Ц Скажи, Иван Константинович, как лучше всего освободи
ть сейчас командира эскадрильи от наземных хлопот?
Ц Думаю, товарищ командующий, эти хлопоты можно целиком переложить на н
елетающих комиссаров и адъютантов эскадрильи.
Ц Верно думаешь. А если комиссар Ц летчик, справится один адъютант?
Ц Какой адъютант, а вообще адъютанту такая тяжесть не под силу, сказал Ны
ч. Ц Ему, как начальнику штаба эскадрильи, нужно бы иметь в таком случае п
исаря и помощника по хозяйственной части. Ну, вроде старшины подразделен
ия. По штату таких единиц нет, но их можно всегда подобрать из сержантов Ц
механиков или оружейников.
Ц Правильно, Батько, Ц поддержал Остряков. Ц А так как ваша эскадрилья
является здесь основной боевой единицей на скоростных истребителях, то,
хоть и не летаешь ты, Иван Константинович, а писарем и старшиной придется
обзавестись. Людей у вас прибавится, а самолетов мало. И не потому, что нев
озможно каждому летчику дать свой самолет. Просто ставить эти самолеты н
егде На одном истребителе будут летать два, а то и три летчика. Механикам п
ридется работать посменно. По сути ваша эскадрилья Ц это половина полка
. Теперь скажи, в чем нуждаетесь.
Ц Без нужды не живем, товарищ генерал. Но сказать пока ничего не могу.
Ныч наморщил лоб. Убийственно хотелось спать, никак не мог сосредоточить
ся, от этого ему неудобно было перед командующим.
Остряков с любопытством выжидал, смотрел на Ныча. Он умел ждать, пока собе
седник соберется с мыслями.
Ц Что ж, скажешь потом. На аэродроме я бываю часто, увидимся. Никаких зада
ч для эскадрильи разъяснять тебе не буду. Ты сам их прекрасно знаешь и раз
ъяснишь любому. Еще не обедал? Сходи в нашу столовую, подкрепись. Да отоспи
сь с дороги.
Остряков проводил батьку Ныча до дверей, сказал на прощанье несколько ду
шевных слов и не сошел с места, пока за Нычем не закрылась дверь. Так Батьк
о появился у нас на Херсонесе.
Ранние холода добрались и до Крыма. Аэродром продувало со всех сторон. Ве
тер высвистывал в голых кустах Небо, сплошь затянутое серыми облаками, н
изко висело над продрогшей землей и стонущим морем. Несколько дней самол
еты не поднимались в воздух. Лишь звено штурмовиков попыталось без прикр
ытия прощупать Ялтинское шоссе. Бреющим «илы» вышли в намеченный пункт,
хорошо поработали над автоколонной противника, а домой едва добрались: п
ошел сильный дождь, не стало ни земли, ни неба.
С рассвета и до темна ждали у моря погоды и летчики 5-й эскадрильи. Кто коро
тал время в крытом капониреЦ помогал своему механику в доводке нового с
амолета, а кто в землянке отсыпался, или писал письмо на родину.
Ц Что будем делать, комиссар? Ц спросил я батьку Ныча.
Ц Нужно занять людей. Одни политбеседы могут в зубах навязнуть.
Ц С завтрашнего дня начнем учебу. Да-да. Самую настоящую учебу по мотору
и самолету, по теории воздушной стрельбы, особенностям пилотирования на
д морем, штурманское дело… Можерыкин! Ц позвал я начальника штаба… Вот ч
то, позвони инженеру, пусть идет сюда. И позови Алексеева. Сейчас будем сос
тавлять расписание занятий на завтра.
Ц Командующий, Ц настораживающе сказал Ныч. Глянул в окно Ц у домика о
становился серый ЗИС-101. Я вышел встретить генерала. Остряков, пожав руку, п
ригласил пройтись.
Ц Что скажете, Авдеев, если мы заберем у вас капитана Сапрыкина? спросил
командующий.
Ц Если на повышение, товарищ генерал, не смею возражать.
Ц На эскадрилью, Ц пояснил Остряков. Ц И еще к вам просьба: не найдется
ли у вас летчика спокойного, невозмутимого, не шарахающегося от зениток?

Ц Так всю эскадрилью можно раздать, Ц неудачно пошутил я и мысленно обр
угал себя, не забывайся, мол, с кем говоришь.
Ц Вас не обижу, Ц мягко сказал Остряков и остановился. Ц А этот нужен в
фоторазведку, на и-шестнадцатые. Посмотрите, пожалуйста.
В фоторазведку согласился пойти Алексей Колесников. Близких друзей у не
го в 5-й эскадрилье не осталось, а там был Ваня Урядников, с которым Алексея
связывала крепкая дружба.
На другой день генерал прислал в 5-ю эскадрилью трех, знакомых по Тагайлы
пилотов, Ц лейтенанта Богданова, старшину Ватолкина и сержанта Шелякин
а. Все трое участвовали в отражении первого натиска немцев на Севастопол
ь.
За учебу взялись все. Алексеев заметил, что балагур Шилкин серьезный и не
дурно подкованный летчик. У него даже тетрадь была, в которую он записыва
л, а потом анализировал наиболее характерные бои, проведенные им самим и
его товарищами. Алексеев сказал об этом мне. Но у меня рассудительность Ш
илкина, его привычка анализировать, всесторонне обдумывать каждый элем
ент боя и лишь иногда принимать обстоятельные решения создали впечатле
ние медлительности, вялости летчика.
Ц Знаешь, Костя, я за него боюсь, Ц сказал я своему заместителю. Ц Это же
медведь. Там, где исход боя может решить соображение в доли секунды, он нач
нет анализировать. Его и на один вылет не хватит. Ц До этого воевал как-то,
Ц заметил Алексеев.
Ц Я видел его в Тагайлы. Ему бы после «мигов» на штурмовике летать, а не на
«яке». «Як» Ц машина легкая, вёрткая, будто специально создана для сочет
ания быстроты мышления и действия. И вдруг…
Ц А видал, как он пляшет? Впечатление такое, словно он невесомый. Движени
я быстрые, четкие. Ц Сам удивляюсь. Ну, ничего. Посмотрим его в деле. В перв
ый же вылет пойдет моим ведомым. И вот нашей шестерке дали вылет по тревог
е на отражение налета немецких бомбардировщиков на Севастополь.
Из первого совместного вылета Шилкин и я пришли домой с победой Ц сбили
по одному «юнкерсу». Неторопливый, рассудительный Шилкин не просто удер
жался в хвосте машины. Он, прикрывая командира, успевал следить за воздух
ом, мгновенно реагировал на все фигуры ведущего и с одного захода сбил по
путно бомбардировщик противника.
Так мог драться только летчик высшего класса. В этом бою я убедился и в нап
ористости капитана Рыбалки, и в слаженности действия всей шестерки в цел
ом.
Алексеев и Бабаев, прилетевшие к нам незадолго до этого боя, вернулись с з
адания тоже довольные друг другом.
Они сбили вдвоем три «юнкерса»… А на другой день 5-я эскадрилья похоронил
а своего парторга и командира звена, замечательного человека, старшего л
ейтенанта Семена Михайловича Минина. Шел мокрый снег, море притихло. Бат
ько Ныч произнес прощальную речь, многие плакали. Грохнули три ружейных
залпа, но никто не уходил, пока над могилой не вырос рыжий с белыми камушка
ми холмик. Мы знали, что мы на войне, но каждая такая потеря острой болью сж
имала сердце.

Штурм

Пронизывающий до костей ветер словно задался целью выдуть за день все те
пло из землянок и блиндажей, сердито выл в трубах печурок, перекатывал че
рез мыс рев разъяренного моря и гнал, гнал без конца низкие, тяжелые облак
а. К вечеру он неожиданно выдохся, а на утро густой туман замаскировал зем
лю. Море стало совсем беззвучным, словно и не было его рядом. На маяке врем
я от времени глухо стонала сирена.
А потом пришла зима. Подморозило, припорошило землю первым снежком. Прав
да, снег на Херсонесском маяке съедало близкое дыхание моря, но летчики м
огли видеть его за бухтой Казачьей, и когда поднимались в воздух.
Плохая погода и некоторое превосходство в воздухе (перегруппировка вой
ск Манштейна накануне второго штурма) дали нам возможность подготовить
ся к тяжелым боям. Мы много учили летчиков на земле, отрабатывали пары и их
взаимодействие, сколотили постоянные группы по 4Ц 6 самолетов. Ребята ус
пели слетаться, узнать друг друга, изучить район, привыкнуть к морю.
Пятая эскадрилья весь день просидела на аэродроме в ожидании вылета, но
удалось подняться только четверым на сопровождение штурмовиков. И то, ка
к говорили потом летчики, зря проболтались Ц в воздухе не было ни одного
немецкого самолета. А когда наши возвращаясь, показались над аэродромом
, все ахнули: выпускали четыре «яка», а с задания пришло пять.
Ц Не твой ли дал приплод, Ц шутили над техником Федяниным, хозяином сам
олета Алексеева.
Пятым оказался прилетевший из Анапы лейтенант Гриб. В Анапе он остался о
дин от прежнего состава 9-го полка и упросил генерала Ермаченкова отпуст
ить его на защиту Севастополя…
Ранним утром семнадцатого декабря механики залили в систему охлаждени
я теплую воду, опробовали на всех режимах моторы и укутали их стегаными н
а вате чехлами. На аэродроме воцарилась гулкая тишина,
Ждали, как и вчера, приказа на вылет.
Мажерыкин остался на КП у телефона, а Ныч и я вышли на воздух.
Ц Подышим свеженьким, Ц сказал Батько, посасывая погасшую трубку.
Он снял крышку самодельной зажигалки, загородил ладонью фитиль и чиркну
л по колесику. В этот миг загрохотало на переднем крае Ц по всей подкове о
т Бельбекской долины до Балаклавы. Я механически глянул на ручные часы, б
ыло ровно восемь.
Ц Подышали!
Грохот усиливался. В дело вступила наша артиллерия горизонт заволакива
ло дымом. Нам не стоялось на месте Смотрели на север, а спиной чувствовали
: вот-вот откроется дверь и Мажерыкин крикнет: «По самолетам», мысленно мы
были уже в воздухе.
И вот открылась дверь домика КП. Это я скорее ощутил, чем услышал. Наружу в
ывалился Кудымов. Крикнув мне и Нычу «пока!», майор побежал к капонирам.
Взлетали «яки», «миги», «ишаки», «илы», «пешки». По горизонту вороньими ст
аями тянулись «юнкерсы» и «хейнкели». Вокруг них Ц белые хлопья разрыво
в зенитных снарядов. Недалеко от маяка прогуливались «мессеры». Аэродро
м прикрывала четверка «мигов». В гуле моторов тонули все другие звуки. Ка
залось, вся авиация поднята, а о нашей эскадрилье забыли.
Но вот от командного пункта авиагруппы подъехали на старом ЗИСе генерал
Остряков, подполковник Юмашев и майор Наумов. Ц Кулаки чешутся? Ц спрос
ил Остряков. Ц У меня тоже. Ваша задача Ц я не стал передавать ее по телеф
ону, знал, увижу вас личноЦ ваша задача: как только самолеты начнут возвр
ащаться с задания, взлетайте всей эскадрильей и смените группу прикрыти
я аэродрома. Потом оставите у маяка четверку, а с остальными с полчаса поб
арражируете у Севастополя. Вопросы будут? Ц Все ясно, товарищ генерал.
Ц Выполняйте. Ну, что же, Константин Иосифович, Ц обратился Остряков к Ю
машеву, Ц по большому кругу? А вы, Николай Александрович, что скажете? Ц П
о большому, Николай Алексеевич… Командующий сам рвался в бой.
Красиво взлетела их тройка и с набором высоты ушла на север.
Вскоре вернулись с задания двухкилевые «петляковы», 5-я эскадрилья подн
ялась в воздух. Сели «петляковы», приземлились подоспевшие штурмовики, п
ошли на посадку истребители сопровождения, а в это время к Херсонесскому
маяку приближалось до двадцати немецких бомбардировщиков, с группой пр
икрытия. Как и условились на земле, пары Ц Авдеев Ц Шилкин, Алексеев Баб
аев и Ватолкин Ц Шелякин устремились навстречу бомбардировщикам. Их це
ли Ц разбить плотный строй, к которому невозможно было подойти ни сзади,
ни сверху. Сбоку пошла в атаку не успевшая сесть дежурная четверка «миго
в» Кудымова. Пары Рыбалки, Калинина, Данилко и Гриба закрутили карусель с
«мессершмиттами». Строй бомбардировщиков раскололся.
Кто-то из четверки Кудымова поджег Ю-88 и тот упал в море. Я стрелял по «хейн
келю». Сбить его удалось только с третьего захода. Хотел атаковать и «юнк
ерса», сбрасывающего в море бомбы, но на боевом развороте помешали «месс
ершмитты».
Сбросили бомбы в море и повернули назад еще несколько стервятников. Оста
льные бомбили наш аэродром. По ним открыла огонь плавучая батарея. Одног
о «юнкерса» зенитчики сбили сразу и он догорал на заснеженном пустыре за
Казачьей бухтой. Другой от прямого
попадания снаряда развалился в воздухе и горящими кусками падал в бухту
. Два другие с трудом держась, уходили под охраной своих истребителей. За п
ределами действия плавучей батареи пары Алексеева и Ватолкина поймали
отставшего «юнкерса». Он отчаянно отстреливался. «Мессершмиттов» близ
ко не оказалось и тогда наши летчики применили звездную атаку Ц одновре
менно с четырех сторон. И «юнкере» свалился. Один гитлеровец успел выпры
гнуть и болтался на парашюте за городком 35-й батареи…
Воздух насытился запахом гари и тротила. Смешанный с пылью дым медленно
оседал, смещаясь к бухте, за которой догорал «юнкерс». Ц А здорово плавуч
ка бьет, Ц заметил тогда на земле Бугаев.
Ц Бьет правильно, Ц согласился Кокин и, подумав, добавил простуженным г
олосом. Ц Когда ее трогают. А не тронь ее, всю жизнь простоит и ни одного вы
стрела не сделает.
Бугаев мотнул головой, продекламировал нараспев: «Нас не трогай-мы не тр
онем, а затронешь-спуску не дадим…».
И рассмеялся.
Ц Батарея «Не тронь меня», Ц сказал он. Ц Так что ли Петр Петрович?
Неразговорчивый Бурлаков улыбнулся одними губами.
Ц Вроде бы так, Ц выжал он из себя.
С того дня новое название плавучей батареи «Не тронь меня» быстро распро
странилось и прижилось.
Вечером перед отъездом в Севастополь командующий заглянул в землянку т
ехнического состава 5-й эскадрильи. Посреди землянки на столбе дрожало к
расноватое пламя коптилки. Вторая коптилка из стреляной гильзы дымила п
од нишей окна на столе, сколоченном из ящиков. Табачный дым слоился густо
й синевой, как на заре туман в низинах. У печурки Ц кучка откуда-то добыты
х щепок. Пахло бензином.
Командующему ВВС, как и полагается, доложил инженер Макеев. Техники, меха
ники, младшие специалисты застыли в ожидании, что скажет генерал. Лица ус
талые, обветренные, у большинства ещё не умытые после напряженного дня. Р
уки загрубевшие, с въевшимся в поры и вокруг ногтей маслом. Генерал Остря
ков поздоровался с каждым за руку, предложил сесть. Ц Итак, друзья, начал
командующий. Ц Сегодня враг совершил вторую попытку взять штурмом глав
ную базу Черноморского флота, наш любимый Севастополь. После двухчасово
й усиленной артподготовки но всему Афронту и массированных налетов ави
ации танки и перхота противника перешли в наступление. Несмотря на мороз
, солдаты шли в одних мундирах, во весь рост. Шинели и теплые вещи им обещал
и выдать в Севастополе. У одного убитого немецкого офицера найден приказ
командующего одиннадцатой армии генерала Манштейна. В нем сказано, что
время выжидания прошло, и он надеется, что его головорезы разобьют нас в п
ервой же атаке…
Генерал на минуту умолк, обвел всех глазами. Люди сидели тихо, лица их были
сосредоточенно внимательны. Ц Но Севастополь не пал, Ц продолжал Остр
яков. Ц Враг захлебнулся в собственной крови. Славные черноморцы отбил
и все, и самые яростные атаки противника. Участвовали в этом и мы с вами. Вы
крепко потрудились сегодня, прекрасно подготовили все самолеты эскадр
ильи, ни моторы, ни оружие, ни приборы не подвели.
Но, друзья мои, скажу честно, положение на фронте тяжелое. Особая угроза на
висла в районе Бельбека и Мекензи Ц на направлении главного удара. Здес
ь враг сосредоточил большие силы и стремится любой ценой прорваться к се
верной стороне. К тому же противник имеет возможность свободно подтягив
ать свои резервы. Мы же лишены такой возможности. Сегодня наши штурмовик
и и бомбардировщики нанесли большой урон гитлеровцам, а в наиболее крити
ческих местах помогли наземным войскам отбросить превосходящие силы п
ротивника.
Однако вы должны знать, что сейчас на Севастопольском фронте численност
ь немецкой авиации в три раза больше нашей. У них триста самолетов, у нас-с
то. А увеличить парк машин мы не можем: у нас нет аэродромов. Значит, каждом
у нашему летчику придется воевать за троих, а вам содержать самолеты так,
чтобы они были всегда в боевой готовности. Для этого иногда придется не д
оспать, испытать и другие трудности. За время нашей работы здесь я убедил
ся, что вы народ выносливый, трудолюбивый, что порой делаете даже невозмо
жное в данных условиях. В каждом бьется горячее сердце патриота и долг св
ой вы выполните с честью. Вижу, у вас сейчас жуткие условия быта. Ни умытьс
я, ни обсушиться толком негде. Есть простуженные. Тут и от вас многое завис
ит, и наши тыловики что-то упустили. Во всяком случае нужны срочные меры. К
акие будут вопросы?
Все молчали. Потом кто-то из техников, не то Федянин, не то Буштрук сказал:

Ц Товарищ генерал, хочу заверить вас, что техсостав никогда не подведет.
А на условия мы не жалуемся. Ведь это еще рай против передовой. Там люди в о
копах, хоть в дождь, хоть в мороз и под обстрелом, а мы в землянке, если и про
топить нечем, зато в затишье. И на постелях спим. Все переживем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22