Ска-
занное в полной мере относится и к попустительству.
Таким образом, прикосновенность к преступлению
может выражаться в заранее необещанном укрыватель-
стве, недоносительстве и попустительстве.
Б. С. Утевский, Соучастие по проекту УК СССР, <Труды
первой научной сессии Всесоюзного института юридических наук>,
М., 1940, стр. 161.
См. В. Г. Смирнов, Понятие прикоснованности по совет-
скому уголовному праву, Д., 1957, стр. 20, 44.
См. М. А. Шнейдер, Соучастие в преступлении по советско-
му уголовному праву, М., 1958, стр. 89, 90.
В. Г. Смирнов, Понятие прикосновенности по советскому
уголовному праву, Л., 1957, стр. 12, 88. -
2. Виды прикосновенности к преступлению
Укрывательство. Вопрос о сущности укрывательства
по советскому уголовному праву долгое время являлся
спорным и решался по-разному как в уголовном законо-
дательстве, так и в теории. Уголовный кодекс РСФСР
1926 года и большинство уголовных кодексов других
республик рассматривали укрывательство, выражаю-
щееся в сокрытии преступника или следов преступления
(независимо от того, было укрывательство обещано за-
ранее или не было) как пособничество.
Иную позицию в этом вопросе занимали уголовные
кодексы Украинской и Грузинской союзных республик.
Заразнее обещанное укрывательство, носящее характер
содействия исполнителю в совершении преступления,
эти кодексы относили к соучастию (пособничеству).
Укрывательство, которое не являлось содействием совер-
шению преступления, т. е. укрывательство, заранее не
обещанное, рассматривалось уголовными кодексами
этих республик в качестве одной из форм прикосновен-
ности к преступлению, а не как соучастие в нем. В со-
ответствии с этим ответственность за заранее не обе-
щанное укрывательство определялась не по правилам о
соучастии, а в случаях, специально указанных в законе,
как за самостоятельное преступление, препятствующее
осуществлению социалистического правосудия в отно-
шении данного преступника. В советской юридической
литературе нет единой точки зрения по данному вопро-
су. Большинство советских криминалистов считают, что
укрывательство, которое не было заранее обещано, тео-
ретически правильней рассматривать не как соучастие,
а как прикосновенность к преступлению .
См. <Уголовное право. Общая часть>, М" 1939. Заранее не
обещанное укрывательство относят к прикосновенности и все
последующие издания учебника Общей части советского уголовно-
го права. Такой же позиции придерживается Н. Д. Дурманов (см.
<Вопросы соучастия в судебной практике Верховного Суда СССР>,
<Социалистическая законность> 1947 г. № 8, стр. 19). Изложенную
точку зрения разделяет М. Д. Шаргородский (см. <Вопросы Общей
части уголовного права>, Л" 1955, стр. 155) и ряд других авто-
ров. Противоречивую позицию в данном вопросе занимал
А Н. Трайнин, который в статье <Ответственность за укрыватель-
ство> (<Социалистическая заковность> 1938 г. № 12) утверждал,
что соучастие должно включать в себя укрывательство, а в моно-
графии, изданной в 1941 году, уже относил укрывательство к при-
косновенности (см. <Учение о соучастии>, М., 1941, стр. 130-141).
14 п.
Гришаев, Г. А. Кригер
В противоположность этому некоторая часть совет-
ских авторов полагают, что любое укрывательство, неза-
висимо от того, обещано оно было заранее или нет,
должно относиться к соучастию , Сторонники этой точ-
ки зрения считают, что деление укрывательства на за-
ранее обещанное и заранее не обещанное в теоретиче-
ском отношении несостоятельно и практически непри-
годно. Аргументы, которые обычно приводятся для обо-
снования этого положения, сводятся к следующему.
Во-первых, утверждается, что выделение особого по-
нятия заранее не обещанного укрывательства будто не
сможет обеспечить эффективной борьбы с укрывателя-
ми наиболее тяжких преступлений.
Во-вторых, предпринимается попытка доказать, что
деление укрывательства на заранее обещанное и на за-
ранее не обещанное сильно затруднит работу органов
следствия по расследованию наиболее опасных пре-
ступлений.
В-третьих говорится, что от признаков времени, ког-
да выражено желание совершить укрывательство, сущ-
ность укрывательства не меняется, а поэтому принципи-
альная оценка его сущности и должна быть единой ".
Разнобой в уголовном законодательстве союзных
республик и в теории советского уголовного права по
этому вопросу отрицательно отражается на практиче-
ской деятельности органов социалистического правосу-
дия и свидетельствует о необходимости установления
единого для всех уголовных кодексов союзных респуб-
лик принципа ответственности за укрывательство. Этот
единый принцип установлен Основами уголовного зако-
нодательства Союза ССР и союзных республик, приня-
1 См. М. Меркуше в, Ответственность за укрывательство,
<Социалистическая заксиность> 1955 г. № 1; П. Павлиашвили,
Ответственность за укрывательство по делам о хищениях социали-
стической собственности, <Социалистическая законность> 1951 г,
№ 5; П. Мишунин, Институт прикосновенности к преступлению
в советском уголовиом праве, <Социалистическая законность>
1956 г. № II; П. К, Евдокимов, Ответственность за укрыва-
тельство по советскому уголовному праву, автореферат кандидат-
ской диссертации, Л., 1953, стр. 8; М. И. Ковалев, Уголовная
ответственность за укрывательство преступлений по .советскому
уголовно1му праву, автореферат кандидатской диссертации, М.,
1952, стр. 12 и др.
" Перечисленные аргументы наиболее полно изложены в статье
М. Меркушева <Ответственность за укрывательство>, <Социали-
стическая законность> 1955 г. № 7.
1ыми в декабре 1958 года, которые к соучастию относят
только заранее обещанное укрывательство. Установле-
ние такого принципа позволяет четко ограничить рамки
соучастия и включить в число соучастников только тех
лиц, которые своими действиями создали необходимые
условия для наступления преступного результата.
Один из противников деления укрывательства на
заранее обещанное и заранее не обещанное-М. Мер-
кушев утверждает, что деление укрывательства на два
вида якобы противоречит известному ленинскому поло-
жению о том, что о реальных <помыслах и чувствах>
реальных личностей нужно судить по действиям этих
личностей.
Однако такое утверждение лишено всяких основа-
ний.
Известно, что В. И. Ленин в статье <Экономическое
содержание народничества> критиковал Михайловского
и других народников за то, что они отрывали мысли и
чувства людей от объективной реальности, от конкрет-
ной обстановки, видели в сознании людей решающую
причину развития человеческого общества. Отстаивая
марксистское положение о первичности общественного
бытия и вторичности общественного сознания, В. И.
Ленин вместе с тем подчеркивал ту огромную роль,
которую играет общественное сознание в развитии че-
ловеческого общества. Следовательно, комментировать
приведенный ленинский критерий оценки реальных
<помыслов и чувств> в том смысле, что В. И. Ленин буд-
то бы не придавал никакого значения <помыслам и чув-
ствам>, является по меньшей мере неправильным. Да-
лее М. Меркушев утверждает, что деление укрыватель-
ства на заранее обещанное и заранее не обещанное яко-
бы приводит к тому, что о человеке предлагается судить
по его словам, а не по его делам Нельзя не согласить-
ся с тем, что в Советском государстве за основу сужде-
ния о человеке берутся не его слова, а дела. Именно
этим объясняется то, что по советскому уголовному за-
конодательству в подавляющем большинстве случаев
преступлениями объявляются реальные действия,
представляющие опасность для нашего общества. Одна-
См. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 385.
2 См. М. Меркушев, Ответственность за укрывательство,
<Социалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 19.
ко отсюда вовсе не вытекает, что в Советском государ-
стве принято игнорировать значение слов, отрывать сло-
ва людей от их дел. В советском уголовном законода-
тельстве имеется ряд примеров, когда словесное выра-
жение <помыслов и чувств> объявляется общественно
опасным деянием. Например, устное согласие на вступ-
ление в банду уже образует состав оконченного банди-
тизма; словесная угроза убийством, истреблением иму-
щества или совершением насилия по отношению к долж-
ностным лицам или общественным работникам, приме-
ненная в целях прекращения их служебной деятельно-
сти или изменения ее характера в интересах угрожаю-
щего, также рассматривается в качестве преступления.
Если придерживаться точки зрения М. Меркушева,
то указанные случаи нельзя рассматривать в качестве
преступлений, поскольку в них лицо, кроме произнесения
слов угрожающего характера или слов, выражающих
согласие вступить в банду, ничего не совершает. Однако
советский закон объявляет такие случаи уголовно-нака-
зуемыми деяниями независимо от дальнейшего поведе-
ния виновных лиц. Законодатель, объявляя подобные
случаи уголовно-наказуемыми, исходит из предположе-
ния, что в словесной угрозе убийством или согласии на
вступление в банду содержится реальная возможность
того, что лицо перейдет от слов к делу и приведет свою
угрозу в исполнение или начнет совершать бандитские
нападения. Приведенные доводы, по нашему мнению,
дают основание считать неправильной попытку М. Мер-
кушева отрицать принципиальную разницу между зара-
нее обещанным и заранее не обещанным укрыватель-
ством на том основании, что предварительно данное обе-
щание укрыть преступника или следы преступления
якобы не имеет существенного значения, поскольку лицо
может его и не выполнить. Если укрывательство было
обещано заранее, то независимо от того, будет выпол-
нено это обещание или нет, оно уже содействует совер-
шению преступления, способствует укреплению преступ-
ного замысла у исполнителя преступления. Заручившись
предварительным согласием укрывателя, исполнитель
смелее и увереннее доводит преступный замысел до кон-
ца, зная о том, что после совершения преступления он
найдет помощь и поддержку. Исполнитель рассматри-
вает такого укрывателя как своего сообщника. Само же
лицо, давшее предварительное обещание укрыть испол-
нителя или следы совершенного им преступления, также
смотрит на него как на своего сообщника, сознавая, что
исполнитель без его помощи и содействия возможно не
совершил бы преступления. Ясно, что такое сознание
отсутствует у лица, совершившего укрывательство уже
после совершения преступления. Поэтому признак вре-
мени, т. е. когда именно выражено стремление совер-
шить укрывательство, имеет настолько важное значение,
что принципиально меняет содержание субъективной
стороны укрывательства, а следовательно, и сущность
укрывательства.
Наличие предварительного обещания характеризует
не только исполнителя, но, прежде всего, и самого укры-
вателя, который, давая обещание укрыть преступление
или преступника, сознает, что он способствует соверше-
нию преступлений. Такое сознание свидетельствует о ео
повышенной общественной опасности.
В силу указанных причин заранее обещанное укры-
вательство по своей сущности является иным, чем укры-
вательство заранее не обещанное, и в отличие от послед-
него оно должно рассматриваться как пособничество.
Заранее данное укрывателем обещание является одним
из необходимых условий совершения исполнителем пре-
ступления и причинно связано с совершаемым преступ-
лением.
Противники деления укрывательства на заранее обе-
щанное и заранее не обещанное указывают, что данное
деление затрудняет работу судебных и следственных
органов по борьбе с наиболее опасными преступления-
ми, так как вынуждает их устанавливать время, когда
было выражено согласие на укрывательство, что, по их
мнению, в ряде случаев установить невозможно. Однако
приведенный довод нельзя признать обоснованным. Су-
дебные и следственные органы не могут руководство-
ваться только тем, что легко установить. Известно, что
в ряде случаев практически весьма трудно установить
содержание умысла виновного, однако работники судя
и следствия в каждом конкретном случае обязаны его
устанавливать. Высший принцип, который всегда должен
лежать в основе деятельности органов суда и следст-
вия, - это принцип социалистической законности. Уп-
разднение различия между заранее обещанным и зара-
нее не обещанным укрывательством не соответствует
этому принципу, поскольку оно стирает грань между
преступными деяниями, существенно различающимися
между собой по степени общественной опасности.
Не выдерживает критики и тот довод, согласно кото-
рому деление укрывательства на заранее обещанное и
заранее не обещанное будто бы не сможет обеспечить
успешной борьбы с укрывателями наиболее тяжких пре-
ступлений, в частности государственных преступлений.
М. Меркушев, стремясь показать несостоятельность де-
ления укрывательства на два вида, пишет, что такое де-
ление привело бы к незаслуженно мягкому наказанию
укрывателей контрреволюционных преступлений и в ка-
честве иллюстрации описывает следующий возможный
в практике случай: <...переход через границу на сторону
СССР с целью собирания и передачи иностранному го-
сударству сведений, составляющих государственную
тайну, уже является шпионажем, хотя перешедший гра-
ницу еще никаких сведений собрать не успел. Предпо-
ложим, что такого субъекта, перешедшего границу, кто-
то укрыл. Так как самый факт перехода через границу
со шпионскими целями является оконченным составом
преступления - шпионажа, то подобное укрыватель-
ство, видимо, пришлось бы считать укрывательством за-
ранее не обещанным, а сам укрыватель в этом случае
нес бы уголовную ответственность не наравне со шпио-
ном, а за самостоятельное преступление против право-
судия> . Достаточно ознакомиться с текстом статьи
58 УК, чтобы убедиться в том, что М. Меркушев со-
вершенно неправильно определил момент окончания
шпионажа. В указанной статье шпионаж определяется
как передача, похищение или собирание с целью пере-
дачи сведений, являющихся по своему содержанию спе-
циально охраняемой государственной тайной, иностран-
ным государствам, контрреволюционным организациям
или частным лицам. В приведенном примере виновное
лицо ни одного из указанных в ст. 58 УК действий не
совершило. Следовательно, осуществленный им переход
государственной границы СССР с целью сбора шпион-
ских сведений нельзя рассматривать как оконченный
шпионаж. В рассматриваемом случае имеется заранее
М. Меркушев, Ответственность за укрывательство, <Со-
циалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 20,
обещанное укрывательство, т. е, укрывательство до пе-
редачи, похищения или собирания с целью передачи
шпионских сведений. Такое укрывательство необходимо
рассматривать как соучастие в шпионаже, а виновное
лицо привлекать к уголовной ответственности по прави-
лам о соучастии. Поэтому опасения относительно того,
что укрыватель шпиона в этом случае отделается, по
выражению М. Меркушева, <легким испугом>, являются
напрасными.
Попытки поколебать правильность деления укрыва-
тельства на заранее обещанное и заранее не обещанное
являются теоретически несостоятельными и практически
вредными, ибо они необоснованно расширяют рамки со-
участия. С теоретической точки зрения деление укрыва-
тельства на два вида является вполне обоснованным.
Это деление находит все более широкое признание в
уголовном законодательстве зарубежных социалистиче-
ских стран. Так, 7 УК Чехословацкой Республики от-
носит к пособничеству укрепление у преступника реши-
мости совершить преступление и обещание содействия
после совершения преступного деяния. УГОЛОВНЫЙ ко-
декс Народной Республики Болгарии (ст. 18) также
считает обещание оказать содействие после совершения
преступления, т. е. заранее обещанное укрывательство,
одним из видов пособничества. Аналогичную позицию в
данном вопросе занимает и Уголовный кодекс Народной
Республики Албании.
Принцип деления укрывательства на заранее обе-
щанное и заранее не обещанное, как уже отмечалось,
нашел закрепление в уголовном законодательстве Укра-
инской и Грузинской союзных республик. Уголовные ко-
дексы Узбекской и Белорусской союзных республик по
существу также приравнивали к пособничеству лишь
заранее обещанное укрывательство. Это видно из текста
соответствующих статей данных уголовных кодексов.
Так, ст. 14 УК Узбекской ССР считает пособниками лиц,
которые содействуют <выполнению преступления
советами, указаниями, устранением препятствий, с о-
крытием преступника или следов преступления>
(разрядка моя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
занное в полной мере относится и к попустительству.
Таким образом, прикосновенность к преступлению
может выражаться в заранее необещанном укрыватель-
стве, недоносительстве и попустительстве.
Б. С. Утевский, Соучастие по проекту УК СССР, <Труды
первой научной сессии Всесоюзного института юридических наук>,
М., 1940, стр. 161.
См. В. Г. Смирнов, Понятие прикоснованности по совет-
скому уголовному праву, Д., 1957, стр. 20, 44.
См. М. А. Шнейдер, Соучастие в преступлении по советско-
му уголовному праву, М., 1958, стр. 89, 90.
В. Г. Смирнов, Понятие прикосновенности по советскому
уголовному праву, Л., 1957, стр. 12, 88. -
2. Виды прикосновенности к преступлению
Укрывательство. Вопрос о сущности укрывательства
по советскому уголовному праву долгое время являлся
спорным и решался по-разному как в уголовном законо-
дательстве, так и в теории. Уголовный кодекс РСФСР
1926 года и большинство уголовных кодексов других
республик рассматривали укрывательство, выражаю-
щееся в сокрытии преступника или следов преступления
(независимо от того, было укрывательство обещано за-
ранее или не было) как пособничество.
Иную позицию в этом вопросе занимали уголовные
кодексы Украинской и Грузинской союзных республик.
Заразнее обещанное укрывательство, носящее характер
содействия исполнителю в совершении преступления,
эти кодексы относили к соучастию (пособничеству).
Укрывательство, которое не являлось содействием совер-
шению преступления, т. е. укрывательство, заранее не
обещанное, рассматривалось уголовными кодексами
этих республик в качестве одной из форм прикосновен-
ности к преступлению, а не как соучастие в нем. В со-
ответствии с этим ответственность за заранее не обе-
щанное укрывательство определялась не по правилам о
соучастии, а в случаях, специально указанных в законе,
как за самостоятельное преступление, препятствующее
осуществлению социалистического правосудия в отно-
шении данного преступника. В советской юридической
литературе нет единой точки зрения по данному вопро-
су. Большинство советских криминалистов считают, что
укрывательство, которое не было заранее обещано, тео-
ретически правильней рассматривать не как соучастие,
а как прикосновенность к преступлению .
См. <Уголовное право. Общая часть>, М" 1939. Заранее не
обещанное укрывательство относят к прикосновенности и все
последующие издания учебника Общей части советского уголовно-
го права. Такой же позиции придерживается Н. Д. Дурманов (см.
<Вопросы соучастия в судебной практике Верховного Суда СССР>,
<Социалистическая законность> 1947 г. № 8, стр. 19). Изложенную
точку зрения разделяет М. Д. Шаргородский (см. <Вопросы Общей
части уголовного права>, Л" 1955, стр. 155) и ряд других авто-
ров. Противоречивую позицию в данном вопросе занимал
А Н. Трайнин, который в статье <Ответственность за укрыватель-
ство> (<Социалистическая заковность> 1938 г. № 12) утверждал,
что соучастие должно включать в себя укрывательство, а в моно-
графии, изданной в 1941 году, уже относил укрывательство к при-
косновенности (см. <Учение о соучастии>, М., 1941, стр. 130-141).
14 п.
Гришаев, Г. А. Кригер
В противоположность этому некоторая часть совет-
ских авторов полагают, что любое укрывательство, неза-
висимо от того, обещано оно было заранее или нет,
должно относиться к соучастию , Сторонники этой точ-
ки зрения считают, что деление укрывательства на за-
ранее обещанное и заранее не обещанное в теоретиче-
ском отношении несостоятельно и практически непри-
годно. Аргументы, которые обычно приводятся для обо-
снования этого положения, сводятся к следующему.
Во-первых, утверждается, что выделение особого по-
нятия заранее не обещанного укрывательства будто не
сможет обеспечить эффективной борьбы с укрывателя-
ми наиболее тяжких преступлений.
Во-вторых, предпринимается попытка доказать, что
деление укрывательства на заранее обещанное и на за-
ранее не обещанное сильно затруднит работу органов
следствия по расследованию наиболее опасных пре-
ступлений.
В-третьих говорится, что от признаков времени, ког-
да выражено желание совершить укрывательство, сущ-
ность укрывательства не меняется, а поэтому принципи-
альная оценка его сущности и должна быть единой ".
Разнобой в уголовном законодательстве союзных
республик и в теории советского уголовного права по
этому вопросу отрицательно отражается на практиче-
ской деятельности органов социалистического правосу-
дия и свидетельствует о необходимости установления
единого для всех уголовных кодексов союзных респуб-
лик принципа ответственности за укрывательство. Этот
единый принцип установлен Основами уголовного зако-
нодательства Союза ССР и союзных республик, приня-
1 См. М. Меркуше в, Ответственность за укрывательство,
<Социалистическая заксиность> 1955 г. № 1; П. Павлиашвили,
Ответственность за укрывательство по делам о хищениях социали-
стической собственности, <Социалистическая законность> 1951 г,
№ 5; П. Мишунин, Институт прикосновенности к преступлению
в советском уголовиом праве, <Социалистическая законность>
1956 г. № II; П. К, Евдокимов, Ответственность за укрыва-
тельство по советскому уголовному праву, автореферат кандидат-
ской диссертации, Л., 1953, стр. 8; М. И. Ковалев, Уголовная
ответственность за укрывательство преступлений по .советскому
уголовно1му праву, автореферат кандидатской диссертации, М.,
1952, стр. 12 и др.
" Перечисленные аргументы наиболее полно изложены в статье
М. Меркушева <Ответственность за укрывательство>, <Социали-
стическая законность> 1955 г. № 7.
1ыми в декабре 1958 года, которые к соучастию относят
только заранее обещанное укрывательство. Установле-
ние такого принципа позволяет четко ограничить рамки
соучастия и включить в число соучастников только тех
лиц, которые своими действиями создали необходимые
условия для наступления преступного результата.
Один из противников деления укрывательства на
заранее обещанное и заранее не обещанное-М. Мер-
кушев утверждает, что деление укрывательства на два
вида якобы противоречит известному ленинскому поло-
жению о том, что о реальных <помыслах и чувствах>
реальных личностей нужно судить по действиям этих
личностей.
Однако такое утверждение лишено всяких основа-
ний.
Известно, что В. И. Ленин в статье <Экономическое
содержание народничества> критиковал Михайловского
и других народников за то, что они отрывали мысли и
чувства людей от объективной реальности, от конкрет-
ной обстановки, видели в сознании людей решающую
причину развития человеческого общества. Отстаивая
марксистское положение о первичности общественного
бытия и вторичности общественного сознания, В. И.
Ленин вместе с тем подчеркивал ту огромную роль,
которую играет общественное сознание в развитии че-
ловеческого общества. Следовательно, комментировать
приведенный ленинский критерий оценки реальных
<помыслов и чувств> в том смысле, что В. И. Ленин буд-
то бы не придавал никакого значения <помыслам и чув-
ствам>, является по меньшей мере неправильным. Да-
лее М. Меркушев утверждает, что деление укрыватель-
ства на заранее обещанное и заранее не обещанное яко-
бы приводит к тому, что о человеке предлагается судить
по его словам, а не по его делам Нельзя не согласить-
ся с тем, что в Советском государстве за основу сужде-
ния о человеке берутся не его слова, а дела. Именно
этим объясняется то, что по советскому уголовному за-
конодательству в подавляющем большинстве случаев
преступлениями объявляются реальные действия,
представляющие опасность для нашего общества. Одна-
См. В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 385.
2 См. М. Меркушев, Ответственность за укрывательство,
<Социалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 19.
ко отсюда вовсе не вытекает, что в Советском государ-
стве принято игнорировать значение слов, отрывать сло-
ва людей от их дел. В советском уголовном законода-
тельстве имеется ряд примеров, когда словесное выра-
жение <помыслов и чувств> объявляется общественно
опасным деянием. Например, устное согласие на вступ-
ление в банду уже образует состав оконченного банди-
тизма; словесная угроза убийством, истреблением иму-
щества или совершением насилия по отношению к долж-
ностным лицам или общественным работникам, приме-
ненная в целях прекращения их служебной деятельно-
сти или изменения ее характера в интересах угрожаю-
щего, также рассматривается в качестве преступления.
Если придерживаться точки зрения М. Меркушева,
то указанные случаи нельзя рассматривать в качестве
преступлений, поскольку в них лицо, кроме произнесения
слов угрожающего характера или слов, выражающих
согласие вступить в банду, ничего не совершает. Однако
советский закон объявляет такие случаи уголовно-нака-
зуемыми деяниями независимо от дальнейшего поведе-
ния виновных лиц. Законодатель, объявляя подобные
случаи уголовно-наказуемыми, исходит из предположе-
ния, что в словесной угрозе убийством или согласии на
вступление в банду содержится реальная возможность
того, что лицо перейдет от слов к делу и приведет свою
угрозу в исполнение или начнет совершать бандитские
нападения. Приведенные доводы, по нашему мнению,
дают основание считать неправильной попытку М. Мер-
кушева отрицать принципиальную разницу между зара-
нее обещанным и заранее не обещанным укрыватель-
ством на том основании, что предварительно данное обе-
щание укрыть преступника или следы преступления
якобы не имеет существенного значения, поскольку лицо
может его и не выполнить. Если укрывательство было
обещано заранее, то независимо от того, будет выпол-
нено это обещание или нет, оно уже содействует совер-
шению преступления, способствует укреплению преступ-
ного замысла у исполнителя преступления. Заручившись
предварительным согласием укрывателя, исполнитель
смелее и увереннее доводит преступный замысел до кон-
ца, зная о том, что после совершения преступления он
найдет помощь и поддержку. Исполнитель рассматри-
вает такого укрывателя как своего сообщника. Само же
лицо, давшее предварительное обещание укрыть испол-
нителя или следы совершенного им преступления, также
смотрит на него как на своего сообщника, сознавая, что
исполнитель без его помощи и содействия возможно не
совершил бы преступления. Ясно, что такое сознание
отсутствует у лица, совершившего укрывательство уже
после совершения преступления. Поэтому признак вре-
мени, т. е. когда именно выражено стремление совер-
шить укрывательство, имеет настолько важное значение,
что принципиально меняет содержание субъективной
стороны укрывательства, а следовательно, и сущность
укрывательства.
Наличие предварительного обещания характеризует
не только исполнителя, но, прежде всего, и самого укры-
вателя, который, давая обещание укрыть преступление
или преступника, сознает, что он способствует соверше-
нию преступлений. Такое сознание свидетельствует о ео
повышенной общественной опасности.
В силу указанных причин заранее обещанное укры-
вательство по своей сущности является иным, чем укры-
вательство заранее не обещанное, и в отличие от послед-
него оно должно рассматриваться как пособничество.
Заранее данное укрывателем обещание является одним
из необходимых условий совершения исполнителем пре-
ступления и причинно связано с совершаемым преступ-
лением.
Противники деления укрывательства на заранее обе-
щанное и заранее не обещанное указывают, что данное
деление затрудняет работу судебных и следственных
органов по борьбе с наиболее опасными преступления-
ми, так как вынуждает их устанавливать время, когда
было выражено согласие на укрывательство, что, по их
мнению, в ряде случаев установить невозможно. Однако
приведенный довод нельзя признать обоснованным. Су-
дебные и следственные органы не могут руководство-
ваться только тем, что легко установить. Известно, что
в ряде случаев практически весьма трудно установить
содержание умысла виновного, однако работники судя
и следствия в каждом конкретном случае обязаны его
устанавливать. Высший принцип, который всегда должен
лежать в основе деятельности органов суда и следст-
вия, - это принцип социалистической законности. Уп-
разднение различия между заранее обещанным и зара-
нее не обещанным укрывательством не соответствует
этому принципу, поскольку оно стирает грань между
преступными деяниями, существенно различающимися
между собой по степени общественной опасности.
Не выдерживает критики и тот довод, согласно кото-
рому деление укрывательства на заранее обещанное и
заранее не обещанное будто бы не сможет обеспечить
успешной борьбы с укрывателями наиболее тяжких пре-
ступлений, в частности государственных преступлений.
М. Меркушев, стремясь показать несостоятельность де-
ления укрывательства на два вида, пишет, что такое де-
ление привело бы к незаслуженно мягкому наказанию
укрывателей контрреволюционных преступлений и в ка-
честве иллюстрации описывает следующий возможный
в практике случай: <...переход через границу на сторону
СССР с целью собирания и передачи иностранному го-
сударству сведений, составляющих государственную
тайну, уже является шпионажем, хотя перешедший гра-
ницу еще никаких сведений собрать не успел. Предпо-
ложим, что такого субъекта, перешедшего границу, кто-
то укрыл. Так как самый факт перехода через границу
со шпионскими целями является оконченным составом
преступления - шпионажа, то подобное укрыватель-
ство, видимо, пришлось бы считать укрывательством за-
ранее не обещанным, а сам укрыватель в этом случае
нес бы уголовную ответственность не наравне со шпио-
ном, а за самостоятельное преступление против право-
судия> . Достаточно ознакомиться с текстом статьи
58 УК, чтобы убедиться в том, что М. Меркушев со-
вершенно неправильно определил момент окончания
шпионажа. В указанной статье шпионаж определяется
как передача, похищение или собирание с целью пере-
дачи сведений, являющихся по своему содержанию спе-
циально охраняемой государственной тайной, иностран-
ным государствам, контрреволюционным организациям
или частным лицам. В приведенном примере виновное
лицо ни одного из указанных в ст. 58 УК действий не
совершило. Следовательно, осуществленный им переход
государственной границы СССР с целью сбора шпион-
ских сведений нельзя рассматривать как оконченный
шпионаж. В рассматриваемом случае имеется заранее
М. Меркушев, Ответственность за укрывательство, <Со-
циалистическая законность> 1955 г. № 1, стр. 20,
обещанное укрывательство, т. е, укрывательство до пе-
редачи, похищения или собирания с целью передачи
шпионских сведений. Такое укрывательство необходимо
рассматривать как соучастие в шпионаже, а виновное
лицо привлекать к уголовной ответственности по прави-
лам о соучастии. Поэтому опасения относительно того,
что укрыватель шпиона в этом случае отделается, по
выражению М. Меркушева, <легким испугом>, являются
напрасными.
Попытки поколебать правильность деления укрыва-
тельства на заранее обещанное и заранее не обещанное
являются теоретически несостоятельными и практически
вредными, ибо они необоснованно расширяют рамки со-
участия. С теоретической точки зрения деление укрыва-
тельства на два вида является вполне обоснованным.
Это деление находит все более широкое признание в
уголовном законодательстве зарубежных социалистиче-
ских стран. Так, 7 УК Чехословацкой Республики от-
носит к пособничеству укрепление у преступника реши-
мости совершить преступление и обещание содействия
после совершения преступного деяния. УГОЛОВНЫЙ ко-
декс Народной Республики Болгарии (ст. 18) также
считает обещание оказать содействие после совершения
преступления, т. е. заранее обещанное укрывательство,
одним из видов пособничества. Аналогичную позицию в
данном вопросе занимает и Уголовный кодекс Народной
Республики Албании.
Принцип деления укрывательства на заранее обе-
щанное и заранее не обещанное, как уже отмечалось,
нашел закрепление в уголовном законодательстве Укра-
инской и Грузинской союзных республик. Уголовные ко-
дексы Узбекской и Белорусской союзных республик по
существу также приравнивали к пособничеству лишь
заранее обещанное укрывательство. Это видно из текста
соответствующих статей данных уголовных кодексов.
Так, ст. 14 УК Узбекской ССР считает пособниками лиц,
которые содействуют <выполнению преступления
советами, указаниями, устранением препятствий, с о-
крытием преступника или следов преступления>
(разрядка моя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33