, это 13-я зона: суки здесь, Ц сообщил он ворам.
В это время со стороны поселка подошел офицер, кажется опер, а может Режим
или Спецчасть…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29