Ц Шли строго по маршруту и не ошиблись, Ц пояснил Калинин, сдерживая ул
ыбку, Ц видно, трещины на губах беспокоили. Ц А правду сказать, по ветряк
у нашли. Далеко виден.
За лесной полосой прошумела полуторка. Послышались голоса людей, штурму
ющих кузов машины.
Ц Вы поезжайте, а я здесь с техниками задержусь, Ц предложил Ныч. По пути
к машине комиссар шепнул мне:
Ц А мельницу надо убрать, как думаешь?
Ц Тут и думать нечего.
Летчики уехали. Высоко над деревней кружил одинокий самолет.
Ц Видел, «хейнкель», Ц сказал Ныч оружейнику Бугаеву. Ц Слушай тут над
о…
Подвижной, вездесущий Ныч не любил откладывать дела на потом. Ведь это яв
ный разведчик. Чего доброго «гостей» приведет. Неспроста же кружил.
Ц Скажи, Бугаев, ты со взрывными работами знаком?
Ц Что?
Ц Ну, взорвать, скажем, вон ту мельницу сможешь?
Ц А почему нет. Было бы чем.
Не прошло и десяти минут, как к ветряку подвезли шашки динамита и бикфорд
ов шнур. Пока Бугаев закладывал под сруб взрывчатку. Ныч облазил мельниц
у, нет ли где ребятишек. Посмотрели вокруг Ц на сельской площади-ни души.
Подожгли шнур и отбежали неподалеку к заброшенному амбару. Взрыв в дерев
не был совсем неожиданным и сильным. Сначала ветряк словно завис над зем
лей без опоры, и сразу же накренился, а коснувшись земли, с треском и скреж
етом превратился в большую кучу обломков, над которой высоко вздымалась
клубами белая пыль.
Люди выбегали из хат и мчались опрометью в сухие заросли кукурузы на ого
родах, из бани выскакивали голые летчики и прыгали в открытые рядом щели.
Когда все улеглось и выяснилось, и летчики, посмеиваясь друг над другом, м
ылись заново, прилетели «юнкерсы»-десять штук. И высоко сзади них две пар
ы «мессершмиттов». Дежурным приказано было не взлетать. Бомбардировщик
и прошли между аэродромом и деревней, взяли курс на запад. Потом снова поя
вились, прошли южнее аэродрома и деревни. Вскоре послышались глухие взры
вы. Бугаев взобрался на амбар и оттуда давал пояснения.
Ц Ложный аэродром долбают, Ц кричал он. Ц Хорошо работают, сволочи, ког
да никто не мешает.
* * *
Базировавшиеся по соседству «миги» ушли во второй половине дня на задан
ие. Аэродром притих, будто его не существовало. Все скрыто, замаскировано.
Старт свернут. Если посмотреть с воздуха, то вряд ли можно приметить обло
женные дерном, укрытые под навесом маскировочных сетей капониры, а в них
самолеты. И уже совсем невозможно догадаться, что в этих самых капонирах
наводили порядок летчики 5-й эскадрильи. Вместе со своими механиками они
осматривали двигатели, устраняли обнаруженные дефекты.
В зарослях лесополосы шло импровизированное занятие: знакомили новичк
ов по карте с районом базирования и боевых действий, с безопасностью и сл
ожностью воздушной обстановки, с тактикой наших и немецких летчиков на П
ерекопском перешейке.
В этот тихий час прогудел над аэродромом одинокий И-16. С земли, конечно, ник
то не видел, что в кабине сидел в летных очках и в генеральской фуражке Вас
илий Васильевич Ермаченков. А он покружил над деревней и ушел в сторону К
П группы, снова вернулся и зашел на коробочку. Свой значит. Выложили ему «Т
». Истребитель приземлился. Летчик зарулил на старт и выключил мотор.
На аэродроме Тагайлы соблюдалось правило: после посадки самолеты немед
ленно убирались с летного поля и маскировались. Инженер Докунин подумал,
что на истребителе мотор заглох, послал на помощь машину Ц стартер, чтоб
ы летчик смог запустить мотор и отрулить самолет к лесополосе или к своб
одному капониру. А Василий Васильевич на сей раз забыл, что наставление п
о производству полетов и по аэродромной службе обязательны для всех лет
чиков, независимо от должности и звания. Он оставил парашют в кабине, очки
бросил под козырек к прицелу, а фуражку надел на ручку управления, сам же с
ел в машину и уехал на КП эскадрильи.
Никто не осмелился сделать генералу замечание или отбуксировать его са
молет в укрытие. А строгий блюститель маскировки Ныч был в это время в дер
евне. Прибыл комиссар на КП, когда Ермаченкову уже доложили, чем занимает
ся личный состав. Генерал выслушал доклад, потом познакомился с летчикам
и группы Калинина, разъяснил сложности предстоящих задач. Близился коне
ц временному затишью Ц немцы со дня на день могли начать штурм Ишуньски
х позиций.
Ц На требовательность командира эскадрильи, которой вы приданы, не оби
жайтесь, Ц посоветовал Ермаченков. Ц Кроме пользы общему делу и каждом
у из вас, ничего от этого не будет. Ну, а теперь присядем в тень, потолковать
надо.
Генерал пригласил на беседу знакомых ему летчиков 5-и эскадрильи, поинте
ресовался, нет ли жалоб, поговорил с людьми, уже сидя на траве, запросто, по-
товарищески. Сказал «по секрету», что позарез нужны летчики на штурмовик
и Ил-2 в эскадрилью капитана Губрия, который уедет на днях за новыми самол
етами.
Ц Нет ли среди вас желающих? Ц спросил он. Желающие отличиться на штурм
овиках нашлисьЦ старший лейтенант Касторный и лейтенант Куликов. В это
т же день на У-2 их перебросили на другой аэродром.
Ц А ты не горюй, Авдеев, Ц угадав мое сожаление, утешил Ермаченков. Вмест
о двух, четырех тебе подброшу. Ц И вдруг. Ц Да, куда это ваш ветрячок делс
я? Взорвали? Такого ориентира лишиться! А? Признаться, я чуть не заблудился
без него.
Только он это сказал, как все услышали свист пикирующего истребителя и с
разу же увидели пару несущихся к земле «мессершмиттов». Треск короткой о
череди, рев моторов на выходе из пике-и «мессершмитты» исчезли на бреюще
м. Все произошло так неожиданно и быстро, что никто не успел даже ахнуть. М
елькнула мысль, что немцы расстреливали дежурного по старту.
Ц Самолет! Ц спохватился Ермаченков. Ц Машину.
Подъехали к брошенному среди поля И-16. Цел-целехонек, ни единой пробоины н
е нашли. Ермаченков поднялся на крыло, заглянул в кабину. В висевшей на руч
ке управления генеральской фуражке зияла дыра. Снаряд ничего больше не п
овредил. Пробил пол и разорвался на земле.
Ц Жаль, Ц сказал Василий Васильевич. Ц В чем же я сегодня в Севастополь
поеду?
Ныча взорвало. Он даже побагровел от возмущения.
Ц Фуражку вам, товарищ генерал, я могу свою одолжить, коли налезет, Ц пре
дложил он. Ц А демаскировать аэродром ни вам, ни самому господу богу не д
озволено. Мы из-за этого мельницу убрали…
Ц Виноват, Батько, Ц извинился генерал, соскочив с плоскости крыла. Ц Н
е подумал.
Ц Люди ночами не спали, руки в кровь сбили, чтобы построить капониры и ук
рыть самолеты, Ц не унимался Ныч.
Ц Ну, что ты расшумелся, Ц успокаивал его Ермаченков. Ц Ну, извини за пр
омашку.
Эти слова и тон, и мимика Василия Васильевича произвели на Ныча такое дей
ствие, будто в перекипевший самовар плюхнули ведро холодной воды, чтобы
не распаялся. Ныч отошел в сторону, вытер платком вспотевШИЙ лоб. Инженер
отрулил самолет в укрытие, а Ермаченков сказал.
Ц Знаете, друзья, вы занимайтесь своими делами, а я на вашем стартере съе
зжу в штаб группы. Командующий ВВС флота получил новое назначение и мне п
ридется побыть в Севастополе, пока пришлют нового.
Ныч опять хотел возразить. Стартер может понадобься в любую минуту, а его
черти погонят в другую деревню. Но промолчал, решил подождать, не сообщит
ли генерал еще каких-нибудь новостей.
Ермаченков уже поставил ногу на подножку стартёра, как подъехала эмка пи
кап и из нее выскочил сержант в отутюженной форме. Спросил у генерала раз
решение обратиться к старшему лейтенанту Авдееву, он сказал, что прислан
из штаба полка за сведениями о боевом налете и состоянии самолетного па
рка.
Тут уж я не выдержал:
Ц Вот, товарищ генерал, полюбуйтесь! В штабе на пикапах писаря разъезжаю
т, а тут, на боевом аэродроме, летчиков часто на вылет нечем подбросить.
Ц Понятно, комэск, Ц сказал генерал. Ц Забирай эту машину для эскадрил
ьи, а сержанта отправишь со сведениями на У-два. Кстати стартер мне теперь
не нужен, на эмке и быстрей и удобней. Так и передайте, товарищ сержант, сво
ему начальнику штаба, Ц пояснил он писарю, Ц что машину отобрал исполня
ющий обязанности командующего генерал Ермаченков.
* * *
Оперировали Любимова невероятно сложно, и длительно. Пришлось сшивать н
ервы, сосуды, сухожилия, попутно удалить несколько мелких осколков. Хиру
рг Надтока сделал все возможное и невозможное. Будь, что будет, отрезать н
икогда не поздно.
Дня через два нежданно-негаданно заглянул в палату летчик Семен Карасев
, принес фрукты. Тихо поздоровался, осторожно спросил:
Ц Ну, как, Ваня?
Ц Было совсем худо, Семен. Теперь ничего, Ц рассказывал Любимов. Ц Посл
е операции опухоль спала немного. Предлагали эвакуироваться, а я отказал
ся. Понимаешь, незачем мне из Севастополя.
Бодрое настроение пострадавшего друга освободило Карасева от неловкос
ти.
Ц Мы еще в джазе с тобой поиграем, Ц сказал Карасев ободряюще (оба играл
и на музыкальных инструментах).
Ц Поиграем, Семен, обязательно поиграем. Заживут раны, такой джаз устрои
м фрицам в воздухе, что чертям тошно будет. А как ты после тарана?
Ц Да ничего. Ц Пожал плечами Карасев, Ц воюю. Только учти, если тебе ког
да случится пойти на таран, заранее открой колпак и отстегни ремни.
Карасев говорил так, словно перед ним лежал не безногий Любимов, а тот, пре
жний, неуязвимый ас. Ни в словах, ни в тоне, которым произносил их Семен, не б
ыло ни одной фальшивой ноты и не было, будто прописанного для всех безнад
ежных ободрения «мы еще повоюем». И Любимов на минуту забыл, что он инвали
д, стал выспрашивать что, да как и почему Ц вдруг пригодится. Карасев отве
чал охотно, старался не упустить никакой мелочи.
Рассказал, что сначала пытался отрубить «юнкерсу» хвост винтом, как это
сделал Евграф Рыжов из 32-го авиаполка, но ничего не вышло. Сильно болтало в
струе воздушного потока от моторов противника.
Ц А он, подлец, уже на боевой курс лег, Ц возмущался Семен. Ц Еще две-три
минуты Ц и над городом начнет бомбы сбрасывать. Тут я крылом по стабилиз
атору раз и… Знаешь, Ваня, в жизни никогда такого сальто не делал. Меня из к
абины так рвануло, что не сразу сообразил. Кто я и где я. Понял сначала: не в
самолете я и не падаю на землю, а куда-то лечу вроде снаряда.
Встреча с Карасевым воодушевила, прибавила сил Любимову. Он даже доверил
ся ему в самом сокровенном и мучительном: что написать жене и нужно ли пис
ать вообще. Сообщить правду? Как воспримет ее? Будет ли ждать его, такого? З
ачем ей калека? Она совсем еще девчонка, детей нет. Жизнь свою может по-дру
гому устроить. И он боялся самого страшного: вдруг отвернется, кажется.
А он любил ее, так любил, что не мыслил без нее себя. И когда в бессонные ночи
длинной чередой тянулись нерадостные думы о будущей летной судьбе, рядо
м с ними неразлучно саднила мысль о жене. И он решил не писать ей о своем ув
ечье. Пока не писать. Зачем пугать. Прежде надо самому с этим свыкнуться. К
арасев согласился с ним. Так оно лучше будет.
Но вообще-то письма пиши, Ц посоветовал он, Ц почаще пиши.
Ц Чаще нельзя, Ц возразил Любимов. Ц Догадается. Не сама, так теща помож
ет. Нужно, как прежде. Но мне нельзя Ц штамп госпиталя, обратный адрес. И ру
ки вот, не скоро бинты снимут. А просить кого Ц чужой почерк…
Ц Да-а. Вот ситуация. Может, я под твой почерк смогу?
Ц Все равно догадается.
Задумались. Костя-минер лежал все время молча, а тут голос подал:
Ц А вы телеграмму. Жив, здоров, мол, воюю. И никакого почерку.
Так и решили. Чтобы госпитального адреса не было и по почерку не узнали, Се
мен будет давать телеграммы из штаба раз в неделю. Любимов продиктовал а
дрес жены.
Ц Только немедленно передай Грише Филатову и другим ребятам, чтобы сво
им женам обо мне ни слова, Ц забеспокоился он. Ц Они же там, в Чистополе, в
се вместе. Сразу скажут.
Ц Будет сделано, Ваня, Ц весело козырнул Карасев на прощание и тут же сп
охватился. Хотел сказать, что Гриши Филатова уже нет в живых, и раздумал. П
ощадил друга.
Обещанные четыре экипажа Ермаченков прислал. Прилетели на «яках» летчи
ки 9-го полка: два старших лейтенанта Ц Степан Данилко и Константин Алекс
еев, лейтенант Михаил Гриб и веселый сержант Протасов Иван Иванович, по п
розвищу «генерал». С церемониями встречать их было некогда. Прямо «с кор
абля на бал» повели их в ознакомительный полет вместе с группой Калинина
.
В тот день Алексеев со своими изучал район, а Калинину разрешили еще два в
ылета. В четвертый раз из этой труппы пошел лишь сержант Шелякин напарни
ком Арсену Макиеву, Домой возвращались в сумерках и Арсен не заметил, ког
да и куда делся его ведомый.
Калининцы были грустные, подавленные, вместе с ними волновалась и вся эс
кадрилья. Ничто так не гнетет летчиков, как неизвестность, как судьба без
вести пропавшего товарища. Ждали Шелякина до полной темноты, прислушива
лись к далеким звукам, хотя и знали: в воздухе он быть не может, кончился бе
нзин. А глаза с надеждой смотрели на север, где небо у горизонта озарялось
всполохами прифронтовых пожарищ. Меня позвали к телефону.
Ц Что же вы не докладываете? Ц спросил полковник Страутман. Хотел было
извиниться и сообщить о невернувшемся с боевого задания, но полковник пр
одолжал говорить
Ц О подвигах своих летчиков штабу приходится узнавать окольными путям
и. Сейчас получено сообщение от наземных частей: один истребитель «як» в
ступил в бой с большой группой «мессершмиттов», сбил четыре самолета про
тивника и благополучно ушел. На «яках» в это время в воздухе была только в
аша эскадрилья. Кто же этот храбрец, скажите?
Я доложил о случившемся. Полковник сразу же сделал вывод:
Ц Значит, он. Молодчина. А вы не волнуйтесь-утро вечера мудренее.
Выйдя из землянки, увидев своих ребят, а своими мы теперь уже считали и кал
ининцев, я понял: каждому из них можно верить больше, чем самому себе. На ка
ждого можно положиться-умрет, а задание выполнит. И мне очень захотелось,
чтобы эти надежные люди воспрянули духом, поэтому, сам еще не веря, бодро с
ообщил: Ц Шелякин жив Ц здоров, на вынужденной. По коням.
Все будто ожили, с шумом «оседлали» пикап и стартер. В деревню ехали с песн
ями.
Шелякин прилетел на рассвете. Механики гоняли на разных оборотах моторы
, готовили самолеты к вылету. Летчики сидели в землянке КП, выжидали, задан
ия. За гулом моторов никто не слышал, как он приземлился. А когда увидели е
го на пороге землянки, все кинулись к нему, Обнимали, целовали, трясли руку
. А он смущенно улыбался, повторяя:
Ц Да, пустите же, братцы, доложить надо.
Но хоть у нас и принято было докладывать чин по чину, по всем правилам воин
ского Устава, на сей раз слушать доклад Шелякина не хватало терпения:
Ц Что прибыли Ц вижу, что на вынужденной были Ц знаю, а теперь садитесь
и рассказывайте по порядку. Тут всем интересно знать, как вам удалось одн
ому четырех фрицев сбить и самому сухим из воды выйти.
Шелякин мотнул головой, усмехнулся.
Ц Да я их и не сбивал, товарищ старший лейтенант.
Ц А кто?
Ц Да они сами себя посбивали. А я только одного успел.
Шелякин сказал это так простодушно и комично, что все засмеялись.
Ц Честно говорю, Ц оправдывался Шелякин. Ц Мне и самому смешно, как пол
училось. Как отстал от своих, не заметил. Потом догнал, пристроился. А сзад
и откуда-то взялась еще шестерка «яков». Армейские, подумал я. Только что
это сухопутные летчики за нами жмут? Им-то влево нужно забирать, на Джанко
й. Еще раз оглянулся. А это вовсе и не «яки»,а самые настоящие «мессеры». Я р
ванул вперед, хотел покачать крылом старшему лейтенанту, предупредить о
б опасности. Поравнялся с машиной Макиева, глядь, а на ней вместо звезд, кр
есты. Признаться, мне сразу жарко стало. Чуть приотстал, начал соображать,
как выбраться.
Ц Спикировал бы до земли, они бы и сообразить не успели, Ц подсказал кто-
то.
Начали спорить. Не дослушав Шелякина, каждый высказывал ему свои советы,
как он должен был поступить при создавшейся обстановке. Спор этот, конеч
но, был не бесполезен. Но пришлось все таки прервать.
Ц Будет вам. Пусть Шелякин доскажет, что же дальше было.
Ц По-честному, я снахальничал, Ц продолжал Шелякин. Ц Сначала-то, коне
чно, струхнул. А потом вижу, меня не трогают. Мой «ведущий», то есть немец, ко
гда я с ним поравнялся, ноль внимания. И снять его было пара пустяков. Но ве
дь ведущий группы Ц птица, небось, поважней. Я напустил на себя храбрости
, выдвинулся вперед, дал короткую очередь по ведущему группы и снова на св
ое место. Ну, думаю, пропал! А немцы в сумерках не разобрались что ли, не на м
еня, а на свое начальство, по которому я стрелял, набросились и сбили…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22