Все шесть, как и вылетали. Сбоку приятно смотреть на красивую поса
дку. Вдруг Василий Васильевич вытянулся, глаза его расширились.
Ц Самолет без летчика садится.
Я глянул на номер машины, рассмеялся.
Ц Это, товарищ генерал, «король» воздуха. Он небольшого роста, потому и н
е видно.
Ц Любопытно. Покажешь его мне. На стоянке я представил генералу лейтена
нта Макеева.
Ц Король воздуха? Ц спросил генерал. Макеев покраснел от смущения. Сил
ен. Что-то припоминаю. В Тагайлы не был? Был? Так я же тебя там видел сержант
ом. Теперь уже не забуду…
Как это не покажется странным, но в воздухе мы чувствовали себя сравните
льно в большей безопасности, чем на земле. Остаться в живых при сложившем
ся тогда соотношении сил мы не надеялись, но в небе можно было по крайней м
ере подороже продать свою жизнь, а здесь, внизу, мы зависели от тысяч случа
йностей. Да и согласитесь, глупо летчику погибать на аэродроме, когда там,
в вышине, он мог дать бой. Там он был боец. Здесь-вынужденный наблюдатель.
Как-то нам никак не давали подняться. Волна за волной шли вражеские бомба
рдировщики. Вот появились восемь «юнкерсов». С высоты 700Ц 800 метров они пол
ожили серию бомб вдоль аэродрома. СмотримЦ одна катится по земле прямо
к нашему капониру.
Ц Ложись!
«Ну вот и конец», Ц подумалось тогда. Ждем взрыва минуту, две, три…
Поднимаем головы.
Темное тело фугаски лежит от нас метрах в пятнадцати. Замечаем, что стаби
лизатор сломан.
То ли что-то не сработало в этой махине, то ли работал в бомбе механизм зам
едленного действия Ц не знаю; только сразу она не взорвалась. Срочно при
цепили ее тросом к трактору, оттянули к обрыву и сбросили в море.
Но вряд ли кто из нас назвал бы тогда эти минуты приятными.
Нет, гораздо свободнее, увереннее мы чувствовали себя в кабине самолета,
на высоте. Там ты знал Ц что делать и как поступать.
Ц Эх, пар-ня-га, Ц выдохнул батареец, наблюдавший за самолетом. Погибнеш
ь ведь… А мы тут смотрим и н-и-чем помочь не можем…
Летчики отлично взаимодействовали с зенитчиками; если уж приходилось у
ходить от превосходящих сил противника, они старались заманить гитлеро
вцев под огонь наземных батарей.
Когда же разгорался воздушный бой, зенитчики выскакивали из укрытий. Под
бадривали своих друзей. Понимали, что их не слышат, но иначе не могли.
И вот они видят, что подбитому самолету не сесть, некуда. На гору, усыпанну
ю камнями? На кусты?
Летчик круто повернул машину и приземлил ее на нейтральную землю, между
позициями немцев и нашими окопами. Рассыпаясь, самолет полз к нам.
Пилот выскочил и побежал, короткими рывками, укрываясь за каждую расщели
ну, камень. Вот теперь надо помогать? Ц Пушки и пулеметы!.. Все! Огонь!.. Ливен
ь огня обрушился на фашистские окопы…
Еще несколько метров… и он Ц у своих.
Солдатам казалось, что отбита у смерти их собственная жизнь. Летчика чут
ь не задушили в объятиях.
Самолет отправили на ремонт, летчика Ц в свою часть. Запомнили только но
мер самолета. Двадцать один.
А через несколько дней в небе опять появился двадцать первый. Ц Вот отча
янный парень!
У села Бельбек на участке обороны было относительно спокойно. Только изд
алека доносились раскаты грома: дальнобойная артиллерия вела обстрел С
евастопольской бухты. Гитлеровцы хотели сорвать разгрузку кораблей, пр
ивезших пополнение и боеприпасы.
Тогда в небе появились два штурмовика, под номером 21 и 23. Заговорили вражес
кие зенитки и пулеметы. Летчики набрали высоту. Потом с пикирования стал
и бомбить по краю кустарника Языковой балки.
Послышался сильный взрыв. Артиллерия противника замолчала.
На последнем заходе у ведущего появился черный дым. Не повезло летчику. Г
орящий самолет над территорией противника Ц это страшно. Но самолет раз
вернулся на юг и на снижении пошел в нашем направлении, оставляя черный ш
лейф. Вот-вот вспыхнет огнем.
Все затаили дыхание. Вдруг над окопами немцев взметнулся столб пыли от с
евшего самолета. Не успела еще она развеяться, как летчик уже выпрыгнул, о
тстегнул; парашют, перемахнул через колючую проволоку и упал. Все ахнули.
И вот тут-то и началось самое страшное Ц охота за человеком.
Прижимаясь к земле, пилот пополз в нашу сторону. Полз умело Ц по-пластунс
ки. Так, как не всякий пехотинец сумеет.
Одного только не знал он, что полз по заминированному полю. Но, может, это и
к лучшему. Бывает, на войне повезет…
Чтобы прикрыть его отступление, был открыт огонь из пулеметов и винтовок
, а второй самолет все кружил над окопами противника. Поливал их свинцом. Н
е давал немцам поднять головы. Выручал друга. Вокруг него вздыбливалась
земля, все теснее прижимались к нему слева и справа фонтанчики пуль.
Немцы открыли огонь из минометов. Словно угадал мысли солдат, тот в небе. О
дин заход, второй… замолчали минометы.
Но что это?.. Двадцать третий задымил и пошел в тыл противника.
А его друг в это время весь в крови добрался до своих. Взобрался на брустве
р. Санитар перевязал раненого. Это оказался тот же «знакомый».
Ц Как зовут-то, чтобы запомнить?..
Ц Талалаев.
Ц А дружок твой?
Ц Лобанов.
Ночью бойцы подкрались к самолету, набросили на него трос и, уже со своих п
озиций, трактором потянули его на нашу сторону.
Фашисты всполошились, открыли беспорядочный огонь.
Но было уже поздно. Самолет, скрежеща, переваливал нашу линию окопов: прав
да он больше никуда не годился.
Михаил Талалаев дополнил то, что все мы уже знали:
Ц Разгромив дальнобойную артиллерию, мы сделали заход, чтобы возвращат
ься на базу. Я почувствовал прямое попадание, мгновенно среагировал Ц п
овернул машину в сторону наших позиций, пытаясь перетянуть линию фронта
. По радио передал на КП: «Задание выполнил, а Лобанову: „Подбит мотор“.»
Лобанов ответил: «Прикрываю».
Мотор давал перебои. Горячее масло жгло лицо и руки. Вскоре мотор смолк. На
ступила тишина. Приземлился на передние окопы фашистов. Используя паник
у немцев, которые попрятались, ожидая взрыва, выскочил из кабины.
Я видел, как Женя Лобанов зорко следил за мной, громил врагов своими очере
дями. Я слышал, как пулемету с нашей стороны прикрывали меня. Значит, можно
попытаться… И вот Ц я здесь.
О судьбе Лобанова я узнал из донесения разведчиков полковника Губрия.
Женя снизился на бреющий и расстреливав фашистов, охотившихся за безору
жным командиром. Когда Талалаев был вне опасности, Лобанов решил возврат
иться на свой аэродром. Но увидев, что по нашему переднему краю бьют немец
кие минометы, перенес огонь по огневым точкам противника. В это время он и
был подбит.
Приземлился Лобанов за второй линией окопов противника, ближе к кустарн
ику. Выскочив из самолета, он пытался скрыться, но его окружили. Он залег в
воронку от бомбы и отстреливался до наступления темноты.
Разведчики нашли тело Лобанова прострелянное несколькими очередями. В
округ воронки валялась горка гильз.
Обжитый аэродром Куликово поле, перепаханный бомбами и снарядами, стал с
овершенно не пригодным для взлета и посадки. Частые налеты авиации и кру
глосуточный артиллерийский обстрел вынудили нас перебросить уцелевши
е самолеты, летчиков и техников на Херсонесский маяк. Часть людей попала
и в мою эскадрилью.
Летчики поселили в своем блиндаже старшего лейтенанта Ивана Силина. Дру
зья звали его за невозмутимо спокойный характер Иваном Тишайшим. Бывают
люди чем-то приметные. Их знает весь полк, вся бригада или дивизия. До войн
ы СилинаЦ замечательного спортсмена Ц знала вся Евпатория, знал его и
Севастополь. А, возможно, и весь Черноморский флот. Но летал он не блестяще
, хотя сразу зарекомендовал себя решительным, храбрым летчиком.
Больше всего Силин обрадовался Бабаеву.
Ц Если бы не вы, товарищ капитан, не быть бы мне летчиком, Ц сразу начал в
споминать он свою курсантскую жизнь в Ейском училище. Ц Помните: «На сот
ом медведь вылетает»…
Разве ж забудет учитель такого бестолкового ученика. Долго его вывозили
на У-2, пока самостоятельно полетел. Неистовость, с которой он трудно, но на
верняка, шел по пути в небо: «Умру, но стану летчиком!».
Сам горячий Бабаев решил набраться терпения. А когда дело дошло до боево
й машины, тут совсем ничего не получалось. Другого давно бы отчислили, а ег
о нет.
Девяносто девять раз провез своего подопечного с собой, а потом в сердца
х бросил:
Ц На сотом медведь вылетает, а вы? Ц Ну коли медведь, то и я, Ц ответил Сил
ин.
Посадил его Бабаев на старенький, видавший виды, ко еще грозный И-16, разобь
ет, так чтобы не жалко было, Ц и выпустил в первый самостоятельный на бое
вом. На разбеге Силин не замечал флажков, ограничителей взлетной полосы
на травяном покрове, и машину постепенно развернуло так, что взлетел он с
трудом, почти против старта. А когда садился, посбивал все флажки, облегча
ющие курсантам выдерживать направление посадки у «Т» и разогнал перепу
ганную стартовую команду. Зарулил Силин. Улыбка до ушей от счастья, и спра
шивает Бабаева:
Ц Как, товарищ командир?
Ц Молодец! Ц похвалил Бабаев.
За такую посадку от полетов отстраняют, а он ему:
Ц Ну-ка, слетай еще разок, профиль посадки посмотрю.
Слетал Силин «еще разок» не лучше первого и снова просится в небо. Понрав
илось…
Долго вспоминали они, встретившись, жизнь в Ейском училище. Пока Силин не
уснул на полуслове.
В землянке техников появился техник-лейтенант Миша Заболотнов. Раньше н
а его машине летал с Херсонесского аэродрома младший лейтенант Яков Ива
нов. После первого тарана Заболотнов и техник звена Иванько еще выправля
ли лопасти винта. А когда при втором таране Иванов погиб, Заболотнов попа
л на другой аэродром. Сейчас он снова на Херсонесе. И Иванько тут. И Петро Б
урлаков.
Заболотнов вздохнул.
Ц Где теперь Кириченко? Ц спросил кто-то.
Ц Вы не слышали? Сидите тут в своих норах и не знаете. Погиб Кириченко, сов
сем недавно. На своем аэродроме погиб. Садился при обстреле, угодил в воро
нку, скапотировал, подбежали к нему, отвязали ремни, а он выпал из кабины и
говорит: «Что это у меня, ребята, Руки и ноги, как ватные, не шевелятся?». А са
м улыбается. А потом мучился, ох, как же он мучился. Позвонок поломал. Проси
л пристрелить. Да разве поднимется у кого рука…
Тихо стало в землянке. Трещала махорка в цигарках. Чадил фитиль.
Ц Жаль, Ц протянул Рекуха. Ц Такие люди гибнут. В это время дали воздушн
ую тревогу. Мне позвонили с КП: «Немедленно вылететь всем на отражение на
лета».
Ц По самолетам!
Я побежал наверх, перескакивая через две ступеньки. За мной выкатился из
блиндажа батько Ныч. Мы бросились к капониру.
«Юнкерсы» были уже над маяком. Один шел прямо на блиндаж. Мы не спускали с
него глаз. Первая, бомба отделилась от самолета над КП полка.
Сбросил!
Ц Наша, Ц крикнул Ныч. Ц Падай в воронку. Он кинулся на меня сзади, навал
ился под нарастающий вой бомбы всей своей тяжестью.
Свист самой бомбы и вой сирены на ее стабилизаторе были настолько близки
ми и противными, что каждый из нас невольно втянул голову в плечи и подума
л: «Все». В этот миг сирена оборвалась, заколыхалась под нами земля. Сильны
м взрывом оглушило обоих, дохнуло горячим газом, подбросило вверх и прис
ыпало каменистой землей.
Выбрались, вскочили на колени. Говорим и друг друга не слышим. И вокруг все
тихо. Видно, что летят самолеты, рвутся бомбы, а в ушах Ц страшный звон, каж
ется весь этот гул далеко-далеко. Ощупали мы друг друга, засмеялись.
Опомнившись, глянули в сторону блиндажа и оцепенели: перекрытие при вход
е в землянку было разворочено.
Убило Ивана Силина. Только один вылет успел сделать он сегодня с Херсоне
сского маяка!
Первым подбежал к нему Бабаев. Упал на колени, осторожно поднял Силину го
лову.
Ц Ваня…
И заплакал. Сколько видел Бабаев смертей, сколько раз самому заглядывала
она в глаза Ц ни разу не проронил он ни единой слезинки. А тут не сдержалс
я.
Летчики стояли полукольцом, сняв шлемы.
Ц Прощай, Силин, Ц сказал я. И совсем тихо добавил. Ц По самолетам…
Севастопольская арифметик
а
У нас не хватало ни машин, ни людей, но мы старались действовать по принцип
у завещанному нам Нахимовым: «В случае встречи с неприятелем, превышающи
м нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сде
лает свое дело».
Сквозь сплошной грохот рвущихся бомб и рев моторов дико выли сирены на п
икирующих бомбардировщиках. Перед уходом в блиндаж Бабаев насчитал на п
одходе к Херсонесскому маяку до тридцати Ю-87 и столько же «мессершмиттов
». Земля в блиндаже ходила ходуном, с потолка сквозь щели между бетонными
плитами сыпался мелкий песок. Летчики сидели на нарах, нещадно дымили. В у
глу на столе адъютанта подрагивало пламя коптилки.
Стараюсь уловить что делается там, наверху. Бомбежка вроде несколько сти
хает: стали слышны жидкие залпы изувеченной бомбами плавучей батареи «Н
е тронь меня». Батько Ныч, дымя трубкой, плечом подпирал дверной косяк, как
-то сразу, вдруг, наступила тишина. Значит, «Юнкерсы» улетели.
Ц Приготовиться к вылету. Всем.
А «всех» Ц то осталось Ц шестеро: три боевые пары Авдеев-Катров, Бабаев-
Акулов, Макеев-Протасов. И еще Ц на правах заместителя командира эскадр
ильи «безлошадный» капитан Сапрыкин. Адъютант позвонил инженеру: «яки»
при налете не пострадали. Значит, на задание пойдут все.
Ц Идем на сопровождение штурмовиков!.. В район Балаклавы.
Ребята засуетились Ц пока молчат дальнобойные орудия, нужно успеть к са
молетам.
Ц Посмотрю обстановку, Ц сказал Ныч. Мы пошли к выходу.
От густой пыли и дыма померкло клонившееся к морю солнце. Когда ветер ото
гнал пыль за Казачью бухту, Ныч увидел возле летного поля изуродованный
трактор и отброшенный в сторону каток. «Пропал Падалкин», Ц подумал с со
жалением комиссар. А краснофлотцы аэродромной команды уже засыпали щеб
енкой воронки. Поперечная полоса на крутой обрыв берега, кажется, особо н
е пострадала.
Из блиндажа один за другим стремительно выскакивали летчики.
Быстрее всех достиг своего самолета Бабаев. Остальных застал в пути очер
едной «сеанс» дальнобойной батареи. Снаряды разрывались не все, некотор
ые со свистом проходили над головой. Таким обычно не кланялись: они ложил
ись с большим перелетом на другой стороне мыса, в камнях. Немцы думали, что
там Ц наши подземные ангары.
Ц Ну, Иван Константинович, с твоего благословения, Ц сказал я. Командуй
тут.
Ц Счастливо, Ц пожелал Ныч. Подбежал Марченко.
Ц Куда?
Ц Где тебя черт носит? Срочно. На старт! Вместе все трое побежали к малень
кому капониру гаражу, влезли в эмку. Марченко рванул с места и, виляя между
воронками, помчался на старт. Наперерез пыхтел трактор. Подъехали ближе.
На сиденье был все тот же Вася Падалкин с орденом Красной Звезды на груди.
Ц Притормози, Ц сказал Ныч и, высунувшись из рамы ветрового стекла, кри
кнул трактористу. Ц Что случилось?
Падалкин остановил трактор, сбросил обороты двигателя.
Ц Бомба в трактор попала, товарищ комиссар, Ц пояснил Падалкин. Ц Приш
лось за другим сбегать.
Ц А ты ж где был?
Ц В катке прятался. Я завсегда так при бомбежках. На этот раз швырнуло, си
няков малость досталось, а так ничего…
На старте руководитель полетов и команда были уже в сборе. Ныч выбрался и
з эмки, поинтересовался, как руководитель полетов будет выпускать самол
еты. И пока они говорили, Марченко поставил свою эмку в один ряд с санитарн
ой машиной и полуторкой с хоботом-стартером, крикнул стоявшему у старте
ра водителю в армейской форме.
Ц Эй, старина! Привет!..
Метрах в пятидесяти вздыбилась земля, сверкнуло огнем. Марченко крикнул
: «Ложись!» Ц упал оглушенный на землю. Следующий снаряд разорвется где-
то точно через сорок секунд. Марченко поднялся на руках, сплюнул скрипев
ший на зубах песок.
Ц С тобой, старина, скорей в домовыну попадешь, чем домой, Ц сказал он вод
ителю стартера. Ц Вставай, успеем по цигарке скрутитьЦ сейчас прикури
ть даст.
Водитель стартера не шелохнулся. Марченко тронул его за плечо.
Ц Слышь? Развалился, будто на своей печи.
Но тот не отозвался. И тогда Марченко увидел за его ухом тоненькую струйк
у крови…
Я был уже в кабине. На плоскости стоял техникЦ Петр Петрович Бурлаков. Ны
ч подбежал, прокричал, что взлетать придется перед стоянками под обрыв.
Я первым ушел на взлет Ц рванул на всех газах из Капонира и с ходу, не заде
рживаясь на старте, начал разбег. Оглянулся Ц к старту уже спешно рулил К
атров.
С напряжением ожидая, когда машина оторвется от земли, я не заметил невес
ть откуда появившихся «мессершмиттов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
дку. Вдруг Василий Васильевич вытянулся, глаза его расширились.
Ц Самолет без летчика садится.
Я глянул на номер машины, рассмеялся.
Ц Это, товарищ генерал, «король» воздуха. Он небольшого роста, потому и н
е видно.
Ц Любопытно. Покажешь его мне. На стоянке я представил генералу лейтена
нта Макеева.
Ц Король воздуха? Ц спросил генерал. Макеев покраснел от смущения. Сил
ен. Что-то припоминаю. В Тагайлы не был? Был? Так я же тебя там видел сержант
ом. Теперь уже не забуду…
Как это не покажется странным, но в воздухе мы чувствовали себя сравните
льно в большей безопасности, чем на земле. Остаться в живых при сложившем
ся тогда соотношении сил мы не надеялись, но в небе можно было по крайней м
ере подороже продать свою жизнь, а здесь, внизу, мы зависели от тысяч случа
йностей. Да и согласитесь, глупо летчику погибать на аэродроме, когда там,
в вышине, он мог дать бой. Там он был боец. Здесь-вынужденный наблюдатель.
Как-то нам никак не давали подняться. Волна за волной шли вражеские бомба
рдировщики. Вот появились восемь «юнкерсов». С высоты 700Ц 800 метров они пол
ожили серию бомб вдоль аэродрома. СмотримЦ одна катится по земле прямо
к нашему капониру.
Ц Ложись!
«Ну вот и конец», Ц подумалось тогда. Ждем взрыва минуту, две, три…
Поднимаем головы.
Темное тело фугаски лежит от нас метрах в пятнадцати. Замечаем, что стаби
лизатор сломан.
То ли что-то не сработало в этой махине, то ли работал в бомбе механизм зам
едленного действия Ц не знаю; только сразу она не взорвалась. Срочно при
цепили ее тросом к трактору, оттянули к обрыву и сбросили в море.
Но вряд ли кто из нас назвал бы тогда эти минуты приятными.
Нет, гораздо свободнее, увереннее мы чувствовали себя в кабине самолета,
на высоте. Там ты знал Ц что делать и как поступать.
Ц Эх, пар-ня-га, Ц выдохнул батареец, наблюдавший за самолетом. Погибнеш
ь ведь… А мы тут смотрим и н-и-чем помочь не можем…
Летчики отлично взаимодействовали с зенитчиками; если уж приходилось у
ходить от превосходящих сил противника, они старались заманить гитлеро
вцев под огонь наземных батарей.
Когда же разгорался воздушный бой, зенитчики выскакивали из укрытий. Под
бадривали своих друзей. Понимали, что их не слышат, но иначе не могли.
И вот они видят, что подбитому самолету не сесть, некуда. На гору, усыпанну
ю камнями? На кусты?
Летчик круто повернул машину и приземлил ее на нейтральную землю, между
позициями немцев и нашими окопами. Рассыпаясь, самолет полз к нам.
Пилот выскочил и побежал, короткими рывками, укрываясь за каждую расщели
ну, камень. Вот теперь надо помогать? Ц Пушки и пулеметы!.. Все! Огонь!.. Ливен
ь огня обрушился на фашистские окопы…
Еще несколько метров… и он Ц у своих.
Солдатам казалось, что отбита у смерти их собственная жизнь. Летчика чут
ь не задушили в объятиях.
Самолет отправили на ремонт, летчика Ц в свою часть. Запомнили только но
мер самолета. Двадцать один.
А через несколько дней в небе опять появился двадцать первый. Ц Вот отча
янный парень!
У села Бельбек на участке обороны было относительно спокойно. Только изд
алека доносились раскаты грома: дальнобойная артиллерия вела обстрел С
евастопольской бухты. Гитлеровцы хотели сорвать разгрузку кораблей, пр
ивезших пополнение и боеприпасы.
Тогда в небе появились два штурмовика, под номером 21 и 23. Заговорили вражес
кие зенитки и пулеметы. Летчики набрали высоту. Потом с пикирования стал
и бомбить по краю кустарника Языковой балки.
Послышался сильный взрыв. Артиллерия противника замолчала.
На последнем заходе у ведущего появился черный дым. Не повезло летчику. Г
орящий самолет над территорией противника Ц это страшно. Но самолет раз
вернулся на юг и на снижении пошел в нашем направлении, оставляя черный ш
лейф. Вот-вот вспыхнет огнем.
Все затаили дыхание. Вдруг над окопами немцев взметнулся столб пыли от с
евшего самолета. Не успела еще она развеяться, как летчик уже выпрыгнул, о
тстегнул; парашют, перемахнул через колючую проволоку и упал. Все ахнули.
И вот тут-то и началось самое страшное Ц охота за человеком.
Прижимаясь к земле, пилот пополз в нашу сторону. Полз умело Ц по-пластунс
ки. Так, как не всякий пехотинец сумеет.
Одного только не знал он, что полз по заминированному полю. Но, может, это и
к лучшему. Бывает, на войне повезет…
Чтобы прикрыть его отступление, был открыт огонь из пулеметов и винтовок
, а второй самолет все кружил над окопами противника. Поливал их свинцом. Н
е давал немцам поднять головы. Выручал друга. Вокруг него вздыбливалась
земля, все теснее прижимались к нему слева и справа фонтанчики пуль.
Немцы открыли огонь из минометов. Словно угадал мысли солдат, тот в небе. О
дин заход, второй… замолчали минометы.
Но что это?.. Двадцать третий задымил и пошел в тыл противника.
А его друг в это время весь в крови добрался до своих. Взобрался на брустве
р. Санитар перевязал раненого. Это оказался тот же «знакомый».
Ц Как зовут-то, чтобы запомнить?..
Ц Талалаев.
Ц А дружок твой?
Ц Лобанов.
Ночью бойцы подкрались к самолету, набросили на него трос и, уже со своих п
озиций, трактором потянули его на нашу сторону.
Фашисты всполошились, открыли беспорядочный огонь.
Но было уже поздно. Самолет, скрежеща, переваливал нашу линию окопов: прав
да он больше никуда не годился.
Михаил Талалаев дополнил то, что все мы уже знали:
Ц Разгромив дальнобойную артиллерию, мы сделали заход, чтобы возвращат
ься на базу. Я почувствовал прямое попадание, мгновенно среагировал Ц п
овернул машину в сторону наших позиций, пытаясь перетянуть линию фронта
. По радио передал на КП: «Задание выполнил, а Лобанову: „Подбит мотор“.»
Лобанов ответил: «Прикрываю».
Мотор давал перебои. Горячее масло жгло лицо и руки. Вскоре мотор смолк. На
ступила тишина. Приземлился на передние окопы фашистов. Используя паник
у немцев, которые попрятались, ожидая взрыва, выскочил из кабины.
Я видел, как Женя Лобанов зорко следил за мной, громил врагов своими очере
дями. Я слышал, как пулемету с нашей стороны прикрывали меня. Значит, можно
попытаться… И вот Ц я здесь.
О судьбе Лобанова я узнал из донесения разведчиков полковника Губрия.
Женя снизился на бреющий и расстреливав фашистов, охотившихся за безору
жным командиром. Когда Талалаев был вне опасности, Лобанов решил возврат
иться на свой аэродром. Но увидев, что по нашему переднему краю бьют немец
кие минометы, перенес огонь по огневым точкам противника. В это время он и
был подбит.
Приземлился Лобанов за второй линией окопов противника, ближе к кустарн
ику. Выскочив из самолета, он пытался скрыться, но его окружили. Он залег в
воронку от бомбы и отстреливался до наступления темноты.
Разведчики нашли тело Лобанова прострелянное несколькими очередями. В
округ воронки валялась горка гильз.
Обжитый аэродром Куликово поле, перепаханный бомбами и снарядами, стал с
овершенно не пригодным для взлета и посадки. Частые налеты авиации и кру
глосуточный артиллерийский обстрел вынудили нас перебросить уцелевши
е самолеты, летчиков и техников на Херсонесский маяк. Часть людей попала
и в мою эскадрилью.
Летчики поселили в своем блиндаже старшего лейтенанта Ивана Силина. Дру
зья звали его за невозмутимо спокойный характер Иваном Тишайшим. Бывают
люди чем-то приметные. Их знает весь полк, вся бригада или дивизия. До войн
ы СилинаЦ замечательного спортсмена Ц знала вся Евпатория, знал его и
Севастополь. А, возможно, и весь Черноморский флот. Но летал он не блестяще
, хотя сразу зарекомендовал себя решительным, храбрым летчиком.
Больше всего Силин обрадовался Бабаеву.
Ц Если бы не вы, товарищ капитан, не быть бы мне летчиком, Ц сразу начал в
споминать он свою курсантскую жизнь в Ейском училище. Ц Помните: «На сот
ом медведь вылетает»…
Разве ж забудет учитель такого бестолкового ученика. Долго его вывозили
на У-2, пока самостоятельно полетел. Неистовость, с которой он трудно, но на
верняка, шел по пути в небо: «Умру, но стану летчиком!».
Сам горячий Бабаев решил набраться терпения. А когда дело дошло до боево
й машины, тут совсем ничего не получалось. Другого давно бы отчислили, а ег
о нет.
Девяносто девять раз провез своего подопечного с собой, а потом в сердца
х бросил:
Ц На сотом медведь вылетает, а вы? Ц Ну коли медведь, то и я, Ц ответил Сил
ин.
Посадил его Бабаев на старенький, видавший виды, ко еще грозный И-16, разобь
ет, так чтобы не жалко было, Ц и выпустил в первый самостоятельный на бое
вом. На разбеге Силин не замечал флажков, ограничителей взлетной полосы
на травяном покрове, и машину постепенно развернуло так, что взлетел он с
трудом, почти против старта. А когда садился, посбивал все флажки, облегча
ющие курсантам выдерживать направление посадки у «Т» и разогнал перепу
ганную стартовую команду. Зарулил Силин. Улыбка до ушей от счастья, и спра
шивает Бабаева:
Ц Как, товарищ командир?
Ц Молодец! Ц похвалил Бабаев.
За такую посадку от полетов отстраняют, а он ему:
Ц Ну-ка, слетай еще разок, профиль посадки посмотрю.
Слетал Силин «еще разок» не лучше первого и снова просится в небо. Понрав
илось…
Долго вспоминали они, встретившись, жизнь в Ейском училище. Пока Силин не
уснул на полуслове.
В землянке техников появился техник-лейтенант Миша Заболотнов. Раньше н
а его машине летал с Херсонесского аэродрома младший лейтенант Яков Ива
нов. После первого тарана Заболотнов и техник звена Иванько еще выправля
ли лопасти винта. А когда при втором таране Иванов погиб, Заболотнов попа
л на другой аэродром. Сейчас он снова на Херсонесе. И Иванько тут. И Петро Б
урлаков.
Заболотнов вздохнул.
Ц Где теперь Кириченко? Ц спросил кто-то.
Ц Вы не слышали? Сидите тут в своих норах и не знаете. Погиб Кириченко, сов
сем недавно. На своем аэродроме погиб. Садился при обстреле, угодил в воро
нку, скапотировал, подбежали к нему, отвязали ремни, а он выпал из кабины и
говорит: «Что это у меня, ребята, Руки и ноги, как ватные, не шевелятся?». А са
м улыбается. А потом мучился, ох, как же он мучился. Позвонок поломал. Проси
л пристрелить. Да разве поднимется у кого рука…
Тихо стало в землянке. Трещала махорка в цигарках. Чадил фитиль.
Ц Жаль, Ц протянул Рекуха. Ц Такие люди гибнут. В это время дали воздушн
ую тревогу. Мне позвонили с КП: «Немедленно вылететь всем на отражение на
лета».
Ц По самолетам!
Я побежал наверх, перескакивая через две ступеньки. За мной выкатился из
блиндажа батько Ныч. Мы бросились к капониру.
«Юнкерсы» были уже над маяком. Один шел прямо на блиндаж. Мы не спускали с
него глаз. Первая, бомба отделилась от самолета над КП полка.
Сбросил!
Ц Наша, Ц крикнул Ныч. Ц Падай в воронку. Он кинулся на меня сзади, навал
ился под нарастающий вой бомбы всей своей тяжестью.
Свист самой бомбы и вой сирены на ее стабилизаторе были настолько близки
ми и противными, что каждый из нас невольно втянул голову в плечи и подума
л: «Все». В этот миг сирена оборвалась, заколыхалась под нами земля. Сильны
м взрывом оглушило обоих, дохнуло горячим газом, подбросило вверх и прис
ыпало каменистой землей.
Выбрались, вскочили на колени. Говорим и друг друга не слышим. И вокруг все
тихо. Видно, что летят самолеты, рвутся бомбы, а в ушах Ц страшный звон, каж
ется весь этот гул далеко-далеко. Ощупали мы друг друга, засмеялись.
Опомнившись, глянули в сторону блиндажа и оцепенели: перекрытие при вход
е в землянку было разворочено.
Убило Ивана Силина. Только один вылет успел сделать он сегодня с Херсоне
сского маяка!
Первым подбежал к нему Бабаев. Упал на колени, осторожно поднял Силину го
лову.
Ц Ваня…
И заплакал. Сколько видел Бабаев смертей, сколько раз самому заглядывала
она в глаза Ц ни разу не проронил он ни единой слезинки. А тут не сдержалс
я.
Летчики стояли полукольцом, сняв шлемы.
Ц Прощай, Силин, Ц сказал я. И совсем тихо добавил. Ц По самолетам…
Севастопольская арифметик
а
У нас не хватало ни машин, ни людей, но мы старались действовать по принцип
у завещанному нам Нахимовым: «В случае встречи с неприятелем, превышающи
м нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сде
лает свое дело».
Сквозь сплошной грохот рвущихся бомб и рев моторов дико выли сирены на п
икирующих бомбардировщиках. Перед уходом в блиндаж Бабаев насчитал на п
одходе к Херсонесскому маяку до тридцати Ю-87 и столько же «мессершмиттов
». Земля в блиндаже ходила ходуном, с потолка сквозь щели между бетонными
плитами сыпался мелкий песок. Летчики сидели на нарах, нещадно дымили. В у
глу на столе адъютанта подрагивало пламя коптилки.
Стараюсь уловить что делается там, наверху. Бомбежка вроде несколько сти
хает: стали слышны жидкие залпы изувеченной бомбами плавучей батареи «Н
е тронь меня». Батько Ныч, дымя трубкой, плечом подпирал дверной косяк, как
-то сразу, вдруг, наступила тишина. Значит, «Юнкерсы» улетели.
Ц Приготовиться к вылету. Всем.
А «всех» Ц то осталось Ц шестеро: три боевые пары Авдеев-Катров, Бабаев-
Акулов, Макеев-Протасов. И еще Ц на правах заместителя командира эскадр
ильи «безлошадный» капитан Сапрыкин. Адъютант позвонил инженеру: «яки»
при налете не пострадали. Значит, на задание пойдут все.
Ц Идем на сопровождение штурмовиков!.. В район Балаклавы.
Ребята засуетились Ц пока молчат дальнобойные орудия, нужно успеть к са
молетам.
Ц Посмотрю обстановку, Ц сказал Ныч. Мы пошли к выходу.
От густой пыли и дыма померкло клонившееся к морю солнце. Когда ветер ото
гнал пыль за Казачью бухту, Ныч увидел возле летного поля изуродованный
трактор и отброшенный в сторону каток. «Пропал Падалкин», Ц подумал с со
жалением комиссар. А краснофлотцы аэродромной команды уже засыпали щеб
енкой воронки. Поперечная полоса на крутой обрыв берега, кажется, особо н
е пострадала.
Из блиндажа один за другим стремительно выскакивали летчики.
Быстрее всех достиг своего самолета Бабаев. Остальных застал в пути очер
едной «сеанс» дальнобойной батареи. Снаряды разрывались не все, некотор
ые со свистом проходили над головой. Таким обычно не кланялись: они ложил
ись с большим перелетом на другой стороне мыса, в камнях. Немцы думали, что
там Ц наши подземные ангары.
Ц Ну, Иван Константинович, с твоего благословения, Ц сказал я. Командуй
тут.
Ц Счастливо, Ц пожелал Ныч. Подбежал Марченко.
Ц Куда?
Ц Где тебя черт носит? Срочно. На старт! Вместе все трое побежали к малень
кому капониру гаражу, влезли в эмку. Марченко рванул с места и, виляя между
воронками, помчался на старт. Наперерез пыхтел трактор. Подъехали ближе.
На сиденье был все тот же Вася Падалкин с орденом Красной Звезды на груди.
Ц Притормози, Ц сказал Ныч и, высунувшись из рамы ветрового стекла, кри
кнул трактористу. Ц Что случилось?
Падалкин остановил трактор, сбросил обороты двигателя.
Ц Бомба в трактор попала, товарищ комиссар, Ц пояснил Падалкин. Ц Приш
лось за другим сбегать.
Ц А ты ж где был?
Ц В катке прятался. Я завсегда так при бомбежках. На этот раз швырнуло, си
няков малость досталось, а так ничего…
На старте руководитель полетов и команда были уже в сборе. Ныч выбрался и
з эмки, поинтересовался, как руководитель полетов будет выпускать самол
еты. И пока они говорили, Марченко поставил свою эмку в один ряд с санитарн
ой машиной и полуторкой с хоботом-стартером, крикнул стоявшему у старте
ра водителю в армейской форме.
Ц Эй, старина! Привет!..
Метрах в пятидесяти вздыбилась земля, сверкнуло огнем. Марченко крикнул
: «Ложись!» Ц упал оглушенный на землю. Следующий снаряд разорвется где-
то точно через сорок секунд. Марченко поднялся на руках, сплюнул скрипев
ший на зубах песок.
Ц С тобой, старина, скорей в домовыну попадешь, чем домой, Ц сказал он вод
ителю стартера. Ц Вставай, успеем по цигарке скрутитьЦ сейчас прикури
ть даст.
Водитель стартера не шелохнулся. Марченко тронул его за плечо.
Ц Слышь? Развалился, будто на своей печи.
Но тот не отозвался. И тогда Марченко увидел за его ухом тоненькую струйк
у крови…
Я был уже в кабине. На плоскости стоял техникЦ Петр Петрович Бурлаков. Ны
ч подбежал, прокричал, что взлетать придется перед стоянками под обрыв.
Я первым ушел на взлет Ц рванул на всех газах из Капонира и с ходу, не заде
рживаясь на старте, начал разбег. Оглянулся Ц к старту уже спешно рулил К
атров.
С напряжением ожидая, когда машина оторвется от земли, я не заметил невес
ть откуда появившихся «мессершмиттов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22